Самый Лучший Ветер 4

Глава 7 В которой герои понимают, что не все на заимке Оина просто

Проснулся утром поздно, курорт же, и по этой же причине пропустил утреннее чаепитие на балконе. Оина поблизости не ощущалось, зато Арчи фонил своим деятельным присутствием на всю округу. Я сначала не понял, чего это он, потом одна лопата звонко лязгнула о другую, и я даже поморщился, вот неймётся же ему.

Спешить на помощь не стал, сначала важные дела, потом умыться, потом лёгкий завтрак, потом размяться, чтобы ощутить всю прелесть жизни, и только потом позволю себя уговорить. Честно говоря, иногда я не понимал Арчи. Ну не стоил этот мёд того, чтобы его с трёхметровой глубины доставать. Но и ему я ничего доказать уже не смогу, проверено, так что ладно.

Но всё же друг не изменил себе, потому что когда я, потягиваясь, вышел на крыльцо и осмотрелся, у него работа ещё и не начиналась, но зато всё к ней было уже готово, ждали только меня. И рогожка поменьше с одной стороны, на которую срезанный дёрн будем складывать, и рогожка побольше с другой, под землю, и короткие лопаты с киркой, и лестница, и даже небольшой грузовичок с ручной лебёдкой и подобием подъёмного крана, всё это было.

— А я начинать не хотел, — улыбаясь, встал с места Арчи. Одет он был только в широкие, закатанные до колен, свободные штаны и брезентовые рукавицы. Даже ботинок не было. — Ну, чтоб не греметь лишнего. Надо же дать выспаться человеку, правильно?

— Спасибо, — я попытался сказать это с ядом в голосе, но не получилось совсем. То ли утро было слишком хорошим, то ли вчерашний вечер, то ли всё вместе. — Но я б потерпел, думаю. А где Оин, почему без него?

— У него, оказывается, не одна пасека, а пять, — по-настоящему уважительно сообщил мне Арчи. — И на каждой свой вид мёда, вот так. Но далеко отсюда, на южных склонах, там, где нормальный лес, луга и степь. Километров тридцать, сказал. Да и между ними расстояния немалые, так что будет только к вечеру. И я сразу подумал — чего нам от безделья-то скучать, правильно?

— Неправильно, — вообще-то, я хотел порыбачить. — Но ты ж не угомонишься. А чего лопатами, почему не магией?

— С ума сошёл? Там, — он наставительно потыкал пальцем вниз, себе под ноги и, как учитель нерадивому ученику, сообщил, — идут деликатнейшие, нежнейшие процессы. И вмешиваться в них, мешать им, мы просто не имеем права! Как же я потом, при дегустации, смогу быть уверен в чистоте эксперимента?

— Ой, всё, — поморщился я, — дегустатор, блин. Начинай тогда, а я пойду с себя всё лишнее скину.

Арчи без ненужных сейчас слов и без разговоров начал, до того ему не терпелось, так что когда я вновь спустился с крыльца, одетый по его образу и подобию, дёрн был уже срезан и аккуратным квадратом лежал на рогожке. Причём здоровенный такой получился квадрат, примерно два на два с половиной, и своими размерами он сумел нагнать на меня некоторое уныние.

— Бочонок здоровенный, тревожить нельзя, — заметил Арчи моё состояние. — Нам нужно быть очень аккуратными, Тёма! Проникнись, ты присутствуешь при важнейшем событии! Да половина выпивох там, в княжествах, всё бы отдали, чтобы очутиться на твоём месте! И поэтому я совершенно не понимаю, чем вызвано столь скептическое выражение на твоём лице!

Но я ничего ему не ответил, а принялся молча разминаться, потому что руки, плечи и спину следовало разогреть, если уж работаем без магии. Большая площадь ямы, кстати, позволила нам работать лопатами вместе, так что на первые полметра мы углубились довольно резво.

— Как тебе вчерашняя история, кстати, — спросил я его, когда надоело молчать, — не слишком ли романтическая?

— О, сплетни пошли, — обрадовался он, — давай, это я люблю! Но слишком уж тонко чувствует наш гном, если ты об этом. И вот именно ему бы не повредило попутешествовать пару лет, для расширения кругозора, тут старейшины правы во всём. А то и в армию сходить. Глядишь, без побега бы обошлось. Да и спешка, особенно с женитьбой, ни к чему хорошему не приводит. Но теперь можно твёрдо считать, что это в очередной раз доказано.

— Вот и я о том же, — песчаный грунт резался и вынимался легко, корни деревьев успели перегнить, так что работалось свободно и на разговор силы были, — придумал тоже. Молод, глуп, не видал больших, гм… Настоящих трагедий, в общем, не видел! Хотя клаустрофобия не шутка, конечно.

И я вспомнил сам себя, когда ещё я был курсантом. Была у меня девушка тогда, из городских да из хорошей семьи, то есть мерзостей жизненных она практически не видела, хоть и слышала о них, конечно. А мы тогда отмечали что-то, вроде бы чей-то день рождения, и взяли, по извечной нищете нашей курсантской да по неопытности, не нормальных напитков, а самогону у одной дурной бабы на выселках. По слухам, был тот самогон забористей всего на свете, и слухи те потом с блеском подтвердились.

Как немного погодя оказалось, настаивала та баба этот самогон мало того, что чуть ли не на самосаде с мухоморами, так и ещё на каких-то дурных, ядовитых травах. Чтобы, значит, по голове било без промаха, чтобы убивало наповал, с гарантией, чтобы все окрестные алкаши только к ней и ходили. Водилы да механики в училищном гараже нам же ещё потом и удивлялись, когда мы им претензии предъявляли за добрый совет, мол, вы же хотели позабористей, — так пожалуйста! Бутылки на семерых хватает!

В общем, убила та косорыловка во мне всё человеческое с трёх рюмок, с гарантией, как нам и говорили, да мы не поняли, ведь не о том мы просили! Так вот, тащила меня та девушка домой к тётке примерно в том же состоянии, о котором Оин и рассказывал. И обхезался я и сверху и снизу, и ударил по пути кого-то, а когда в ответ начали мять бока, то верещал как свинёнок. Сам я не помню, к счастью, рассказали попозже добрые люди.

Потом начал я падать на каждом шагу и тут же засыпать в сугробах, чем привёл ту девушку в натуральное отчаяние. Не бросишь ведь, чтобы за помощью бежать, снегом засыпет, потом можно и не найти, а тащить на себе сил недостает. И тогда те же добрые люди, что мяли мне бока, а одному из которых я разбил нос, пришли ей на помощь.

Очнулся я в тёплой бане, лёжа на животе, голый, прикрытый от греха подальше лишь махровой простынёй, во власти сильнейшей похмельной депрессии. Жить не хотелось совсем, а подробные рассказы о моих подвигах лишь усугубляли дело, хотя какие это подвиги. Неделю я старался не смотреть людям в глаза, а потом как-то всё устаканилось, отодвинулось в прошлое. И никаких изменений в наших взаимоотношениях не появилось, и разбежались мы позже, через год, когда меня услали служить в дальний гарнизон, а она осталась доучиваться в техникуме своём.

Да любой человек, хоть мужик, хоть женщина, может рассказать о себе что-либо подобное. И ничего, никто в дальние леса не бежит. Некоторым людям, что являют миру по пьяни свою скотскую, без преувеличений, сущность, я бы прямо рекомендовал это делать, но им как раз и пофигу, не стесняются они ничего, так что тоже мимо.

А тут ведь не позорное бытовое пьянство, а умственная болезнь клаустрофобия, понимать надо!

И вот об этом обо всём я рассказал Арчи, поделился мыслями, и друг тут же согласился со мной даже больше, чем наполовину.

— Ты клаустрофобию-то с пьянством не смешивай, — всё же посоветовал он мне, налегая на лопату. — Это для них позор, самый настоящий. Считается, что раз горы тебя в себе не терпят, то и не гном ты уже. Но напридумывал Оин себе много, да. Надо же, в кои-то веки повезло на тонко чувствующего гнома нарваться. А по виду-то и не скажешь.

— Главное, что деятельный чересчур, — согласился с ним я, немного подумав. Чёрт их знает, этих гномов, насчёт клаустрофобии, может, и прав Арчи. — И тонкая натура ему в этом не мешает. Ишь, хозяйство-то какое отгрохал!

— Это нам повезло, — пожал плечами Арчи, — что не по духовной стезе пошёл. А то стояла бы тут сейчас в лучшем случае землянка с небольшим огородом, да яма, куда срать. Ну, может, ещё рыбу из озера бы жрал, из постных соображений. Для пущего просветления. Всё не мясо.

— Ну уж нет, — теперь не согласился я, — такой вид отшельничества только рядом с людскими поселениями прокатывает, когда подкармливают в обмен на откровения. Здесь всё всерьёз, работать надо.

— Вот и нам надо, — уцепился Арчи за мои последние слова, — давай-ка ускоримся, друг, неохота до вечера возиться.

И мы ускорились, заработав лопатами, как две землеройные машины, и вскоре меня изгнали из ямы, потому что я в безответственном, можно даже сказать, преступном небрежении своём чиркнул лезвием заступа по деревянному боку просмолённой бочки.

— Тёма, бл… — Арчи впервые за долгое время был готов на меня всерьёз разозлиться. — Иди отсюда к чёртовой матери! Хотя стой, кран подготовь, вынимать будем!

Он внимательно осмотрел след от удара лопатой на дереве и тут же смягчился, потому что ничего непоправимого там не произошло, принявшись бережно окапывать бочку по краям. Я же занялся краном на грузовичке, стоявшем поперёк ямы у одного её края. Опустил четыре упора, подсунув под них широкие деревянные плахи, да и поднял машину на них, замучавшись крутить рукоятки домкратов.

Сама грузовая стрела и лебёдка, тянувшая подъёмный крюк, всё это приходило в движение при помощи промежуточного редуктора, который нужно было крутить тоже вручную, такой вот сюрприз, причём огромным гнутым рычагом, напоминающим раскормленный кривой стартер. Мало того, я кое-как разобрался в этой системе, но отвлекать Арчи не стал, потому что это был точно не тот случай, когда две головы лучше.

Но совместными усилиями, с небольшим перерывом на чай, причём именно на балконе, мы всё же сумели подготовить бочку к подъёму.

— Слушай, а тебя ничего не беспокоит? — неожиданно для самого себя спросил я у Арчи.

— Ещё как, — отозвался тот из глубины ямы. — Ты тоже заметил, да? Ну, кто же бочки дёгтем-то смолит, а? Он бы ещё той гадостью, что шпалы пропитывают, прошёлся, пасечник книжный!

— Креозот, — пыхтя от натуги, вращал я рукоятку редуктора. Передаточное число было выставлено самое большое из возможных, так что пыхтеть придётся долго, хоть и без больших усилий. — Эта гадость называется креозот. И куда ты лезешь, ну, хочешь, чтобы придавило?

Арчи подкопал бочку не только с боков, но ещё и с торцов, примерно до вторых обручей, так что стояла она у него сейчас на небольшом, неустойчивом постаменте, накинул петли строп, связал их между собой верёвочками, чтоб не соскользнули, и теперь метался по яме как заполошный бурундук, зорко следя за тем, чтобы подъём прошёл штатно.

— А нет, нормально, — невпопад отозвался он, — дёготь только поверху, и то больше песок пропитан, там, где сырость снизу идёт! А так канифоль, смолка, живица, нормальная смесь! Есть надежда!

Он скакал то на лестницу, то с лестницы, то придерживая бочку, чтобы она не вращалась, то отодвигая её от стен ямы, командовал мне то чуть прибрать стрелу, то переместить её немного вправо, потому что ты что, не видишь, сейчас грунт цепанёт! Я не говорил ему ничего, чтобы не отвлекать, но всё же, когда бочка угнездилась на спешно сооружённых для неё козлах и Арчи немного расслабился, не выдержал.

— Да не про бочку! — громко сказал я и поспешил объясниться в ответ на удивлённый взгляд друга, — Не то меня беспокоит! А собак тут нет ни одной, ты заметил? Ладно домовые, дом новый, может быть. Ладно кошки — одичать может или лиса утащит. Но как это — охотник без собак? Даже будки нет! И неужели ему так срочно надо было на пасеки свои ехать, потерпеть не мог? Ты вот утром с ним был — ничего странного не было?

— Чтоб ты скис! — так же громко и с чувством пожелал мне Арчи. — Ну что ты за человек такой, штурман? Ты знаешь, сколько у меня сейчас дел, а? Бочку надо очистить, всё подготовить, выбить пробку и вставить кран так, чтобы не то, что грязь, а даже и воздух внутрь не попал! Подготовить ёмкости, зачернить их сверху, для защиты от света, внутри вакуум создать, чтобы за его счёт переливать, чтобы не окислилось, и всё это с минимумом магии! А тут ты со своими запоздалыми подозрениями! Боишься чего-то? Ну хорошо, есть у него какие-то секреты, у кого их нет, тебе-то какое дело? Иди порыбачь, что ли, не доводи до греха!

Честно говоря, я и сам рассчитывал после подъёма бочки пойти заняться чем-нибудь другим, ведь Арчи моя помощь была не нужна, так что пришлось только пожать плечами, мол, как знаешь, друг, как знаешь. И, пока он бегал весь в делах и заботах, гремел горшками и банками, занимался целой батареей расставленных во дворе разнокалиберных бочонков и прочих ёмкостей, носил их чистить изнутри и укреплять магией снаружи далеко за изгородь, для чистоты эксперимента, я отдыхал. Отдыхал, что называется, душой и телом, выкинув из головы ненужное беспокойство.

С одной стороны, гном тут уже восьмой год живет, и вряд ли с ним что-то может случиться сразу же на следующий день после нашего приезда просто по закону больших чисел. С другой стороны, не держат под горой собак да кошек, нет у гномов такой традиции, вот и Оин, может быть, до сих пор её соблюдает. А за подранками сам бегает, наверное, здоровье позволяет. Да и нюх, Далин говорил как-то, у гномов просто выдающийся, так что почему бы и нет.

Или, вспомнил я печальную историю из давнего прошлого, родственник мой пошёл в пригородный лес с собакой и ружьём, чисто отдохнуть, выгулять любимого песёля, да и наткнулся там не то, чтобы на кабана, а прямо таки на самого настоящего вепря. Начал свин собаку мять, да вдалеке, пока подбежишь да стрельнешь в упор, поздно будет, там счёт на секунды шёл, вот он и бахнул из обоих стволов сразу шагов с тридцати. Одна пуля кабану досталась, вторая ему же, но через собаку, обоих сразу наглухо. Так вот, горевал тот мой родственник долго, и больше охотничьих собак не заводил, а к тем, что дом у него охраняли, сердцем уже не привязывался.

Так что объяснений может быть сколько угодно, а что до странностей, так я их навидался по глухим деревням больше, чем достаточно. Интересно получается, но в больших городах и сёлах люди как-то обтёсывают друг друга взаимно, что ли, причём каждый день, и странностям хода не дают. Настоящим, я имею в виду, а не просто эпатажным, которые суть баловство и ничего другого. В большом мире поведение людей стремится к общему знаменателю, и в глухих местах тоже, но может идти разными путями. Вроде бы, это и называется культурными особенностями. Так то город подтягивает за собой окрестные сёла, в основном за счёт моды, да пришлых с проезжими, но до некоторых деревень не дотягивается, просто из-за труднодоступности, и вот там иногда возникают самые настоящие чудеса. Причём местным оно нормально, привыкли уже и по другому себе жизнь не представляют, а вот у меня, например, иногда волосы дыбом вставали. Потом как-нибудь расскажу, сейчас не суть важно, но на этом фоне отсутствие собаки в глухом углу как-то уже и не так удивляет. Всё может быть, и объяснения странному обычно находятся самые скучные и прозаические.

Вот так я успокаивал сам себя и мне это без труда удалось, потому что день был просто чудесный, ласковое солнце сверху, прохладный свежий ветерок с озера сбоку, кровопийц и прочей гадости не летает вообще, ведь нас нельзя, рядом Арчи по-настоящему радуется жизни, чего ещё себе желать. Ну, рыбку, может быть, какую-нибудь особо вкусную да крупную поймать, так то я всю наловленную мелочь выпускал, но если нет, то и не надо.

Сидеть на причале и щуриться на солнышко было очень хорошо, но вскоре почему-то это дело мне наскучило. Даже не так, скорее, телу потребовалось двигаться, сидеть и отдыхать оно уже не могло, а дремать я сам себе запретил. Вот выдрыхнешься сейчас, а ночью что делать будешь? Я знал, что легче всего в отпуску порушить свой режим сна и бодрствования, расслабиться, начать спать днём и колобродить ночью, затеять читать книжки и гонять чаи во вдохновляющей темноте за окнами, в долгожданном тихом одиночестве, чтобы не мешал никто, но вот такая ночная жизнь несла в себе один вред, и в этом я не имел никаких сомнений.

Так что лучше всего будет сейчас встать и пройтись, полюбопытствовать по гномьему хозяйству, интересно же, что тут у него да как устроено, а там можно уже и с Арчи ставленых медов попробовать. Не утерпит маг, не может он один жизни радоваться, ему всегда нужно, чтобы кто-нибудь рядом с ним эту самую радость разделил, а потому дегустации не избежать, хоть и толку от меня в ней не будет. Если же четырёхлетний эксперимент не удался, то варёных и цыжоных медов наклюкаемся, из погреба достанем, медовухи вчерашней хотя бы, Арчи от неподдельного горя, а я за компанию. Может быть, даже и хозяина ждать не станем.

— Пойду пройдусь, — не требуя ответа, на всякий случай сказал я магу, чтобы он знал, где меня искать. — Огород посмотрю.

Тот понятливо кивнул, не отрываясь от дела, он уже принялся за перелив и был по-настоящему занят, но меня услышал. А я, как и следовало отдыхающему в чужом загородном доме, попёрся на огород. И не знаю уж, чего я ожидал там увидеть, но точно не такого великолепия.

Сам я рос на хуторе, в земле ковыряться умел и знал, чего можно от неё ожидать в нашей зоне рискованного земледелия. Не юг у нас всё же, где с этим делом много легче. Пшеница у нас не растёт, всякие винные ягоды с абрикосами и персиками тоже, а на выращенные фанатами этого дела в открытом грунте яблоки с грушами смотрят как на диво дивное. Да и мелкие они всё же тут получаются, с южными не сравнить. Конечно, в теплицах да при помощи магии чего только не растят, целые хозяйства этим занимаются, рынок требует, но именно что в теплицах и именно что магией.

А тут передо мной ровными рядами, как на картинке, росли такие огородные чудеса, коим место километров на тысячи две южнее, не меньше, причём росли и не тужили, набирая рост и массу, как будто так и надо, а сорняков не было и следа. Местные растения от них не отставали, одна отборная редиска размером с куриное яйцо чего стоила. Да и вообще на этом огороде было не начало лета, а как минимум его середина.

Соток пять уже крепенькой картошки, капуста и помидоры, лук и чеснок, зелень и ягоды, огурцы и арбузы, плодовые деревья, коих встретить я тут ну никак не ожидал, всё это имело такой вид, что наши с Арчи родительницы, понимающие толк в огороде, сочли бы этого странного гнома за гения.

— Иди, пробовать будем! — крик Арчи вывел меня из невольного ступора. — Готово!

Я пожал плечами и отправился пробовать, решив для себя друга пока этими загадками не грузить, будет у меня ещё на это время. Не стоит портить ему праздник.

— Ну, как тебе? — Арчи требовательно и насмешливо уставился мне в глаза, экспертного мнения он от меня не ждал и даже не принял бы его во внимание, если бы оно вдруг появилось, но мне и правда понравилось.

— А ты знаешь, — я неопределённо покрутил в воздухе пустым стаканом, — что-то в этом есть, определённо есть. Всё ещё слишком сладкий и густой, но это уже не просто медовуха. Да и градус чувствуется, нормальный такой градус.

— Градус! — передразнил меня Арчи, — ты как Далин. Только это, мол, в напитке главное. А ведь я тебя учил! Первое — цвет на просвет, второе — запах и уже третье — вкус! Как об стену горох! Хвать, глыть, выдохнуть, а потом ещё и крякнуть! Как мне удалось тебя хотя бы к портвейну приучить — я уже и сам не понимаю!

— Спасибо, кстати, за это, — я даже немного смутился. Действительно, не стоило пить вот так, залпом. Но день был ясным и прохладным, солнце соперничало с озёрным ветерком, и результаты этого противостояния были выше всяких похвал, так что пить хотелось. — Налей ещё немного, попробую по науке.

— А много и не дам, — Арчи налил мне ещё треть стакана и кивнул в сторону ямы, — у нас работы хватает.

— Не повредит, — легкомысленно пожал я плечами, — закапывать всё же легче.

— В смысле, закапывать? — удивлённо посмотрел на меня он и тут же ехидно заулыбался, — сюрприз, штурман! Необходимо расширить и углубить! Шагов на десять вон в ту сторону, минимум на пять таких же бочонков! Ты что, и вправду думал, что я это дело просто так оставлю? В такой момент, когда у меня столько идей?

Мёд, который я в этом момент лениво потягивал, внезапно показался мне не таким уж сладким да вкусным, и я поперхнулся.

— Мёд есть, тара есть, — деловито сообщал мне Арчи, из сострадания не смотря в мою сторону. — Я в погребе с утра был, прикинул масштабы. Выкупил всё, что смог. Ягоды мочёной хватает, прошлогодняя, правда, ну да ничего. Тут нам на помощь магия придёт, будем на лодочке метров на сто от берега отплывать, чтобы вода экранировала, да и восстанавливать свежесть. Ягод, правда, только две, брусника да клюква, но можно же делать микс! Жаль до слёз, что свежих нет, той же малины со смородиной, ну и чёрт с ней. Нас ждёт увлекательнейшая неделя, штурман!

— Малина есть, — я представил себе эту неделю и с удивлением понял, что не возражаю, интересно же, — не в промышленных масштабах, но есть. Нам, может быть, хватит. И что-то там такое ещё растёт, я не разглядел.

— Малина? — недоверчиво уставился на меня Арчи, — в июне, на этой широте? Ай, не звезди!

— Пошли посмотрим! — тут же предложил я ему, довольный тем, что получилось вот так, между делом, заманить его на огород. Пусть посмотрит своим взглядом, эльф же. — Прикинем объём!

— Ну, пошли, — с сомнением протянул тот, но всё же направился в сторону огорода первым, — если есть чего прикидывать!

Я остановился на дорожке, от которой начинались грядки, чтобы не мешать ему, не отвлекать своим присутствием, но Арчи этого даже и не заметил, потому что удивлён был не меньше меня. Он с видом охотящейся лисы, почуявшей в траве мелкую мышку, лёгким быстрым шагом перемещался по огороду, перебирал в руках листья растений и гроздья ягод, что-то нюхал и оценивал, разминал и разглядывал, а после повернулся ко мне с довольно ошеломлённым видом.

— Ты знаешь, — начал он, пожимая плечами, — я ведь в этом деле кое-что понимаю! Но такого даже у моей мамы на огороде не водится! Так что не верю я, Тёма, что это он сам! Кто-то ему помогает, ворожит кто-то! И не из наших, зуб даю! Ну не может быть такого умения у гнома! Не может и всё!

— Сам же говорил про секреты, что у всех могут быть, — напомнил я ему недавние слова. — Может, не будем лезть? Пусть живёт как живёт. Нормальный гном, нет в нём зла, сам же видишь.

— Может, и не будем, — пообещал мне Арчи не очень уверенно, — не стоит, наверное, лезть. Но что ты там говорил про собаку? Даже будки нет? И домовых, и банника, и кота нет. А вид такой, что всё это есть. И ведь не съел же его тут никто за все эти годы, вот что самое странное! Меня охотничьим видом не обмануть, сам знаешь, так что не должно его тут быть, и всего этого, — он развёл руки в стороны, указывая мне на усадьбу в целом, — тут тоже быть не может!

— Однако есть, — я тоже развёл руки в стороны, — и это хорошо! Так что давай не будем лезть, испортить же легче лёгкого, сам знаешь! Ковыряйся со своими медами, я рыбу буду ловить, про магию забудем на эти три недели, от греха подальше, давай просто отдохнём, а? Оставим гнома в покое, пусть живёт как живёт!

— Хорошо бы, — странным голосом ответил Арчи, — но что-то говорит мне, что уже не получится.

Я осторожно повернулся и сначала не понял, в чём дело, потому что смотрел на дом и постройки, на двор и причал, а надо был смотреть дальше, на тот берег озера, где росли самые высокие и старые сосны, где лес был самым тёмным и плотным. Там что-то медленно пульсировало зелёным светом, пока ещё не ярко, но усиливаясь понемногу с каждой минутой. И это что-то смотрело в нашу сторону, и было оно почему-то чуть ли не в панике, и от этого весь лес, даже тот, что был рядом с усадьбой Оина, резко перестал быть к нам дружелюбным.

Если бы я не был магом, то прогулка по такому сосновому бору ничем хорошим для меня кончиться сейчас не могла. И я ощутил что весь этот лес, ставший единым целым с сердцем в том месте, где бил медленными всплесками зелёный свет, не хочет нашего присутствия здесь, не верит нам и боится нас. И ещё я понял, что сил у этого леса хватает не только обеспечить Оину безбедную и безопасную жизнь, но даже и, может быть, справиться с нами.

— Да, — согласился я с Арчи, — уже не получится. Чтоб вас всех!