Рюрикович (СИ)

Глава 9

«Ведарь всегда должен помнить, что любой монстр может подняться так же легко, как любой человек может упасть»

Кодекс ведаря

Существо, состоящее из ошметков зловонной жижи и бетонных осколков, скрепленное жилами пластиковых отходов, воняющее как миллион использованных памперсов, вальяжно выплыло из-за поворота. В его мерзком теле виднелись торчащие непереваренные кости, которые волокуша тоже использовал в строении собственного тела. И кости эти были по большей части человечьи. Вон, даже осколок черепа с пустой глазницей выглядывает из центра волокуши.

— Ближе, — я усмехнулся и перебросил пылающий меч из одной руки в другую. — Подползай ближе, дорогой друг.

За этой грёбаной полуфекальной массой двигались ещё такие же особи. И стоит только зазеваться, как тут же в ноги последует выстрел острыми отростками с заостренными костями на концах. А там трупный яд и прочие прелести гниения. Если не удастся пробить Кольчугу Души, так хоть попытаются отравить.

В мои планы травиться не входило, поэтому я превратился во внимание и выжидал, пока волокуша окажется на нужной дистанции.

Ждать пришлось недолго. Волокуши почуяли близкую жратву и ускорили передвижение.

Шорх! Шорх! Шорх!

Цок! Шорх!

И в этот момент я прыгаю вперёд. Меч рассекает воздух, аромат дерьма и часть волокуши. Я пируэтом ухожу в сторону и там, где только что была моя нога, в пол впивается выброшенное щупальце волокуши.

Мимо! Мимо, хрень ползучая!

А вот я попал и в лужу отвалился отсеченный кусок врага. Ещё и прижечь успел, чтобы не прижилось заново.

Волокуши не умеют кричать, у них отсутствуют голосовые связки, но я больше чем уверен, что это дерьмовое чудо сейчас завопило от боли. Или от обиды, так как до конца не было выяснено — чувствуют ли волокуши боль.

Новый взмах меча, новый пируэт, новый пласт врага шлепается в небольшую лужу на полу. Волокуша уменьшается на треть. И это не предел!

— Осторожно, слева! — слышится крик Годунова.

Я и сам вижу, что подкрадывающийся слева волокуша забрался на стенку и теперь прицеливается, чтобы попасть мне в голову щупальцем. Вижу, и отпрыгиваю за секунду до того, как щупальце вылетает из волокуши.

Бью в первого и вижу, что тот уже не так активно выбрасывает щупальца. Значит, я задел один из центров, заменяющих ему нервную систему. Дальше дело техники…

Если бы волокуша был один, то я неспешно нарезал бы из него отбивные до тех пор, пока он не перестанет дергаться. Но их был трое, а это значит, что нельзя останавливаться ни на миг.

Уход вправо и всполох меча освещает нового врага, подкрадывающегося справа.

У этих безмозглых слизней появилась стратегия? Они же обычно прут к жертве без разбора, стараясь убить и поглотить как можно быстрее. А сейчас прямо-таки заходят с трех сторон и стараются атаковать одновременно, не давая времени на передышку.

Ну что же, новые правила — новые движения. Поехали, какашки глиняные!

Уход в сторону и тут же удар с двух рук!

Меч проникает в правого врага и даже немного калечит стену, выбивая кирпичную крошку. Зато враг распадается на две половинки, которые, впрочем, тут же начинают ползти на меня.

Да-да, если волокуши располовинить, то он как червяк, распадается на две части, которые приобретают собственный жуткий голод. И если один волокуша здоров, как лежащий сенбернар, то располовиненные волокуши похожи на дворняжек.

Зачем я это сделал? Чтобы уменьшить напряжение на левом фронте. Всё-таки двум новым волокушам нужно время, чтобы ощутить себя в качестве новых субъектов. А мне этого времени должно хватить на полное уничтожение центрального урода!

Я проношусь в смертельном сальто над израненным волокушей и отрезаю от филейной части ещё несколько глиняных ломтей. Теперь центральный волокуша не отличается по размерам от двух новоявленных. Только его ломти уже не срастутся и не получат свой разум.

— Ох, как же он ловок! — раздается голос Годунова. — Прямо как белка.

— Он с ними играет, а игры с монстрами до добра не доводят, — буркнул Сафронов в ответ.

— Но всё-таки… Я никогда не видел, чтобы люди так быстро двигались!

— Да уж, в скорости царскому сыну не откажешь.

Слева два выплеска. Они проходят мимо. Пришлось изогнуться буквой «зю». Справа щупальце пока не долетает и это хорошо.

Удар! Удар! Удар! Уворот!

Нога чуть скользит по жиже на полу канализации, я оступаюсь и в этот миг следует сдвоенный удар слева. Если бы не оступился, то два щупальца вонзились бы мне точно в виски. Весьма неприятное совпадение, скажу я вам.

— Ух ты! — следует вскрик со стороны стоящих.

— Вот тебе и ух ты, — бурчу я про себя.

Тут же уход и новый удар. Я кручусь волчком и с каждым разворотом всё новая и новая порция отлетает от среднего волокуши.

Справа почти достает щупальце, но я отступаю для краткой передышки.

С центральным всё: нарезан ровными ломтями, и даже не шевелится. Если бы пошевелился, то пришлось бы ломти нарезать тоньше. Полупрозрачная дымка от убитого врага устремляется ко мне. Это награда за убийство существа Бездны — душа монстра и его энергия.

Теперь левый. Вернее левые. Они начинают наползать на центрового, нимало не сожалея о судьбе почившего собрата. Вот был волокуша-пацан, потом раз! и нет пацана!

Я снова начинаю кружиться в огненном танце, опаляя гниль вокруг и разгоняя плесень. Мой танец постепенно превращает волокуш в подобие первого, центрального.

Раз за разом выстреливают щупальца, но всё медленнее летят они для поражения. А я продолжаю танцевать, раз за разом поражая всё новые и новые места. И вскоре ещё одна полупрозрачная сущность соединяется с моей грудью.

Вскоре мы остаемся с правым волокушей один на один и…

Он начинает уползать!

Эта тварь решает отказаться от идеи позавтракать живым человеческим телом, предпочитая смыться втихаря!

— Стоять, Зорька! — кричу я. — Куда ты помчалась, корова недоенная?

— Царский сын головой ударился? — послышался позади голос Годунова. — Чего это он волокуши коровой называет?

— Да прикалывается он так, — бурчит Сафронов. — Подбадривает… Идем следом, а то вдруг сзади нас обойдут!

Я же прыгнул вдогонку за волокушей, по дороге пластая его и отрезая мечом ломти разной толщины. Волокуша отмахивался каменными щупальцами, но делал это с таким недовольством, как будто отмахивался от надоевшей мухи.

Он упорно полз в одном ему известном направлении, уменьшаясь по дороге. И вскоре я увидел цель его поползновения — за углом искрился и переливался всеми оттенками красного диск диаметром в полтора метра. По краю этого диска скакали огненные языки. Жара от него не чувствовалось, но зато он внушал благоговение своим величием. Даже тут, среди канализационной вони, грязи и плесени.

Омут!

И прямо в столице! Пусть и под ней, что вернее, но зато в столице!

А это означало только то, что Бездна каким-то образом смогла найти лазейку в обороне столицы и вскоре вместо одного диска могут появиться десятки, а то и сотни. И волокуш пустили вперёд, потому что их не жалко. Ну да, чего жалеть безмозглых глиняных уродцев? Они же даже не понимают, что их просто-напросто используют!

Хотя, последний может и понял, потому что вон как рванул в сторону красного диска.

Мне оставалось только догнать его и помешать вернуться домой.

Я это и сделал в несколько прыжков. Едва не прозевал щупальце, которое неожиданно выплеснулось из почти умершего волокуши.

Сколько раз себе говорил, что нельзя расслабляться до тех пор, пока враг окончательно не замрет, а ты его не ударишь ещё раз десять или не расстреляешь пару автоматных рожков. Говорил, а вот на тебе.

Щупальце ударило в ногу, и только сверхъестественная реакция помогла спасти мою часть тела от протыкания. Я отдернул бедро в самый последний момент. Каменное копьё пропороло штанину и тут же отдернулось назад для нового удара.

Ага, буду я ждать новый удар!

Оскорблённый в лучших чувствах, я тут же нанёс серию ударов, которые покрошили волокуши на мелкие ломти.

Полупрозрачная сущность от убитого врага метнулась ко мне на грудь. Я впитал её с привычной благодарностью к Всевышнему за удачу в бою. Сущность восстановила силы и придала энергии.

Да, закон равновесия в полном своём проявлении — при убийстве врагов тратишь силы, а убийство врагов эти силы восстанавливает. Нужно только уметь впитывать и распределять полученную энергию.

Я умел. Жизнь научила. Жизнь в среде Ведарского Ковена, где она ничего не стоит для других, а для тебя является самым ценным.

Ходили легенды о том, что ведари в одиночку могли истребить целое войско монстров, всего лишь грамотно распределяя получаемые в ходе убийства сущности. И должен признаться, что легенды недалеки от реальности.

В это время подоспели и мои спутники. Сафронов присвистнул, глядя на горящий Омут, а Годунов задал вполне резонный вопрос:

— А чего это такое? Что за фокусы, ваше царское величество?

— Никаких фокусов. Перед вами, господа, самый натуральный Омут. Да, судя по волокушим, он лёгкий, но это явно разведывательный Омут, господин Сафронов.

— Надо доложить куда следует, — сказал он.

— Ага, как только выйдем на поверхность, так сразу же и доложите, — кивнул я в ответ. — А сейчас… Кто со мной?

— Зачем, ваше царское величество? Зачем вам так рисковать? — вздернул брови Сафронов.

— Да уж, не стоит. Это дело ведарей и прочих борцов с монстрами! — напомнил Годунов.

— А я и есть ведарь, — покачал я головой. — И если мы сейчас не запечатаем этот Омут, то вскоре на его месте может появиться новый. И монстры там будут гораздо страшнее волокуш.

И в самом деле, если один Омут оставить без внимания, то через какое-то время он увеличивается в размерах и за переходным диском появляется совсем другая локация. Да, Омуты представляют собой небольшие территории, обычно замкнутые, похожие чем-то на пчелиные соты.

Вот только мёд в этих сотах различный. Если волокуши это одни из самых простых монстров, то после того, как Омут волокуш остается без внимания какое-то время, локация за увеличившимся диском меняется на другую. И там уже будут отнюдь не глиняные увальни, а кое-кто похуже, побыстрее и посмертоноснее.

Чтобы запечатать Омут порой приходится заходить в него и искать главного урода, которого охраняют оставшиеся без вылазки монстры. Иногда уроды так мимикрируют, что пока не зачистишь всю территорию — Омут не запечатается.

Запечатанный Омут меняет цвет переходного диска с красного на синий. В эти моменты в него могут без опаски заходить учёные и прочие башковитые ребята для того, чтобы собрать всевозможные образцы и добавить их в копилку к остальной информации о Бездне.

Ну, а первопроходцы Омута могут взять с собой в качестве трофея всё, что унесут. Я слышал, что некоторым ведарям повезло наткнуться на Омут золотоносных пчёл. После этой вылазки ведари перестали нырять в Омуты, а осели дома, чтобы прожигать вытащенное из локации состояние.

— Иван Васильевич, но нас же ждёт поезд, — неуверенно произнёс Борис.

— Да? После того, как машины были расстреляны, нас вряд ли кто уже ждёт, — хмыкнул я в ответ. — Пока мы не объявимся, мы считаемся без вести пропавшими. А побыть без вести пропавшим лишний часик не помешает. Правда, дядька Кирилл?

— Ну, я не знаю, — пожал тот плечами, глядя на красный переходный диск. — Кто же знает — что там внутри? Вдруг волокуши это лишь замануха? Ты же видел, что они не просто норовили тебя сожрать, а выработали какую-то тактику?

— Да может быть это просто показалось из-за строения канализации? — спросил я. — А вдруг там новый улей золотоносных пчёл? А что? Всякое может быть… Ну что, рискнём? Уж с волокушами-то мы справимся.

Я посмотрел на Годунова. Тот ожидаемо покачал головой. Тогда я взглянул на Сафронова. Вот дядька Кирилл не подкачал. Он усмехнулся и вытянул в сторону правую руку. В ней постепенно сформировался огненный меч. Не такой яркий, как у меня, но тоже солидный. Я кивнул в ответ и произнес:

— Годунов, остаешься на страже. Будешь защищать переходный диск и в случае чего дашь нам сигнал…

— Как? — спросил Борись.

— Крикни выпью, — буркнул Сафронов.

— Выпью? А зачем? Я же не хочу пить!

— Просто кричи, если какая-нибудь пакость приблизится к диску! — отрезал я.

— А? это я смогу. Я так крикну, что вся пакость оглохнет, — пообещал Годунов.

— Вот и хорошо. Дядька Кирилл, прикрывайте спину, — кивнул я и двинулся в сторону красного диска.

— Ох и отчаянный, — ответил Сафронов как будто сам себе. — Прямо весь в отца. Тот тоже такой же сорвиголова был в молодости…