Рысюхин, налейте для храбрости!

Глава 7

В посёлке Мурка упорхнула куда-то с новой подругой, а мы сели с Владом, старостой и затесавшимся в компанию Климом обсуждать варианты расширения производства и дальнейшей жизни вообще. Когда посчитали уже понесённые и ещё предстоящие расходы новых сортов спиртного, то поняли, что в продажу в этом году пускать особо-то и нечего. Делали в том году для эксперимента не слишком много, в результате акавиты после отгрузки скандинавской партии и празднования двухсотлетия семейного дела останется от силы ящиков десять, а то и меньше, не считая неудачных и малообъемных вариантов. С «Рысюхой» (которая аналог виски) ситуация чуть получше, но именно что чуть. Там должно было остаться литров по сто-сто пятьдесят каждого из пяти товарных видов, отличающихся рецептурой и условиями выдержки. С одной стороны — всем селом упиться можно, с другой — один наш магазин в Смолевичах распродаст всё ещё до Нового года.

Вторую партию после осенней «дегустации» заложили в заметно большем объёме, но тоже намного меньшем, чем хотелось бы, причём первые бочки дозреют в конце августа — сентябре, массовый разлив пойдёт с октября, то есть, до осени торговать нечем, не считая старого ассортимента. Нужно расширять производство новых напитков, пока конкурентов в стране нет или почти нет, потом именно нашу выпивку брать будут уже по привычке. Но и прекращать выпуск обычных водок и настоек в Викентьевке нельзя — они уже нашли своего покупателя и в Могилёве, и в Гомеле, куда отгружаем по железной дороге из Тальки. Из Курганов возить сложнее и по итогу — дороже, к тому же и там мощностей не хватает, даже с учётом прироста из-за внедрения новых технологий — часть из которых, кстати, ещё надо внедрить, чем и начну заниматься после обеда. Там, на нашем первом заводе, требовалось выделить часть оборудования, рабочих и спирта для производства настойки из изнаночной ягоды. Вот чешутся руки прекратить выпуск «бураковки», но знаю, что нельзя.

Короче говоря, как ни крутили, как ни рядили, даже Егора Фомича по мобилету выловили, а более-менее приемлемых вариантов ровно два: или докупать недостающий спирт на стороне, и использовать его для вытяжек и настоек, или расширять производство. Но полный контроль над качеством возможен только во втором случае. Но и здесь не всё так просто: в Викентьевке есть место, куда ставить второй перегонный цех и цех для производства вытяжек, однако нет людей для работы на расширенном предприятии. В Курганах же есть потенциальные работники, пусть не опытные, но какое-то время крутившиеся около производства, при этом расширяться на старом месте некуда. Надо или переносить производство в Дубовый Лог или строить там отдельный, третий уже, заводик. Может быть даже сразу на изнанке? Нет, по крайней мере — не сейчас: там строительство дороже, места под куполом мало, а вне его ставить цех — встаёт вопрос защиты работников.

Ладно, с Курганами вопрос сложный, да и сейчас я в Викентьевке. Цена вопроса — а мы просчитывали заранее, и я в академии по оборудованию, и управляющие мои насчёт строительства и монтажа — была от пятнадцати тысяч до сорока трёх. Всё это, разумеется, грубо, округлённо и укрупнённо. Самый дешёвый вариант — это пристроить к имеющемуся помещению ещё одно такое же, с общей стенкой, и поставить там три перегонных куба с проточным охлаждением, наподобие тех, что достались от Конопельченко, чтобы гнать «Рысюху» и картофельную основу акавиты. Приготовление вытяжек, купажирование и вызревание напитков оставить, как есть — где место нашлось. Самый дорогой — это отдельное здание с четырьмя кубами (которые по форме совсем не кубические, поэтому Маша долго ходила с недоумением по цеху и никак не могла найти ни одного) и дополнительным бродильным цехом в пристройке. А также производственно-лабораторный комплекс и склад с обширным подвалом, с возможностью позже построить проходы в подземелья других зданий.

От голых кубов толку мало, для их работы нужно сырьё. Так что варианты без дополнительного бродильного производства — сразу мимо. Исследовательская лаборатория тоже пока не особенно актуальна, в конторе пара-тройка комнат найдётся. Хранилище — да, погреб нужно копать, под новым цехом. Но пока — без фанатизма. Очень соблазнительно «временно» разместить продукцию в убежище с оправданием, что «если что» — то выкатим наверх. Ага, как же! «В случае чего» этот случай придёт внезапно и быстро успеть бы людей внутрь загнать, не то, что ещё и место под их размещение освобождать. Так что — будем рыть! А песок — на дамбу, ага. Обсудили, как можем удешевить строительство, что сделать самим — те же срубы для стен подвалов, например. Прикинули, что путём изрядных трудозатрат можем уложиться тысяч в двадцать семь, учитывая оплату работников и обязательные расходы на оборудование, утвердили это как базу для будущего проекта и пошли обедать.

Ну, а потом — работа. Новые дрожжи передал уже давно, температурный режим настроили по моим расчётам без меня, пришла пора дорабатывать оборудование — перегонные кубы и ректификаторы, которые будут по очереди отключать охлаждать и готовить к переделке. А я буду переделывать, материалы уже закуплены и привезены, что-то буду на порошок разбирать, а что-то и так встраивать.

Как же отличается работа сейчас от моих первых попыток делать ремонт этого же оборудования! Как вспомню — разбирал же по винтикам, радовался, что в трубке, которую ощущал монолитом, чувствую полости и трещины! Сращивал их «в рукопашную», безо всяких техник, методик и заклинаний! Жуть! Той энергии, что я на патрубок тратил — если действовать с умом хватит на то, чтобы бак для браги проверить и выправить. Изменение формы по матрице, она же «полуматериальный образ», она же «гештальт» — в жизни бы сам не додумался! Дед бы идею, может, и подсказал, но вот пути её реализации — точно нет, в его мире магии вообще не было. А я, в довесок к стандартному воздействию, ещё и кристаллическую решётку металла меняю, дефекты убираю. Нет, до монокристалла крышке ещё далеко, но и без того прочность повысил раза в полтора, и на такое вот преобразование энергии ушло изрядно.

В итоге сам себя удивил: не только управился с перегонным кубом к вечеру, но и не всю энергию растратил — а боялся, что придётся от накопителя подпитываться. Но получилось так, что даже слил некоторый запас и в фургон, и в запасной кристалл. Причём освободился часа за два до ужина, так что мы с Машей ещё и в Тальку съездили «на экскурсию» — посмотрели дорогу, мост, зашли на озеро, но там оказались на редкость злобные комары, пришлось убегать. Нас потом просветили — надо выходить к воде на высоком и песчаном северном берегу, а не на западном, как мы. С юга и востока вообще болото с зыбунами и придонными течениями, можно булькнуть так, что и не найдут. Но место красивое…

Порадовал жену тем, что с работой управлюсь быстрее, чем планировал, попросил не скучать, на что получил уверения, что уж на один-два дня она себе занятие найдёт. Ну, и замечательно. На следующий день так всё и получилось: я возился с «железяками» в цеху, она обследовала местность, точно как бабуля когда-то. Только советы давать стеснялась, зато прочистила своей магией дымоход на кухне в трактире, на который поварихи давно жаловались. Правда, выбитая ею сажа частично осела на сушившееся в соседнем дворе бельё, так что пришлось её ещё и сеанс бытовой магии показывать, но хоть не скучала. Зато я за день полностью провёл капитальный ремонт и модернизацию двух перегонных кубов, пусть на втором и пришлось подзаряжаться и после работы немного помедитировать для отдыха и восстановления, но остались только ректификатор и малый куб, завтра закончу не напрягаясь.

Хотелось задержаться на пару дней, сравнить фактическое изменение производительности оборудования с расчётным, но супруга моя к тому времени уже облазила всё, от кротовых нор до беличьего дупла и заскучала. Так что пришлось собираться и столь же неспешно, как сюда — ехать в Дубовый Лог и Курганы. По дороге погуляли по Пуховичам — сколько раз проезжал мимо, и только сейчас решил задержаться. Машу позабавила история с тем, как станция Пуховичи оказалась в соседнем городе, но больше мы там ничего интересного не нашли — может, плохо искали.

— Что значит — не повезло с соседями: и выход на изнанку с магическим училищем у них, и станцию они себе забрали.

— И летние квартиры у гусарского полка — тоже у соседей будут строить. Потому что к станции ближе.

— Вообще кошмар! Интересно, а марьиногорцев, или как там они называются, за такое можно назвать конокрадами?

Так, посмеиваясь, мы сели в фургон и поехали дальше — в Червень. Вот тоже — забавно: город рядом с имением, постоянно езжу мимо — но именно мимо, если ехать из Смолевич в Могилёв или обратно. Из Викентьевки в Смолевичи или назад я езжу обычно через Дукору — тамошний парк нравится мне настолько, что это почти искупает состояние дороги от Смолевич на Смиловичи. А в самом Червене за всю жизнь был только один раз. Погуляли и по этому городку. Там моя супруга увидела довольно оригинального вида дом с широкой террасой и окнами в пол — и буквально влюбилась в него.

— Такой восхитительный дом — но построен не пойми где! Был бы он в Смолевичах или Могилёве — я бы не успокоилась, пока не купила. Не дом — чудо! Хоть ты его разбери и перевези…

— Увы, он кирпичный. Разборка его уничтожит… — я чудом поймал себя за язык, не произнеся продолжение: «проще купить проект и построить заново». Упаси боги — она же заставит! Ну, или по крайней мере приложит к этому все силы… А зачем мне ещё один дом⁈

К моему счастью, Маша увидела прыгающую за забором собачонку и переключилась на неё, а затем с неё — на кенгуранчиков. Ну, тут логику проследить легко: они тоже с шерстью и прыгают.

— Интересно, какой хищник всё же охотится на них? Ну, ты же говорил, что должен быть регулятор численности?

— А я не говорил⁈ Совсем из головы вылетело! Просто мне сообщили об этом в день перед первым экзаменом, потом просто забыл — не до того было.

— Поросёнок ты после этого! Я тут мучаюсь от неизвестности, а он!..

— Там получилась довольно заковыристая схема. У кенгуранчиков есть специфичный вид паразитов, которые не встречаются больше ни у кого из обследованных животных. Так вот, в тёплое время кенгуранчики жрут ядовитые травы и травят паразитов. Зимой поступления отравы в организм нет, и «квартиранты» начинают размножаться. Тут включается механизм, использующий те странные железы в основании хвоста, смысла которых никак не могли понять. Там накапливается, так сказать, концентрат отравы, часть которого, при критическом уровне паразитов в организме, впрыскивается в организм и травит их.

— А при чём тут глисты к хищникам⁈

— Подожди. Если кенгуранчиков слишком много, или травы слишком мало — в железах накапливается недостаточно концентрата, паразиты размножаются и убивают хозяина. Это происходит, как правило, в конце зимы или начале весны, и потом в дело вступают падальщики. Также насекомые или что-то сродни им. Тут даже возникла версия, что паразиты и падальщики — один вид, развивающийся с полной метаморфозой, или как разные касты у муравьёв. Эти падальщики даже кости сжирают — у них есть фермент, который расщепляет коллаген на белки, пригодные в пищу! Потому поля костями и не завалены.

— Жуть какая! Вот честное слово — нормальные хищники были бы не такими страшными. Быть съеденным глистами, потому что летом мало травки ел, кошмар!

Машу аж передёрнуло, потом она с испугом повернулась ко мне:

— А мы, когда мясо кенгуранчиков ели, не могли заразиться⁈

— Нет. Во-первых, паразиты — тоже изнаночные твари, даже если их личинки и есть в мясе — на лице они дохнут даже сами по себе. Во-вторых, эти паразиты живут только в кенгуранчиках, как там это в биологии называется, смешное такое слово[1]… ладно, неважно. И, в-третьих, конечно же — термообработка. Мы же сырое мясо не ели?

— Нет.

— Ну и всё тогда, беспокоиться не о чем.

В Курганах стояли в основном ректификационные колонны, которые требовали намного больше трудозатрат, чем перегонные кубы, плюс здесь нужно было проводить профилактический ремонт. В общем, объём работы и её сроки были намного больше, чем в Викентьевке, но и жене было чем заняться — тут тебе и изнанка, и имение, причём что там, что там можно делать всё, что хочешь! В общем, как она сама сказала — на неделю себе занятий найдёт точно. Единственно, что она вытребовала себе ключи от фургона, чтобы самоё ездить из трактира, где мы ночевали, в имение и обратно, пока я занят на заводе.

Но неделю подряд тут провести не получится — я сразу предупредил Машу, что послезавтра мне нужно будет ехать в Минск по делам службы — в этом году я вовремя уведомил начальство, что отбываю из Могилёва на родину и уже получил вызов в лабораторию. Так что здесь, в имении, проведём сутки, может быть — переночуем в гостевых комнатах трактира два раза, если завтра освобожусь слишком поздно, чтобы ехать в Смолевичи, но это вряд ли.

В итоге всё получилось даже интереснее. Утром Маша заявила, что ночевать в трактире, когда в четырёх верстах стоит пустым собственный дом, причём не просто дом, а родовое имение — это просо неприлично. Даже если трактир тоже свой собственный. И что пока я «развлекаюсь с железяками» она займётся хотя бы минимальным обустройством, чтобы было где остановиться. Так что сейчас она едет в Червень, смотреть ассортимент тамошних мебельных лавок и разговаривать с отделочниками. Вечером мы едем в Смолевичи, ночуем, утром она меня довезёт до поезда, вечером — встретит. А днём они с Варварой Матвеевной (это супруга моего бухгалтера, если что) будут делать то же самое, что она сегодня в Червене и сравнивать. И в целом она не намерена уезжать, пока не сделает хотя бы кухню, спальню и кабинет.

Дед внутри меня заржал, как конь:

«Кухню она за три дня сделает, юмористка! Ремонт санузла и кухни в сумме занимает столько же времени и стоит как минимум столько же денег, как ремонт всей остальной квартиры, а то и дороже, раза в полтора!»

«Нам не надо ничего ремонтировать, дом — новый».

«Это общее название для всех такого рода процессов. Как минимум отделку делать нужно, это часть ремонта. И мебель — она тоже недешёвая. О, кстати! А давай обустроим кухню по тому же принципу, что и геологам? То есть — по моде моего мира, тут это будет супер-модерн, к нам экскурсии ездить будут!»

«Не уверен, что мне нужны экскурсанты в моём доме. Но идея интересная. Надо будет набросать эскизы и Мурке показать».

«Сделаем наброски в перерывах, пока энергия восстанавливается. А вечером закончим. Только предупреди жену свою, чтобы не накупила чего не нужно».

— Радость моя, ты только для кухни пока ничего не покупай. Есть у меня несколько идей, вечером покажу.

— И что мужчина может понимать в кухне⁈

— Ну, тот, который учится на технолога пищевой промышленности и дополнительно изучает курс по проектированию оборудования для неё — что-то, да может. Или у тебя кухня не для пищевого производства?

— Ой, точно, с твоими песнями — постоянно забываю, что ты не из наших музыкальных.

— Зато мама твоя очень хорошо помнит — с тех пор, как подарил тестю ящик его любимой «Клюковки» — разве что не обнюхивает при входе в дом.

Маша рассмеялась:

— Это да! Это ты не слышал, как она тихо бушевала у нас дома в тот вечер! Мама боится, чтобы папа не стал много пить — у них на службе это распространено, к тому же у неё в семье что-то грустное было по этому поводу. И тут заходит в кабинет — а там такое богатство, папа спрятать не успел. Она сначала решила, что это он купил в тайне от неё, стала интересоваться, зачем. Папа ещё ляпнул, что, мол, просто так. Потом пришлось признаваться, что это подарок, мама немного успокоилась, но половину утащила — часть папа спрятать успел, а ещё одну она ему оставила.

— Вернёмся на кухню. Я опробовал кое-какие идеи, когда оборудовал экспедиционные автомобили для геологов, их повара были в восторге. За сегодняшний день и вечер я сделаю наброски, мы их обсудим в Смолевичах.

— Интересно будет посмотреть.

— Но есть проблема: для того, чтобы реализовать ВСЕ идеи — понадобиться маг камня или очень опытный камнерез с кучей инструментов и опытный плотник, лучше тоже — одарённый. Нужен ещё маг металла, но он у нас есть.

— Да? И кто же это⁈

— Ах ты, паразитка!

В общем, к завтраку мы опоздали минут на сорок.

[1] Что смешного Юра нашёл в слове «моноксенные» — я не знаю.