Рысюхин, налейте для храбрости!

Глава 21

В Могилёве бригадир отделочников нас уже ждал. Вопреки ожиданиям, и даже почти традиции, крупных ошибок обнаружить не удалось. Самая большая недоделка — пол в коридоре, ведущем к задней двери поленились перестилать как следует, схалтурили — и в итоге он отчётливо и противно скрипел. Тут было два варианта — или заставлять переделывать, а это с сопутствующими разрушениями займёт минимум два дня, или обматерить и урезать премию. К некоторому моему удивлению, и бригадир, и Маша выбрали второй вариант, я думал, супруга будет настаивать на исправлении. Как объяснила мне позже Мурка — коридор хозяйственный, ночью там никто ходить не будет, а днём скрип в комнатах не слышен. Ну, и вроде как мелочи в виде потёков краски на стекле, висящего на двух мелких гвоздиках карниза для дневных штор и прочего, что вызывало раздражение, но в целом заселению не мешало. Бригадир, разглядевший баронские перстни (которых не было, когда мы заключали договор) бледнел, титуловал «вашими милостями» когда надо и когда не надо, и не спорил с замечаниями — но и мы не наглели и пустыми придирками его не изводили. А карниз просто упал, когда Маша хотела отдёрнуть висящую на нём временную занавеску, чтобы выглянуть в окно. Я поймал его над головой жены, но бледность бригадира дошла уже до совершенно не свойственной живому человеку степени. Пришлось дать ему глотнуть из фляжки — точнее, из чашки, куда отлил граммов пятьдесят-семьдесят «Клюковки» — и посоветовать успокоиться, потому как с обморочным телом возиться нам не с руки. В общем и целом, за сегодня и завтра все недоделки грозились устранить, но сегодня придётся ночевать у тестя в гостях.

Василиса, увидев Машу с новыми регалиями, издала восторженный писк, а потом вместе с подоспевшей Ириной завалили мою жену кучей вопросов и восторгов. Мурка жмурилась от титулования её сёстрами, почти как кошка, но явно не воспринимала это всерьёз, скорее — как игру. И только когда Екатерина Сергеевна поименовала её «ваша милость» спохватилась:

— Ой, мама, не надо! Без чинов, конечно же, и сейчас, и потом! Какие титулы в семье, правда же, Юра?

— Правда-правда. Хорошо, что вовремя спохватилась, а то я думал — всё, зазналась радость моя, надо будет воспитывать.

Супруга слегка порозовела:

— Да ладно тебе, мы же просто баловались, правда, девочки?

После экспрессивных подтверждений новоявленную баронессу утащили на семейный девичник, выяснять кучу деталей и подробностей, которых я, скорее всего, даже не заметил, а они сочтут важными. Мы с тестем переглянулись со вздохом, после чего тот спросил:

— Ну что, ваша милость, в кабинет?

— Как скажете, ваше высокоблагородие.

Мы одновременно ухмыльнулись, и Василий Васильевич распахнул дверь в своё логово:

— Заходи, устраивайся, где что — ты знаешь. Я сейчас насчёт закуски распоряжусь, ибо на сухую такие новости не обсуждаются, кроме того, чувствую, ужин сегодня будет… В общем, много внимания его приготовлению уделено не будет.

— Ужин в режиме свободного поиска.

Тесть рассмеялся:

— Примерно так и будет, я думаю.

Мурлыкин почти угадал: на ужин нас в итоге позвали, но состоял он из холодных закусок, мясной нарезки и яичницы, что кухарка пожарила нам с тестем, похоже, чуть ли не на свой страх и риск. За что большое ей человеческое спасибо. За разговорами мы просидели почти до часу ночи. Обсудили и странное поведение чиновников — Мурлыкин согласился, что скорее всего хотели состричь с «пацана зелёного» некоторую сумму за «задержку» и «решение проблем», и почти не завуалированное хамство английского атташе.

— Да, они известны тем, что жителей континента за людей второго сорта считают, а азиатов, к которым и нас причисляют, и вовсе… Как там у них? «Джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делал джентльмен к востоку от него»?

— Вход в Суэц примерно на долготе Смоленска, так что теоретически за поведение у нас отвечать должны, но вряд ли. К тому же, насколько я слышал, это смягчённый вариант другой поговорки: «За Каналом людей нет». Причём канал здесь — пролив между островами и Францией.

— Я тоже такое слышал, и охотно верю, что так и есть.

Потом обсуждали планы и всё остальное скопом. Слово за слово, под утащенные с ужина (куда кроме нас пришла только Ириска, и та просто утащила пару тарелок с едой) закуски и разные запивки, на самом деле разные, включая чай — спать я пошёл только после часа ночи. Удивлялся, что Мурка к нам не заглянула, но увидел, что её самой ещё нет в комнате. Пришла же она уже после трёх — заболтались девочки, и сильно.

Утром я отправился в лабораторию к «дядям», Маша — готовиться к назначенному на вечер девичнику уже вне семьи. Не став изобретать велосипед, мы арендовали для этой цели малый банкетный зал, на десять-двенадцать человек, в ресторане Дворянского собрания, где гуляли свадьбу. И оттуда я по плану должен был забрать свою радость после девяти часов вечера и отвезти в новый дом, проверить состояние которого и расстановку мебели нужно будет вечером. Она, надо сказать, уже который день предвкушала, какие именно лица будут у некоторых «злейших подруг», когда они увидят баронские регалии и вынуждены будут хотя бы один раз, до подачи распоряжения «без чинов», титуловать её. Мурка, с коварством кошки в засаде, обозначила повод для встречи довольно обтекаемо, как желание «отметить изменения в личном и семейном статусе», что могло быть воспринято как запоздалое повторное празднование свадьбы.

В работе в лаборатории пришлось брать перерыв, чтобы съездить, принять работу у строителей. Может, я что второпях и пропустил — но найденные вчера огрехи вроде как все были исправлены. Напоследок я решил пошутить — настроение было хорошее, вот я и испортил его окружающим, не со зла, так уж получилось. Подсовывая мне на подпись бумагу о том, что работы я принял и претензий не имею, повеселевший и вернувший нормальный цвет лица строитель сказал:

— Если вдруг что, ваша милость — мы завсегда готовы исправить, или ещё что сделать.

Но никаких способов связаться именно с ним оставить даже не пытался. Конечно, всегда можно пройти по цепочке заново, но я, как уже говорил, решил пошутить и задумчиво бросил в пространство:

— Да-да, тесть найдёт, если что…

— А кто, простите ваша милость, у вас тесть?

— Жандармский полковник…

Ну вот — опять цвет лица сравнялся с цветом штукатурки. Что ж он впечатлительный-то такой⁈ Но поскольку падать на колени и каяться не стал — то особых грехов за собою не числит, и хватит о нём. Я за скорость работы и за нервную обстановку даже премию чуть-чуть накинул, почти покрыв штраф за скрипучий пол, но именно что почти, в воспитательных целях.

Мебель давно была закуплена, осмотрена, одобрена и лежала на складе в ожидании отмашки, что можно завозить. Заехал туда, отдал управляющему ключи от дома с указанием расставить мебель по схеме, а ключ оставить в участке: он за два дома от нас, и почти наверняка будет работать. Красть у нас в доме, кроме мебели, пока нечего, потому ключи и доверил, но и оставлять их, скажем, под ковриком — нарываться на не нужные приключения, с соседями же пока не успел познакомиться достаточно близко, чтобы обратится с такой просьбой, а тем более — заглянуть к ним за ключами поздно вечером.

Со служащими лаборатории, разумеется, тоже пришлось отмечать моё баронство, но поскольку завтра был рабочий день, а люди все ответственные (ну, по крайней мере — некоторые), то долго не сидели и на горячительное не слишком налегали, так что я освободился уже в восемь вечера и почти трезвым. Успел даже съездить домой, забрав ключи и отблагодарив урядника за беспокойство тремя рублями. Хотел проконтролировать расстановку мебели, чтобы сюрпризов не было, и даже перекинул часть вещей из фургона в дом, для чего автомобиль пришлось загнать в узкие ворота задом, выйти из кабины на улицу и через дом пройти во двор. Узлы и мешки не разбирал, забросил более-менее по предназначению: что — на кухню, что — в спальню, всё остальное, что не смог определить забросил в комнату для прислуги. Единственно что разобрал тюк с постелью и застелил кровать в спальне — потом, боюсь, будет не до того.

К ресторану подъехал в четверть десятого, но ни на стоянке, ни на крылечке никого похожего на Машину компанию не встретил, значит — ещё гуляют. Дежурившие у ворот «лихачи», похоже, собирались было высказать мне своё недовольство тем, что я влез в начало очереди, но рассмотрели дворянские регалии, сразу осознали и сделали вид, что встали просто чтобы размяться.

В ресторане оказалось, что Мария Васильевна слегка вышла за рамки бюджета, наличных с собой не имела — точнее, их было мало, а потому ждала мужа, который рассчитается. Но даже волноваться ещё не начинала, поскольку за временем не следила, получая удовольствие от вечера. Но судя по выражению лиц трёх гостий они её эмоций не разделяли. А тут ещё я — по просьбе Мурки при полном параде, то есть в таком же виде, как на банкете в Минске: костюм из тонкой шёлковой ткани, цвета тёмного изумруда — настолько тёмного, что временами казался чёрным, галстук в тон, изумрудные запонки и булавка для галстука, почти того же цвета пуговицы, но из более дешёвого камня — хризолит, если не ошибаюсь. Ну, простому барону самоцветные пуговицы носить невместно, не по чину, это даже графы не все себе позволяют. Даже с хризопразами я, если честно, прошёл по краю, по тонкой грани между формальным следованием приличиям и эпатажем. Слава душу в доме и полноценному шкафу с вешалками в грузовом отсеке фургона за мой внешний вид, да.

Так вот, захожу я такой красивый, с медалью, с часами, с тяжёлым клинком на поясе:

— Дорогая, ты не устала?

— Ой, что ты! Так хорошо сидим! Правда, чуть душновато… Ой, девочки, позвольте представить — мой муж, владетельный барон Рысюхин, Юрий Викентьевич.

Пока шёл ритуал представления и назывались имена, которые, как я знал, максимум к утру вылетят из головы, официанты успели принести чистый прибор и дополнительный стул. Пока Маша аккуратно сворачивала свою часть беседы, я лениво положил себе на тарелку кое-что из нарезки, налил в бокал минеральной воды и, так сказать, снял пробу, что позволило избежать части разговоров или хотя бы получить время на обдумывание ответов. Минут через пятнадцать — двадцать моя жена аккуратно завершила все разговоры и обратилась ко мне:

— Юра, что-то я устала…

— Хорошо. Дамы, — я сделал общий полупоклон. — Столик оплачен до закрытия заведения, открытый счёт, так что если хотите — можете продолжать вечер. Мы же вынуждены прервать столь приятное времяпрепровождение и откланяться. Честь имею!

Я на самом деле договорился с администрацией, оплатив текущий счёт и оговорив лимит дополнительных расходов, который должен буду погасить завтра. Этот жест щедрости и гостеприимства мы с Машей заранее не оговаривали, получился экспромт, который, на мой взгляд, удался. И супруга была со мной согласна:

— Это ты здорово придумал! Правда, как бы там некоторые жучки не на заказывали того, что дороже их самих стоит.

— Если ты о тех трёх, о ком я думаю — то им и так кусок в горло не лез, а сейчас и вовсе — как бы они нас по дороге к городу не обогнали. И в любом случае — я оговорил лимит, если попытаются выйти за него, официанты ответят, что, к сожалению, именно этого сейчас нет в наличии.

Маша была очень довольна вечером, всю дорогу щебетала, пересказывая мне подробности и называя имена, в которых я сразу запутался и даже не пытался разобраться, особенно с учётом того, что она активно пересыпала рассказ сокращёнными именами и детскими прозвищами, которых я не знал и знать не мог, а спрашивать не хотел. Поставил фургон на засыпанную гравием площадку под навесом, откуда днём пришлось шугануть каких-то деятелей, уже устроивших там склад неведомого барахла. Те пытались было возмущаться в стиле «ты чё, это место купил?» — но быстро сдулись, когда, во-первых, увидели, что хамят не просто одарённому дворянину, но ещё и бароны, а во-вторых, получили уверение, что да — купил, и обустроено оно за мой счёт. Куда они утараканили свои коробки, ящики и плетёные не то корзины, не то бочки не знаю, и знать не хочу, но к восьми вечера их там уже не было, зато мусора оставили изрядно. Дед начал было прикидывать, где взять метлу и лопату, и когда заняться уборкой, пришлось приводить его в чувство:

«Дед, ты что⁈ Вообще ошалел⁈ Если меня хоть одна ворона увидит с метлой или лопатой, убирающим мусор — это будет такой скандал, что ты и представить себе не можешь! Даже если бы я оставался простым нетитулованным дворянином — разве что под покровом ночи и в скрывающем фигуру плаще. Барон же, убирающий мусор, да ещё за другими — это я цензурных слов вообще не нахожу, это мне таких звиздюлей выпишут, и правительство, и дворянское сообщество, что проще будет сдохнуть, чем всё это на себе вывезти!»

«Кхем. Да уж. Уел. Постоянно забываю я про эту вашу сословную фигню. У нас подобного давно уже нет».

«Точно нет, или называется по-другому?»

«Опять уел. Есть и у нас новая дворянь, по-другому и не назовёшь. Выпендрёжа больше, чем у ваших графов, а по сути и как люди — зачастую говна не стоят, простите за мой французский».

«Так что максимум, что я могу себе позволить — это доплатить дворнику за переработку. Хотя многие скажут, что должен был просто „построить“ местную полицию за то, что „допустили“, и пусть бы они разбирались дальше».

«Ладно, в каждом домике — свои гномики. Ты местные расклады знаешь, тебе и рулить. Если, конечно, это не очередные загибы в стиле твоей бабули».

Тем временем мы не только дошли до дома, но и добрались до спальни. Маша, похоже, не обратила внимания, где именно сбросила обувь и в какой именно спальне принялась раздеваться, готовясь принять душ — она всё ещё была там, на встрече с бывшими одноклассницами и подругами, отчасти, похоже — тоже бывшими. И только накинув на плечи банный халат она спохватилась, что дверь не в той стене.

— Ой, это мы в новом доме, да?

— Вот похитит тебя маньяк в моей маске, завезёт в своё логово — а ты и не заметишь, пока он тебя к жертвенному алтарю не привяжет!

— Брр, жуть какая… Скажешь тоже — я не такая, я же знала, что это ты, и что мы домой едем — не знала только, куда именно — домой…

— Да, это новый дом. Давай, я сейчас включу подогрев воды, а потом, минут через десять, провожу тебя в душ, ладно?

Эти десять минут прошли во всё том же щебетании, которое продолжалось ещё какое-то время после душа, но потом прервалось по техническим, так сказать, причинам. Затем мы опробовали новую кровать — на мягкость, на упругость, на прочность. Ничего так кроватка, ничуть не хуже остальных, разве что та, которая в квартире Мурлыкиных излишне скрипучая.

Утром воодушевлённая предстоящим творческим подвигом на службе Маша вскочила раньше будильника. Пришлось вставать вместе с ней, вместе завтракать при помощи предусмотрительно прихваченной вчера в ресторане корзинки на вынос и везти мою Мурочку на службу. Мне же предстояло озаботиться выгрузкой имущества из машины, перевозкой того, что оставалось пока в квартире Мурлыкиных старших и самое главное — заняться наймом прислуги. Заявки на бирже я оставлял ещё до отъезда из Могилёва с пометкой, что персонал понадобится после пятнадцатого августа, так что соискатели, если есть заинтересовавшиеся, уже должны откликнуться. Заеду, проверю.

Мы разместили две вакансии: кухарки и горничной. По большому счёту, работы для двоих там особо не было, но в ожидании неизбежного титула закладывались уже на него, а баронесса ОБЯЗАНА иметь горничную, хоть стреляйся. Графине, кстати, положено две — и пусть у неё голова болит, чем их занять. Хорошо, что этот дом на особняк никак не тянет, а то бы пришлось ещё и мажордома нанимать — кстати, в Дубовом Логе от такого персонажа отвертеться не получится. Правда, он может быть по совместительству ещё, например, кастеляном и поваром, такое принимается без восторга, но принимается. Так вот, ещё нужен был истопник, но таковой, как я уже знал, нанимался один на четыре дома в нашем квартале и достался мне, так сказать, по наследству.

К моему удивлению, было шесть кандидаток на должность кухарки и целых семнадцать — в горничные. Просмотрев бумаги, я сходу отверг одну кухарку, резюме которой просто сочилось пафосом от того, что она имела честь отработать пять лет в доме графа, но сохраняло мёртвую тишину о причинах ухода оттуда. А также девять горничных — из них семь вчерашних школьниц, выпускниц этого года, без малейшего опыта, но со смазливой внешностью. Оно мне нужно — источник напряжения в доме? И не надо читать мораль насчёт того, где же бедным набираться опыта, если всем нужны сразу с ним. Можно устроиться в гостиницу или в большой дом, где горничных от трёх до дюжины и как правило есть вакансии. Но там не получится строить глазки хозяину с расчётом чуть-чуть подвинуть хозяйку в вопросах внимания от него и сопутствующего дохода. Восьмая, наоборот, была в возрасте семидесяти лет и оговаривала, что ищет дом без лестниц. Старость, конечно, надо уважать, но почему за мой счёт⁈ Ну, а девятая — сменила кучу мест работы за последние годы, на каждом продержалась от месяца до трёх с половиной, и несмотря на хорошие рекомендации не внушала никакого доверия. Остальным назначил встречу у себя дома, начиная с часу пополудни каждые пятнадцать минут. И поехал заниматься перевозкой вещей.

Всё перевёз, но не всё разобрал, более-менее освоив только свой кабинет, где и начал принимать соискательниц места. Четвёртая по счёту кухарка впечатлила меня настолько, что я тут же нанял её, извинившись перед пятой и даже выплатив ей чуть большую, чем остальным, сумму за беспокойство. Она знала семнадцать рецептов мачанки! Не считая кучи всего другого, а также имела опыт работы с магическими плитами — а мне, рано или поздно, придётся ставить здесь такую.

Из восьми кандидаток в горничные категорически отверг двух, но выбрать из оставшихся не смог, назначив трём «финалисткам» дополнительную встречу завтра — благо, Маша будет дома, вот пусть она себе и выбирает. Тоже, кстати, интересная идея, чтобы не сказать больше — назначать первый рабочий день в пятницу. Что, до понедельника подождать никак вообще⁈ Ладно, пора ехать встречать жену со службы и везти её кормить в кафе.

Но уехать не успел — в дверь позвонили. Это оказался курьер с переводом этикетки акавиты на шведский, но не просто курьер — а дипкурьер с пакетом, который был оформлен как дипломатическая почта! Просто ошалеть можно… Ладно, бумаги подождут, а вот жена и празднование её первого рабочего дня — нет.