Самый заурядный попаданец в гоблина. Книга 1

Глава 5 "Умка"

«Что происходит? Почему он ушёл?» — задавалась вопросом ночная эльфийка.

С того момента, как они поселились у другой белой ауры по имени Катя, уже миновало много дней и Умке казалось, что всё идёт хорошо. Они каждый день ели вкусную еду, а по ночам Катя делала ей приятное. И Умка хотела, чтобы и Сталину тоже было приятно, но он почему-то не принимал её прикосновений. Это было странно, белые ауры обычно охотно идут на контакт, особенно если это мужчины. Сталин был мужчиной, в этом она была уверена, она видела розовые вспышки и водовороты в его ауре. Но что не так, почему он не принимает её? Странно, очень странно. А потом он стал меняться и Умка заметила это, его белая аура периодически покрывалась зелёными вспышками, аура пыталась поменять свой цвет и стать зелёной, но у него это не получалось, она обратно перекрашивалась в белый. Что это значит? О чём он думает? Умке это не нравится. А потом он ушёл, он ничего не сказал, но Умке не нужны слова чтобы понять, она всё видит и понимает без слов.

В тот день в белой ауре появился жёлтый водоворот. Умка как могла пыталась его остановить, но ничего не получилось. Что теперь ей делать? Она хочет, чтобы он был рядом всегда. Ей кажется, что так будет правильно, сама не знает почему, но её инстинктивно тянет к нему. После того, как она объединила их ауры, чтобы исцелить Сталина, что-то в ней изменилось. В её голову стали приходить бессмысленные, до того момента, вещи. Её голова и её разум, они сломаны, разбиты, словно паззл, после объединения с ним что-то в её голове начало правильно работать, и она поняла, она осознала. Она должна вылечить свой разум с помощью Сталина. Может, Катя сможет его вернуть если увидит, что он пропал.

Но голова ещё плохо работает, поток мыслей ускользал, она не может вспомнить то, о чём думала недавно, но помнит что о чём-то думала. Нельзя забывать о нём, если она будет думать о Сталине каждый день, то она не забудет. Да, это может помочь. С этого дня она будет вести у себя в голове дневник и каждый день вспоминать о важном.

Ждать вторую белую ауру было тяжело. Умка буквально извела себя, давно она не была в подобной ситуации: ей не нужно выживать и она заперта. От нечего делать она игралась со своими способностями, напрягала своё аурное зрение и расслабляла. Она открыла для себя новую способность: научилась сосредотачивать видение и растягивать. В расслабленном режиме она ощущала предметы за десятки метров от себя, она увидела, как за потолком ходят жёлтые и зелёные ауры — что-то делают. Живых существ видеть легко, для Умки они словно светлячки в темноте. А в сосредоточенном виде всё было наоборот — она могла разглядеть шестерни и задвижки в замке на двери или контуры букв в письме, которое оставил Сталин, контуры носили рисунок его ауры. Но ни знание устройства замка, ни способность видеть буквы хоть и не помогли ей открыть замок или прочесть письма. Читать она не умела, а замок Сталин закрыл дверь с той стороны и положил ключ под коврик.

Использование видения истощило силы Умки и ей захотелось есть, быстро уняв все испечённые Сталиным пирожки, она смогла уснуть. К своему удивлению, на пирожках тоже была аура Сталина и у той свой вкус нефизический, а эмоциональный — вкус покоя и уюта.

Приход Кати она проспала, но то, что это её подруга она поняла сразу. Знакомая аура, такая привычная. Умка неоднократно пыталась слиться с Катей аурами, но ничего не получалось, та закрывалась на инстинктивном уровне. А со Сталиным это получилось так просто, словно в воду окунуться, никогда ещё у неё не было такого крепкого слияния как с ним.

— Привет, моя сладкая, — прошептала Катя, нагнувшись над спящей на диване Умкой, — Как прошёл твой день?

Умка тут же заключила вампиршу в объятья, да такие крепкие, что та ахнула от неожиданности. А потом потащила её к входной двери, активно мыча и махая свободной рукой, что-то пытаясь доказать Кате.

— Подожди, подожди, я не понимаю, что ты пытаешься мне показать?

— Сталин, — сказала Умка, указывая пальцем на входную дверь.

Ей не терпелось немедленно начать его искать.

— Что Сталин? Вышел на улицу?

— У-у-у-у! — Умка снова попыталась выдернуть Катю за дверь.

— Да погоди ты, там ещё слишком светло, я умру.

Умка не могла этого понять. И поэтому снова дёрнула Катю за руку, но на этот раз вампирша проявила превосходящую силу и не сдвинулась с места.

— Мне нельзя на поверхность и тебя одну я туда не пущу. Ну а гоблин сам вернётся. Нагуляется и вернётся.

Осознав, что она не понимает, Умка потащила Катю на кухню, заодно проверит появились ли там новые пирожки, а то мало ли. Может Сталин возвращался и сделал новую вкусную еду, пока она спала. На столе всё также лежала записка, написанная карандашом. Вампирша тут же пробежалась по той глазами.

— Вот засранец зеленозадый. Откуда только тёмноземельную письменность знает?

Катя грустно посмотрела на Умку. Та видела как по ауре подруги идут круги, это какая-то эмоция, обычно когда ауры радуются, то они сияют золотым. Но что значат круги?

— Может, он действительно заколдованный? Разговаривает на нескольких языках, знает и пишет на тёмноземельном, причём тёмноземельном-имперском. Так ещё и тупит без меры, тут две девушки без мужского внимания чахнут, а он там за стеной лежит и уши затыкает. Вот как можно быть таким тормозом?

— У-у-у-у! — Умка не поняла ничего, но согласно закивала и снова потянула.

— Да погоди ты. Ничего с ним не случится, не волнуйся, он наверняка отправится к Капу, больше идти ему некуда. Помыкается на воле и сам к нам вернётся. Через пару недель зайдём к ним в офис, узнаем как он там устроился, не передумал ли. Иначе я ему устрою весёлую жизнь.

— М-м-м-м, — ещё раз сильно дёрнула руку Умка, да так, что ей пришлось сделать шаг.

— Успокойся! — Катя дёрнула Умку в свою сторону и гораздо сильнее, чем это делала её эльфийка.

Умка полетела в объятья Кати и та тут же проколола ей своими клыками кожу на предплечье. От места укуса по телу стало разливаться приятное тепло, тело расслабилось, словно при массаже, ноги Умки стали предательски подгибаться. Вампирша не устояла и всё же сделала глоток её крови.

«Нельзя слишком часто к ней прикладываться» — мысленно ругала себя Катя.

Классический вампиризм — это двухсторонне заточенный меч, вампиры очень быстро привязываются к своим донорам. Буквально три-четыре укуса, растянутые минимум на недельный срок, и всё, уже возникает симпатия. Наставник из её ковена учил её, что если уж перешла на «вне семейный корм» то либо сразу выпивай человечка досуха, либо не зацикливайся на одном человеке, «один человек — один укус» — таково правило.

Долгое время она питалась Капом, его кровь всегда была с примесью алкоголя, и хоть пить ту было можно, но на вкус она была отвратительна. Ещё они редко виделись, и все эти меры серьёзно тормозили развитие вампирских уз. С Умкой она давно зашла слишком далеко, теперь потеря будет сравнима с потерей любимого человека. Но она не человек, эльфы иммунные к любовным чарам вампиров и к вампиризму как таковому. Умка никогда не полюбит её так, как Катя любит её, и она это понимала.

Умка быстро засыпала, чары-то на неё не действуют, но вот слюна вампиров в некоторых странах подпадает под статью о тяжёлых наркотиках, вызывающих привыкание.

— Засыпай, — Сказала вампирша, аккуратно укладывая подругу на диван.

На следующий день Пётр не вернулся, и через неделю тоже. Вампирша ходила хмурой, она хотела только подразнить гоблина, а не то, что получилось. От Петра была определённая польза, ведь он присматривал за Умкой, и Катя была за неё спокойна. Гоблин явно симпатизировал эльфийке и в случае опасности стал бы её защищать. А сейчас эльфийка уже четвертый день не выходит на улицу и становится вялой, словно гнилой овощ. Так она скоро заболеет, эльфам необходимо периодически бывать на солнышке, они же не гномы какие-нибудь. Нужно найти того, кто заменит гоблина. Но кого? Все посвященные в её вампирскую природу слишком важные или занятые люди. Есть правда ещё подруга из бухгалтерского отдела. Как-то раз, на местном кооперативе Катя по пьяне рассказала ей, что она вампир, в ответ подруга взяла её на слабо и «развела на кусь». Сторожевой медальон, который на самом деле был действующим и гарантировал ей легальное положение в светлых землях, расценил это как добровольное донорства и санкций со стороны ордена не последовало.

— Луиза, знакомься, это Умка. Умка, это Луиза, надеюсь вы поладите, — так представляла Катя Умку своей подруги из бухгалтерии.

Вполне симпатичная блондинка за сорок, чем-то даже похожая на саму Катерину, была немного смущена. Надо отметить, что хоть вампирша и имела доступ к сливкам общества возрождающегося города Зул-Тара, но сама им не являлась. И хоть Луиза дала однажды укусить себя вампирше в большую привязанность это не переросло. Луиза и Катя были всего лишь подругами. Причём последняя занимала в социальной пирамиде значительно выше место, чем вампирша.

— У-у-у-у, — неоднозначно отозвалась Умка.

После чего Катя отстранила Луизу в сторону.

— Слушай, Лу, я много от тебя не прошу, просто погуляй с ней несколько часов и всё.

— Никаких проблем, Кать, — отозвалась Луиза. — Но я надеюсь с ней не будет проблем?

— Лу, ты что, на улицы города вообще не выходишь?

— Эм-м-м, — замялась Лу.

— Удивительно, — всплеснула руками Катя. — Ты что, не узнала её? Это же Дикарка — городская сумасшедшая, её весь город знает.

— Кать, я живу на территории управы, как и ты. Откуда мне знать, что в городе творится? Моё дело — учёт дохода и расхода. Образованные люди поселению важны. А что за стенами крепости творится я не в курсе.

— Удивительно! Даже я иногда по ночам выбираюсь за стены управы. Ну, раз уж ты настолько оторвана от народа, позволь тебе представить Умку, она же Дикарка. Городская достопримечательность и местная сумасшедшая.

— У-у-у-у, — снова отозвалась Умка. Тут эльфийке внезапно захотелось обнимашек и она обхватила Катерину за бёдра.

Несмотря ни на что Катя пока справлялась с уходом за умственно отсталой. Да что там, Умка была по-своему счастлива, каждый день она ела вкусную еду, по ночам Катя делала ей приятное в постели, а укусы вампирши поначалу болезненные, но потом возносили её к небесам удовольствий.

— А что мне с ней делать? — с сомнением спросила Луиза, глядя как Катерина пытается отлепить от бёдер Умку.

— Можешь сводить её на детскую площадку. Она сама как ребёнок, любит детей и с удовольствием играется с ними.

Луиза с сомнением смерила Умку.

— Ты уверена, что с ней не будет проблем?

— Да, — сказала вампирша, всё же отлепив Умку от бёдер.

Луиза с сомнением смотрела на Умку, та производила впечатление абсолютно неадекватного существа.

— Она не сумасшедшая, просто слабоумная. Не беспокойся, она никого и пальцем не тронет.

— Ну ладно, — Лу взяла Умку под локоть и повела в сторону выхода. Эльфийка послушно двигалась за ней. Перед самым выходом Умка ударилась об косяк дверного проёма лбом.

— Уй, — простонала Катя вместо Умки, — Лу, она ещё иногда абсолютно слепая.

— Иногда?

— Не спрашивай. Тут профессиональный врач нужен, или маг-целитель. А где его в Зул-Таре взять?

Луиза гуляла с Умкой через день. Как и говорила Катя, эльфийка не доставляла много проблем. В комфортный условиях жизни Умка расслабилась и стремительно тупела. Её слабая память стирала навыки выживания выработанные годами, которые она применяла из дня в день. Теперь она часами могла с интересом пялиться в каком-то направлении, видя то, что недоступно другим людям. Со стороны это выглядело очень странно, но что ожидать от и без того слабоумной Дикарки.

Вторым главным увлечением Умки стала погоня за кошками, ей просто нравились эти зверьки, если бы она могла, то попросила бы Катю завести котёнка. Эти облавы за бездомными животными устраивали много неудобств Луизе.

Когда Умка гуляла с гоблином то никаких проблем не было. Этот зелёный ловкач был стремителен и легко ловил для Умки кошек. Этих животных в Зул-Таре не обижали, в случае возникновения эпидемии разносимой крысами и мышами бежать отсюда будет некуда. Единственная естественная защита от этих вредителей — кошки. А вот собаки внутри периметра гость нечастый, они тоже были, но это скорее роскошь, чем необходимость. Функции собак на себя взяли псовые зверолюды. За то дикие собаки в изобилии водились за периметром, в пустошах города и возле внешней стены.

Катя платила Луизе, когда ей приходилось быть с Умкой больше часа, та не будь дурой знала место, где с её подпечённой могли посидеть совершенно бесплатно, а освободившееся время использовала более рациональным способом, например, на себя.

Сегодня Луиза вела Умку к детям в «песочницу». Вообще-то социальная система поселения работала плохо, о детских садах понятия не имели. Народ выкручивался кто как мог. В основном, дети постарше были предоставлены сами себе или, что для них страшнее: их заставляли присматривать за младшими братьями и сёстрами. В основном, это были дети старше девяти лет. Семьи, в которых был один маленький ребёнок самоорганизовывались в стихийные детские сады. Как правило, детские сады состояли из одного-двух дежурных взрослых и кучи детей-помощников, преимущественно девочки, не приоритета в расах.

Национализм в Зул-Таре отшибали с самого раннего возраста. Самобытные детские сады организовывали по домам, поставлялись графики на месяц, учитывались пожелания. Родители даже облагораживали помещения под детский сад, если дом был достаточно большой. Вот в один из таких домов Луиза и вела Умку, трёхэтажный дом квадратной формы с внутренним двориком. Жильцы настолько облагородили внутренний дворик, что обустроили здесь, наверное, единственную в поселении детскую площадку с песочницей. Естественно, песок был не простой, а мелкозернистый, строительный. Но дети не жаловались.

Луиза позвонила в висящий у двери колокольчик и к запертой зарешёченной двери во двор подошла женщина-корова. Умка видела только контур её ауры, но так даже было видно больше, чем обычным зрением. Крупная женщина плотного телосложения, две массивные груди четвёртого размера готовы были в любой момент начать вырабатывать молоко. Под подолом платья скрывались не очень длинные, но круглые в бёдрах ноги. Зверолюдка была запредельной сексуальности, такую хочется слушаться и взрослым, и детям. Свои женственные стати она пыталась скрыть за балахонистым платьем. Голову украшала копна белых волосы с хаотично натыканными локонами чёрного цвета. Похоже, природа не определилась какого цвета волосами хочет наделить эту женщину и добавила в белый, как молоко волос, чёрных пятен. Волосы были пышные и вьющиеся, из-под них торчали маленькие, но широкие в основании рожки, и здоровенные уши-трубочки. Губы были пухлые полные, нос коротких и слегка картошкой, что незначительно портил красоту лица, но зато подчёркивал всё остальное. Глаза у зверолюдки были большие с длинными пушистыми ресницами.

— Здравствуйте, фрау Барбара, — поприветствовала ей Луиза.

— Брось, Лу, просто Барбара. Ты опять Умку привела?

— Да. Можно она побудет в вашем детском саду до вечера? Извините, что доставляю вам неудобства.

— Неудобства? — задумчиво переспросила зверолюдка, открывая дверь и при этом активно шевеля ушами, пытаясь так простимулировать мысленный процесс. — Да я готова сама просить тебя почаще её приводить. Она моя помощница, отвлекает внимание других детей на себя, упрощает мне работу.

— Но она не ребёнок, — сказала Луиза, стоя за закрывшейся решёткой.

Всё это время Умка, стоявшая рядом со зверолюдкой, совершенно неприличным образом пялилась сверху вниз своими слепыми глазами на её массивную грудь. Умка не понимала зачем, но ей хотелось иметь такую же большую и красивую грудь, от этого её разум наполнялся завистью и обидой.

Эльфийка не выдержала, взяла зверолюдку за сосок и крутанула. То что она не промахнётся эльфийка не сомневалась, соски в ауре были подсвечены бледно-розовым светом. Так ауры подсвечивают все эрогенные зоны на теле. Зверолюдка издала совершенно неприличный стон, в её ауре на месте эрогенной зоны произошло подряд две вспышки, сначала светло-красная (боль), потом ярко-розовая (возбуждение). И закрутился небольшой розовый водоворот. Совершив своё чёрное дело, Умка потеряла интерес к Луизе с Барбарой, и поспешила к детской площадке, где вилось и копошилось множество зелёных аур.

— Вот только ведёт себя совсем как некоторые из моих воспитанников, — поморщилась Барбара, потирая грудь.

— Ох, простите, — ахнула Луиза. В ответ на это Барбара лишь махнула рукой, что значило: не обращай внимания, рабочий момент.

Умка же дорвавшись до компании, недалеко ушедшей по умственному развитию от неё, весело проводила время. Говорят, что дети бывают жестоки, дети бывают разные, прежде всего всё зависит от окружения и родителей. Ребёнок — это незамутнённое отражение своих родителей, он как пьяный взрослый — что у взрослого на уме, то у его ребёнка на языке. Семьи, конечно, бывают разные, многое зависит просто от окружения. Но Зул-Тар один раз уже полностью вымирал. Изначальные жители обладали гораздо большими ресурсами, но это их не спасло от заполонивших улицы гоблинов. Их участь была незавидна, всех женщин изнасиловали, а потом они превратились в гоблинских маток. Мужчинам в этом плане повезло чуть больше, их просто мучительно убили и съели, природа гоблинов проста и жестока. Ими движут два основных инстинкта: похоть и агрессия. Почему же старое общество пало перед столь прямолинейным и не самым изощрённым врагом, а новые жители Зул-Тар всё ещё держаться? Всё просто: у поселенцев давно произошёл сдвиг в сознании, все поняли что только сплотившись можно выжить в этих диких землях.

Раньше в Зул-Таре была поговорка: «Если тебя грабят, кричи «пожар"», смысл поговорки таков: твоя жизнь, твои деньги — твоё личное дело, пожар — дело общественное, надо бежать на помощь и тушить огонь, иначе умрут все. Нынче в Зул-Таре проблема одного стала проблемой общины, даже если это личная проблема, было непринято осуждать, было принято решать. Сплочённое общество, крепкие связи внутри общины, есть залог выживания, каждый дом внутри поселения — это настоящая крепость.

Жители Зул-Тара понимали, что никакая стена не удержит гоблинов, легко карабкающихся по неплотной соединённым блокам, не хватит еды, чтобы круглосуточно оборонять весь периметр. Поэтому поселение пошло по альтернативному пути обороны. С заходом солнца улицы частично принадлежали гоблинам, шныряющим в тени и ищущим жертву для похищения или чтобы стибрить. Специальные посты, созданные полностью из железа и замаскированные под осветительные монолиты содержали внутри себя дежурного кошко-человека с игломётом. Они прекрасно видели в темноте, а толстая решетчатая сталь поста давала им возможность вести огонь и не опасаться ответа. Посты были неприступны. По ночам на крышах всех домов дежурили дружинники-добровольцы. В случае массированного штурма они били в колокол и поднимали на ноги всех жильцов. Не надо большого воинского опыта, чтобы совать копьё меж прутьев решёток, которые ночью опускали вместо ставен. Соседние дома тоже просыпались и вели посильный огонь из арбалетов и луков.

Таких штурмов уже давно не случалось и люди потихоньку расслабились, хоть гоблины и шныряли по улицам поселения по ночам, но и гоблины тоже расслабились от мирной жизни. Им было достаточно тех поселенцев, которые они чудом умудрялись своровать на полях, и хоть им приходилось в среднем платить за одного поселенца полусотней гоблинов, извращённый ум зелёных коротышек не считал это весомой потерей. Люди никогда не ходили на гоблинов в ответные рейды, не создавали достойного сопротивления и угрозы гоблинам. Такое пассивное сопротивление вот уже десятилетие не давало гоблинам определиться с единым вождём. Мирная жизнь стимулировала к продвижению откровенно слабых, глупых и самых подлых особей. И они не задерживались на своём месте слишком надолго, что приводило к новой борьбе за власть. В общем, родители Зул-Тара выбивали всю ксенофобию из своих детей ещё с пелёнок и прививали им сплочённость. Дети постарше сначала держались от эльфийки на расстоянии, не понимая, что эта «взрослая» делает, почему так активно возится вместе с ними и пытается играть. А потом привыкли, в конце концов, некоторые родители тоже возились со своими детьми в свободное время.

— Она забавная, у неё уши большие, — сказал один мальчик, увидев первый раз Умку.

— А ещё у неё странная кожа, — хихикнул другой ребёнок.

— Ну и что, зато у неё очень красивые кулички из песочка получаются, я тоже такие хочу уметь лепить, — сказала девочка лет пяти.

— Наш человек, надо брать, — важно кивнул другой карапуз, по-видимому будущий лидер этой шайки детворы. Потом взявшись для храбрости за руки, эта банда подошла к эльфийке и самый главный карапуз, раздувшись от важности сказал:

— Мы с друзьями посовещались и решили, что с тобой можно дружить. Но я главный.

— У-у-у-у, — значимо закивала Умка, собственно, ничего не понимая.

Этот день не должен был принести никаких неожиданностей. До вечера Умка ковырялась с детишками, лепила куличики, катала желающих на спине и играла в догонялки. А вечером её должна была забрать Луиза. Но незадолго до конца что-то коснулось её разума, нечто мерзкое, липкое и холодное. Ощущения были настолько натуральны, что ей почудилось будто над ней опять пошутил кто-то из детишек и сунул лягушку за пазуху. Умка тут же оторвалась от игр и стала сканировать окружающее пространство своим зрением. И увидела. Большое тёмное пятно двигалось со скоростью обычного пешехода в их сторону. Такой большой ауры она ещё никогда не встречала.

Умка мыслила не словами, а образами и в своих фантазиях, она представляла, как большая чёрная туча проходит мимо белого облачка. Должно пронести, они же за стенами дома, а двери охраняет зелёная аура с большой грудью. Барбара умрёт, но не допустит опасность до детей. В ожидании развязки Умка замерла, боясь пошевелиться. Такое с ней бывает, когда рядом опасность и страшные звуки пугают её разум. Она так и стояла, напрягая аурное зрение, она видела, как тёмная туча по мере приближения становится чётче, обретает форму. Она увидела что-то, что она изначально принимала за дымку таковой не являлась, просто множество тонких щупалец исходило из одного клубка. Чёрная аура оказалась вполне гуманоидной и даже блеклой, ненасыщенной, такое она видела у старых людей, их живые ауры постепенно блекнут и тухнул. Но эта аура была совсем иной, до шеи она была вполне обычной, только чёрной, а выше. Умка не знала, как подобрать правильно ассоциацию, ей казалось, что вместо головы у ауры гигантский осьминог с тысячей щупалец.

Раньше она видела ауры-сгустки света, но эта выше шеи таковой не являлась, она была цельной и тягучей, будто кисель. Чёрная аура позвонила в колокольчик, на звон к двери подошла Барбара. Аурные щупальца перестали хаотично щупать всё подряд и стали оплетать Барбару, а потом на голове-осьминоге открылись два глаза светящихся красным. Они светили в глаза Барбары и через какое-то время глаза зверолюдки тоже окрасились в красный свет. После того, как изменения в ауре Барбары были завершены, она сменила своё отношение к чёрной ауре с настороженного на доброжелательное. Аурные щупальца перестали её оплетать и отпустили, после чего зверолюдка открыла дверь перед чёрной аурой и пошла с ним рядом.

Остолбеневшая Умка от страха обмочилась. Инстинкты требовали от неё бежать и предупредить всех об опасности. Если бы она знала, что говорить, то закричала бы в голос: «Люди спасайтесь, зло здесь. Хищная тварь вышла на охоту.

Но вокруг неё только дети, которые не способны защитить ни её ни себя. Умка не знала, не понимала, что ей делать. Надо что-то говорить, надо предупредить, но она не знает слов. Напрягая свой разум она пыталась срочно отыскать что-то, но всё, что получилось вспомнить — добрая белая аура по имени Сталин и немножко простых слов, которые она помнила.

— ПлА-хой, — смогла сказать Умка, указывая пальцем на чёрную ауру с щупальцами.

— Что там? — заинтересовался мальчик восьми лет.

— Я ничего не вижу, — пожала плечами девочка лет шести.

— А во что вы играете?

— ПлА-хой, — повторила Умка.

— У-у-у-у, — сморщилась девочка, — она описалась. Умка описалась, Умка ссыкуха!

— Замолчи, — шикнул на девочку мальчик, — нельзя дразниться, я тёте Барбаре всё расскажу.

— ПлА-хой, — последний раз простонала Умка, понимая, что дети попросту не видят о чём она пытается предупредить.

Она посмотрела на них и ахнула, к каждой из зелёных аур её маленьких друзей присосалось щупальце. Вот и к ней приближалось щупальце, оно извивалось в воздухе, словно плавающая в воде водоросль. Но когда оно коснулось Умки то быстро отдёрнулось, будто от ожога. Это тут же привлекло внимание самой ауры. Множество щупалец слилось в одно большое и устремилось к Умке. Большое щупальце шутя пробило её рефлекторную оборону и оплелось вокруг шеи. Эльфийка почувствовала, как щупальце душит её. От недостатка воздуха она упала в песок, пытаясь вдохнуть, а потом её резко дёрнула вверх, заставляя подняться на ноги. Ужасная аура была прямо перед ней и жгла светом из своих красных глаз.

— Кто ты? — спросили её дребезжащим старческим голосом, — Ты меня видишь?

В ответ на вопросы Умка только захрипела.

— Я спросил — кто ты?

Щупальце снова стало сжимать горло.

— ПлА-хой, — простонала плачущая эльфийка, указывая пальцем между двух красных глаз, — пла-хой. Не хочу играть с тобой.

— Ты что, дура?

Эльфийке сдавили горло так, что она начала терять сознание, глаза закатились.

— Странно, я не могу проникнуть в твой разум. Он защищён. Я не буду тебя убивать, — хватка ослабла и Умка наконец вздохнула полной грудью, — встань.

Раньше чем Умка попыталась встать, щупальце потянуло её вверх, словно удавка висельника.

— Давно я не встречал того, кто мог бы сопротивляться моему внушению. Да, пожалуй ты будешь гостем в моём доме. Я уже стар, а собеседников, с которыми я могу поговорить на равных не осталось. Дошло до того, что уже начал говорить сам с собой, — тут собеседник то ли закашлял, то ли засмеялся, — да, ты подойдёшь. И потом ты будешь радовать мой взгляд.

Большое щупальце распалось, но взамен на Умку набросились сотни других, за пару минут они полностью оплели её тело, подобно одежде или второй коже. Щупалец вокруг заметно поубавилось, почти все ушли на то, чтобы контролировать движения Умки. Ещё парочка щупалец присосались к мальчику и девочке, что как зачарованные шли за чёрной аурой. На выходе со двора их ждала улыбающаяся Барбара.

— Как скоро придут родители детей?

— Они уже пришли, просто просили посидеть с ребёнком ещё часок.

— Где они живут?

— Первый подъезд, квартира семь.

— Кто эта эльфийка?

— Это Умка, просто слабоумная дурочка, она совершенно безвредна.

— Почему она здесь?

— Моя подруга Луиза попросила за ней присмотреть.

— Она скоро вернётся?

— Минут через тридцать.

— Что ж, придётся подождать. А пока займёмся свидетелями.

Чёрная аура снова уставилась глаза в глаза Барбаре.

— Ты никогда меня не видела, этих детей никогда не существовало, эльфийку к тебе никогда не приводили, забудь о всём перечисленном.

Барбара не ответила, она продолжала стоять, ни на что не реагируя словно статуя. Но Умка видела, как у зверолюдки в ауре, там, где голова, образуются тёмно-фиолетовые шарики.

— Ну что, теперь к родителям, — бодро крякнул старческий голос.

— Помогите… — простонала Умка, предчувствуя большую беду.