Рюрикович (СИ)

Глава 10

«Ведарь всегда должен помнить — в Бездне существует лишь одно правило: никаких правил!»

Кодекс ведаря

Переход из канализации в локацию Бездны занял всего одну секунду. Никаких посторонних ощущений — просто как будто вышел из дома на улицу через дверной проём.

Вот только тут улица представляла собой здоровенную, размером с два футбольных поля, пещеру. Мало того, что она была здоровенная, в форме квадрата, так ещё и высоченная — жираф пройдёт даже не пригибаясь.

Сама пещера напоминала старинный, подземный особняк, где каждая сталактитовая люстра и сталагмитовый столик тщательно выбраны самой природой. Тут тени играли в прятки, а эхо звучал как домашний оркестр.

В таких пещерах всегда прохладно, словно хозяин на хрену вертел накладные за центральное отопление и всегда экономил на электричестве. Стены украшены абстрактными карстовыми узорами, которые могли бы сойти за произведения искусства в галерее современного искусства.

Свет исходил от грибковой плесени на стенах. Да, света немного, но его хватало, чтобы увидеть около полусотни волокуш, скопившихся в центре локации. Они застыли возле огромного пульсирующего волокуши.

Главарь?

Вполне возможно. Судя по внешнему виду, этот волокуша был в восторге от грибов сморчков и поэтому копировал его внешнюю форму. Получилось что-то среднее между мозгом великана и коровьей лепёшкой.

От главаря исходило едва слышные перестукивания. Неужели азбука Морзе? Да нет, это какое-то новое сочетание постукиваний.

Язык волокуш? Но у этих масс есть только желание убить и пожрать. Какой же мозг может быть у этих сущностей?

— Ни хрена себе, — послышался за плечом голос Сафронова. — Это чем же они там занимаются?

— Похоже, что слушают инструкции, — вздохнул я.

— Но волокуши же тупые, как пробки.

— Вот и повторяет главарь по нескольку раз, чтобы не забыли.

— То есть…

— Да, волокуши начали обладать зачатками разума. И это хреново, — покачал я головой. — Но ещё хреновее то, что нас заметили.

И в самом деле, перестукивания стали звучать громче, ещё немного и пойдёт барабанный бой! Те волокуши, что собрались возле главаря, начали разворачиваться к нам. Или не разворачиваться, но ползти друг через друга по направлению к диску.

— Дядька Кирилл, ты бери всех слева, я возьму тех, что справа, — проговорил я, наблюдая за неторопливо плывущей каменной волной.

— Добро! Если что… для меня честью было сражаться бок о бок с царским сыном, — ответил Сафронов.

— «Если что» не будет. Мы вернемся назад!

— Я рад это слышать, — раздался позади нас голос Годунова.

Я тут же обернулся. Напарник стоял возле диска, прижимая к груди папку и хлопая глазами.

— Ты чего здесь? Я же сказал тебе оставаться на месте!

— Мне там стало… не по себе! Вы тут будете сражаться, а я там что? Прохлаждаться в спокойствии? Нет, я тоже с вами хочу! — Годунов изо всех сил старался, чтобы его голос не дрожал.

Понятно. Струсил оставаться один. Оно и понятно — одиночество в канализационных подземельях трудно переносить. К тому же ему придется мучиться — выйдут наружу два воина или выползут создания Бездны?

Вот он и предпочел страшной неопределённости страшную осведомлённость. У него на лбу было написано, что отходить от переходного диска он не собирается и в случае чего храбро кинется в канализационные коридоры.

— Не мешайся под ногами, — буркнул Сафронов, перехватывая поудобнее рукоять меча.

— Нет-нет, что вы! Я туточки постою. Не извольте сомневаться — ни на шаг не продвинусь к… Господи Всевышний, сколько же тут этих тварей! — взвизгнул Годунов, заметив подкатывающую волну.

— До хрена… дотянутся! — усмехнулся я и двинулся вправо.

— Так что смотри за собой, будь осторожен, — поддержал меня Сафронов и пошел слева.

Я вдохнул, пуская живительную силу живицы по рукам и ногам. Мне нужна эта сила, нужна энергия, а что до её получения… Ну вон же, сосуды с сущностью сами рвутся передать её мне. Не стоит пресекать их желание.

Перестукивание начало звучать игрой на джембе. Дирижер смертоносного оркестра незримо управлял своими подчиненными, заставляя их перетекать с места на место. Главарь весьма успешно выстроил атакующую линию — перепрыгнуть за неё не представлялось возможным без повреждений. Если промахнется щупальцем передний волокуша, то некоторые задние с радостью исправят его промах.

Первый взмах меча приходится по самому наглому волокуше. Его щупальце вылетает в ответ, но меня уже нет на месте.

Прыжком я перемещаюсь вправо, нанося ещё один удар по наглецу. Новый ломоть падает на пол каменной пещеры. Тут же уход в сторону и новый удар. И так раз за разом. Я быстрыми перемещениями сбиваю с толка врага, пока он пытается попасть по мне слева — я бью справа и наоборот.

Расправляюсь с первым врагом очень быстро — сейчас не время для красования и эффектных поз. Сейчас нужно пробиться сквозь толпу врагов и разобраться с главарём как можно быстрее.

Новый враг и новый танец огненной смерти. Слева вступает в бой Сафронов. Краем глаза вижу, что дядька может не только по канализационным тоннелям красться, но и забирать подобия жизни у волокуш.

— Иван! Они обходят тебя! — слышу крик Годунова.

И точно! Я сначала не поверил своим глазам, но так и есть — эти глиняные слизни и в самом деле начали обходить меня сзади. То есть у этих засранцев и в самом деле появились зачатки стратегии. А это означало, что они стали умнее.

И это плохо!

Ведь чем тупее враг, тем легче с ним разобраться, а сейчас…

Уход, уход, удар!

Нырок под резкое щупальце, перекат и резкий удар в ответ по ненавистному слизню.

На, тварь! Держи!

Хочешь сожрать меня? Хочешь добавить мои кости в свою коллекцию на теле?

На, ушлёпище! Принимай в ответ огонёк. Что? Не нравится? Куда поползла, какашка-переросток?

Я только заношу меч, как сразу же справа следует ещё один удар щупальцами. Потом слева. Отпрыгиваю. Отбиваю.

Черт побери! Да волокуши в самом деле поумнели — они прикрывают отползающего раненного собрата!

Как же быть? Они что, меня измором хотят взять?

Да, без дополнения сущностью меня хватит на долгое время, но в конце концов и моим силам придет конец. Я буду истощен, даже магическая природа живицы не спасет. И тут меня можно брать голыми… щупальцами.

— Уроды каменные! Вы чего творите? — доносится слева рык Сафронова.

— Тактикой бьют? — бросаю я, не оглядываясь.

Оглядываться не стоит — раненные кричат иначе. Да и времени на оглядывание нет — волокуши снова повалили в атаку.

— Да, заманивают и набрасываются с разных сторон! Вот же остолбени тупорылые! Никак не хотят потихоньку издыхать!

— Надо заставить! — гавкаю я и отрезаю новый ломоть от подползшего засранца.

Новые щупальца вылетают со всех сторон. Я танцевальными па ухожу от смертельных копий. Ускоряюсь и новый враг не успевает отползти под защиту щупалец друзей. Сущность добавляет сил и энергии.

Хорошо, а то на лбу выступила испарина. Всё-таки махать мечом и уворачиваться от острых копий-щупалец это не тренировочный бой — тут каждое движение может стать последним. Поэтому приходится попотеть сполна.

— Куда ты ползёшь, страхолюдина некрещённая? — слышится крик Годунова. — А ну! Фу! Место! Пошел прочь, срань неблагородная!

Вот на это я уже оглядываюсь — чего там интересного?

А возле диска и в самом деле очень интересная картина: Годунов пытался ткнуть в подползающего слизня сотворённым копьём. Волокуша покорно принимал уколы остриём, а после спешил подобраться ближе к Годунову, чтобы высказать ему несогласие с подобной позицией.

— Держись, Бориска! — кричу я в его сторону и уже собираюсь прыгнуть на помощь, когда замечаю, что путь к нему перекрыт подползшим отрядом волокуш.

Да они же отрезали нас друг от друга!

Нет, реально!

Эти ползущие твари технично разделили нас на три островка, а теперь неторопливым приливом планировали эти островки скрыть под своим каменным морем.

Ну что же, у жертв есть небольшие сюрпризы. Я вижу, что победить простыми мечами не получится, поэтому призываю медведя.

Ну что, косолапый, пришла пора отрабатывать недавнее угощение!

Медведь проявляется немедленно. Уж что-что, а мишка понимает, что просто так я его дергать из хранилища не буду.

Мохнатая туша с горящими глазами и огненной пастью как нельзя кстати оказывается в самой гущи врагов. Ему даже не стоит приказывать — косолапый тут же понимает, что волокуши вовсе не мирные слизни, питающиеся травкой.

Шлёп!

От первого удара оказавшийся поблизости волокуша расплющивается, как детская игрушка «слайм». И что из того, что волокуша в основном состоит из камня и глины? Для медведя это не является преградой. Хлобыстнул так, что мне даже на миг стало жалко волокуши.

Всего лишь на миг, потому что в следующую секунду я принимаюсь за уничтожение подобных тому, которого «обидел» мишка. Второй удар, кстати, заставил волокуши разлететься на мелкие части.

Что могу сказать? Молодец, косолапый!

Сущность от убитого переходит ко мне. Тоже весьма приятный бонус от владения тотемным зверем.

Я продолжаю бороться с волокушами. Они как будто слегка охренели от появления нового врага, поэтом чуть замедляются, будто думают — нападать на людей или дружной ордой навалиться на мохнатое чудовище?

Пусть думают, они мне этим даже действуют на руку.

Раз! Раз! Раз!

Новая сущность вливается в грудь.

— И-и-и-их! — слышится крик Годунова, а потом мимо меня проносится его худощавое тело.

— Куда? Стой! Там волокуши! — кричу я, но тщетно.

Годунов явно в ужасе оттого, что на его чистых штанах появилась дыра. Похоже, что враг всё-таки добрался до тела Борьки. Вроде бы не кровит, но надо посмотреть ближе.

Только удастся ли?

Годунов прыгает без разбора куда. Он мчится сломя голову, лишь бы уйти от своего противника. И мчится мимо медведя, который с недоумением смотрит на шибанутого двуногого. Сдается мне, что не только медведь удивлен — волокуши тоже шокированы подобной смелостью, раз позволяют Годунову проскочить по их спинам.

Ни один даже не выстрелил в бегущего!

Борис проскакал с изяществом горного козла по спинам волокуш и… оказался один на один с главарём. Здоровенный волокуша затрещал так, словно был завзятым барабанщиком одной из трешовых рок-групп. Похоже, что он тоже не ожидал подобного.

Волокуши начали разворачиваться!

Они поползли защищать своего главаря!

— Борис! Коли эту тварь! — крикнул я, бросаясь следом за напарником.

— Чего? Кого? — растерянно обернулся бледный Годунов. — Зачем?

Вот жеж охлябля! У него такой шанс, а он хлебалом щёлкает!

Хотя, от его демарша есть огромная польза! Его бросок заставил волокуш на время забыть о нас, а это уже шанс у нас!

И этим шансом следует неминуемо воспользоваться!

— Косолапый! Вперёд! — ору я, прыгая по спинам волокуш.

Редкие огрызаются, в основном я прохожу беспрепятственно! Всего десяток прыжков, два уворота и один перекат потребовался для того, чтобы оказаться за атакующей чертой волокуш.

Медведю даже перекатываться не понадобилось — он в три прыжка преодолел черту врагов и оказался рядом со мной. Сафронов понял на лету мою задумку и тоже пропрыгал горным козлом по каменным спинам.

Мы вчетвером оказываемся перед главарём волокуш. Тот явно не рад этому, так как трещит изо всех своих волокушьих сил. Но на то, чтобы догнать быстрых врагов, его слугам требуется время. А время сейчас ой как дорого!

— Вперёд! — вырывается из груди крик.

— За царя и Отечество! — орёт Сафронов, поднимая меч.

— Рррррарх! — рычит на своём языке медведь.

— Ой, мама, роди меня обратно! — мужественно пищит Годунов.

Почему-то именно его главарь волокуш принимает за своего главного врага. Может потому, что то «смело» проскакал по другим волокушам? Или потому, что громче всех орал? Или потому, что в его руках огненное копьё?

В любом случае, главарь делает свои выводы, после чего выбрасывает здоровенное щупальце из бока. Годунов смотрит, как приближается его смерть и даже не вспоминает о банальной защите!

Если бы не я, то вытащили бы мы из Омута пробитого насквозь напарника, а так… Я успеваю ударить Борьку под колени, заставив его упасть на спину. Каменное щупальце пролетает над упавшим со скоростью брошенного копья.

Вот как раз брошенное на пол пещеры копьё я и решаю использовать для отвлечения главаря. Один бросок, усиленный живицей, и в «сморчковую» массу огненное копьё влетает почти наполовину.

Во как? Этот самый главарь вовсе не весь каменный?

Увиденное подстёгивает Сафронова и тот тоже быстро создаёт копьё из пламени, и швыряет во врага, прыгая следом. Я тоже не мешкаю.

Вихрь огненных клинков с двух сторон начинает с невероятной быстротой уменьшать главаря волокуш, а огромные лапы медведя терзают плоть с третьей стороны. Щупальца главаря выбрасываются в разные стороны, но они бессильны против тех, кто дорвался.

До того, как один из волокуш-слуг добрался до зоны поражения, мы разбираем главаря на составляющие. Кругом валяются куски отрезанного «сморчка», а над самым крупным куском в воздухе формируется белесая сущность, размерами превосходящая все виденные ранее сущности волокуш.

Всё-таки последний удар был мой, так как сущность потянулась ко мне в грудь. Я быстро сформировал из неё образ главаря-волокуш и поместил в одну из ячеек хранилища. Кто знает, когда мне понадобится подобное существо?

А что до энергии, то…

Я в несколько ударов расчленил подползшего волокушу. Он даже не сопротивлялся. Остальные волокуши тоже словно потеряли смысл жизни, так как начали расползаться по разным сторонам. Только что мы были их злейшими врагами, а сейчас они ко нам вовсе потеряли интерес.

Зато мы к ним интерес не потеряли. И даже если Омут закроется, стоит нам только выйти наружу, всё равно оставлять волокуш ползать просто так не следует. К тому же, их сущности можно складировать, чтобы иметь запас на всякий случай. Сафронов был со мной согласен. Годунов хотел бы покинуть это место, но кто его будет спрашивать?

На то, чтобы полностью зачистить локацию у нас ушло десять минут. Медведь вернулся в свою ячейку, слегка недовольный тем, что ему не удалось пожрать. Ну да ничего, среди существ Бездны немало и белковых соединений, так что поест позже.

Сафронов ещё зачем-то поскрёб стены, собрал светящийся мох в небольшой пакет. После этого мы вышли наружу. Стоило только моей ноге, как замыкающего, покинуть переходный диск, как тот начал таять. Растаял он очень быстро, открыв нам дальнейший проход по канализационным трубам.

— М-да, Омут в столице, — покачал головой Сафронов. — Следует передать куда следует.

— Да-да, надо позвонить! Нельзя оставлять это просто так! Они же в любом месте могут возникнуть? — с легким испугом произнес Годунов.

— Там, где защита слаба, Омуты проявляются сильнее, — развел я руками. — Но я никогда не видел, чтобы они появлялись в столице.

— И ты вряд ли видел, что у волокуш были зачатки разума, — хмыкнул Сафронов.

— И это тоже. Что-то в последнее время слишком много происходит такого, что выходит за рамки нормальности, — покачал я головой.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Сафронов.

— То, что на автомобиль напали. Расхреначили его в пух и прах, а также сопровождение разметали. И вот волокуши под землёй. Это тоже ненормально.

— Я согласен! — воскликнул Годунов. — Фигня какая-то происходит. И почему именно с нами?

Сафронов посмотрел на меня и усмехнулся:

— Ну что, скажешь сам или мне это предоставишь?

— Меня заказали? — спросил я больше для Годунова.

— По всему выходит так.

— А кто заказал царского сына? — подал голос Годунов.

— А это мы можем узнать только выбравшись на поверхность. Тут осталось всего…

— Двести метров! — подхватили мы хором с Борисом.

Собор Василия Блаженного

Митрополит уже проснулся, успел перехватить овсянку, заваренную кипятком без соли и сахара, и теперь слуги омывали его дряблое тело.

Ежедневный ритуал продолжался на протяжении сорока лет и ни разу не менялся. Пробуждение, овсянка, омывание. После этого митрополит приступал к своим делам.

Он жил в соборе уже давно, его скромная келья поражала редких гостей своей аскетичностью и спартанской обстановкой. Каждый, кто имел честь посетить место для сна и отдыха митрополита, видел только жесткий топчан в углу, накрытый тонким матрацем и лоскутным одеялом. Невысокий стол и табуретка рядом с ним дополняли общую картину. Всё остальное пространство по стенам заполняли шкафы с духовной литературой и копиями древних свитков.

Даже ковра не было на паркетном полу. Сплошной аскетизм и неприятие материальных ценностей.

И лишь единицы просвещённых знали, что на самом деле, если потянуть у правого шкафа за корешок труды Симеофа Благоверного, то шкаф разъедется надвое и внутри окажется проход в подземное убежище. В этом убежище стояла самая современная мебель и техника, какие были у редких бояр. Из этого убежища шел подземный проход к Москве-реке с приготовленным на всякий случай катером — может это было и лишним, но порой к митрополиту заходили гости, которых никто не должен был видеть при дневном свете. Да и сам он порой отлучался из кельи по ночам…

Когда омовение было почти завершено, неожиданно прозвучал сигнал телефона. Митрополит взял в руки дорогой царский подарок и взглянул на прислугу. Молчаливые слуги тут же с поклонами удалились.

Митрополит же ответил на сигнал вызова. Раздался такой знакомый голос царского сына:

— Ваше Высокопреосвященство, я не совсем понимаю, что происходит. Ни днём, ни ночью покоя нет…

— Я уже слышал о произошедшем, Ваше Величество, не переживайте за то, что произошло — это всего лишь проба пера. Мы будем продолжать совершенствоваться в творчестве, — ответил митрополит. — И если идея ночью не приходит, а также что-то мешает её приходу днём, то стоит оглянуться вокруг и понять — в чём причина отсутствия Музы? Может быть, её появлению мешают посторонние силы? Кто-нибудь постоянно отвлекает?

— Возможно и отвлекают, но кто?

— Владимир Васильевич, в этом могут быть заинтересованы другие авторы, которые считают, что их творения тоже заслуживают упоминания в летописях.

— В таком случае нам следует выяснить авторов иных творений и постараться создать произведение в тандеме? Ведь если мы преследуем одну и ту же цель, то почему бы не объединить усилия?

— Я с удовольствием займусь поисками других авторов, — произнес митрополит в телефон. — Не извольте беспокоиться. Лучше вместо этого прочитайте двадцать раз «Отче наш» и попоститесь до обеда.

— Я так и сделаю, Ваше Высокопреосвященство, — ответил царский сын, а потом, после небольшой паузы, спросил: — А правда, что царскую волю считают самой главной днём, а перед волей Ночных Ножей преклоняются ночью?

— Это всё глупости и придумки воров и убийц, которые они сами же распространяют для наведения страха на будущих жертв. Увы, не все жертвы верят в эти глупости и придумки, поэтому даже Ночным Ножам дают отпор, — мягко ответил митрополит. — Но я уверен, что придет тот день, когда царская воля станет настолько жёсткой, что переломит хребет всем ворам и убийцам в столице и её окрестностях. И я буду счастлив увидеть этот день, Ваше Величество…

— Я думаю, что рано или поздно, но он наступит, Ваше Высокопреосвященство. Всего доброго и до встречи на обеде, — послышалось в телефоне, а после наступила тишина.

Митрополит отложил телефон в сторону и задумчиво провел губкой по груди. Что ж, первая проба пера оказалось крайне неудачной. В этой пробе погибло семеро не самых плохих бойцов из Ночных Ножей, а это означало, что про ведарей не зря ходят такие слухи. Следовательно, нужно принимать юного выскочку всерьёз, а не просто отмахиваться мухобойкой.

Для ведаря мухобойки мало, тут нужен калибр покрупнее…