Самый заурядный попаданец в гоблина. Книга 1

Глава 6 "Быт"

Пётр аккуратно крался по разрушенной кладке. Он ещё не видел своего противника, но уже слышал и чувствовал источаемые им миазмы. Запахи разложения повсюду преследовали нежить. Твари всё время гниют и никак не могут сгнить, и постоянно при этом воняют. До твари оставалось ещё метров десять, если судить по тому, как аппетитно она хрустит чьими-то рёбрами. Гоблин не хотел рисковать, поэтому собирался ударить со спины.

«Правильно, тварь, жуй, не отвлекайся», — подумал Пётр.

Ох, если бы не вонь, он бы сейчас сам с удовольствием пожевал.

Поднявшись на небольшую груду каменных обломков, он увидел чей-то облезающий зад. Увиденное его не обрадовало. Это был уже старый собачий зомби, отъевшийся, матёрый и готовый к новой ступени развития. И как его гоблины на своей территории не прибили.

«Только бы не вурдалак, только бы не вурдалак», — взмолился Пётр.

За две недели это была первая ходячая нежить, которую они встретили. Предварительно наслушавшись баек про ходячих зомбаков и жестоких гоблинов, которые сначала насилуют, потом убивают или, наоборот, убивают, потом насилуют. Пётр представлял себе работу чистильщика чем-то очень опасным, вроде солдат удачи. На деле эта работа больше походила на работу дворника, да, риск нарваться на гоблина или зомби есть, но с тем же успехом можно было в его родном мире попасть под машину. Марта с Луи рассказывали, что это у них ещё очень тревожный участок — раз в неделю на гоблина или зомби нарвёшься.

— Но у периметра есть такие участки, где не видели этих тварей годами, — наставляла его уму-разуму Марта.

— А о-г-о-р-о-д-н-и-к-и?

— Что огородники?

— П-р-о-п-а-д-а-ю-т.

— Люди мрут и пропадают даже внутри периметра средь бела дня. Тут несколько лет назад управа поглядела статистику и выяснилось, что в пьяных драках поселение теряет людей больше, чем от набегов гоблинов. Ну и ввели сухой закон.

— П-о-м-о-г-л-о?

— Нет. Люди стали пить и травиться всем, что горит, — это Петру было знакомо: сухой закон в 1985 привёл примерно к таким же последствиям.

Небольшой камушек хрустнул под ногой Петра. Зомби-пёс тут же оторвался от процесса насыщения и резко обернулся на потревоживший его звук. Пётр тут же спрятался, костеря себя на всех известных ему языках, от напряжения он затаил дыхание. Тварь послушала тишину, вдохнула воздух и продолжила пожирать свою жертву.

«Проклятье, это вурдалак».

Такой развитой нежити тут не встречали уже очень давно. Некро-существа подобны живым: они тоже растут и развиваются, только развитие у них своё. Отъевшийся зомбарь может со временем стать вурдалаком — быстрой и чувствительной тварью, андедо — очень сильным зомби с прочной шкурой, или мёртвой химерой, — бывает такое, что несколько зомби при странных обстоятельствах сливаются в одну и тогда получается глупая и медлительная, но очень живучая тварь, такую можно только сжечь.

«И чёрт меня потянул выпендриться? Развели как деревенского дурака на три кулака».

Пётр ругал себя за бессмысленный риск. А всё потому, что среди чистильщиков есть традиция «первой добычи». Новенький чистильщик, чтобы заслужить уважение своих коллег, должен добыть голову зомби в одиночку, и теоретически для достаточно крепкого человека риск здесь невелик. Зомби сильны, но глупы: можно подманить тварь звуком к стене и проломить ей череп, сбросив что-нибудь тяжёлое сверху; можно завести зомби на капканы или ямы с ловушками, мешающими двигаться; можно, в конце концов, просто подкрасться сзади и отрубить голову зомби взмахом тесака.

Собственно, что Пётр и собирался сделать, его тело было очень ловким, как будто создано для охоты. Вот и сейчас ему удалось обмануть чуткий слух недоразвитого вурдалака, хотя если бы тут так не воняло, тварь могла бы его учуять. Но пронесло — тварь ещё не изменилась в вурдалака, который ничем не пахнет. Запах твари ей же самой и мешал, а от Петра не пахло даже потом: он по человеческой привычке следил за своей гигиеной и старался мыться так часто, как это позволяли возможности. Если бы это был просто зомби, он бы подкрался к нему сзади, подрубил бы ноги тесаком и отскочил, дождался, когда зомби упадёт, подскочил бы снова и вторым ударом добыл бы трофей. Тут так не получится, к этой твари не подойти — услышит, да и потеря задних ног для неё не будет столь существенной. Это гуманоид оставшись без ног практически беспомощен, а эта тварь будет ползать достаточно быстро на том, что осталось.

Стараясь двигаться аккуратно и тихо, Пётр достал второе своё оружие дистанционного типа. Оказавшись в этом мире без пороха и доступа к привычному оружию, Петру пришлось импровизировать. Отчасти с этим помогло его лихое детство, мальчишкой он профессионально владел рогаткой и уверенно поражал мишень на расстоянии десяти метров. Пришлось вспоминать старые навыки. Железную рогульку и тугую резиновую ленту он приобрёл на местном рынке совершенно легально, за отдельную доплату местный кузнец сделал так, что в рогульку теперь можно было ввинтить болт с железным кольцом и из рогатки теперь можно было стрелять стрелами. Тугую резиновую ленту, которую не способен был натянуть человек, легко натягивал хобгоблин, радиус поражения железными шариками и круглыми камушками возрос до тридцати метров, а стрелы летели аж на сотню метров.

Встав в полный рост и изготовив рогатку к бою, Пётр громко свистнул, привлекая внимание твари. Та сразу же повернула морду в его сторону и получила железным шариком прямо в глаз. Из глазницы твари брызнула отвратительная жижа. Недовурдалак взревел и кинулся на Петра. Тот прыгнул влево, уходя в слепую зону противника. Зомби почти слепые и ориентируются в основном на звук. Но это не значит, что нужно пренебрегать ещё и их слабым зрением. Уже приземлившись, он понял, что совершил ошибку: запаниковал и выстрелил твари в глаз слишком рано. У него было время дождаться, когда тварь полностью повернётся к нему носом, тогда железный шарик пробил бы перегородку в глазнице и поразил мозг. А так прыгай теперь от неё, целься, стреляй.

Второй шарик угодил зомби-собаке в локтевой сустав передней лапы. Тварь со старта набрала слишком большую скорость и, когда добыча выпрыгнула из зоны поражения, была вынуждена сначала тормозить, потом разворачиваться. А всё это время, более чем достаточное для маленького ловкого гоблина, на этот раз Пётр хорошенько прицелился. Шарик попросту размозжил локтевой сустав, боли тварь не чувствовала, но разрушение опорно-двигательной системы сказалось на её манёвренности. Первый рывок в сторону Петра заставил тварь нырнуть мордой в мелкий щебень. Тварь ещё не осознала, что теперь у неё три лапы вместо четырёх, и ей было не суждено это понять. Третий шарик под прямым углом вошёл в оставшийся глаз твари, на этот раз хорошенько пропахав мозг, превращая его в отвратительную жижу, брызнувшую из глазниц.

Петра слегка потряхивало, адреналин постепенно отпускал. И только сейчас он ощутил боль. Посмотрев вниз, он увидел у себя на боку три рваных борозды на куртке. Одежда постепенно темнела от чёрной гоблинской крови.

— Плакал мой навар, — сказал Пётр по-гоблински.

Из внутреннего кармана он достал античумной эликсир в круглой пробирке, выдернул пробку и выпил. Это должно было предохранить его организм от превращения в зомби, у него, конечно, сильный иммунитет, но зомби-вирус это такая дрянь, с которой лучше не шутить. Упущенные деньги с продажи эликсира жаль, но жизнь важнее.

Достав тесак, Пётр отпилил голову зомби-псу и положил в мешок. Голову всем мёртвым и восставшим надо рубить сразу. Некромасса может восстать ещё какой-нибудь отвратительной тварью, вроде химеры, но отсутствие головы очень сильно тормозит этот процесс. Голова же, напротив, полностью безопасна и ничем уже не восстанет. Закончив с псом, Пётр подошёл к тому, что, собственно, зомби-собака так самозабвенно жрала.

— Значит, ты всё-таки побывала у гоблинов? — спросил Пётр у головы в мешке.

Раскинув руки и разбросав остатки внутренностей, на земле лежал очень свежий гоблин, вероятно, ещё утром бегал на своих ногах. Судя по ранам, зомби-пёс предпочитал мясу ливер, руки и ноги у гоблина были целы, а горло порвано. Вероятно, тварь убила гоблина, порвав ему горло, потом притащила сюда и стала выедать внутренности. Печень, почки, лёгкие полностью съедены, а вот кишки тварь выплюнула. Экая привереда, не понравился ей вкус гоблинских фекалий. Не похоже на поведение собаки: те живут стаями, после смерти стараются придерживаться той же тактики. Оставшись, одни ведут себя трусливо, охотятся на крыс, кошек, местных бурундуков, на кого-то более крупного храбрости уже не хватает. А тут прям какой-то волк-одиночка загрыз гоблина, утащил его в безопасное место и только потом начал жрать. Определённо дикий хищник, вот только по твари уже не скажешь, кем она была ДО: волком, лисой или енотом. Слишком сильные изменения.

С гоблином Пётр проделал ту же процедуру, что и с тварью, отпилил голову и пошёл в сторону друзей.

Ещё раньше, чем он их увидел, своим острым слухом он их услышал:

— Вот тебе козырная дама, вот тебе десяточка, а это тебе шестёрочки на погоны.

— Шайзе, опять проиграла, — недовольный вздох Марты. — На, бери. Выиграл.

— Это что?!

— Продовольственные талоны, за которые в Зул-Таре можно купить практически всё.

— Но мы же договаривались на другое.

— Боги, Луи, ты действительно думал, что за проигрыш в карты я покажу тебе свои сиськи?

— Ну-у-у да. Мы же договорились.

— Нет. Это ты высказал свои требования, я своего согласия не давала. Значит, ставка оставалась прежней.

— Женщины, имя вам коварство. Слушай, Марта, долго мы будем бегать от своих чувств?

— Опять ты за старое? Луи, нет между нами никаких чувств.

— А страсть.

— То, что ты перманентно хочешь меня поиметь — исключительно твои желания. Боги, меня ещё за всю жизнь так прямолинейно не домогались.

— «Поиметь» это Геранское выражение, потребительского общества. Мы, Рафнийцы, называем это «заниматься любовью». И в чём проблема-то? Ты зверолюд, я зверолюд, нам сама Лилит велела.

Тут послышался звук какого-то мычания, вероятно, Луи полез к Марте с поцелуями, но та остановила его, оперившись ладонью ему в лицо.

— Ты кот.

— Мы в Рафнии не подвержены закоренелым стереотипам.

— Луи, нет. Я происхожу из гордого рода Доберлордов, учёные-биоманты затратили кучу времени, чтобы создать и улучшить мою породу. Мои предки один на один без труда могли растерзать вервольфа в боевой форме, я обязана беречь то немногое, что осталось от их наследия, и искать сильного самца своей породы.

— О боги, Марта, ты действительно веришь в эту чушь?

В то, что верит Марта, Луи узнает ещё не скоро. Пётр прервал их разговор, выйдя из-за единственной не обвалившейся стены, стоявшего тут когда-то дома из цельного камня. Пётр до сих пор дивился местным строителям, они не использовали цемент. Вместо этого положенные кирпичи просто пригорали друг к другу, образовывая монолитное здание. А вместо фундамента каким-то образом уплотняли почву до состояния камня. Пётр всего этого не понимал и представлял с трудом. Это надо видеть, чтобы понять, но вероятно, при строительстве использовалась пресловутая магия.

— Ну, как улов, тебя можно поздравить с посвящением? — спросил Луи.

Вместо ответа гоблин просто опорожнил содержание мешка.

— Ого, там что, ещё и гоблин был?! — удивился Луи.

— Т-в-а-р-ь е-л-а.

— Ничего, пригодится. Ограду возле города обновим.

Марта подняла голову зомби-собаки и задумчиво её разглядела.

— Тварь большая была?

— В п-о-л-т-о-р-а.

— Тяжелее тебя?

— Гы, — закивал Пётр.

— И ты в нарушении всех правил убил её сам, а не попросил у нас помощи?

— Н-е у-й-т-и, щ-е-б-е-н-ь.

Зверолюдка снова повертела голову в руках.

— Вурдалак в стадии формирования. Давно я не видела подобных тварей. Посчитай уже лет двенадцать. После войны они всюду бродили, я тогда ещё тут не жила. А в Зул-Таре лет пять таких тварей никто не видел. Как ты его завалил? Сложно было?

Пётр отрицательно покачал головой и показал свою рогатку.

— Вот вроде детская игрушка, а в умелых руках смертоносная вещь. Сколько выстрелов сделал?

Гоблин показал три пальца.

— Ну ты монстр. Петь, тебе опасно переходить дорогу, — похвалила Марта за навыки владения оружием Петра. — И всё-таки этой твари здесь не должно быть.

— Почему? — спросил Луи.

— Наше поселение находится в городских пустошах, ближе к центру города. Гоблины обжили территорию ближе к периферии и живут возле большой городской стены. Между нами и гоблинами заброшенные сельскохозяйственные пустоши, которые коренные Зул-Тарцы собирались использовать под огороды. Именно там в основном и бродят живые мертвецы. Местное зверьё приспособилось держаться подальше от мертвецов. Зомби тупо не успевает отъесться во что-нибудь серьёзное и попадает либо к нам, либо к гоблинам, где с ними поступают аналогично. Этой твари здесь быть не должно, но она есть.

— Ну значит повезло, — махнул рукой Луи. — Не думай об этом. Пётр, веди к тушам и на сегодня смену сдаём.

В компании со зверолюдами он отправился к брошенным телам. Марта крюком на верёвке подцепила тело зомби, Луи тело гоблина, Петр остался с головами. В принципе голова зомби, как и гоблина, им особо не нужна, но лучше перестраховаться. Ещё неизвестно, не сможет ли мимо проходящий зомби использовать эти головы не по назначению. И речь не идёт о том, что зомби любят есть мозги, хотя кормовую базу для живых мертвецов тоже лучше не создавать, больше всего чистильщики опасались, что стихийно образовавшаяся некро-химера может использовать головы как детали в своём организме.

Эти твари хоть и ненамного опаснее обычных зомби, но зато сложно подвергаются утилизации. Для их образования им не требуется длительная охота и питание. Просто в какой-то момент один зомби, слишком напитавшийся некроманной, встречает другого подобного себе зомби. Вдвоем они сливаются и образуют новый, на взгляд очень деформированный организм. По-хорошему, чтобы из химеры получилась полноценная боевая единица, за процессом слияния должен следить квалифицированный некромант. В противном случае, химера формируется тяп-ляп, как попало. Примеры тому — это головы, растущие одна на другой, руки, торчащие из рёбер, словно насекомые, а вместо головы нога, тварь может перекрутить так, что смотреть мерзко.

На памяти Марты химер было много и каждая из них пока молода, уникальна, не бывало ещё двух одинаковых. Но в финале развития своей формы химера становится похожа на гигантского колобка.

— Эта тварь, словно гигантская амёба, будет кататься по пустошам и растворять в себе всё живое и мёртвое, — рассказывала Марта, при этом морщась от отвращения.

Но отмечала, что, опять же, все химеры бывают разные, да, они сплетают тела в отвратительные формы, но некоторые по какой-то причине не способны ассимилировать в себе собранную биомассу. В таких случаях хуже всего воскреснуть и осознать себя частью химеры. Химеры подобного пути развития собирают мозги для того, чтобы реанимированная часть не захватила контроль над остальным телом.

— Хорошо, что мы давно искоренили этих существ. С ними было ещё сложнее справиться, чем с… как ты их там назвал, зелёный? КО-ЛО-Б-КИ? Забавное слово, никогда не слышала, но очень чётко отображает содержание. Ну так вот, колобка поджог, и он горит себе не катится, а «крысиный король» горящие части начинает от себя отделять, и вообще, вся эта масса начинает разваливаться, потом разбежится по углам. Всё это стрёмно, муторно, приходится гоняться за ними дожигать. Вот повезёт, если «крысиный король» состоял из людей или крупнорогатого скота. Если такой химере прострелить все головы, то она гарантированно подохнет, остаётся только сжечь. Но ещё в войну мы с отрядом нарвались на трёхсоткилограммового «крысиного короля», образовавшегося из колонии крыс и мышей.

У Марты вообще было полно всяких военных историй, которые она рассказывала во время их рейдов. Работали они в основном ногами, поэтому говорили много и о многом. Она была уроженкой Геранска, большого индустриально развитого государственного образования на северо-западе от тогда ещё герцогства Том-Том, и попала сюда лет пятнадцать назад, тогда ещё шла война, и воевала она против местных, точнее уже против местной некро-фауны. На тот момент составляющие элиту герцогского общества ночные эльфы уже прибегли к запрещённым методам войны. Марта воевала, потом её рота попала в котёл, казалось бы, ей, как и всему её отряду, уготована смерть в осаде, но отряду зверолюдов повезло. Ввязавшаяся в общее веселье Светлая Империя переломила хребет неживой армии, попутно полностью уничтожив командующие структуры зомби ордой. Для большого мира военный конфликт окончился проигрышем герцогства, но для маленького отряда Геранских зверолюдов всё только начиналось. Оказалось, что их попросту списали в боевые потери при жизни и забыли.

Родственникам ещё живых военных выслали похоронки и выплатили компенсации, но Марта и её рота выжили. Лишившись командования, поведение противника стало хаотично — это дало шанс зверолюдам вырваться из оцепления, и ещё полгода пешком по враждебной территории они отступали на запад. Когда они вырвались от личного состава, осталась едва ли четверть, а вырвавшись, они узнали о незавидной участи, уготованной им правительством Геранска. Марта осознавала, что зверолюды в Геранске — это люди второго сорта, но только тогда поняла: будь они чистокровными людьми, их бы эвакуировали, а не списали. Такова её родина, в которую зверолюды встраивались поколениями и ко всему уже привыкли. Но она думала, что для служащих в армии зверолюдов государство сделает исключение и к ней с её товарищами отнесутся по-другому. Оказалось, что государство не делает исключений ни для кого.

Назад в Геранск Марта Шварц не вернулась, слишком велико было разочарование, да и зачем возвращаться? Её родственникам выплатили хорошую компенсацию за потерю члена семьи, доблестно сражавшегося за интересы Геранского государства.

Что у Геранской бюрократической системы не отобрать, так это то, что работает она, как часы: если тебе положены льготы, то тебя заставят их брать насильно, даже если ты в них не нуждаешься. Известив в письме отца, мать, братьев и сестёр о том, что она жива-здорова, но возвращаться домой не собирается, так как удачно вышла замуж за аристократа вольных земель, Марта осела в одном из городов-крепостей теперь уже графства Томнов и устроилась в местную полицейскую структуру стражником. Новому правительству требовались люди с опытом, чтобы поддерживать в городах хотя бы видимость порядка. Уровень жизни по сравнению с Геранском был несоизмерим, жители Томнов жили бедно и голодно, такая ситуация была во всей стране, население остро зависело от гуманитарной помощи. Но зато здесь Марта была чуть ли не на вершине социального общества, как известно о защитниках режима, властители режима всегда думают несравнимо больше, чем о его рядовых гражданах. Несмотря на общий голод в стране, Марта вела сравнительно сытую и комфортную жизнь, а полученное положение, ставящее её даже выше чистокровных людей, пьянило.

Шварц наслаждалась своим положением ровно до тех пор, пока жизнь её не наказала. В какой-то момент она посягнула на неприкосновенное — на власть. Она вовсе не собиралась устраивать переворот в отдельно взятом городе-крепости, просто в один из весёлых дней она с коллегами отмечала какой-то праздник и ей не понравилось, как один смазливый, ночной эльф смотрит на неё. Марта уже точно не скажет, что она собиралась сделать тогда с эльфом, просто отчитать за надменный взгляд или утащить в тёмный уголок для силового принуждения к действиям сексуального характера. Ибо всем известно, что у людей и эльфов не может быть общего потомства, а доберлорды настолько редкая порода зверолюдов, что становится совсем грустно. С эльфом у неё тогда не срослось, последнее, что она помнила о том случае, так это, как эльф с разбитым носом валяется на полу без сознания. Не прошло и суток, как Марта уже летела на дирижабле в Зул-Тар.

— С тех пор и не пью, — подвела итог своей поучительной истории Марта.

Пётр слушал и кивал, так как говорил с трудом и в крайних случаях. Что тут можно сказать, Марте просто не повезло.

Уже ближе к периметру у неё с Луи завязался спор на тему «Где зверолюдам жить хорошо», при этом Луи активно рекламировал свою родину, предлагал Марте выйти за него замуж, получить гражданство и в кратчайшие сроки эмигрировать в Рафнию. Как он собирался это сделать, учитывая то, что рейсов из Зул-Тара нет, он не объяснил, но был настолько энергичен и красноречив, что стало казаться, будто для него выбраться из Зул-Тар всё равно, что до ветра сходить. В ответ на его предложения Марта отмахивалась, ссылаясь на то, что в Рафнии до сих пор не отменено зверолюдское рабство и что ей и тут неплохо.

— Зато оно очень либеральное. Поверь, лучше быть рабом в Рафнии, чем кандидатом в граждане в Геранске, — контраргументировал Луи.

От переизбытка эмоций эти двое даже немного подрались, но в общем сошлись во мнении, что если и бежать куда отсюда, то на восток, в вольные баронства. По мере приближения к периметру Пётр облачался в свою маскировку. Натянул на лицо балаклаву и набросил капюшон. От старого жёлтого дождевика пришлось избавиться, слишком уж он был приметен. Сейчас на нём был добротный плащ серого цвета — то, что надо, чтобы скрываться средь старых руин заброшенного города. Ну и стрелков не надо лишний раз нервировать своим видом. Огородников защищали не только чистильщики, но ещё и бдительные стрелки, засевшие в постах, и отряды пограничников, патрулирующие ближний периметр. Только несмотря на всю предосторожность, накладки иногда случаются.

Одну из причин этих накладок Пётр сейчас насаживал на кол. Чувствовал ли он что-нибудь к расе гоблинов, к коим он сейчас принадлежал. Да, чувствовал… глубокое отвращение. Гоблины были противны Петру, жестокие зелёные карлики, одержимые жестокостью и похотью. Он чувствовал отвращение каждый раз, когда их видел, идя по неширокой полосе земли, которую украшали колья с насаженными на них зелёными головами с длинными носами. Весёлая злоба и злорадство разгоралось в нём, когда это место оставалось за спиной. Но самое ужасное для Петра было то, что он чувствовал отвращение, когда видел собственное отражение. Отвратительный уродец с длинным носом и зубастой пастью, опасный зверь с человеческим разумом — такова теперь была его судьба, именно в этом теле ему предстояло прожить новую жизнь. Отражение угнетало, и Пётр старался пореже смотреть на него, забыть и не думать. Ведь как не крути, ему повезло с людьми в этом мире: да, они грубоваты, предвзяты и весьма импульсивны, но в целом народ тут достаточно добрый, когда адекватный. Те же самые Луи и Марта хоть поначалу чурались его, но оказались людьми широко смотрящими. То, что он имеет облик их природного врага, не стало непреодолимым препятствием для их общения. Сейчас они принимают его как равного и даже Кап хоть в первую очередь старался о себе не забывать, но дал ему работу и крышу над головой. Можно ли хотеть большего? Где бы сейчас он был если бы не Луи, Марта, Кап и Умка. Вероятнее всего, бродил бы по пустошам, словно дикий одинокий зверь. Даже страдая от одиночества, он бы не стал жить с гоблинами, уж больно они были противны его разуму.

Окунувшись в свои воспоминания, сердце дрогнуло при всплывшем образе Умки. «Как они там сейчас?» — спрашивал Пётр сам себя. Слепая эльфийка была очень трогательна в своей беспомощности и нуждалась в постоянном присмотре. Непонятно было, как она вообще выживала одна, да ещё и в пустоши ходила за продовольствием. Пётр уже неделю как каждый день собирался навестить Умку и Катерину. Но не решался, боялся резкой реакции со стороны вампирши. Сейчас его поступок казался ему весьма преждевременным и трусливым. Надо было хотя бы поговорить с вампиршей, а вместо этого он решил от них убежать. Бросить двух девушек в трудном положении. Стыдно, Петя. Хотя с другой стороны, как бы смотрелся их с вампиршей разговор на тему «Уважаемая Екатерина, вы не могли бы трахать Умку потише, а то вы мне страдать мешаете». Ой, как неудобно! От нарисовавшейся картины гоблин потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения.

За периметром бригада разделилась, всем хотелось сэкономить время, чтобы заняться своими делами. Марта и Луи потянули трупы в небольшой крематорий, который, кстати, был недалеко от ворот. Таких крематориев было много при входе в поселение. Работа чистильщиков — это грязный и необходимый труд, но любоваться на таскаемые по городу трупы желания ни у кого не было, да и заразу какую-нибудь можно занести. За сожжённые трупы их бригаде выпишут премию за выработку труда, работники крематориев ведут учёт. Самостоятельно сжигать трупы внутри поселения чистильщики не имеют права, да и ключа от склада с углём у них нет. Эту работу делает специальный человек — кочегар крематория, у него же был и ключ от всего этого хозяйства. Как правило, его не бывает на месте, часто с участков на закреплённый за ними крематорий не приносят трупы неделями, или приносят, но мелочь вроде крыс или бурундуков. Чтобы сжечь несколько килограмм тухлятины, кочегар не будет разжигать печь. Он либо подождёт, пока тушек накопится больше, либо в случае залежавшихся тел, которые часто восстают повторно, напишет прошение на своз тел с нескольких крематориев в один. Держать кочегара при неработающем крематории сверх расточительно, как правило, за одним кочегаром закрепляются территории, которые он может обойти за день, но в случае аврала обход может затянуться. Чистильщики упакуют свою добычу в специальные железные ящики, этих ящиков при крематориях горы, разных размеров на любой вкус. Закрыв внутри труп, чистильщик пишет на ящиках в специальных ячейках с бумажкой номер нашей бригады. Позже кочегар перепишет эту информацию в специальный журнал и напишет на его основе недельный отчёт. После кремации заменит лист в ячейке. Всё это нужно для того, чтобы некоторые неблагонадёжные бригады не приписали себе чужие заслуги, а то бывали случаи.

В ящиках трупы могут воскресать, сколько им желается, выбраться всё равно не смогут, их прям в этих ящиках и сжигают. А что с ними станет? Ящики состоят наполовину из прутьев и похожи больше на птичьи клетки. Пётр как-то раз видел, как специальные работники крематориев перевозят восставшие трупы в телегах по городу, зрелище то ещё, вся округа сбегается посмотреть на бесплатный цирк. Их можно понять: людям скучно.

Пётр же отправился в арсенал чистильщиков, нужно было сдать имущество бригады, чтобы позже, когда начнётся новый рабочий день, получить его обратно. Крюки, с помощью которых транспортируются тушки, в арсенал не сдаются, они как спецодежда. Чистильщик должен мыть их, подтачивать и всячески поддерживать в рабочем состоянии, а в случае выхода из строя сдать и получить новые. Пётр часто видел, что очень многие чистильщики используют вместо верёвки цепи, они хоть и намного тяжелее, но зато легко чистятся и совсем не гниют. Их бригада не использовала цепи лишь по одной причине. Шум. Пустошь не любит тех, кто шумит, и может за это жестоко покарать. Цепь из маленьких звеньев, плотно примыкающих друг к другу, звенеть не будет, но такой на рынке Пётр пока не видел.

Отделавшись от рутинных дел, Пётр отправился к себе домой. Кап не обманул и поселил там, где обещал. Дом пограничников, встроенный в стену периметра. Этот дом когда-то принадлежал магу земли, таких в миру называли элементалистами. Трёхэтажный особняк был очень хитро построен. Пётр не обнаружил в нём ни кирпича, ни бетонных плит, такое ощущение, будто дом сначала выдолбили из монолитной скалы, а потом отполировали. Причём по необъяснимой причине стены дома имели очень плохую проводимость температуры. Летом в нём было прохладно, а зимой тепло, ну если хозяева хоть чуть-чуть поддерживают комфортную температуру, так что камин, расположенный на первом этаже, иногда приходилось топить. Зима тут мягкая, но по ночам уже холодно. Помимо Петра в здании посменно дежурили ещё десять человек и зверолюдов, они занимали первый и второй этаж. Гоблина они не трогали, Кап лично переговорил с их лейтенантом, да и сам гоблин, занимавший третий этаж, старался никого не нервировать своим видом.

— Сталин, это ты? — раздался какой-то глухой, но смутно знакомый голос.

От положенной на плечо ладони Пётр рефлекторно отпрыгнул и выхватил самодельный нож. На самом деле просто прямоугольная пластина железа, шириной сантиметра три и длинной двадцать, с замотанной резиновым шнуром рукоятью и зазубренным лезвием, наточенным о камни. Бригадный тесак Пётр сдал в арсенал чистильщиков, и хоть тут в каждом доме есть свой небольшой арсенал для обороны от гоблинов, но по улицам всё равно нельзя ходить с колюще-режущим оружием. Однако, все более-менее нарушают, у Луи в сапоге спрятан стилет, а Марта носит при себе дубину.

Увидев то чучело, которое положило ему на плечо ладонь, Пётр чуть не выронил своё оружие. Оно было одето во всё чёрное. Тело было скрыто под наглухо застёгнутым на груди пуговицами плащом с длинным подолом до середины голени. На ногах облегающие ноги сапоги, на руках тонкие перчатки, на голове широкополая шляпа, края которой доходили до плеч существа. Голова была закрыта со всех сторон странной обтягивающей материей, похожа на латекс, на глазах были очки с длинными монокулярами и затемнёнными стёклами, вместо рта закрученная пробка с дырочками.

Петр пригрозил существу ножом и угрожающе зарычал. Существо отступило на шаг и подняло руки вверх в примиряющем жесте.

— Сталин, это я, Катя, — сказало существо.

— Р-р-р? Т-ы?!

— Я. Заканчивай со своим восстанием хомячков и убери свою тыкалку.

— З-а-ч-е-м?

— Зачем я здесь?

Пётр кивнул.

— Есть разговор. Кап сказал, что ты в этом доме живёшь. Ну, так мы и будем перед домом лясы точить, или ты уже приведёшь к себе домой девушку, а то мне тут неуютно.

Вампирша опасливо покосилась в сторону небес. Гоблин кивнул и повёл её к дому. Постучав в железную дверь, Пётр сделал пару шагов назад, чтобы привратник из пограничников смог разглядеть через специальный глазок его самого и его гостью.

— Зелёный, это ты? Кого ты с собой притащил?

— Д-а, я. Э-т к-о-л-л-е-г-а.

— Блин, зелёный, тебе с твоим выговором только мама выговаривать. Бери слова попроще.

Дверь открылась, и на пороге возвышался атлетически сложенный зверолюд с примесью бараньей крови. Пётр сразу же узнал своего приятеля Беню. Он относился к весьма редкому виду зверолюдов, баранья кровь давала ему богатырское телосложение, низкий рост по здешним стандартам, всего-то метр семьдесят. Естественную броню из плотно растущего огнеупорного меха по всему телу, которую невозможно прорубить, только проткнуть, и два здоровых рога, растущих из лба. Во всём остальном самый обыкновенный человек. Его лицо никакими изменениями вроде выпирающей челюсти или изменённого носа не страдало и было весьма симпатичным даже по стандартам цивилизации, из которой явился Пётр. Это были плюсы. А в минусах у Бени было врождённое хреновое зрение, дальше ста метров он уже ничего не видел и вообще был весьма близорук, и сложности с его бронёй в интимном плане. Однако службу нести это ему не мешало, потому что нет противника страшнее в замкнутых условиях, чем этот зверолюд. Весь покрытый меховой бронёй, обладающий звериным натиском и нечеловеческой силой, да ещё и создающий натиск, словно тот баран, которого когда-то впихнули в предков Бени.

Но самое неудобное в его физиологии это то, чтобы у Бени с барышней что-то получилось, ему приходилось избавлять от своей естественной брони, которой потом нужно отрастать и спутываться полгода. Да и коллеги сразу узнавали, если Беня лысый, значит у него что-то с кем-то было. Никакой конфиденциальности. С Петром они сошлись на общей проблеме избавления от ненужных элементов их тел, Беня стачивал рога, а Петр приводил свои когти на пальцах в приличный вид. Чем-то это напоминало бритьё по утрам.

— А разве тебе можно водить сюда своих друзей? Это вообще-то объект.

— Э-т-о д-л-я в-а-с т-у-т о-б-ъ-е-к-т. А я т-у-т ж-и-в-у.

— Хм, — Беня задумчиво почесал свою кудрявую голову. — Что в таких ситуациях делать ты знаешь?

— Гы, — кивнул гоблин, сделал жалостливые глазки, поджал ушки и сказал: — п-у-с-т-и, н-у п-о-з-я-з-я.

Зверолюд заржал, хватая себя за живот. Пётр не понимал, что тут смешного, когда он говорил слово «позязя», но Беня просто умирал со смеху. Лично для самого гоблина это был самый простой способ договориться с пограничниками, когда на свой этаж ему нужно было что-нибудь пронести. Есть смысл подстраиваться под график Бени, если захочется сделать ремонт у себя на этаже. Первый этаж особняка волшебника состоял из двух больших комнат и одной маленькой. Когда-то здесь был зал для приёма гостей, где легко могли разместиться до тридцати человек, при этом половина из них могла танцевать. Вторая была чем-то вроде столовой, где гости могли покушать. Третья комната самая маленькая, вероятно, была кухней, так как именно там был спуск в кладовые. Второй этаж состоял из жилых комнат, не особо больших, но и не особо маленьких, в них с комфортом могли разместиться три семьи, в Том-Томе было принято держать прислугу семьями или опять же использовать вместо прислуги потомственных домашних рабов, которые тоже заводили себе семьи. На третьем этаже было три больших комнаты непонятного предназначения. Вероятно, здесь жил и работал маг со своей семьёй. Если бы сохранилась мебель, то Пётр мог бы сказать больше. А так одни предположения. Сунув руку в укромную щель, Пётр достал ключ и отпер им дверь в свои жилые квадратные метры. Так уж получилось, что он захомячил две из трёх комнат на третьем этаже. Вообще-то он прибрал к своим рукам ещё и никому ненужный чердак, который использовал под кладовую.

— З-а-х-о-д-и, — скромно кивнул гоблин в сторону своих апартаментов.

Катя осмотрелась. В комнате было темно, но вампирскому зрению это не помеха. По сравнению с её квартирой, эта комната была неухоженной, голые стены и такой же пол. На одной из стен висели наколотые на леску грибы и пучки трав, отчего комната походила на жилище знахарки. Посреди комнаты стоял стол, вернее большой ящик с выпиленными стенками, чтобы было удобно сидеть. Были тут и стулья, один нормальный и пара табуреток. В ближнем углу ко входу стояла печка буржуйка, труба, которая уходила куда-то на чердак, возле печки прямо с потолка на верёвочке висела палка копчёной колбасы. Висела она там уже, похоже, давно, отчего стала сохнуть и источать колбасные ароматы на всю комнату. Рядом с печкой стоял полуоткрытый мешок, доверху наполненный картошкой, был и ещё какой-то мешок, но его содержимое осталось для Кати тайной. А вот чугунная кастрюля, доверху наполненная луком, незамеченной не осталась. Лук считался не то чтобы дорогим, но впрок его не запасали. В углу возле окон гоблин обустроил себе постель, в конструкции Катя не разобралась из-за свисающих простыней. Но похоже, гоблин просто приколотил к широкой двери четыре табуретки. В другом углу от спальни была натянута занавеска, стоял бак с водой и тазик. Больше всего вампиршу смутила занавеска. «Гоблин что, настолько застенчивый, что боится быть увиденным голым соседями из дома напротив?». Не ну она и раньше подозревала, что Сталин на самом деле не гоблин, а лишь выдаёт себя за уникального гоблина, но такой застенчивости она не встречала даже среди некромантов у себя на родине, а те были ещё какими сухарями.

Должно же быть в нём ну хоть что-то от гоблина?! Хотя если подумать, как он игнорировал естественную для гоблинов похоть и за пару недель жизни рядом с ней и эльфийкой только один раз сорвался, то это будет не удивительно. А Катя и так его провоцировала и этак, и сексуальные позы принимала, и Умку по ночам до стонов доводила, и чуть ли не голой её по квартире ходить заставляла. Без толку! Этот тормоз зелёный просто не понимал, что от него требуют решительных действий. Зато было забавно наблюдать, как низкорослый гоблин, смотрящий в сторону и двигающийся практически вслепую, пытается поймать натянутым в руках полотенцем отмытую и подстриженную наголо эльфийку, играющую с ним в догонялки нагишом. Был случай, когда они только поселились у вампирши, Катя тогда чуть со смеху не умерла, до сих пор как вспомнит, и на лицо сама собой наползает улыбка.

Подойдя к столу, гоблин снял колпак со светящегося шара и надел на него абажур. Местные Кулибены продолжали удивлять Петра своим изобретательством: да, тут не придумали электричества, но зато смогли вывести породу особо ярких светлячков. В раскручивающийся шар засыпались куколки светлячков и смачивались небольшим количеством воды. В сырости куколки светлячков вылуплялись и начинали искать себе партнёра, при этом активно светили. Стенки стеклянного шара имели внутри лупуобразную форму и усиливали освещение. Такое положение вещей светлячков полностью устраивало, три дня шар непрерывно светит, потом у светлячков заканчивается цикл жизни. Они откладывают яйца и умирают. Шар нужно раскрутить, почистить от дохлых светлячков и аккуратно собрать со стенок яйца. Через пару дней из них вылупятся голодные личинки, которые будут есть любую органику, кроме фекалий, а так им подойдёт даже подгнившая древесина или любой овощ, даже несвежий. Две недели личинки будут отъедаться, а потом превратятся в куколок. В таком состоянии они будут находиться очень долго, пока не окажутся в сырости и не поймут, что пора вылупляться, светить и размножаться. Обычно Геранцы и Томновцы не заморачиваются с разведением личинок, предпочитая покупать сразу куколок. Такую мелочь мог позволить себе каждый, куколки стоили дёшево. А личинки в основном разводятся на специальных фермах. Пётр придерживался иного мнения, в соседней комнате у него была своя ферма по разведению личинок. Всё это, кстати, слегка пованивало затхлостью, так что лишний раз туда Пётр не заходил, но его первый урожай куколок уже был на подходе.

— Кучеряво живёшь, — подметила Катя, вешая шляпу на вешалку, стоящую возле двери, и стягивая с лица маску. — И это всё за зарплату чистильщика? Ни за что не поверю.

— Н-е-т е-с-т-е-с-т-в-е-н-н-о, — ответил гоблин, но развивать тему не стал.

В свободное от работы время Пётр повторил идею Умки и ходил далеко за пределы городской пустоши. По прикидкам Петра, старый город был радиусом примерно километров десять, жители ещё старого Зул-Тара строили изоляционную стену с запасом, рассчитывая создать продовольственную инфраструктуру. Так вокруг города, на удалении в тридцать километров выросла стена, которую Пётр ещё даже ни разу не видел. Захапав себе территорию, Зул-Тарцы просто не смогли её контролировать. Постепенно пустые земли заполонили гоблины и восставшие трупы диких зверей. Туда-то и ходил Пётр поискать всякое ценное, от зомби он прятался, а гоблины прятались от него. В основном гоблины игнорировали его и даже сторонились как представителя более высокой касты своего вида.

Оттуда Пётр и натаскал разного рода диких овощей и грибов. Последнее вообще было его страстью, ещё будучи человеком. А зима Зул-Тара это раздолье для грибника: сыро и прохладно, но не холодно, самый сезон для грибов. Пётр увлёкся и натаскал столько, что уже не знал, что с этим делать. Он их консервировал в банках, сушил, жарил с картошкой и угощал пограничников, а также уговаривал продавать их на рынке. Постоянным его торговым агентом был Беня. Зверолюд шутил, что при таких доходах дезертирует со службы и окончательно сядет на зарплату от Петра. Правда, зарплаты не было, доход гоблин и зверолюд делили 80/20 в пользу гоблина. О своём приработке Марте и Луи Пётр ничего не рассказывал, незачем создавать завистников, а Беня был человек со стороны и к Петру никакого отношения, кроме приятельского и экономического, не имел.

Катя повесила шляпу на вешалку, но оставила плащ, что было странно. Потом присела на стул, запрокинув ногу на ногу. Стол был рассчитан в первую очередь на малорослых «людей», гости у Петра были редки, и он всё делал под свой рост. Вампирша стянула свою обтягивающую маску и растрепала слежавшиеся волосы.

— Ч-а-й б-у-д-е-ш-ь? — спросил Пётр, но реакция на вопрос у вампирши была странная. Глаза её округлились от удивления.

— Сталин, у тебя есть чай?

— Я П-ё-т-р! — возмущённо и чересчур импульсивно ответил гоблилн.

«Какого чёрта?! — подумал он. — Она прекрасно знает, как меня зовут, пускай обращается по имени. Она в моём доме, должна проявлять уважение».

— Прости, Петь, просто непривычно. Семнадцатая всегда обращалась к тебе так.

— У-м-к-е м-о-ж-н-о.

К первому встречному разумному существу Пётр питал симпатию, да и прожитое совместно время оставляло след.

— У тебя что, действительно есть чай?

— Г-р-и-б-н-о-й.

Гоблин поставил на стол банку с коричневой мутной жидкостью. Результат брожения чайного гриба, жидкость уже была отфильтрована, а сам гриб, отбивающий аппетит, выброшен. Пётр налил стакан и пододвинул Кате.

— Вкус специфический и интересный. Это не чай.

— Н-е-т. Ч-а-й-н-ы-е т-р-а-в-ы у-ж-е о-т-ц-в-е-л-и.

Пётр действительно нашёл кусты зверобоя, мяты и прочих растений, из которых можно заварить неплохой чай, но собирать их и сушить надо в момент цветения. Иначе вкус получался неприятный, с горечью.

— Вкусно. Наверное, даже я могла бы пристраститься к этому напитку.

— З-а-ч-е-м т-ы п-р-и-ш-л-а?

— Мне нужна твоя помощь. Умка пропала.

— Р-р-р-р, — Пётр отвернулся и уставился в стену. Всё-таки он не должен был уходить. — К-а-к?

— Не надо меня упрекать. Из-за света я не могу быть с ней всё время.

— Я н-е у-п-р-е-к-а-ю. Т-у-т и м-о-я в-и-н-а.

Вампирша была удивлена. Она была готова ездить по ушам гоблину и активно давить на совесть, добиваясь сотрудничества с его стороны. Но Пётр признавал свою вину, неожиданность для мужчины, и это упрощало её задачу.

— Почему ты ушёл?

— Н-е х-о-т-е-л б-ы-т-ь з-а-в-и-с-и-м. Ч-у-в-с-т-в-о-в-а-л, ч-т-о м-е-ш-а-л.

— Знаешь. Есть в этом часть и моей вины. Так что сильно не терзайся, — сказала вслух Катя, а про себя подумала: — «Ну ты, Петя, и дуб. Ты уже не тормоз, ты стоп-кран».

— К-а-к п-р-о-п-а-л-а У-м-к-а?

— Я не понимаю. Она будто исчезла. Я попросила свою подругу Луизу занять её на денёк. Но при новой встрече Умки уже не было, а от Луизы я не смогла ничего добиться. У неё будто кусок памяти из головы вырвали: те дни, которые она проводила с Умкой, исчезли из её воспоминаний. Она даже о себе не помнит, где была и чем занималась, когда была с Умкой.

— С-т-р-а-н-н-о. Ч-т-о д-у-м-а-е-ш-ь?

— Похоже на работу менталиста. Только они могут стирать память. Но официально в Зул-Таре нет ни одного мага такой силы, что мог бы брать разумных под гипнотический контроль.

— М-е-н-т-а-л-и-с-т?

— Да, это такие маги, которые специализируются на человеческом сознании. Они могут почувствовать, что чувствуешь ты, или, наоборот, могут заставить чувствовать, что они хотят, заставить видеть то, чего нет, узнать твои секреты, проникнув в твои воспоминания. В общем много чего они умеют, я всего не знаю.

— Я-с-н-о. Д-а-в-н-о о-н-а п-р-о-п-а-л-а?

— Уже пару дней. Я пыталась найти её самостоятельно. Но по ночам не особо-то и разгуляешься, в результате чуть не схлопотала иглу в бок. Мне нужна помощь в поисках Умки.

— Я? Н-о ч-е-м?

— Ты уже разобрался в своём теле, заколдованный гоблин? Ну так знай, у гоблинов самый острый нюх, на фоне которого собачий меркнет. У меня осталось немного крови эльфийки. Завтра днём попытаемся выследить её по запаху.

— Хм-м-м, п-о-м-о-г-у, ч-е-м с-м-о-г-у.

Они ещё долго обсуждали завтрашние мероприятия по поиску эльфийки. Нюх это, конечно, хорошо, но что если он не сработает. Нужно будет опросить свидетелей, может быть, кто-нибудь что-нибудь видел. Маг просто не мог прочистить мозги всем, где-то обязательно оступится.

— Н-а-м н-у-ж-е-н п-о-с-р-е-д-н-и-к.

— Зачем?

— Я г-о-б-л-и-н, т-ы в-а-м-п-и-р. К-т-о с н-а-м-и б-у-д-е-т р-а-з-г-о-в-а-р-и-в-а-т-ь?

Катя посмотрела на свою маску. Как-то она об этом позабыла, привыкла к человеческому обществу, сидя в управе и не выходя из подвала. Пётр был прав, люди в масках не вызывают доверия.

Строя планы на завтра, они сами не заметили, как засиделись. В результате за окном было уже темно, а вампирша опустошила запасы грибного чая. Катя уже собиралась отправляться восвояси, но Пётр её не пустил.

— Н-е н-а-д-о, о-п-а-с-н-о. П-о-с-т-о-в-ы-е с-т-р-е-л-я-ю-т.

— Тут одна постель.

— Л-о-ж-и-с-ь. Я п-о-с-т-е-л-ю с-е-б-е н-а п-о-л-у.

Вамприша согласилась с доводами, всё равно скорее всего завтрашний день они проведут вместе. Сразу спать они не легли, гоблин предложил Кате поужинать. Та согласилась, но потом слегка бесила его, когда гоблин начал готовить. Первым делом он разжёг буржуйку и поставил перед ней табуретку. Это уже заставило вампиршу захихикать. Не в меру серьёзный гоблин, стоящий на табуретке и готовящий еду, это то ещё зрелище, Пётр сам это понимал. Но местные предметы быта были рассчитаны на зверолюдов, а они обладали высоким ростом. Ещё когда гоблин и эльфийка жили у неё, Катя знала, что Пётр умеет готовить, но никогда этого не видела своими глазами. На сковородках заскварчали продукты. Пётр готовил жареную картошку с грибами и колбасой. Когда всё было готово, то гоблин не поскупился и достал из своих закромов овсяный хлеб. Последний считался в Зул-Таре деликатесным дефицитом, каждый день такое есть он позволить себе не мог, но ради гостьи сделал исключение.

— Вкусно пахнет, — сказала вампирша, вдыхая аромат еды полной грудью.

— Т-ы в п-л-а-щ-е, н-е-л-ь-з-я е-с-т-ь в в-е-р-х-н-е-й о-д-е-ж-д-е. С-н-и-м-и.

— Хе. Ну как скажешь.

Вампирша сняла плащ, и гоблин совершил кульбит с табуретки, когда увидел. Оказывается, под плащом у вампирши ничего не было. Только перчатки до плеч, сапоги до ягодиц, амулет ордена чисто на шее и всё. Взору Петра открылся чудеснейший вид двух небольших белых грудей, плоского животика и… м-м-мда трусов вампирша тоже не признавала.

Не вставая с четверенек и не оборачиваясь, Пётр пополз к тумбочке, оттуда он извлёк свои сменные шорты и майку. Одежду он бросил в сторону вампирши.

— О-д-е-в-а-й.

Вопросов гоблин не задавал. Знать, почему вампирша разгуливает по городу в плаще на голое тело, ему не хотелось. Ещё в управе Катя показалась ему довольно взбалмошной девицей с целым табуном тараканов в голове.

Катя переоделась, сняла свои перчатки, одела его майку, Пётр был широк в плечах, и майка в целом показалась даже велика, так что её даже пришлось подвязать верёвочкой, но шорты сидели на ней впритык. У вампирши были круглые бёдра и широкий зад, и хоть плотной фигурой она не обладала, но по сравнению с жилистым телом Петра в разы превосходила его в объёмах. Шорты на ней смотрелась так, будто взрослый человек напялил детскую вещь.

«Хана шортам», — с тоской подумал Пётр.

Правда, тосковать и глядеть на обтягиваемые тканью формы долго не получилось.

Они поужинали, при этом вампирша опять начала хихикать над гоблином. На вопрос «в чём дело?» она объяснила своё веселье тем, что гоблин с ножом и вилкой слишком необычное зрелище, чтобы оставаться к нему равнодушным. Пётр нахмурился от такого заявления, а по завершению трапезы протёр свои губы платком, чем вызвал новый взрыв веселья у вампирши.

После ужина Пётр положил грязную посуду в тазик с водой, который у него был и за раковину, и за ванну. Потом помоет, а так жир не присохнет к посуде. Бросил на пол недалеко от постели запасной матрас и быстро постелил себе там, выключил свет, накрыв шар со светлячками колпаком. Сон не шёл, гоблин поворочался с боку на бок и понял, что сразу заснуть не получится, волнение за судьбу эльфийки не даст.

— Петь, ты не спишь? — спросила в полной темноте вампирша.

— Н-е-т, и т-ы?

— Вампиры не люди, нам достаточно одного дня в неделю. А по ночам вообще у нас фаза активности.

— В-е-з-ё-т. К-а-к т-ы п-о-п-а-л-а с-ю-д-а?

— Да по жадности. Хотела заработать на норковую шубу, согласилась на полугодовую подработку по профилю. Надо было-то всего-лишь вести бухгалтерию ковена некромантов, они люди в общем-то приличные и воспитанные, проблем быть не должно было. Но в результате застряла здесь на семнадцать лет, да ещё и от сил отрезали.

Вампирша в темноте постучала пальцем по медальону.

— А с-к-о-л-ь-к-о т-е-б-е?

— Девяносто девять, скоро юбилей.

От такого заявления гоблин чуть не ахнул. Он знал, что вампиры если и стареют, то значительно медленнее, чем люди, но по поведению Пётр дал бы вампирше лет двадцать пять, тридцать, по внешности она выглядела так, будто едва двадцать исполнилось. А оказывается она даже старше чем он.

— Петь, можно вопрос?

— В-а-л-я-й.

— Почему ты избегал близости с Умкой?

— Н-е х-о-т-е-л п-о-ль-з-о-в-а-ть-с-я е-ё н-е-д-у-г-о-м.

— Глупо, ей хотелось, тебя тоже, зачем отказывать вам обоим в удовольствии?

— Я я-д-о-в-и-т-ы-й з-в-е-р-ь.

Пётр услышал какой-то усталый вздох и почувствовал, как к нему под одеяло лезет и прижимается голое женское тело.

— Ч-т-о т-ы? Н-е-ль-з-я, о-п-а-с-н-о.

— Ой, замолчи. У меня семнадцать лет мужика не было, сама разберусь, что можно, что нельзя.