Рюрикович (СИ)

Глава 28

«Честь и достоинство никогда не должны мешать ведарю побеждать порождения Бездны. У Бездны нет таких понятий, поэтому и ведарю следует засунуть их подальше»

Кодекс ведаря

Я повернулся и чуть ли не столкнулся нос к носу с тем самым молодым черноволосым человеком, которого заприметил раньше. Его глаза насмешливо щурились, глядя на меня, но улыбкой на губах и не пахло.

Идеально ровный пробор, отглаженный костюм, кипенно-белая сорочка, заколка на галстуке посверкивает бриллиантами. Прямо картинка журнала «Молодые мажоры». Для антуража не хватало дорогущей машины, не менее дорогой эскортницы и волн океана за спиной.

И он почему-то искал со мной ссоры.

— Я не был представлен вам. Но зато вижу, что вы посмели представить меня себе в дурном свете, — произнес я. — Есть ли основания для этого?

— Основания есть. Я вижу, что все ваши выходки призваны заявить о себе, как о главном забияке Царского училища. Но мне это не нравится, — произнес черноволосый.

— Извольте представиться, сударь, если начали первым разговор, — проговорил я со вздохом. — Или вам незнакомы правила поведения в приличном обществе?

— Правила приличия мне как раз и знакомы, что не могу сказать про вас! Представиться? Что же, могу и представиться. Криштоф Батори, сын Иштвана Батори, графа Темешвара, палатина Венгрии и воеводы Трансильвании.

— Что же, Криштоф Батори, чем обязан вашему недовольству? — я попытался дать шанс графскому сыну исправиться и уйти от ожидаемого ответа. — Может быть обычное недоразумение стало результатом вашего негодования?

Да, я всегда даю шанс. Всегда…

— Никакого недоразумения. Я привык доверять своим глазам и могу утверждать, что вы воспользовались своими знаниями и умениями, чтобы представить двух дворянских детей в негативном свете. Вы вызвали их на нечестный поединок и теперь стоите с видом победителя. Но такие фокусы могут пройти только с плохо обученными людьми. Человек, привыкший держать оружие с детства, не позволил бы вам так себя вести!

Этот сын графа явно напрашивался на хорошую взбучку. И что-то мне подсказывало, что даже если бы не было нашей дуэли с боярскими детьми, то он нашел бы другой повод.

И что-то с этим молодым человеком было не то. Нет, моё чутьё пока ещё никогда меня не подводило. Какая-то черная аура шла от него. И чем ближе он становился, тем больше эта аура ощущалась.

Мне в один миг даже захотелось использовать Знак Таура, чтобы отбросить его от себя!

— Скажите, вы один напрашиваетесь на дуэль? Или вас будет больше? — устало вздохнул я.

— Что? — он явно не ожидал такого быстрого развития событий.

— Князь Курбский, вы позволите ещё раз воспользоваться вашим силовым куполом? — взглянул я на нового знакомца.

— Безусловно, всегда к вашим услугам, — чуть поклонился он.

— Тогда не будем тянуть кота за хвост… Криштоф Батори, сын графа Темешвара, скажите, вы один хотите упрекнуть меня в трусости? Или за вашей спиной кто-то дожидается своей очереди? — я посмотрел в зал.

Заинтересованные абитуриенты потихоньку начали подтягиваться ближе.

— Нет, я один. И это моё мнение! Вы дрались нечестно! Впрочем, вы сделали это на первой дуэли, и повторили на второй. Вы никого не разочаровали в ожиданиях, — хмыкнул Криштоф.

Нет, он совершенно точно напрашивался на трёпку. И я был прав, когда подумал, что так или иначе, но он бы до меня докопался.

— Царевич, вы вовсе не обязаны… — взяла меня за руку Бесстужева. — Это прямая провокация. Даже мы с княгиней себе такого не позволяли…

— Да-да, послушайте женщину, чтобы потом пошла молва, что царевич прячется за женской юбкой, — тут же подхватил Батори.

— Господин Батори, не стоит пытаться вывести меня из себя, — мягко улыбнулся я в ответ. — И так много сказано, чтобы понять ваши намерения. Идемте же! Если у вас так чешутся зубы, то я буду рад позволить им вволю попрыгать по асфальту!

— А я давно не слышал хруста костей ведарей, — кивнул нахал. — Идемте, я буду рад снова услышать любимую музыку.

Каков же наглец! Вот ведь знает, что я могу прямо тут согнуть его в бараний рог, а всё пытается корчить из себя крутого.

Или специально выводит меня из себя? Знает ведарские повадки, ведарские возможности, но не боится их, а наоборот — вызывает их на себя!

Ну что же, со стратегической точки зрения он прав. Если сейчас одержит победу над недавним победителем двух не самых слабых противников, то сразу же станет альфа-самцом. И будет крут до невозможности.

Я сделал жест рукой, приглашая Батори выйти на улицу. Он презрительно хмыкнул и двинулся.

Толпа абитуриентов разомкнулась в стороны, как по мановению волшебной палочки. Я пошел следом.

— Царевич, вы не обязаны! — попыталась окрикнуть Бесстужева, но кто её будет слушать?

Я специально пропустил этого перца вперёд. По походке человека, по тому, как он держится и как двигается, можно сказать многое. Обычные люди много энергии тратят на почесывания, поглаживания, вставания в ненужные позы, незнание — куда деть руки. Если человек тренирован и привык в любую секунду принять бой, то его движения будут экономны, его энергия не будет тратиться впустую вплоть до того самого момента как нужно будет взорваться и превратиться в бурю, состоящую из мелькающих кулаков, ступней, локтей и колен.

Должен сказать, что Батори принадлежал как раз ко второму виду людей. Его движения были точны, выверены и энергоёмки. Ногу для шага поднимал ровно настолько, чтобы при опасности можно было её моментально опустить и оттолкнуться.

А ещё эта едва заметная черная аура, которая легкой дымкой плыла за молодым человеком. Она незаметна для остальных, но мне была видна.

Батори взял со стола куриную ножку и откусил от неё по дороге. Я слегка озадаченно посмотрел ему вслед. Интересно… А ведь и раньше я его видел с какими-то закусками в руках. Мне бы сейчас кусок в горло не полез, а он…

И ведь вон с каким аппетитом уплетает, как будто не ел пару дней до этого. Хм, весьма интересная деталь. Он либо настолько уверен в себе, что может себе так презрительно относиться к будущей схватке, либо и в самом деле голоден.

Также я поймал взгляд Собакиной. Она удивленно вздернула бровки, а я развел руками, мол, я чего? Я ничего. Это всё вон он!

В этот момент возле уха раздался тихий шепот:

— Я нашел их, господин. Они на северной окраине города, в небольшом доме. Сейчас уселись за стол и достали бутылку.

— Хорошо. Навестим их… Чуть позже, — прошептал я также тихо. — У меня пока снова появились дела…

— Опять дуэль? А вы времени зря не теряете, господин…

Я только вздохнул. Увы, такая уж наша царская доля — нам вообще должны молоко за вредность давать.

Мы снова оказались на улице. Батори повернулся ко мне и усмехнулся:

— Ну что, на этот раз сыграем по-взрослому? Мне нет нужды оставлять тебя в целости и сохранности, царевич. Ты слишком уж нагл и нахален. Не люблю таких!

— А вот мне до вас вообще нет никакого дела, сын графа! — процедил я. — И если бы не ваше непонятное желание оскорбить меня, то вообще бы вас не заметил!

— У вас будут секунданты? — спросил Курбский.

— Мне кажется, что секунданты нам не нужны! — задорно откликнулся Батори. — Проведем бой по правилам прошлой дуэли! Кто первый окажется без сознания, тот и проиграл!

— Что же, если вы так настаиваете, — пожал я плечами. — Пусть будет так.

Вокруг нас шептались будущие студенты-жильцы. Я слышал краем уха, как доносились слова:

— Вторая дуэль за полчаса.

— Да что же это всё царского сына вызывают?

— Может потому, что он в опале?

— Бедный, ему уже второй раз придется биться. Наверное, устал?

— Да какое там устал — прошлая дуэль и дуэлью не была. Так, показуха сплошная. А может быть и вовсе они договорились, чтобы показать крутость царевича. А что? Такое бывает сплошь и рядом.

— Говори тише, а то царевич и тебя вызовет. Тогда на своей шкуре узнаешь — договорняки там были или на самом деле всё произошло…

Чуть поодаль встали Годунов с Бесстужевой и Карамзиной. Их слова я тоже слышал:

— А с царевичем всё хорошо? Он почему-то выглядит бледным.

— С ним всё будет нормально. А бледен от лютой злости. Ещё бы — ему не дали пообщаться с двумя самыми красивыми девушками нового набора!

— Ах, Борис, вы такой проказник. Ещё немного и я влюблюсь в ваше обаяние и вашу непосредственность.

Понятно, пока я занят, девчонки снова начали подстебывать моего товарища.

Мы встали с Батори друг напротив друга почти на тех же местах, где недавно стояли с Бельским и Романовым. Только в этот раз я встал на место двух недавних дуэлянтов. Как раз их взгляды я поймал со ступенек входа в Царское училище. Они с интересом смотрели на нас и, как мне кажется, всеми фибрами души мечтали о победе Батори.

Ну да, должен же кто-то наказать этого мерзавца Рюриковича, которому всё, как с гуся вода!

Я хотел было помахать им ручкой, но передумал. Нечего дурачиться перед серьезным боем. А что бой будет серьезным, я увидел в глазах напротив.

Всего лишь мгновение, крайний миг, но черные глаза вдруг неожиданно окрасились золотым, как будто по ним снова скользнули лучи стробоскопа. Вот только тут никаким стробоскопом и не пахло.

— Господа, вы готовы выяснить отношения? — спросил Курбский, приседая почти на той же самой точке.

— Готов! — Батори выхватил саблю и пару раз со свистом рассёк воздух.

— Готов! — откликнулся я, вытаскивая боевой нож.

По асфальту снова пробежали молнии, создавая над нами купол. Я чуть дернул головой, разминая шею. Заодно впитал немного сущности, подбадривая тело и дух.

— Ножом? Опять ведарские понты? — спросил Батори.

— Нет, просто мне так удобнее, — пожал я плечами.

— Господа, на счёт «три» сходитесь! — прокричал Курбский, завершая свой купол. — Раз! Два! Три!

В тот же миг Батори дернулся ко мне, занося саблю над головой.

Быстро… Очень быстро…

Но я всё же быстрее! Перехватил удар лезвием ножа и отбросил нападающего назад. Он отъехал по асфальту, как по скользкому льду, но не удивился этому, а снова бросился вперёд.

Взмах! Взмах! Взмах!

Лезвие трижды просвистело у меня перед лицом, заставляя уклониться в стороны. Четвёртый удар я снова поймал на гарду ножа.

— Трусливо отступаешь, ведарь? — прорычал Батори.

— Беру разбег, сын графа! — ответил я и пинком в грудь отбросил его назад.

На этот раз он уже не смог удержаться и уселся на задницу.

— Тварь! — выкрикнул он, вскакивая на ноги и бросаясь вперёд.

— Могли бы обойтись и без оскорблений, — хмыкнул я в ответ, отбивая удар за ударом.

— С тобой? Без оскорблений?

После нового блока я делаю подсечку, моментально перекручиваюсь вокруг своей оси, а дальше запускаю ногу прямо в живот падающего противника. Его отбрасывает почти что к самой линии силового купола.

— И это всё, что ты можешь? — сплёвывает Батори.

— Это я только разминаюсь, — качаю головой и внимательно слежу за движениями противника.

Что-то с ним не так. Но что?

И я не прихожу в восторг оттого, что так просто отбрасываю его прочь. На самом деле я вижу, что он сдерживает себя.

Снова взмах. Свист разрезаемого ветра. Уход с линии атаки. Хватаю его за кисть и протягиваю дальше. Он тут же разворачивается и снова слышится свист.

Отдергиваю ногу в последний миг. Из асфальта высекаются искры. Снова удар. Снова ухожу. Удар в центр груди блокирую и протягиваю с разворотом так, чтобы оказаться лицом к лицу с противником.

И тут я вижу, что он улыбается!

Что же, улыбайся дальше. Я дергаю головой и наношу лбом хороший удар в переносицу. Бью уже без жалости.

Слышу женский вскрик со стороны зрителей. Кто-то слабонервный не смог сдержать эмоций.

Противника снова относит на пару метров. Он зажимает ладонью разбитый нос, потом смотрит на окровавленную ладонь и стряхивает капли на асфальт.

— Не хочешь отступить? — даю я самый последний шанс.

— Вот ещё! Всё самое интересное только начинается, — хмыкает Батори и вытирает нос рукавом белой рубашки, тут же окрасившейся в алый цвет.

Он начинает крутить саблю вокруг себя, добавляет магии живицы и вот уже передо мной не человек, а подобие ветряной мельницы. И эта мельница приобретает вид золотого кокона от бьющей по воздуху сабли.

Мне остается только внимательно следить за моментом, когда сын графа ринется в бой. Всё кругом замирает. Слышится лишь биение сердца и свист рассекаемого воздуха.

Я чуть прикрываю глаза и сосредотачиваюсь на противнике. Слышу его дыхание. Чувствую биение его сердца. Движение рук и ног.

Скрип песка под подошвой…

Пора!

Взмах сабли, блок, а после я с размаха бью локтем по оказавшейся рядом физиономии.

НННААА!!!

Рука словно впивается в мраморную статую! Противник даже не моргает!

Я тут же отскакиваю. Вот это да! Даже шелохнулся!

Неужели началось? И сейчас он покажет свою настоящую силу?

Батори улыбается противной окровавленной улыбкой, а потом взмахивает саблей так, что она оказывается у его бедра. Неторопливо проводит лезвием по шву брюк, потом по рубашке.

— Избавьте меня от стриптиза, сын графа Батори! — громко говорю я.

— Я избавлю тебя от жизни! — доносится рык из груди молодого человека.

Он падает на четвереньки, а в следующий миг я вижу, что его глаза вспыхивают золотым. Но самое интересное начинается потом…