Рюрикович (СИ)

Глава 25

«Каждый ведарь должен быть честен со своими собратьями. Если собратья считают, что ведарь лжет, то, возможно, они не знают всей правды»

Кодекс ведаря

Шикарные платья, роскошные костюмы, позолота и блеск огней. Всё это под звуки приятной музыки одной из современных групп. Эта группа запомнилась мне аранжировками классической музыки, переводом её на современный лад и современный бит. Весьма хорошее звучание, четкие ритмы и даже взбалмошная электрогитара находит своё место в общем мелодичном ряду. А всё почему? Потому что аристократы никогда не слушают попсу.

Нет, аристократам это противопоказано с рождения, чтобы не деградировать. Рано или поздно, но все люди со временем понимают, что классическая музыка прекрасна. Аристократы поняли это давно и решили не терять времени, чтобы это осознание приходило позже. Детям сразу же навязывалась подобная культура поведения. Никакой попсы — только классика и камерная музыка.

Почему так? Да всё по науке…

Из научного интереса сделали несколько тестов, задействовав детей из разных социальных групп. Согласно результатам теста, наиболее высокий уровень коэффициента интеллекта был выявлен у учеников, которые предпочитали классическую музыку и джаз. На втором месте рокеры — они тоже продемонстрировали отличные умственные способности. А вот поклонники рэпа и популярной музыки практически поголовно провалили тест на интеллект.

Исследователи при этом не сделали вывода, что рэп-музыка и попса снижает интеллект. Они лишь отметили интересную закономерность: подростки с более высоким уровнем интеллекта отдают предпочтение джазу, классике и року, а с более низким — рэпу, хип-хопу и популярной музыке.

Аристократы четко понимают, что если человек бескультурен, то им проще управлять. Такому всё равно на развитие — он потребляющая, спящая, жрущая и срущая биомасса. Что ему из ящика или интернета скажут, то он и будет делать. Человеком же, который знает произведения великих мастеров прошлого, сложнее управлять и манипулировать.

А попсовые дрыгалки-прыгалки оставляли простому люду, чтобы они могли сбросить накопившийся негатив и выплеснуть его в несуразных танцах. Причем, если сейчас молодежь смеётся над танцами прошлых лет, то и старики посмеиваются над вычурными помахиваниями-подергиваниями.

На Ночи Перед Обучением играла только классическая музыка, пусть и в современной обработке. Возможно, ещё будут арии оперных певцов, не исключаю такой возможности.

— Пойдёмте, мне нужно сбросить стресс!

Годунов сразу же повлёк меня к столу с шампанским, где бокалы стояли в правильных пирамидках, освещённые снизу направленными лучами маленьких прожекторов. Он уже оправился от верчения на мотоцикле и теперь стремился заполнить опустошенный желудок волшебными пузырьками счастья.

Мы прошли мимо сбивающихся в группки студентов-жильцов. Нас провожали взглядами, мы оглядывались в ответ. Кого-то я уже знал, многие же знали меня — новости по социальным сетям расходятся быстро. Я чувствовал себя кем-то вроде цыганского медведя, которого вывели на показ перед честной публикой.

Что же, пусть. Со временем привыкнут и не станут обращать так много внимания. Хотя не исключу, что женское внимание как раз весьма и весьма приятно. Видеть блестящие девичьи глаза под уложенными прическами, понимать, что тебя оценивают как будущую завидную пару и вместе с тем строить из себя недотрогу — как это было приятно.

— Давайте, сейчас закинем пару бокалов, раскрепостимся и потом пойдём знакомиться, — тянул меня Годунов.

— Да я не пью, Борис, — ухмыльнулся в ответ и покачал головой, когда он протянул два бокала, снятых с верхушки пирамиды. — Нельзя мне…

— Чего это? Язва? В таком молодом возрасте? — удивленно распахнул глаза Годунов. — У меня есть одна знакомая знахарка, она на раз-два любую язву зашепчет.

— Нет, не язва. Состояние тела у ведарей такое, что никакого алкоголя не приемлет. Если выпью, то могу даже умереть, — развел я руками.

Ну, насчет умереть, я, конечно, приврал, но это больше для того, чтобы не возникало вопросов. Ведь если не пьёшь на вечеринке, то это вызывает по меньшей мере интерес, а по большому счёту даже подозрения. Так что лучше сразу же запустить слух, что царское дитя не пьёт из-за страха смерти, поэтому к нему не следует подступать с подобными предложениями, иначе это будет расцениваться как покушение на убийство.

— Ой, какой же ты бываешь порой скучный, — помотал головой Годунов, пригубляя бокал.

— А недавняя карусель тебе не понравилась? — усмехнулся я, оглядываясь по сторонам.

Зал, где проходило мероприятие выглядел величественным и просторным. В обычное время тут проводились собрания жильцов и различные мероприятия, но сейчас это помещение величиной с половину футбольного поля было освобождено от рядов кресел. Сделано это было специально для возможных танцев и вольготного перемещения.

Как раз сейчас появилась большая часть будущих жильцов, поэтому зал постепенно наполнялся девушками в красивых платьях, молодыми людьми во фраках. И у девушек, и у молодых людей при себе было оружие. Правда, у девушек оружие по большей части было убрано в небольшие сумочки, где пистолеты соседствовали с маникюрными ножницами и губной помадой. А вот почти у каждого молодого человека на боку висела фамильная сабля или другое холодное оружие.

Это позволялось сегодня, так как дворянские дети пока ещё формально не стали жильцами. Уже завтра жильцы будут сдавать оружие при входе, дуэли будут категорически запрещены, все ссоры и распри станут расследоваться беспристрастными преподавателями, а сегодня…

Сегодня мы все абитуриенты. Поэтому у меня на бедре покачивается мой старый приятель — боевой нож, а у Годунова красуется в ножнах новенькая сабля.

Та девушка, которая мне приглянулась, в данный момент находилась рядом с боярским сыном по фамилии Шуйский. Ну да это ничего. Приглашение на танец было сделано, согласие было получено. Остальное — мелкие препятствия, которые меня никогда не останавливали.

— Не понравилась. Почему так получилось? Почему вы не затормозили? — спросил Годунов и вновь отхлебнул.

Я заметил, что его рука слегка подергивалась. Похоже, что мандраж ещё не покинул товарища. Оно и понятно — не каждый день так пролетишь на грани возможного.

— У меня тормоза оказались повреждены, — пожал я плечами. — Вот и не смог.

— Как повреждены? — ахнул Годунов.

— Да как-то так… причём оба сразу. Похоже, что нам с тобой сегодня катастрофически не повезло.

Я не стал говорить, что пока Годунов изрыгался в урну, послал Тычимбу вслед за теми двумя цаишниками. Потом наведаюсь к ним и узнаю — зачем они испортили тормоза на мотоцикле? Годунову при моём визите присутствовать вовсе не нужно. Я не собираюсь быть мягким и расслабленным.

— Не повезло… Что-то нам в последнее время очень сильно не везёт! — проговорил Годунов.

— Не везёт нам в смерти, повезёт в любви, — проговорил я с усмешкой, вспомнив песню одного из миров.

Так, надо отвлечь моего напарника, чтобы он не зацикливался на произошедшем. Я сам с этим разберусь. А вот и отвлечение подоспело…

— Вон Карамзина и Бесстужева! — дернул я за рукав Годунова, который уже прикончил один бокал и потянулся за вторым.

Наши новые знакомые стояли возле мраморной колонны у стены как раз под картиной Святополка Старого, одного из полководцев прошлого, который с десятком воинов смог обратить в бегство нападение тысячи кочевников Золотой Орды. Свет от хрустальных люстр мягко ложился на красиво уложенные прически княгинь, а также на складки их платьев, которые подчеркивали стать женских фигур.

— Ох, пойдём же поприветствуем их, пока другие не забрали под своё крыло! — Годунов залихватски допил шампанское и взял два бокала в руки.

— Ты с двух рук сейчас зарядишь?

— Нет, это не мне! Это дамам. Во мне уже плещется счастье, так почему бы им не поделиться с другими?

— Ты уже поделился недавно счастьем с урной, не боишься вновь повторить свой подвиг? — не смог удержаться я от улыбки. — Вестибулярный аппарат в норме?

— Всё у меня в норме! Иван Васильевич, за меня не переживайте! — расхрабрился Годунов.

— Ну да, ну да, — проговорил я негромко, чтобы не смущать товарища.

Мы неспешно прошли до дам. По пути я чувствовал различные взгляды. В основном смотрели с интересом, кто-то с восхищением. Те, кому успел насолить, смотрели с недовольством. Однако, неожиданно я почувствовал укол угрозы. Боевой нож неожиданно уколол ногу.

Это было настолько неожиданно, что я даже вздрогнул. Вот вроде бы сегодня день был насыщен сверхмеры всякими событиями, но ни разу укола я не ощущал. Словно тело знало, что я могу справиться с происходящим, а сейчас…

Угроза висела в воздухе всего мгновение. Когда я обернулся, чтобы определить источник, то её уже не ощущалось. На миг мне показалось, что среди будущих жильцов мелькнули желтые глаза, но… Когда я пригляделся к группе стоящих молодых людей, то ничего такого больше не заметил. Как будто это стробоскоп под потолком скользнул по одной из хрустальных висюлек люстры и на мгновение покрасил глаза черноволосого парня в золотистый цвет.

На самом же деле у него были обычные черные глаза на худощавом скуластом лице. Да, был слегка бледноват, но эта бледность могла возникнуть из-за места, откуда он прибыл. Может быть из Санкт-Петербурга, а может быть и вовсе с отдаленных северных уделов, где половину года правит ночь, а вторую половину не заходит солнце.

Впрочем, для северных уделов у него слишком широкий разрез глаз…

— Добрый вечер, дамы, — галантно поклонился Годунов и протянул бокалы. — Позвольте поухаживать за вами в этот вечер?

— О, господин Годунов и господин Рюрикович, весьма приятно, — ответила Бесстужева, чуть присев в реверансе и взяв подношение. — Рады видеть вас в полном здравии. Наслышаны, что вы испытали небольшие трудности с прибытием?

— Ну что вы, какие трудности, — отмахнулся я, кивнув на приветствие. — Так, чуть позабавились на мотоцикле. Решили появиться эффектно.

— Что же, вам это удалось, — также присела Карамзина. — В зале только и перешептываются от двух безумцах, которые впустую рисковали жизнями.

— Ох, да какое там безумство, — спародировал мой беспечный жест Годунов. — Всё было рассчитано до мельчайших миллиметров. Мы ещё планировали въехать в зал, но потом решили, что это будет лишним.

— Да уж, — улыбнулась Бесстужева. — Это действительно могло показаться лишним.

Я огляделся. Девушка рядом с Шуйским смотрела на меня. Я чуть поклонился в ответ, на что она не отвела взгляд. Зато этот взгляд перехватил сам Шуйский. Он зло зыркнул на меня, а потом взял спутницу за локоток и что-то начал показывать на сцене.

— Господин Рюрикович, вы знакомы с Собакиной? — чуть ревниво спросила Бесстужева.

— Немного, — пожал я плечами.

— Странно. Какое может быть дело царскому сыну до худородной дворянки из Коломны? Её и приняли в Царское училище только из-за того, что за них попросил боярин Шуйский. Отчего-то она понравилась его сыну, вот он и попросил папеньку походатайствовать…

— Да уж, лезет в Царское училище всякое отребье… Так и норовят свой род за счёт государевой доброты выдвинуть!

Ох, каким же пренебрежительным тоном это было произнесено. Как будто Карамзина была оскорблена самим фактом нахождения в одном зале с низшими слоями дворянства. Я на миг даже пожалел, что заступился за них. Надо было дать почувствовать всю сладость от презрения высшего света в лице Бельского и Романова. Тогда, может быть, спесь чуть спала с этих двух княгинь…

А вот и упомянутые Бельский с Романовым пожаловали. Они с порога окатили присутствующих такими презрительными взглядами, как будто царские особы почтили своим присутствием ночлежку для бездомных. Когда же наткнулись на меня, то я улыбнулся как можно добрее и даже подмигнул в ответ.

Романов тут же поджал губы и двинулся вперёд.