Самый заурядный попаданец в гоблина. Книга 1

Эпилог

Катя стояла на великой стене Зул-Тара. И та действительно поражала воображение. Созданная геомантами, стена не имела стыков и представляла собой единый монолитный барьер, высотой тридцать метров и шириной шесть. Стены эти были гладко отполированы, а поверхность прочна, словно зубная эмаль. У этой преграды не было ворот, ступеней или каких-нибудь надстроек на вершине. Это стену не предполагалось обронять, через неё не должны были ходить караваны. Её вообще никто не должен был пересекать, она защищала людей внутри от нежити снаружи и не давала людям внутри покинуть город в самоубийственной попытке найти лучшую участь. Катя смотрела на восток, именно там лениво выползали солнечные лучи, лёгкая утренняя заря и вечерний закат — это всё, что оставалось вампиру, скучающему по солнцу. Смотрела она на восток, но сердце тянуло её на север, туда, куда улетел дирижабль с дорогими её сердцу Петром и Умкой. Хотелось бежать и искать, но это бессмысленно, дирижабль не догонишь, да и шансов найти их таким шансов мало. Ей нужна была помощь своего вампирского клана. Катя сжала руки в кулаки, а потом разжала. Из пальцев торчали длинные, узкие и острые, как скальпель хирурга, когти-иглы, которые не хотели прятаться. Эмоции забивали разум. И как она не убила эту дурную девку Марту на месте? Только её слова удержали от этого необдуманного поступка. Пётр простил её, а это значит, что и она должна простить. Он так решил, она должна уважать его решение, если всё ещё хочет быть его невестой. А Катя хотела, очень сильно хотела стать его женой, пусть уродлив, пусть гоблин, пусть их прогонят из всех обществ мира, она любила этого неказистого коротышку и на всё остальное было плевать.

Говорят, что вампиры прокляты богиней любви, что вампир должен больше всего остерегаться именно смертных, что всё это происки светлых богов, желающих извести вампирский род. Лично Катя так не считала, гарантировано обрести взаимную любовь и познать счастье — разве может быть это проклятием. А ей повезло вдвойне: эльфийку защищала её родовая богиня, гоблина защищал первородный хаос, и даже так Кате удалось добиться взаимности от них обоих, при учёте, что вампирское проклятие, бьющее по вампиру и жертве, на них не действовало.

Марту она не тронула, даже наоборот, помогла обескровленной зверолюдке добраться до поселения. Но вот дальше видеть её не хотела, слишком сильны были эмоции, она могла растерзать её на кусочки. Зверолюдку спасала только воля Петра и её беременность.

Но вот когда Катя добралась до стены, она всё же дала волю своим чувствам. В поселении гоблинов у подножия стены не осталось ни одного живого существа. Полторы сотни гоблинов, пять маток и домашний скот были расчленены заживо, обескровлены и потом обезглавлены, а некоторые вообще размазаны по стене в буквальном смысле этого слова. Они стали свидетелями буйства разгневанного вампира, одержимого своим горем. И это было страшно, за тридцать минут от полуторосотенного поселения внизу не осталось ни одного целого тела. Никто не убежал и не молил о пощаде — не успели. По этой причине медальон Кати горел красным цветом, сигнализируя о нарушении условий, оговорённых с орденом чистоты. Она бы прыгнула вниз и убежала отсюда, наплевала на все условия, но это было бы не справедливо по отношению к куратору, который всё это время относился к ней очень неплохо — да что там, они стали друзьями.

Собственно, куратора на вершине стены она и ждала. Он не затавил себя долго ждать, по вертикальной поверхности с внутренней поверхности стороны великой стены Зул-Тара шли двое, Кап и Бен. Шли спокойно, не спеша, нарушая законы физки, будто гравитации вообще не существует и ходить по гладкой вертикальной поверхности — это в порядке вещей.

Когда они добрались до вершины, Катя могла рассмотреть их получше. Капу пришлось в экстренном порядке омолаживаться, и сейчас он выглядел не как тихий пьяница, поседевший от старости, а как импозантный мужчина за пятьдесят с гривой каштановых волос.

Белый с чёрным мундир светлой имперской гвардии сидел на нём так, что молодые девушки, случайно поймав на себе взгляд его карих глаз, непроизвольно начинали краснеть. Беня же был облачён в глухой тяжелый доспех, серебром сияющий в лучах восходящего солнца. В правой руке он держал весьма увесестую и грозно выглядящую секиру.

— Екатерина Матвеевна Упырь, вы обвиняетесь в нарушении условий проживания. Именем ордена чистоты немедленно сдайтесь и проследуйте вместе с нами, вы будете изолированны от общества, — начал с ходу Бен.

— Я убила гоблинов. Разве орден чистоты не занимается истреблением гоблинов? Вы должны сказать мне «спасибо» за помощь.

— Запрет налагался на любое убийство разумных существ, поэтому вашу виновность будет устанавливать следователь, который прибудет сюда через две недели, — тут Бен заметил торчащие из пальцев вампиршы когти и решил предупредить её, а то натворит ещё дел. — В случае оказания сопротивления оперативники ордена чистоты имеют право применить силу.

Чтобы его слова были весомее, Бен активировал один прибор в его броне, работающий на стыке магии с технологиями, и окутался защитными полями, способными сдержать даже дикую мощь вампирских атак. Его секира так же не осталась без изменений, она засветилась красным цветом и стала испускать короткие желтые молнии.

— Бен, иди погуляй, — спокойно попросил Кап.

— Но Кап, она же… опасна, — сдулся Бен.

— Стажёр, мне повторить? И во время операции обращайтесь ко мне по протоколу.

— Есть исполнять приказ погулять, господин куратор! — козырнул Бен, потушил свою секиру и отправился вдоль стен гулять.

Катя и Кап дождались, когда зверолюд отойдёт на достаточное растояние, чтобы не слышать их разговора.

— Ну что, малышка? Не дала ты мне спокойно пенсию дожить? — укоризненно начал Кап. — Из-за тебя пришлось омолаживаться и жизнь продлевать. Ей-богу, как эльф какой-то уже вторую сотню лет эту землю грешную топчу.

— Прости, — устыдилась своего импульсивного поведения Катя, одновременно чувствуя, как её когти прячутся обратно в пальцы.

— Прости, — гнусаво передразнил Катю Кап. — Эх вы, молодёжь, сначала наломаете дров, потом ждёте, когда взрослые дяди за вас срач разгребут. Что психанула хоть, Кать, оно того стоило?

— Не знаю, — сказала вампирша и бросилась в обьятия старого друга. — Мне плохо было, Кап, надо было кого-нибудь убить, иначе я бы бойню прямо в поселении устроила. Ну я и решила, что уж лучше на гоблинах пар выпущу, чем там.

— Не забудь об этом, следователю расскажешь, пойдёт как облегчающий случай. Я походатайствую, что у тебя было состояние аффекта. Но так по уму, если совсем припёрло, то ты должна была меня по амулету вызвать, я бы дал тебе успокоин. Кстати, шапочку свою надень, а то припечёт скоро.

— Я назад не пойду.

— Почему?

— У меня Петра и Умку украли, я буду их искать.

— Это из-за них ты?

— Угу. А ещё Пётр меня замуж позвал.

— Поздравляю, — сказал Кап, представляя себе картину их свадьбы. — А он у тебя что, дурак?

— Ещё какой, — сквозь проступившие слёзы улыбнулась Катя. — Я хотела узнать у тебя, как к этому отнесётся орден, но сейчас это уже не имеет значения.

— Понятно. Мне тебя сдаться никак не уговорить?

— Нет, Кап, я сбегу.

— Кать, ты же понимаешь, что ты тут не просто срок мотаешь, но ещё и заложник? Если тебя здесь не будет, то твой второй отец перестанет оказывать давление на ковен некромантов, а если на них не будет давления, то они снимут барьер с Том-Том и вся нежить разбежится по континенту.

— Орден сам виноват, что превратил герцогства в лагерь по натаскиванию своих оперативников, а на очищение земли забил давно. И что ж мне теперь в Зул-Таре вечно тусоваться? У меня свадьба медным тазом накрылась, у меня жених пропал. А за барьер не беспокойся, не падёт, папа им всем за это бошки пооткручивает, да и не нужно это, некроманты такой катастрофы не допустят, просто ордену придётся свою машну растрясти. А то задолбали экономить, жлобы орденские.

— М-м-м-мда, — хмыкнул Кап, в принципе, всё логично в словах Кати. Стороны общаются между собой и катастрофа такого масштаба никому не нужна. Будет, конечно, скандал, кое-кто лишится должности, возможно, даже его тоже турнут с нагретого места. Но в конце концов, эмоции утихнут, и все договорятся без заложника.

Кап щёлкнул застёжкой ожерелья и снял его с вампиршы. Если бы это сделала она сама, то в Зул-Тар летел бы не следователь на дирижабле, а отряд быстрого реагирования «охотников на вампиров» на курьерских драконах, и был бы он не через две недели, а уже завтра.

— Спасибо.

— Пожалуйста. И куда ты теперь?

— В Ританию, за семьёй.

— Ну и дура. Даже до границы добежать не успеешь, как будешь схвачена.

— А как тогда?

— Знаешь, сделаем так … — сказал Кап, повертев ожерелье в руках. Помогать на половину Кате он не собирался, а собирался максимально увеличить её шансы на успех. Всё же за последние десять лет она стала ему совсем родной, почти как сестра. — Тут у меня пара амнистированных молодожён нарисовалась, надеюсь, документы об амнистии Луи догадался поискать. Отдам им амулет, подкину деньжат и пускай катятся на все четыре стороны. Но через пару дней буду вынужден сообщить о том, что ты меня очаровала своей вампирской магией. Мол, седина в бороду, бес в ребро, мне снова шестнадцать, от любви ничего не соображал и хрен что помню.

— Не поверят.

— Не поверят, — согласился Кап, — но у меня есть один старый приятель, прикроет, в конце концов, пенсию у меня не отберут. А ты, моя дорогая, беги на восток, вставай перед своим папой на колени и моли о прощении.

Через специальные окуляры маски Кати Кап увидел её возмущённые глаза.

— Оставь свою гордость, Кать, иначе хрен без соли ты увидишь, а не семью. Или для тебя гордость важнее?

— Нет, — сдулась Катя. — Ты прав. Я пойду на восток.

— Вот и отлично. У тебя будет неделя, чтобы добежать до пограничья. Удачи.

Кап на прощанье крепко прижал к себе Катю.

— Кап, как тебя хоть зовут-то, скажи на прощание.

— Пак.

— Хе-хе, я смотрю, там у вас в ордене с фантазией не очень. Прощай, Пак.

Катя вырвалась из объятий старого друга и грациозно, словно пантера, сиганула вниз со стены. За её приземление куратор от ордена чистоты не переживал, вампиры не разбиваются, падая с высоты, врождённая магия пассивного действия, такая же как способность становиться невидимой в ночное время суток.

К Паку подбежал Бен, смотревший со стороны на всю эту картину и видевший бегство вампирши.

— Господин куратор, вы её отпустили?

— Да.

— И ожерелье сняли?

— Да.

— Тогда согласно уставу ордена я вынуджен взять вас под стражу и отразить это в рапорте.

— Ну и дурак. Скажи, Бен, а ты предложение Барбаре уже сделал?

— Как это связано?

— А так. Нет вампира, и нам некого охранять, а если нам некого охранять, то нам в этой дыре жить не обязательно. А это значит, что нас отсюда отзовут, а ты сможешь забрать отсюда Барбару, как твою жену её полностью амнистируют. Или ты собрался счастливо жить здесь и рожать детей? Тогда спешу тебе напомнить, тут, на минуточку, война скоро начнётся. Если тебя всё это устраивает, тогда прошу, отражай всё в рапорте, и нас обоих чисто из вредности оставят здесь отслеживать популяцию гоблинов.

— Нет, господин куратор, вы во всём правы, — сказал Бен, как-то даже пристыдившись, и, словно стесняясь, спрятал громадную секиру себе за спину.

— Тогда помалкивай. Теперь ты валенок, ничего не видел и не слышал, а ещё лучше помоги, — Пак подбросил в руках ожерелье Кати. — Нам обоим во благо будет.