Рюрикович (СИ)

Глава 31

«Женщины не должны стоять на дороге ведаря! Лежать — могут!»

Кодекс ведаря

Добравшись до дома, я позвонил Годунову. Сказал, что проблема решена и насчёт неё можно не волноваться. Тот начал причитать, что я ранен и вообще подлежу госпитализации. Я сразу же пресёк все причитания. Сказал, что мне нужно просто отдохнуть и не париться насчёт меня.

Также попросил его навестить место обитания сына графа Батори. Желательно вместе с полицией и ведарями. Что-то мне подсказывало, что там не всё так просто. Не зря же вампал принял облик молодого аристократа. Вряд ли сам аристократ был вампалом — подобное оборотничество нельзя скрыть. По любому слухи просочились бы к ведарям, а самого сына графа тогда никуда не пустили бы. Закрыли бы где-нибудь в высоченной башне и жил бы там оборотень до скончания века, или до тех пор, пока его благодетель не умрёт.

Годунов сказал, что немедленно выезжает к Батори, а потом тут же вернется домой. Я только хмыкнул в ответ. Мне нужно было восстановить силы.

Я начал раздеваться, чтобы умыться, когда в комнату постучали.

Чего там ещё? Очередное испытание? Или Омут открылся на пороге, а оттуда выползли вежливые существа?

В любом случае, пока не открою — не узнаю. Можно было вызвать Тычимбу, но не хотелось дергать слугу по пустякам. Я сделал несколько шагов и открыл дверь. На пороге стоял водитель Михаил Кузьмич.

— Добрый вечер, — сказал я. — Вы что-то хотели?

— Господин, вы прибыли без мотоцикла… — замялся водитель. — Что-то случилось? Он сломался?

Я вздохнул. Прошел до кошелька и вытащил оттуда пять тысяч рублей:

— Не могли бы вы передать эти деньги Гавриле? К сожалению, с его мотоциклом случилось несчастье, и он вряд ли подлежит восстановлению.

— Ох ты… А с вами всё в порядке? — взгляд водителя скользнул по моему торсу. — Я всё выскажу этому инноватору! Ух уж я ему задам! Чуть господина не ухайдакал!

За исключением пары синяков от приземления на чердак дома, других повреждений на теле не наблюдалось, поэтому Михаил Кузьмич облегчённо выдохнул.

— Нет-нет, мотоцикл был шикарен, но вот водитель… В общем, это я разбил мотоцикл и готов возместить ущерб. Вот, возьмите. Надеюсь, что этого хватит.

Взгляд Михаила Кузьмича снова уперся в деньги. Он поколебался, а потом спросил:

— А остов от мотоцикла остался?

Я припомнил, что когда проходил мимо горящего дома, то обратил внимание на остатки мотоцикла. Вроде бы что-то осталось. Не могу сказать, что остов неповреждённый, но он был.

— Да, остался, — пожал я плечами. — Сдать на металлолом можно.

— Тогда вот, — Михаил Кузьмич аккуратно вытащил из моей руки около тысячи рублей, а остальные оставил. — Этого должно хватить. Больше не надо, Гавриле и этого будет много!

— Да? — я с сомнением посмотрел на Михаила Кузьмича. — Там весьма серьезные повреждения.

— Ничего, — отмахнулся Михаил Кузьмич. — Гаврила и не из таких аварий свою мотоциклетку восстанавливал. Главное, чтобы остов был, а всё остальное он прикрутит и приварит.

— Ну что же, тогда ладно, — пожал я плечами. — Пусть не обижается на нас. Так получилось.

— Я уверен, что так нужно было сделать, чтобы всё было правильно. Извините, Иван Васильевич, а где господин Годунов? С ним всё в порядке?

— Да, всё хорошо, — кивнул я в ответ. — Чуть позже появится.

— Тогда это… не изволите ли вы принять баньку? Мы истопили её на случай, если вы вернётесь рано со своего приёма. Она достаточно натоплена, так что…

Баньку?

Ё-моё, вот чего я не ожидал сейчас, так это баньку!

Я кинул взгляд на кровать — умыться и бухнуться спать? Или прогреть усталые мышцы и утром встать, как новенький?

— А веники какие? — спросил я.

— Дубовые! — ухмыльнулся водитель.

— Тогда решено! Сейчас же иду! — кивнул я. — Когда Годунов вернётся, то пусть тоже заваливается в баню. Прогреться сейчас очень не помешает.

— Будет сделано, Ваше Величество! — радостно ответил Михаил Кузьмич. — Тогда сейчас распоряжусь насчёт чистого белья и полотенца. В баньку вас препроводить?

— Не стоит. Я и сам дойду. Куда идти?

— А вот за поместьем налево. Не ошибетесь, — с этими словами довольный водитель усвистал прочь.

В этот момент позвонил Годунов. Он взволнованно сообщил, что в поместье Батори все оказались связаны. Теперь этим занимается полиция, ведари нашли следы вампала, а мне надлежит явиться для дачи показаний в местное отделение.

Я сказал, что появлюсь там завтра, после торжественной части, а сегодня отправлюсь в баню, чтобы смыть остатки трудного дня. И также рекомендую поступить и Годунову. На это напарник ответил, что баня — это для нижнего сословия, а настоящие аристократы потеют исключительно в саунах. На подобное умозаключение я отправил его в баню в фигуральном смысле, а сам пошел в баню в смысле буквальном.

Выйдя из поместья в прохладную ночь, я прошел по указанному пути. Ноздрей коснулся сладковатый дымок горящих березовых дров.

— Господин желает совершить омовение? — раздался негромкий голос Тычимбы.

— Да, расслабиться не помешает…

— Тогда я буду рядом и в случае чего — предупрежу об опасности.

— Хорошо, Тычимба… Жаль, что ты сам не можешь ощутить всю прелесть бани, — покачал я головой.

— Ничего, я поверю вам на слово, — в голосе Тычимбы послышалась усмешка.

Я пожал плечами и вошел в предбанник. Тут пахло смолистым деревом, сухими листьями, и доносился мятный аромат. О, вон и чуть дымящийся самовар обнаружился на столе, рядом пироги и две чашки. Красота! На лавке лежало чистое бельё, полотенце и кусок мыла.

Из-за закрытой двери тянуло влагой и паром. Я даже поёжился, предвкушая тепло, горячий пар, потение и обливание холодной водой…

Но, сначала дань традиции, чтобы всё было нормально и без возможных происшествий. Сначала я отломил кусок мыла и положил его в сторонку на полочку, потом постучал в парную и негромко произнес:

— Банник-банник в дом к тебе прошусь, от зла защищусь. Твои правила знаю, их заклинаю! Гостя прими по чину да по совести. Нашли не беды, а благости! Ключ, замок!

На это ничего не услышал, но и уже хорошо — если бы выстрелил камень или раздалось шипенье в ответ, то можно было и не заходить. Пара банник не дал бы, а вот несколько травм мог бы и нанести, камнем стрельнуть или кипятком ошпарить. Ну, мне попался банник с добрым сердцем, поэтому я неспеша начал раздеваться, предвкушая хороший пар…

Да уж, баня — это одно из самых приятных и оздоровительных удовольствий, которое можно испытать. Восторг от этого процесса ощущается на нескольких уровнях — физическом, эмоциональном и даже духовном.

На физическом уровне идет тепло и расслабление. Когда входишь в парную, тебя окутывает густой, теплый пар, который мгновенно проникает в тело, расслабляя мышцы и суставы. Чувствуешь, как напряжение и усталость покидают тебя, уступая место приятному ощущению тепла.

Затем происходит очищение и обновление. Поры кожи открываются, начинается интенсивное потоотделение, с которым из организма выводятся токсины. Кожа становится мягкой и гладкой, ощущается, как она начинает дышать.

А потом следует лёгкость в теле. После нескольких минут парения, когда ты выходишь из парной и окунаешься в воду проруби или обтираешься снежком… Да просто выливаешь на себя ушат ледяной воды — по телу разливается волна бодрости и свежести. Тело словно обретает новые силы и энергию.

Эмоциональное удовольствие приходит, когда под воздействием тепла и пара в организме повышается уровень эндорфинов — гормонов радости. Настроение улучшается, появляется чувство умиротворения и счастья.

Офигенно снимается стресс — в бане забываешь о повседневных заботах и проблемах. Парение помогает снять нервное напряжение, избавляет от тревоги и беспокойства.

Ну и конечно же происходит духовное очищение!

Это словно медитация. В бане время как будто замедляется. Ты можешь сконцентрироваться на своих ощущениях, услышать свое дыхание и почувствовать гармонию с самим собой. Парение можно сравнить со взглядом внутрь себя, который помогает обрести внутренний покой.

Также не стоит забывать о возвращении к традициям! Баня — это не только оздоровительная процедура, но и часть культурного наследия многих народов. Воссоединение с древними традициями приносит ощущение причастности к чему-то великому и значимому. А не так, как потеет Годунов в новомодной сауне.

Я быстро разделся, зашел в парную, снова поёжился от нахлынувшей волны пара. Ух! Как же здорово!

А дальше началось парение по всем условностям и традициям. В первый заход нужно просто посидеть, погреться, потом покрыться от души. Потом выйти, охолонуть, испить мятного чая…

И уже только со второго взять с полка веничек, ополоснуть его, слегка похлопать себя по распаренной коже, разгоняя кровь…

А с третьего раза уже можно и ледяной водой окатиться, чтобы тот самый кайф ощутить, когда холодная вода становится горячее кипятка!

— Красота-то какая! — вытянулся я на полке перед тем, как снова надеть рукавицу и похлопать себя веником. — Лепота-а-а!

В это время дверь скрипнула. В баню ещё кто-то вошел. Кашлянул.

— Борис, ты ли это? — хмыкнул я, лежа на животе и не открывая глаз.

— Угу, — раздалось неопределённое бурчание.

— Всё-таки на баню согласился? Ну и молодец. Ты это… Пока не торопись париться, лучше пропотей немного. А чтобы быстрее пропотеть, то похлещи меня веничком. Вон, в шайке стоит. Не в службу, а в дружбу…

Снова раздалось «угу». После этого веник начал легко похлопывать меня по коже, разгоняя горячий воздух, разжижая кровь, расслабляя суставы.

Однако, я уже сделал не первый заход, поэтому требовалось поддать жара. Я произнес:

— Давай сильнее! Ну чего ты, как по кх-кхм… ладошкой шлепаешь?

— А может быть по «кх-кхм» шлепать-то как раз и приятнее? — произнес женский голосок.

Вот и прекратилась игра в «угу». Всё-таки госпоже Бесстужевой можно было и меньше пользоваться духами, а то я её запах почуял, как только она начала в предбаннике раздеваться. Но поддержал игру в «сюрприз», чего не поддержать-то? Она же пришла меня соблазнять, так что можно было и добавить чуточку пикантности.

И ведь Тычимба, стервец, не указал, что ко мне пришла гостья. Может быть, он в ней не увидел опасности? А может быть специально так сделал, чтобы позабавиться и понаблюдать за моей ошарашенной рожей. Вот только я ничуть не был шокирован.

Однако, игру в «сюрприз» следовало продолжать по всем правилам соблазнения. Я тут же повернул голову, постарался сделать удивленные глаза:

— Госпожа Бесстужева? Что вы здесь делаете?

Екатерина Семёновна была в чем мать родила, только шерстяная шапочка покрывала голову. Сногсшибательная красотка выпрямилась, демонстрируя отличную фигуру в тусклом мерцании светильников. Что говорить — фигура выше всяких похвал. И похотливые изгибы бедер, и плавные формы талии, и высокая грудь — всё приковывало и восхищало взгляд. На гладкой коже начали проступать капельки пота.

— Что я делаю? Хлещу вас веником, царевич Иван, — улыбнулась она и игриво поддала мне по филейной части. — Вот так вот, вот так…

От ударов два крупных полушария зазывно качнулись, словно просясь в руки.

— Но как вы… Нас же могут застать, — я слегка поиграл в смущение.

— Никто нас не застанет, — улыбнулась она. — Борис Федорович показывает Ирине Николаевне поместье, так что до утра они будут заняты. А вы можете в это время научить меня ПРАВИЛЬНО париться…

Слово «правильно» она выделила таким придыханием, что только глухой бы не понял, что она имела в виду. Я глухим не был, но поиграть в соблазн был не прочь.

— Как правильно? Так тут дело не хитрое — вспотели, потом чаю выпили, немного остыли, затем уже можно париться по новой, — я выбрал настолько двусмысленные слова, насколько мог.

— Да? Ну, я уже вспотела. Так может быть вы окажете мне любезность и выпьете со мной по чашке чая? — княгиня провела пальцем по моему мокрому плечу.

— Да я бы с радостью, княгиня, вот только нас могут увидеть. Потом расскажут… Что люди о нас подумают? — я чуть продлил игру, чтобы растянуть удовольствие.

— Расскажут? Кхм, чтобы лишиться языка, а следом и головы? — княгиня подняла бровки. — Вряд ли кто такой дурак, чтобы рассказывать, что происходит в поместьях жильцов. Что случилось в Белоозере, то останется в Белоозере. И не тушуйтесь, царевич. О моей невинности заботиться не следует — я всё равно замуж выйду девушкой. Сейчас же магическая медицина достигла таких высот… Ох, чувствую, что достаточно пропотела, мне бы сейчас к самовару поближе…

С этими словами княгиня отложила веник и потянулась, сладострастно зажмурившись. Я тоже поднялся и подошел настолько, что моё напряженное естество уткнулось точно между ног княгини. Ещё немного и я проскользну в неё…

Княгиня чуть простонала и выгнулась, открыла глаза:

— Ох, царевич, вы такой нетерпеливый…

— Ну почему же, я дотерплю до первой чашки чая, — проговорил я в ответ с улыбкой.

— Тогда идемте, — княгиня повернулась, погладив мимоходом по моему торчащему естеству ладошкой.

Я вздрогнул, уставился на её переваливающиеся ягодицы. Но нет, надо было дотерпеть до предбанника. Всё-таки в парной не стоило затевать горячих игр — можно запросто заиграться и получить тепловой удар.

А вот когда мы вышли в предбанник, и Екатерина Семёновна нагнулась над столом, чтобы потянуться за чашкой, я сделал короткое, резкое движение. Ответом мне был тихий вскрик, а потом предбанник наполнился шлепаньем разгоряченных тел и жаркими стонами…