Самый заурядный попаданец в гоблина. Книга 1

Глава 9 "Золотая лихорадка"

— Получится.

— Не получится.

— План дурацкий.

— Да фигня, я уже так делал. Просто делай то, что я тебе сказал.

Это спорили Луи, Барбара и Катя, хотя последняя больше помалкивала. Как они повстречали Луи и почему с ними Барбара? Ну, это долгая история, но если вкратце, то Катя проболталась зверолюдке о менталисте, визит которого подтвердил Хайнц, и, что удивительно, Барбара всем поверила. Потом был океан слёз, вырванные из головы волосы и куча испорченных нервных клеток. Как же так, ведь она Барбара, зверолюд, основной биологической задачей которой является уход и надзор за подрастающем поколением, допустила до самого драгоценного, что есть у общества — до детей, натурального вредителя? И ему, этому ужасному субъекту, удалось вывести из-под ответственной ей территории двух детей.

Аргументы того, что матёрому менталисту она просто не могла сопротивляться, зверолюдка не приняла. Проплакавшись, она изъявила горячее желание содействовать всем, чем может. Поначалу Пётр думал послать её куда подальше, ему только прицепа из ещё одной бабы не хватало. Когда он высказал своё мнение Кате, та дала ему подзатыльник за то, что он сравнил её с «ещё одной прицепившейся бабой», то есть первая прицепившаяся к нему баба — это она, Катя. Подумав, что сказанул лишнего, Пётр покаялся и извинился. Приняв покаяния непутёвого гоблина, Катя продолжила разъяснять ему прописные истины:

— Барбара — баба со связями, — на этом месте Пётр нахмурился. Потому, что когда он кого-то называл бабой, это было хамское поведение и неуважение к женщинам. Однако Катя не стеснялась использовать это выражение ко всем остальным представительницам слабого пола и обижалась только тогда, когда бабой называли её. Хотя, если сравнивать остальных женщин этого мира, которых Пётр успел повстречать, и Катю, то она была самой что ни на есть натуральной бабской бабой, которую он успел встретить за две жизни. Ну если, разумеется, не брать в расчёт её изящную внешность и молодой облик.

— Ты не представляешь, какие перед ней двери открываются. Она не самых последних людей города грудью выкормила.

— Ты х-о-те-л-а с-к-а-за-ть д-е-т-е-й лю-де-й го-р-о-д-а?

— Ну-у-у-у да, — вот это её «Ну-у-у-у да» наводило на очень интересные предположения. — У неё даже связи среди военных есть.

А вот последнее заявление в их предстоящей компании было очень значимым. По словам Кати, маг-менталист — это очень опасный противник, но не воин, а скорее тихий убийца. В чистом поле, против хорошо подготовленного воина, он просто ничего не сможет сделать. Так что одолеть менталиста, не понеся потерь, вполне реально. Поэтому Барбара была принята в их небольшой кружок следователей-любителей, и ей даже была раскрыта тайна личности Петра. К большому нежеланию последнего, так как пришлось ответить за порушенную девичью честь и облапанные сиськи. Доводы Петра о том, что он говорит с трудом и полноценно за свои поступки отвечать не может, проигнорировались. Гоблин готов был поспорить, что вампирша заложила его специально, мстя за мнимые и не очень обиды. В общем, от женских подзатыльников затылок уже болел, они бы давали ему пощёчины, но так неудобно, это надо сначала нагибаться, поэтому били по тому, что ближе.

С Луи всё было ещё проще. Любвеобильный зверолюд всегда пребывал неподалёку от женского общежития, когда у него были талоны, которые тут используются вместо денег. Либо, когда талонов не было, в поисках работы. Он бы, конечно, плюнул на честную жизнь и взялся за былое ремесло. Но воровать в нищем городе было преимущественно нечего. Да и продолжать этим заниматься на месте ссылки уже просто опасно. Это во внешнем мире дадут срок или каторгу, а тут тебя просто убьют. Как не поддающегося перевоспитанию члена общества. Поэтому он часто ошивался возле офиса чистильщиков, надеясь на подработку. Пётр, конечно, мог ему подсобить в заработках, предложив сбывать собираемые гоблином продукты на рынке вместо Бени. Но иметь в коллегах партнёра по общему делу было весьма опасно для жизни, зависть часто до беды доводит.

Увидев знакомое лицо, Пётр первым подошёл к Луи и обрисовал проблему. Им надо было к Капитану, а у него по традиции очередь из здоровых мужиков на полдня. В ответ на излитые проблемы, Луи только улыбнулся и изложил свой план действий.

— Где этот чёртов мерзавец?! Я заставлю тебя платить алименты за все десять лет нужды, в которой росла моя принцесса, — для убедительности Барбара, как доказательство, вытолкнула вперёд Петра, который всё также был замаскирован под девочку в розовом платье и маске. Но это уже, кстати, было излишним действием, никто этого не видел. Напрягшиеся мужчины даже боялись посмотреть в сторону разъярённой матери, требующей алиментов. Но народ надо было дожимать.

— Ты слышишь меня? Знай, я привела с собой юриста.

У всех мужчин в офисе резко появились свои дела, неважно какие, главное — подальше отсюда. Если уж говорить про очередь, то она просто телепортировалась в неизвестном направлении. Не то чтобы все они были такими уж гуляками, имеющими по десятку внебрачных детей, наоборот, такие, как Луи, были исключением из правил. Но нравы в Зул-Таре были лёгкие, а закон государства Геранск, под протекторатом которого и находилось графство Томнов, был суров, но это закон. И хоть официально Томнов пользовался старым законодательством герцогства Том-Том, но влияние бюрократии Геранска уже, видно, сказывалось. Так что курьёзные случаи случались постоянно.

— Блин, походу, надо деньги брать за эту услугу, — сказал Луи, глядя на мгновенно освободившееся пространство. — Зелёный, ты как, в деле?

Пётр только фыркнул, ну сработает раз, ну два. Но люди же не идиоты, на третий раз коллеги по цеху набьют Луи морду за такие шутки.

К Капитану Барбара и Луи не пошли. Барбару не пустили намеренно, так как в разговоре может раскрыться тайна личности Кати и что её светочувствительность не просто наследственная болезнь. Если ручного гоблина, существо, конечно, чрезвычайно опасное, но понятное и привычное, отдельные представители Зул-Тарского общества принять ещё могли, то вот вампиршу, тайно живущую в человеческом обществе с санкции ордена чистоты, уже вряд ли.

Во времена войны богов, когда смертные народы умирали целыми городами, отступники из людей, ставшие впоследствии вампирами, были главным бичом для человеческого рода. По-настоящему ситуацию удалось переломить тогда, когда Носферату, он же бог вампиров, потерпел поражение в борьбе со светлыми богами, что сказалось на всей расе вампиров. Вот только личность его противника оказалась совершенно неожиданной. До этого он выстоял в поединке с богом гномов, ссаными тряпками отходил богиню эльфов, набил морду богу борьбы и отваги, но слился перед прекрасной богиней любви. После чего все последующие его создания стали, как бы это помягче сказать, дефектными и чрезвычайно влюбчивыми в свою пищу. Но репутацию вампиров новые перемены уже спасти не могли. Такова была официальная версия, ходившая среди вампиров, и она была в корне неверная. Носферату действительно потерпел поражение, но не на военном фронте, а на любовном. Это же надо было безответно втюриться в богиню любви. Уже после войны несколько сотен лет Носферату бегал за своей возлюбленной, словно собачка на поводке и пытался добиться её расположения. У него даже кое-что получилось, но около четырёхсот лет назад богиня любви окончательно разругалась с богом вампиров и ушла от него к смертному. Да не просто ушла, а ещё отринула свою бессмертную сущность, тоже став простой смертной. Над этой любовной драмой ржал весь пантеон богов, тёмных и светлых. Богиня любви ударила максимально сильно по самолюбию Носферату, предпочтя короткую жизнь смертной, чем вечное блаженство с ним. После такого удара он даже не нашёл в себе сил попробовать ей отомстить за обиду. Между собою боги говорили, что тогда Носферату ушёл в депрессию, и пару сотен лет его никто не видел, а вампиры из гордых воинов превратились в тех ещё меланхоличных нытиков, сдающих одну политическую позицию за другой. В некоторых странах вампиры уже стали чем-то вроде сказочных несуществующих созданий. И только пару сотен лет назад, Носферату выполз из своей зоны комфорта, и ситуация стала выправляться. Правда, такими могущественными, как раньше, вампиры уже никогда не станут.

Вместе с Барбарой остался и Луи, общество милой дамы, обладающей столь впечатляющими формами, было ему гораздо приятнее любой темы, которую гоблин собирался обсуждать с Капитаном. И даже заявление того, что у Барбары есть мужчина и она ему верна, не могло уже остановить любвеобильного зверолюда.

— Он когда-нибудь нарвётся, — хмыкнула Катя. Все видимые части её тела были в обтягивающей кожу материи чёрного цвета.

— Гы, — согласно кивнул замаскированный гоблин.

У вампирши тоже было чем похвастаться, и даже под плащом угадывалась ладная фигура. Но то, что обтягивающей материей пыталась подчеркнуть вампирша, просто терялось на фоне того, что пыталась скрыть Барбара. Всё явнее Пётр слышал в голосе Кати зависть и сожаление от того, что они всё же взяли Барбару. Хотя вампирша уже и сама понимала, что поступила так из вредности, только чтобы лишний раз поспорить с Петром.

А в кабинете Капитана они увидели презабавную картину. Кап очень быстро разбирал решётку на окне. Оказывается, этот любитель алкоголя и табака давно позаботился об отходном пути и сделал прутья на своём окне съёмными. Вопли Барбары об алиментах не на шутку его перепугали. Пётр даже задумался, а не от преследования ли он спрятался в такой дали от цивилизации и никому не называет своё имя. Все к нему обращались только по прозвищу, а имени не знал никто. Очень удобно, если ты от кого-то прячешься. Всё-таки Зул-Тар это не просто поселение тюремного типа, жизнь здесь трудна, но терпима, а главное — нет стабильной связи с цивилизацией, попасть сюда легко, а выбраться отсюда практически невозможно, идеальное место чтобы спрятаться.

— Не бзди, Кап, свои, — неряшливо сказала Катя, стягивая порядком надоевшую маску с лица.

Пётр незамедлительно последовал её примеру, вся эта игра в маскировку и переодевание ужасно ему надоела. И он не понимал, как Катя может вообще так жить?

Капитан удивлённо посмотрел на них, видимо, не ожидал их увидеть вместе.

— Катерина, Пётр. А что это вы в таком виде?

— А как по-твоему на нас должно реагировать общество, если увидят вместе без маскировки?

Капитан почесал затылок, представляя эту картину.

— Вампирша в компании гоблина. Ну, наверно, как на мираж или галлюцинацию.

— Шутник, — Катя улыбнулась краешком губ, а потом кивнула в сторону Петра. — Ему-то всё равно, а вот я сгорю от смущения солнечным зимним днём.

— Зима в Зул-Таре пасмурная и дождливая, можешь ходить без маскировки.

— Ты не представляешь, сколько моих друзей сгинули, думая так же как ты. На погоду надеяться нельзя.

— Ну, с тобой всё ясно. А что Пётр в таком виде? Кстати, Петь, тебе идёт розовый.

— Р-р-р-р, — недовольно заурчал гоблин.

— Я не Пётр, я маленькая и беззащитная девочка Петра, — в помещении раздался издевательский двойной голос, шедший от Кати и ожерелья на гоблине. — Добрый господин, молю, возьмите меня под опеку.

Пётр поспешил снять с себя передающий голос и зрение артефакт, пока Катя не придумала что-нибудь ещё, чтобы над ним поиздеваться.

— До-м-а о-т-ве-т-и-шь, — рыкнул на Катю Пётр и отдал ей ожерелье.

— Надеюсь, за всё, — Катя мечтательно закатила глаза.

— А вы, собственно, по какому делу?

— М-ы и-ще-м ма-нь-я-к-а.

— И судя по твоему виду, маньяка-педофила? — Капитан не удержался и включился в Катину игру.

Пётр пожалел о том, что находится здесь и сейчас в компании Капитана и Кати. Он забыл, что они уже очень давно дружат и теперь ему придётся терпеть двойной напор шуточек с их стороны в свой адрес.

— Я се-рь-ё-з-но, — Пётр достал из кармана недокуренную сигару и положил на стол.

— Кап, нам нужна от тебя информация. У тебя есть выход на контрабандистов, нам нужен список их клиентов.

— Так, дети мои, — Кап, понимая, что шутки закончились, стал серьёзным и на всякий случай закрыл дверь в свой кабинет. — Давайте выкладывайте мне всё с начала и по порядку.

И они рассказали ему всё. Про Умку, с которой всё началось, про песочницу, про пропавших детей, о которых, если бы не Умка, никто бы не узнал, про дымного человека, про сигары в урне. Собственно, первый человек, на которого подумал Пётр, обнаружив сигары— это был Кап. Следствие должно быть слепо, под подозрением все. Но изучив улику более тщательно, Пётр понял, что не чувствует на ней запах Капитана, а своему носу он уже стал привыкать доверять, как глазам. Можно было, конечно, начать следить за Капом, но не факт, что он их не заметит, и хотелось поскорее найти Умку, если она ещё жива. Поэтому, обсудив их дальнейшие действия, было решено раскрыться перед Капом. Бригадир чистильщиков, кстати, учинил им допрос по всем правилам розыскной науки. Во время этого процесса так и хотелось у него спросить, кем он, собственно, работал до того, как попал в Зул-Тар. Выдоив из них информацию досуха, Капитан ненадолго задумался и даже закурил той самой примечательной сигарой.

— Очень интересно, — сказал он, выдыхая дым. — Вы правильно сделали, что доверились мне. То, что вы тут рассказали — очень важно, так что с этого момента командовать парадом буду я. А за дело возьмутся настоящие профессионалы, а не любители.

Вот примерно так Пётр и Катя поняли, что они окончательно утратили инициативу и даже побоялись, что их отстранят от дела. Всё же личная заинтересованность. А они этого допустить не могли, им надо Умку искать и срочно. Но Капитан успокоил их, так как даже не собирался их отстранять, а напротив, собирался использовать их таланты в своих интересах.

— С этого момента, никакой самостоятельной деятельности. Если в вашу голову пришла мысль — докладываете мне, увидели что-то подозрительное — докладываете мне, вы собрались что-то сделать — докладываете мне.

У Перта началось дежавю по его учебке в армии.

Первым делом Капитан рассказал о том, чтобы они ни в коем случае не совались к контрабандистам без него. Это люди свободные и обладают гораздо большими правами, чем колонисты Зул-Тара, но непонятно, с кем вести переговоры не будут. Как само собой разумеющееся, их деятельность не совсем законна. Так как на «большой земле» продовольственные талоны не в ходе, контрабандистам приходится платить чем-то более весомым. И что-то ценнее того, что сюда ввозят, вывозить незаконно, официально всё имущество Зул-Тара принадлежит государству, так как нынешние поселенцы не являются правопреемниками вымерших жителей. Поэтому любая деятельность, связанная с поиском и вывозом ценностей, попадает под статью «мародёрство и контрабанда». Правда, стоит упомянуть, что основную часть имущества в виде ценных металлов, драгоценных минералов и магических артефактов вывезли ещё в первые месяцы повторной колонизации военно-призовые бригады Томнов. Так что поселенцам остались одни огрызки, с которыми связываться было опасно. Контрабандисты приезжали с товарными дирижаблями и за охраняемый периметр просто не выходили.

— Угрожать им бесполезно. Тебя, Зелёный, туда просто не пустят. Но всего этого и не нужно. За деньги они могут просто сдать всех своих клиентов. Сложность в том, что таких денег у нас нет, — рассуждал Капитан.

— Ну и откуда мы достанем такие деньги? Капитан, откуда у тебя деньги на сигары и алкоголь?

— Катя, мы живём в капиталистическом обществе и спрашивать человека об источниках его доходов неприлично. Но даже если я использую все свои ресурсы, их было бы недостаточно.

— Кстати, Кап, почему ты нам помогаешь найти Умку? Я думала, тебе наплевать.

— На Умку мне действительно плевать. А вот на отмороженного менталиста, бродящего по улицам Зул-Тара, который делает, что хочет, мне не плевать. По мне не скажешь, но я патриот Зул-Тара и то, что я не желаю общаться со своими детьми, ещё не значит, что мне на них наплевать.

Для Петра, как и для Кати, Капитан стал открываться с неожиданной стороны. Честно говоря, никто не предполагал, что у него здесь есть дети. Так, просто подшучивали на эту тему, а оказывается есть, и он даже о них заботится.

— Так где же нам достать нужную сумму?

— Есть одно место, — Кап хитро улыбнулся. — Когда шла волна разграбления, призовые бригады вытряхнули все городские пустоши Зул-Тара, а потом принялись потрошить и поселенцев. Обыски, налёты, задержания. Всё это продолжалось до тех пор, пока не случился первый Зул-Тарский бунт. Призовые бригады оставили поселенцев совершенно нищими, забрав всё до последней серебряной марки. Но они были не единственными, кто грабил в те годы город.

— А кто же ещё?

— Гоблины. Они как сороки, имеют привычку стаскивать всё блестящее к себе в гнездо. Я уверен, в их поселениях возле внешней стены мы найдём много ценного.

— Капитан, ты в своём уме? Возле внешней стены их целые орды, идти туда без армии — это самоубийство.

— Если это будем делать ты и я, то да, но у нас есть джокер в рукаве, — Капитан выразительно посмотрел на Петра.

— Не-е-е, — протестующе замахала руками Катя. — Да они его раскроют, как нефиг делать. Гоблины слишком агрессивны, они постоянно между собой конфликтуют, а чужака схарчат за милую душу, как только узнают. Нам нужен другой план.

— Я по-й-д-у.

— Петь, может не надо, а? Ты же оттуда не вернёшься.

— Е-с-ли хо-т-и-м н-а-й-ти У-м-ку. То н-а-до ри-с-к-н-у-ть.

От таких слов вампирша расчувствовалась, встала на колени и обняла гоблина. Безусловно, она хотела найти Умку, но рисковать ещё и Петром, к которому успела привязаться, особенно после прошедшей ночи, заставляло её сердце разрывается надвое. Всё же мужик, какой-никакой, а её.

— В-с-та-нь с ко-л-е-н, о-де-ж-ду и-с-па-ч-к-а-е-шь.

— Плевать.

— Та-бу-р-е-т-ка.

— Что?

— В с-ле-д-у-ю-щи-й ра-з, в-с-та-н-у н-а та-б-у-р-е-т-ку.

— Хи-хи, — Катя не смогла не захихикать, представив себе эту комедийную картину. Стоящий на табуретке гоблин обнимает её за живот.

«Хм-м-м, даже с табуреткой он будет низковатым, его нос будет упираться мне в шею», — подумала Катя. А вслух сказала, — Тут стремянка нужна.

— Это была бы очень драматическая сцена, если бы один из вас не был гоблином, а вторая вампиром, — обломал весь романтизм Капитан. — И потом, Кать, ты преувеличиваешь опасность. Хобгоблины — это привилегированная каста в обществе гоблинов, вряд ли его кто-то посмеет допрашивать, ну разве, что только нарвётся на таких же хобов, как он сам. Но чтобы увеличить твои шансы, мой зеленокожий товарищ, погляди сюда.

Кап присел на корточки и ножом поддел дощечку в полу. Под ней оказался тайник, из которого Капитан извлёк пару свёртков. Развернув один из них, он достал весьма причудливого вида винтовку. Точнее так для себя это инфицировал Пётр, ничем иным оно быть не могло. Ствола как такового в ней не было, всё дуло было вмонтировано в корпус ружья, и вообще око походило на доску с ручкой на одной стороне. На конце, противоположному ручке с курком, было две дырочки, вероятно, это и были дула.

— Ого, — Катя присвистнула от увиденного. — Кап, это же Геранский игломёт не самой последней модели. Откуда?

— А ты думала, я все свои деньги трачу на алкоголь и курево? Не забывай, я тоже был когда-то солдатом и меня рано списывать со счетов.

— М-н-о-го у т-е-бя т-а-ки-х?

— Один здесь, один дома, пятьсот зарядов к нему, двенадцать магазинов и аппарат по зарядке.

Гоблин взял игломёт в руки, повертел, посмотрел, сунул палец в дуло, пытаясь нащупать нарезку. Её не было, из-за чего Пётр остался слегка разочарованным. Без вращающего момента точность снаряда оставляет желать лучшего.

— Дай сюда, Пугало Зелёное, — обиделся за оружие Кап, когда увидел в глазах гоблина пренебрежение детищем Геранских оружейников.

— Это двенадцатиразрядный игломёт. Имеет два разъёма под магазины, если разъёмы больше, то, соответственно, и зарядов больше.

Капитан продемонстрировал два плоских магазина, сделанных из железа, но на удивление лёгких: сейчас они были пусты.

— Эта модель стреляет десятисантиметровыми зачарованными нарезными иглами.

Он продемонстрировал Петру снаряды, чем-то похожие на свёрла, сделанные из какого-то кристалла. Больше всего иглы походили на игрушки и со стороны казались ненастоящими. Гоблин попытался сломать одну из игл пополам, но у него ничего не получилось.

— Ты ещё попробуй погрызи, — усмехнулся Кап, глядя на его потуги.

Пётр хмыкнул. Местные в очередной раз его удивили, пойдя по иному пути развития, вращающий момент был, просто он предавался не благодаря нарезке ствола, а форме снаряда. Гоблин попытался сунуть иглу в магазин, но у него ничего не получилось, там была слишком тугая пружина, и вообще казалось, что из отверстия можно было что-нибудь вынуть, но нет.

— Не пытайся снарядить магазин вручную, это невозможно, — Кап отобрал у Петра иглу и магазин. — Магазины заряжаются специальным станком, который носит с собой прапорщик, или, как он называется у Геранцев, — квартирмейстер. Но эту версию игломёта можно заряжать через специальные отверстия — вот тут.

Капитан на что-то нажал, и в игломёте открылись два отверстия под иглы.

— Вот эта задвижка — это переключатель с магазинной подзарядки на ручную, иглы засовываются в эти отверстия, — Капитан засунул иглу в отверстие, — потом взводится, резко дёргаем за затвор.

Он взвёл затвор и отверстия автоматически закрылись.

— Теперь игломёт готов к стрельбе, — сказал Капитан, но стрелять не стал, только ещё раз дёрнул за курок, и из отверстия под магазины вывалилась боевая игла. — Повторный взвод затвора опорожняет дула от боеприпаса. Прицельная дальность этого игломёта — триста метров, сила инерции иглы — восемь тысяч ньютонов на расстоянии в сто метров.

От озвученных цифр Пётр аж хрюкнул. С кем они тут воюют, имея оружие такой гигантской пробивной силы? Это ж слона можно насквозь прострелить … вдоль.

Пётр взял игломёт в руки, попробовал походить с ним, повертелся и остался недоволен. Не с его ростом такой бандурой махать, слишком тяжёл и велик. Оружие делалось под человека, а не под существо с его комплекцией и ростом.

— С-ли-ш-ко-м в-е-ли-к, — хмыкнул гоблин. — Я лу-ч-ше о-б-о-й-ду-сь п-р-и-вы-ч-ны-м о-ру-жи-е-м.

Пётр достал железную рогатку, стреляющую стрелами и железными шариками.

— Ну, так оно, наверное, даже лучше. Но возьми хотя бы это.

Капитан продемонстрировал стеклянные шары, похожие на новогодние игрушки, которые вешают на ёлку. Понимая, что стереотипное мышление опять его подводит, Пётр не стал тупить, а сразу спросил, что это такое.

— Стекольные бомбы, — дал справку Кап. — Вот эта насадка — это предохранитель, проворачиваешь её по часовой стрелке и устанавливаешь время до взрыва. Минимальное деление — четыре секунды, максимальное — минута. Потом выдёргиваешь чеку вместе с предохранителем и всё.

— С-ко-ль-к-о их у те-б-я?

— Десять.

— Бе-р-у.

Снаружи Пётр увидел не менее забавную сцену, чем при входе в кабинет Капитана. Залитая румянцем Барбара потрясала отбитую ладонь, а Луи потирал щёку, которая стремительно опухала. Видимо, Луи всё же доигрался и нарвался на грубость.

— Так, Петя, ты свободен, что делать знаешь, и поспеши. Дирижабль прилетит через два-три дня. А вас, моя разлюбезная Катерина Матвеевна, я попрошу остаться, — проговорил Кап, одной рукой удерживая за плечо Катю, а другой выпихивая из кабинета Петра. Пётр сначала подумал, что Кап пошутил, и тут где-то тоже есть своя версия «Белого солнца пустыни», а оказалось нет, полное имя Кати — Екатерина Матвеевна Упырь. Пётр, когда услышал, с табуретки упал. Самая подходящая фамилия, чтобы бухгалтером работать.

«Всё правильно, долгие проводы — лишние слёзы», — подумал Пётр.

Кап правильно поступает, разделив их. С вампирши станется провожать Петра аж за пределы поселения. Да ещё зная характер Кати, на дорожку прилечь предложит исключительно во славу традиции и поднятия боевого духа.

— О, Луи, как хорошо, что ты ещё не ушёл, заходи. И вы … как вас там, мисс Барбара? Тоже заходите, нам всем есть, что обсудить.

Ну вот и завертелось. Капитан — опытный администратор, начал изыскивать все доступные ему ресурсы. О том, где находится менталист пока ещё не знали, но то, что его нужно уничтожить под сомнение не ставилось. А уничтожить взбесившегося мага — это задача не тривиальная. В цивилизованных странах этим обычно занимается специальная полиция, состоящая из таких же магов и людей специально обученных и оснащённых, а также пресловутый орден чистоты иногда может вписаться. А что есть у них? Пока что два решительно настроенных мужчины с боевым опытом, но один из которых уже вышел за призывной возраст, а другой вообще гоблин. Вампирша — теоретически очень мощная боевая единица, но из-за своего ошейника, ограничивающего применения её силы, всего лишь зритель. Ну и Барбара — женщина с формами, которые без сомнения ставят её на один уровень с сабельниками-менталистами, способными отводить глаза. Ох, её бы в войска отвлекающего назначения. Фарс получается, рассерженные домохозяйки идут на дракона, мышь собралась задушить кота. Да, теоретически, они могут подключить административный ресурс, какая-никакая армия и полиция у Зул-Тара есть, но практически без доказательств их никто не будет слушать. А из доказательств у них только показания перепуганного мальчишки и логические выводы вампирши с гоблином, которые случайно вышли на след менталиста, ища местную дурочку. Публика, мягко говоря, сомнительная, будь он на месте власти предержащих, даже слушать бы не стал. Чёрт, да даже Барбара — женщина, по поводу связей, которой Пётр испытывал весьма большой скепсис, до сих пор думает, что они действуют по воле управы, поэтому и согласилась сотрудничать.

«Будем надеяться, что Кап к моему возвращению что-нибудь придумает», — подумал Пётр.

При всём желании отправиться как можно быстрее Пётр не мог позволить. Требовалась подготовка. Во-первых, он слишком цивильно выглядит для гоблина. Обычно он носил серого вида плащ, куртку, свитер и брюки. Правда из офиса чистильщиков он вышел в уже изрядно надоевшем розовом платье. Обувь обычно он не носил и ходил босиком, словно местный народ хоббитов. Хождение босиком дискомфорта ему не доставляло, а если и носил обувь, то это чаще всего были деревянные сандалии с открытым носом. Его пальцы ног были весьма развиты, и Пётр мог хвататься ими как обезьяна, вот только в дополнение к хваткости из этих пальцев росли крючковатые когти, которыми легко карабкаться по стенам. Ни одна обувь долго не выдерживала такого издевательства. Поэтому если Петру нужно было выйти в город, он заматывал ноги в портянки, а поверх этого безобразия надевал сандалии. Чтобы больше соответствовать образу гоблина, Пётр в очередной раз ограбил подсобку чистильщиков, сперев оттуда половые тряпки. Позже он сделает из них набедренную повязку.

— Девочка, тебе кого? — спросил Беня, когда Пётр постучался к себе домой.

— То-ль-к-о не с-ме-й-с-я, — попросил Пётр, снимая маску и капюшон.

Зверолюд честно старался не ржать. Но когда Пётр скрылся из виду, дикий смех с первого этажа всё-таки его настиг.

Вторым пунктом перед тем, как отправиться к гоблинам, было подумать, что к ним взять. Безусловно, это оружие, он, собственно, со своей рогаткой и ножом никогда не расставался. Но не воевать же ему с толпой гоблинов за горсть монет, он бы, конечно, пустил эту погань в расход и просто так. Но вдруг получится выменять золото на вещи. Так вернее будет и рисковать жизнью не надо.

Переодеваясь в другую одежду, Петр рассуждал, что могут ценить гоблины. Первое что на ум пришло, как безусловная ценность для гоблинов — это невольницы. Но по понятным причинам этот вариант он отбросил. А что ещё? Все виданные до этого гоблины были одеты, как бомжи в лучшем случае, а в худшем не особо стесняясь, бегали, размахивая своими причиндалами. Похоже, одежда им тоже не особо была нужна, да и продажа слишком качественной одежды может его выдать. Третим пунктом шло оружие, всё, что видел до этого в руках гоблин, это обтёсанные каменные наконечники на копьях или вообще их отсутствие, просто заточенная и обожжённая палка, с которой на картинке в учебниках истории ходили неандертальцы. Так что оружие может быть у них в цене. А что ещё остаётся? Еда. Насколько знал Пётр, гоблины контролируют огромную территорию, изначально предназначенную под сельское хозяйство. Там осталось очень много диких культур, растущих абы как. Пётр и сам не раз разграблял эти поля, но те гоблины, которых ему пока посчастливилось встретить в городских пустошах, явно страдали от недоедания. Непонятная получалась ситуация. Но рассудив здраво, Пётр взял и еды, себе на пару дней и на обмен, а также пару бутылок самогона и сбегал на рынок за связкой узких водопроводных трубок длинной в метр. Из этих трубок можно было легко изготовить примитивное копьё, сточив трубку с одной стороны, а если длина копья не устраивает, в другую сторону можно вбить деревяшку. Гоблинам это должно понравиться.

Выходя за охраняемый периметр, Пётр надел поверх капюшона кислотно-оранжевую шапочку. Это было нужно как опознавательный сигнал, когда гоблину нужно было за периметр в одиночку. Об этом со стрелками и привратником Беня договорился заранее, мол «не стреляйте, это свои». Когда Пётр будет возвращаться, ему также придётся надеть эту оранжевую шапочку.

Все эти их приключения с поисками Умки и беготнёй по городу заняли много времени и сил, один только эпизод с Хайнцем, который чуть не смыл его с крыши чего стоит. Поэтому сейчас Петру хотелось спать, но он упрямо доковылял до границы городских пустошей и диких полей. Нашёл дом поцелее и забрался наверх, чтобы ночью его сон не тревожили голодные зомби. Он не знал, куда он идёт, и что ждёт его впереди. Это немного заставляло волноваться, но перебить сонливость из-за накопившейся усталости не могло.

На диких полях нужно было бояться трёх вещей: зверей, которые уже приспособились к местным специфическим условиям и прекрасно себя чувствовали, вторым по списку, но первыми по опасности шли обитающие тут гоблины, наличие у них разума выводило этих тварей в лидеры по опасности, и третьими были образующиеся здесь зомби. И именно две последние опасности стали утренним сюрпризом для Петра. Какова была вероятность того, что преследуемый зомби гоблин выберет именно его полуразвалившийся каркас здания? Да, наверное, один на миллион. Но именно этот шанс выстрелил. Утром Пётр проснулся под чей-то пушечный храп и рычание откуда-то снизу.

Когда он открыл глаза, то увидел, что рядом с ним валяется храпящий гоблин, его вещи разбросаны по полу, а откуда-то снизу доносятся весьма характерное для зомби рычание. Пока он крепко спал, преследуемый зомби гоблин забрался к нему. От смерти Петра спасло лишь то, что перед сном, чтобы успокоить нервы, он хлебнул самогонки и не стал прятать бутылку. Собственно, наполовину выпитая, наполовину разлитая, бутылка самогона валялась тут, рядом с ужравшимся до полуобморочного состояния гоблином. Вероятно, грабитель может и собирался прикончить Петра во сне, но напившись спирта приоритеты его интересов сместились, и он начал искать закуску, выпотрошив мешок с припасами.

— И даже связку с трубками, за каким-то чёртом развязал и разбросал, — негодовал Пётр, собирая свои припасы. — Хорошо хоть гранаты не нашёл, а то было бы весело.

Закончив со сборами, Пётр принялся за завтрак, храпящий и попукивающий во сне гоблин аппетита ему не добавлял. Он пытался привести это зелёное недоразумение в чувства, но гоблин оказался так пьян, что в сознание приходить отказывался, его даже связывать не имело смысла. Либо самогон был слишком крепок для данного конкретного субъекта, либо пить он не умел от слова совсем. Закончив с завтраком, Пётр переоделся в лохмотья по местной гоблинской моде: набедренная повязка вместо трусов и мешок вместо всего остального. Средний класс по стандартам гоблинов. Ограбивший его гоблин вообще был одет в непонятное нечто, наполовину сделанное из волос, а на другую половину из чего-то кожаного, сшитого между собой. Пётр, конечно, затруднялся определить, из кожи каких зверей его «гость» делал себе одежду, но человеческий нос он там разглядел. Подойдя к краю каркаса, за которым уже начинался провал, Пётр увидел топчащуюся там зомбячку в костюме чистильщицы. К счастью, коллегу по работе Пётр в ней не узнал, вероятно, сотрудница другого района. И, видимо, в их работе новичок, ведь только новички носят этот дурацкий защитный комбинезон, в котором особо смысла нет. Девчонке при жизни досталось: ей выдавили глаза, разрезали щёки, вывихнули челюсть и выдрали язык, вскрыли брюхо и выдрали оттуда часть органов, плюс ко всему отгрызли левую руку. А судя по тому, что у неё отсутствовала нижняя часть одежды и оголена грудь, её ещё и изнасиловали, прежде чем начать трапезу. Зомбячка услышала шорох его походки и задрала голову вверх, её золотистые волосы колыхнулись и рассыпались по плечам.

— Не по-в-е-з-л-о т-е-бе, — пожалел Пётр зомби.

При жизни девчонка была молода, лет двадцать пять и, вероятно, красива. Похоже, группа новичков-чистильщиков нарвалась на группу гоблинов, но вместо того, чтобы завязать бой, новички попытались убежать и, как показала практика, ушли не все. Может быть, часть одежды гоблина — это её друзья. Гоблины не обезглавили девчонку сразу, а вместо этого начали её жрать, явно не ожидая, что она так быстро восстанет. Что ж, бывает, аномалии случаются. Обычно на восстание зомби уходят сутки, а судя по внешнему виду, эта ещё вчера вечером была жива и здорова. Она восстала и начала мстить, месть своим убийцам — это то последнее, что ведёт восставшего зомби, только расправившись со своим убийцей зомби начинает беспорядочно бродить по пустошам.

Пётр решил осуществить последний акт справедливости. Он спихнул храпящего гоблина вниз, к зомбячке. От удара об камни гоблин застонал и проснулся, но, похоже, всё ещё плохо соображал, поэтому не начал паниковать. Зомбячка не набросилась на гоблина, а как-то вопросительно «посмотрела» сначала на него, потом задрала лицо обратно к Петру.

«Очень нетипичное поведение для зомби», — отметил про себя Пётр.

— Он т-во-й, — сказал Пётр, получилось достаточно отчётливо, а потом показал зомбячке большой палец.

К безмерному удивлению, зомбячка тоже показала ему большой палец, а потом начала живьём жрать пьяного гоблина. Вот тут он проснулся по-настоящему и завопил. Пётр поспешил к другому краю каркаса. Криками на полях никого не удивишь, тут периодически кто-то кого-то ест, биоценоз, мать его. Но поведение зомбячки его напрягало. Он собирался убраться подальше, пока зомби занималась гоблином, но, похоже, это было бы излишне. Нетипичное поведение зомбячки смущало, у неё не было глаз, но она его видела, даже смогла повторить его жест и потом реальная демонстрация интеллекта. Может ли она быть умертвием? Разумной нежитью. О них ему рассказывала Марта, мол, простые зомби, только разумные и помнящие свою живую жизнь. Умертвия создаются специальным ритуалом, проводимым некромантами или личами, чтобы служить офицерами в армии нежити. Но иногда умертвий может восставать самопроизвольно из неинициированного или слабого некроманта. Может ли эта девчонка быть неинициированным некромантом? Вполне может. Но лучше ему её разумность не проверять и прибавить скорости отсюда.

Дикие поля представляли собой, собственно, поля. Тут постоянно росли разного рода корнеплоды. Преимущественно, картофель, который и без того живучий в его мире, тут приобрёл свойства сорняка-грибницы. Местные селекционеры просто изнасиловали этот корнеплод до такой степени, что он теперь цвёл при любом уровне засушливости и был неприхотлив к температуре, главное, чтобы она была выше нуля. А так, сажаешь картофелину и через пару месяцев имеешь саморасширяющееся ползучее поле, только успевай копать. Примечательно, что местная картошка не вытесняла другие культуры полностью, а состояла с ними в каком-то симбиозе. Так, что среди картофельных грибниц часто встречались морковка и бобовые.

Пётр в очередной раз подивился достижениям местных друидов и селекционеров, чёрт, да этой картошкой можно пустыни терраформировывать, да ей цены в его мире нет. Правда было одно «НО» — в этом мире не было колорадских жуков. Зул-Тар одним махом решил бы свои продовольственные проблемы, если бы вытеснили отсюда гоблинов. Эти поля, если за ними ещё и ухаживать, должны были бы обеспечить продовольствием миллион жителей. А так им приходится очищать от застроек и каменного покрытия каждый метр городских пустошей, потом обогащать его питательными веществами. Всё это очень хлопотно. Дикие территории состояли не только из вразнобой растущих растений, тут были ещё и леса и озёра. Когда-то до возведения защитной стены Зул-Тар стоял на реке, теперь река, натолкнувшись на неестественное препятствие, огибала город, а внутри на память о себе оставила несколько озёр. Возле озёр выросли молодые леса, предыдущие деревья вырубили и выкорчевали под поля коренные Зул-Тарцы, потом им стало не до лесов, так как улицы заполонили гоблины. Последние не особо утруждали себя сельским хозяйством, их в общем-то всё устраивало, поэтому вырубкой деревьев под расчистку они не занимались. Леса заселили разного рода звери, крупные и не очень, белки, зайцы, бурундуки, одичавшие собаки и свиньи. Последние уже походили на типичных зверей. Пётр как-то раз подумывал пригласить на охоту Марту и Луи, так как утащить больше ста килограмм мяса было не в его силах. Но всё как-то не до охоты было, а теперь тем-более.

Пётр каким-то шестым чувством почувствовал приближение со спины и обернулся. Быстро шагая, за ним спешила недавняя зомбячка, уже вся вымазанная в гоблинской крови. Пётр ожидал, что она будет гораздо дольше его грызть, а ещё лучше попытается ассимилировать его мёртвую плоть и станет некрохимерой. Но, похоже, зомбячка просто загрызла гоблина и теперь побежала за следующей увиденной ей целью. И такое бывает, некоторые зомби были просто одержимы желанием убивать всё живое.

Гоблин повздыхал и достал свою рогатку, на ходу заряжая в неё железный шарик. Увидев его приготовления, зомбячка остановилась и подняла руку и культю в воздух. Универсальный жест сдачи. От такого поворота Пётр опешил и даже передумал стрелять. До зомбячки было метров двадцать, и даже если она ринется в его сторону, он успеет её упокоить повторно.

— Хо-ч-е-шь по-г-о-во-р-и-ть? — спросил он по-рафнийски, на самом распространённом языке в Зул-Таре.

От его произношения поморщилась даже зомбячка, но в ответ утвердительно кивнула.

В общем и целом контакт у них наладился. Особенно помогло то, что Петру, будучи человеком в теле гоблина, было легко увидеть обычного человека в тебе зомби. Зомбячка писала корявым пальцем на земле, языка-то у неё не было. Но у Петра уже был опыт общения с неразговорчивыми дамами. Его новой спутницей оказалась девушка Джулия, а вернее, учитывая нынешние обстоятельства, зомби Джулия. В Зул-Таре она прожила недолго и прибыла с последним дирижаблем, устроилась чистильщиком и целый месяц у неё было в принципе всё неплохо. А вчера утром их отряд чистильщиков, состоящий полностью из людей, вышел на обход своего участка, и их глава отряда предложил продвинуться чуть дальше и поискать хабар. Хабар они не нашли, а нарвались на засаду гоблинов, в результате у новичков случилась паника и они принялись разбегаться и прятаться кто куда. А их лидер бежал так, что пятки сверкали. Спрятаться от гоблинов — дохлый номер. Джулию нашли, изнасиловали и убили. Типичное поведение для гоблинов, ей ещё повезло, могли утащить в гнёзда и сделать из неё матку. Видимо, просто не хотели возиться, или были слишком возбуждены, с ними такое случается. В общем, на этом её история почти заканчивается. Аномальный зомби пробудился через полчаса, перебил почти всех своих обидчиков и начал преследовать оставшегося, загнав последнего из них к Петру. Забраться на каркас здания Джурия не могла, так как теперь видела только живые объекты, а стену она могла обнаружить, только ткнувшись в неё лбом. Ничего умнее, чем просто ждать, когда гоблин спустится, она не придумала. Зомби в плане подождать были чемпионами: есть им не надо, чувство скуки они не испытывают, могут ждать месяцами, при этом медленно разлагаясь. На утро она дождалась, но немного не того, что ожидала. Человек, который по непонятной причине не был атакован гоблином, просто выпихнул с крыши её обидчика и ушёл по своим делам. Пётр очень удивился, когда понял, о чём толкует ему его неживая знакомая. О его не гоблинской природе пока знала только Катя, а тут какая-то зомби с ходу определила в нём маленького, но человека.

Закончив со знакомством, Петр перевёл разговор в более деловое русло и узнал, зачем, собственно, Джулия его преследует. Оказалось, что такое существование в виде зомби ей в тягость, и она хочет окончательно переместиться в чертоги богини смерти, но неживая оболочка продолжает удерживать её в этом мире. Если уничтожить её тело по методам сожжения в крематории, то это должно помочь. В принципе никаких препятствий Петр не видел, он чистильщик и и его работа — доставлять в крематорий трупы. Но сейчас ему мягко говоря не до этого. Условились, что часть пути до внешней стены она проделает в его компании, а потом вместе они вернутся в людское поселение, где он поспособствует её кремации. Джулию это устроило, на вопрос, не хочет ли она отомстить лидеру её бригады, она дала отрицательный ответ. Всем, кому она хотела отомстить, она уже отомстила, теперь у неё не было вообще никаких желаний, кроме кремации. Но Пётр всё равно выпытал у неё имя старшего в бригаде, так как собирался донести, куда надо. Договорились, что до момента сожжения, Джулия будет сопровождать Петра и окажет ему посильную боевую поддержку, один чёрт — у неё теперь нет никаких дел.

Чтобы Джулия не бросалась в глаза своим недоеденным телом, Пётр как мог подлатал её комбинезон чистильщика. Теперь она не пугала жуткой раной на животе, из которой торчали обрывки кишок. Чтобы прикрыть раны лица и окончательно замаскировать зомби, он натянул ей на голову мешок, который, кстати, совсем не мешал ей видеть. В карман комбинезона он положил ей свой старый нож, ему-то Капитан дал новый армейский. Особо на боеспособность Джулии он не рассчитывал, в крайнем случае пырнёт кого-нибудь, что тоже неплохо. Финальным аккордом их маскировки была верёвка, петлю которой он затянул у Джулии на шее. Он собирался её выдавать за пленного человека.

В пути они шли, не болтая, а через три часа ходьбы, они всё же нашли какое-то поселение гоблинов. На Петра отреагировали ну вообще никак, даже ограбить не попытались. Хотя нескольких свежеобразовавшихся мёртвых гоблинов ему посчастливилось увидеть, что называется, в прозе. Этакая гоблинская дуэль. Пара гоблинов в окружении жиденькой толпы таких же гоблинов вышли в круг и начали бить и колоть друг друга заточками. «Победитель» прожил ещё минуту, собирая лавры и хвалебные крики, а потом сдох от ран, и его вместе с проигравшим отнесли мяснику. Насколько успел понять Пётр, это поселение из абы как слепленных из первых попавшихся предметов домиков было чем-то вроде ярмарки гоблинов, где обменивали всё на всё. Тут были мясные лавки, где делали шашлык из местной фауны, в том числе и из других гоблинов, причём, судя по запаху, топили кизяком. Главное, местные не видели ничего плохого ни в запахе, ни в поедании себе подобных. Похоже, каннибализм для гоблинов стал естественным ходом вещей, хотя с другой стороны, в Зул-Таре всем как-то надо избавляться от неживой плоти, иначе неживая плоть избавится от тебя. Так что гоблины нашли для себя весьма эффективный выход. Была тут лавка одежды, вещи в которой сделаны преимущественно из кожи и из плетёных волос гоблинов, выглядело всё это крайне гротескно. Другие гоблины продавали немного и немало: посуду, какие-то горшки были слеплены из обожжённой глины, а некоторые выкованы из железа. Всё было кривым и уникальным, казалось, гоблины были просто не способны сделать две одинаковые вещи. Даже лавка оружейника была забита таким уродством, что перфекционист сразу бы выдрал себе глаза, наблюдая за этим кошмаром. Но к своему удивлению Пётр увидел здесь примитивное огнестрельное оружие «аркебузу». Стрелять из такого оружия было, мягко говоря, страшно, потому что, судя по её виду и вкраплением шлака в металле, аркебузу разорвёт первым же выстрелом.

О, получается, что гоблины знают, как изготавливать порох. Продав трубки, Пётр выменял себе немного самого дрянного качества дымного пороха. Но это был он. Всю остальную сумму за трубки Пётр взял местной валютой, мутного вида самогоном в глиняных бутылках. Получилось аж двадцать литров, в двух ящиках. На гоблинской ярмарке, конечно, рассчитывались преимущественно самым примитивным бартером, но общепризнанной валютой считался именно самогон. Пётр чуть не начал биться головой об стену, потому что не подумал взять с собой побольше этого пойла.

— Эй, криворукая мразь, — обратился Пётр к оружейнику (именно так у хобгоблинов было принято обращаться ко всем остальным ниже их по касте, даже из других племён).

— Да, старший, — с гнусавой и подобострастной интонацией ответил ему гоблин, заведующий оружейной лавкой.

— Где здесь можно приобрести золото?

— Золото? Простите меня, убогого, я всего лишь жалкий червь под вашим седалищем…

— Заткнись, мезкая тварь, — для большего веса своим словам, Пётр ударил гоблина в его длинный нос, из которого тут же пошла кровь. Если гоблина из младших каст не заткнуть, то они способны часами подхалимничать и унижаться. Петру даже начинало казаться, будто им это нравится. Главное не обманываться, любой представитель младшей касты с большим удовольствием перережет горло старшей, если только ему выпадет случай. — Я ищу жёлтый металл.

— А! Красивые блестючки. Но старший, зачем вам блестючки, это же игрушки для вождей и королей. Посмотрите лучше на это рубило.

— У, скотина, — Пётр пнул словоблуда под его тощую зелёную задницу лишь потому, что боялся испачкаться в крови, которая сочилась из длинного носа.

Судя по улыбке и расширившимся от радости глазам за оказанное внимание, собеседник Петра был счастлив.

«Чёртов извращенец», — поморщился Пётр.

Однако гоблин сболтнул кое-что важное, оказывается, в иерархии гоблинов есть вожди и короли. К своему сожалению, Пётр преступно мало знал об иерархии гоблинов и их кастовой системе. И всё оказалось немного сложнее, чем он думал. До этого момента она была примерно такой: в основании трутни — они же гоблины обыкновенные, выше идут хобгоблины — каста элитных воинов, ну и вожди — вершина кастовой системы гоблинов. А оказывается, есть ещё и короли. Интересно, а что у них ещё есть? Почитать бы труды этой таинственной Ванессы Де’Мир, которая, кажется, ведущий специалист по гоблинам. Интересно, что она знает об их социальном построении. А то он словно слепой котёнок, тыкается и узнаёт всё на ощупь.

— Слизняк, говори, пока я тебя не убил. Где можно найти блестючки?

— Невольничий рынок, — прощебетал гоблин, рухнул на колени и попытался лизнуть его ногу. Пётр сделал шаг назад, чтобы не соприкасаться с этим извращенцем.

Переполненный чувством отвращения, он вышел из лавки оружейника, даже не узнав направления невольничьего рынка. Низшие касты были ему отвратительны в кубе, (правда, с другими он пока ещё и не общался) казалось, они получают удовольствие от того, что унижаются перед более статусным соплеменником. И чем выше статус, тем больше удовольствие.

Притормозив мимо пробегающего гоблина, Пётр узнал у него направление невольничьего рынка, а заодно пригрозив расправой, заставил тащить ящики с алкоголем за ним. Один гоблин такой вес потянуть не смог, так что пришлось заставить ещё одного. Правда второй отнекивался, ссылаясь на поручение от своего вождя, но когда ему слегка укоротили ухо, стал шёлковым и сговорчивым. Чем больше Пётр находился среди гоблинов, тем сильнее ему хотелось всё тут сжечь. Общество молчаливой Джулии казалось ему гораздо приятнее, чем весь этот дурдом, что творился вокруг. Гоблины торговали, жрали, веселились и горланили отвратительные для слуха песни. Даже Джулию с её мёртвым пофигизмом потряхивало. Но всё это были цветочки, вот когда они дошли до невольничьего рынка, Пётр познал всю глубину отчаяния. Невольничий рынок по совместительству оказался ещё и чем-то вроде борделя на свежем воздухе. Весь тот хаос, что Пётр видел до, оказался верхом адекватности того, что творилось на невольничьем рынке. Тут не только можно было приобрести себе невольника или невольницу за десяток бутылок паршивого пойла, но и снять его/её на часик-другой для удовлетворения половых нужд. А выбор тут был самый широкий, зверолюды и обычные люди обоих полов, животные, гоблины. Вот на последний Пётр прифигел, гоблины уводят в рабство других гоблинов, а тех, что посимпатичнее, уводят в гаремы. Видимо, гоблины Зул-Тара обленились до такой степени, что ходить за невольниками в человеческое поселение большинству было просто лень, в результате чего теперь буйным цветом цвёл гомосексуализм, и они стали насиловать друг друга, кто сильнее, тот и прав. И всё это прямо здесь на земле в антисанитарных условиях, не стесняясь посторонних глаз, в результате чего невольничий рынок походил на какую-то сюрреалистическую оргию всех со всеми. От увиденного Пётр остолбенел и простоял так минут пять, за это время к нему несколько раз подходили другие гоблины и предлагали заработать своим телом, но так и не дождавшись реакции, отваливали. Когда Пётр всё же отвис, он сделал для себя философский вывод: что гоблин гоблину — это боевой товарищ, подружка на ночь и ходячие консервы. Джулия оценила мысль, хоть по-гоблински ничего не понимала, а вот добровольно-принужденные носильщики, что всё это время тащили ящики с алкоголем, куда-то смылись, прихватив с собой по бутылочке. Так что дальше «жидкие деньги» пришлось переть самим.

Думая о том, что теперь он видел всё и больше его ничто удивить не может, Пётр с Джулией набрели на сутенёра/торговца, который продавал дрессированных зомби. Ну как дрессированных, зомбарям вырывали челюсть и обрубали руки, в результате чего они становились неагрессивными и шли туда, куда глаза смотрят, после пинка под зад. Для большего удобства им в головы вкручивали железные рога с верёвкой. Такими «вожжами» было удобно рулить. Гоблины использовали зомби как тягловый скот и, к сожалению, не только. Чему Пётр стал свидетелем. Зрелище было настолько отвратно, что его всё же вырвало прямо на парочку совокупляющихся гоблинов-извращенцев. Те, похоже, даже не заметили. Присев на ящик с алкоголем, находясь посреди совокупляющейся толпы, Пётр всерьёз подумал, куда, собственно, дальше идти, и что ему не помешала бы непромокаемая обувь, тут ступить нельзя было, не вляпавшись в чьи-нибудь физиологические выделения. Но были и плюсы, ящики с пойлом скользили, так что их вес даже не замечался. Размышляя о том, что гоблинам всё равно, с кем спариваться, Пётр продолжил свой путь вглубь невольничьего рынка и вскоре нашёл что-то вроде элитного домика. Собственно, вся элитность данной постройки заключалась в том, что в радиусе двадцати метров не было сношающихся гоблинов, а на входе стояла пара хобгоблинов. К ним Пётр и подошёл.

— Что надо, мразь? — спросил один из них.

«О, ругаются. Значит, статусные ребята», — подумал Пётр.

— Мы на ярмарке. Я торгую.

— Вождю Пузо торговцы приносят самый лучший товар. Он, не нуждается в услугах таких бродячих ублюдков как ты.

«Так, спокойно. Это просто культура обращения гоблинов, тут все всех оскорбляют. Просто досчитай в уме до десяти».

— Отброс, ты что, оглох? Пшёл вон, пока я тебе бока не намял.

— Просто покажи своему Пузану вот это, — Пётр протянул хобгоблину-привратнику бутылку самогона.

— Что это? Рыгалово? — заинтересовался привратник.

— Лучше, это самогон. Такое чистое спиртное делают только в поселении дылд. Просто покажи своему Пузану это, пусть попробует. Если его это не заинтересует, то я отвалю без претензий.

Привратник кивнул, взял бутылку и скрылся в домике. Через минуту он вернулся и велел Петру дать себя обыскать, так как вождя заинтересовал его товар. У него забрали рогатку и нож, но со стеклянными гранатами замешкались, так как не поняли, что это такое.

— Что это? — спросил один из привратников, вертя в руках стеклянный шарик.

— Блестючка, — ответил Пётр. — Вождям же нравятся, блестючки — это товар.

С каким-то детским любопытством привратник стал выдёргивать чеку.

«Если что-то торчит, то за это что-то надо дёрнуть», — успел подумать Пётр, мысленно хлопая себя ладонью по лбу и понимая, что сейчас может тупо погибнуть, если что-нибудь не придумает.

— Если сломается, то ты это купишь, — пригрозил Пётр, и привратник остановился.

Задумчиво повертев шарики, он всё же отдал их обратно.

На ломанном рафнийском Пётр сказал Джулии, чтобы та ждала его здесь и сторожила их товар. Вопрос охраны она решила очень практично — просто села на ящики.

Внутри дома оказалось накурено. И курили тут явно не табак, а что-то наркотическое — опиум или коноплю. В середине единственной комнаты на троне из подушек восседал здоровый жирный гоблин, при росте в полтора метра, он весил килограмм восемьдесят, казалось бы, эта туша уже не может передвигаться самостоятельно.

«Это, видимо, и есть вождь Пузо», — про себя отметил Пётр.

Вождь этот был увешан золотыми цацками, некоторые даже не были украшением, а просто какими-то золотыми поделками, в которых просверлили дырочку и повесили на вождя. Украшений было навешано на нём с килограмм, чистого и не очень золота. Вождь сладко потягивал мундштук из золотого, но скорее всего позолоченного кальяна и пускал наркотический дым. В ногах у него копошилась рабыня-зверолюдка с примесью кошачьей крови с давно отсечёнными стопами, так что на ноги она подняться не могла. Когда Пузан несильно пинал зверолюдку, та подавала ему наполненный пойлом серебряный кубок. Лицо вождя было в белилах, глаза в синих тенях, а губы щедро вымазаны красной помадой, на голове — белый парик. Больше всего этот макияж делал Пузана похожим на жуткую пародию аристократа-трансвестита или на неопохмелившегося клоуна с поплывшим гримом. Похоже, это являлось верхом моды гоблинов.

По левую руку от вождя был другой гоблин, играющий на инструменте, напоминающем лиру, получалось у него, мягко говоря, отвратно, но Пузану вроде нравилось. В другой стороне комнаты, напротив Пузана, шло представление на потеху публике, пара невольников разных полов занимались любовью. У них также как и у зверолюдки-кошки были отсечены стопы. В углах комнаты стояли охранники, четверо хобгоблинов в криво сделанных, как и всё гоблинское, но прочных доспехах.

Когда Пузан посмотрел своим раскрашенным лицом на Петра, то тот поплыл, не понимая, что с ним, на секунду голова закружилась, а ноги подогнулись. Но он очень быстро взял себя в руки. Увидев это, Пузан поцокал языком.

— К какому племени или банде ты принадлежишь?

— Ни к какому. Я сам по себе.

— Очень интересно. Твоё рыгалово очень качественное. Ты работаешь у старика?

— Я не знаю, уважаемый Пузан, никакого старика, но это ярмарка и здесь торгуют. Я пришёл продавать свой товар. Если он вас устроил, может, договоримся о цене?

В следующий момент один из охранников пнул Петра под колено, и он рухнул на четвереньки. Потом почувствовал, как ему на плечо ложится тесак.

— Тварь, ублюдок, понос мертвеца. Не смей дерзить вождю, а то я из тебя тяглого зомби сделаю, — процедил охранник с тесаком. И судя по количеству яда и ненависти в его голосе, слова на ветер бросать он не собирался.

— Полно, Рвач, он не принадлежит нашему племени, — снисходительно махнул рукой Пузан. — Но за дерзость, естественно, будет наказан. После того, как расскажет, откуда у него это дивное рыгалово.

— Я украл его в городе людей.

— Как же ты там выжил? Только прихвостни старика могут ходить внутри города безопасно.

— Есть места, где ночью можно воровать безопасно.

— Какие?

— Я не скажу.

Охранник сзади дёрнул за ухо Петра и поставил его на колени, потом приставил к его горлу тесак.

— Отрезать ему голову, вождь?

— Можете убить меня, но я всё равно не скажу, — упрямо ответил Пётр.

Рвач как будто этого и ждал, вдавил свой клинок так, что лезвие слегка порезало кожу Петра, выступила чёрная кровь. А в темноте материализовалась фигура в чёрных одеждах с песочными часами.

— А смысл его убивать? Мёртвый он ничего не скажет, ну повезло ему что-то украсть у людей, в следующий раз они будут просто бдительнее, а если он кого-то убьёт, то люди перекроют эту лазейку. Отпусти его.

Рвач отошёл к своему углу. Пётр, чтоб лишний раз не провоцировать гоблинов, остался пока сидеть на коленях. Смерть с часами перевернула их, задавая бег времени заново и исчезла также внезапно, как появилась.

— Что ты хочешь за своё рыгалово, убогий? — спросил Пузан.

Пётр облегчённо выдохнул.

«Оскорбляет. Это хорошо, если оскорбляет, значит это нормальное «мирное» общение. Вежливые гоблины куда страшнее. Да ещё эта смерть с часами», — подумал Пётр, а в слух сказал. — Блестючки.

— Ха-ха-ха, — развеселился Пузан, потом снял с себя одну монету и бросил Петру. — Это всё?

— Я могу достать больше рыгалова, но мне нужны блестючки, люди любят блестючки и за это могут дать больше рыгалова.

— Приноси рыгалова, будут блестючки.

— Но без блестючек мне не дадут рыгалова.

— Не мои проблемы. Эй, Рвач, Дубина, выбросите этот кусок дерьма на улицу, он мне начинает надоедать.

— А можно мы его ещё изобьём?

— Конечно.

— Подождите, вождь Пузан, у меня есть для вас подарок, — сказал Пётр, когда его уже волокли за руки на улицу.

— Подарок? Я люблю подарки.

— Вот, это вам, — Пётр протянул Пузану три гранаты с выдернутыми чеками.

— Что это?

— Блестючки, я нашёл их в городе.

— Красивые. Пожалуй, велю Рвачу и Дубине тебя не бить.

Пётр пересыпал гранаты в ладоши Пузана и на секунду замер. Потому что увидел в потухших глазах рабыни огонёк узнавания. Она знала, что это смерть и идут её последние секунды жизни, но промолчала. На секунду их взгляды пересеклись, и Пётр прочитал в них благодарность. Рабыню уже всё так достало, что жизнь ей была не мила. Пётр поспешил наружу, на таймере оставалось меньше двадцати секунд.

— Скорее, Пузан требует вас к себе! — сказал Пётр охранникам.

Те почему-то даже не поставили его слова под сомнение. Через десять секунд внутри раздался взрыв. Ну, как взрыв, как будто люстру уронили. Прохожие снаружи дома даже и внимания на это не обратили. Подпирающий дверь снаружи Пётр заглянул внутрь. И м-м-мда. Стекольные гранаты — это жутко. Разрушительная сила у них слабая, но вот зона покрытия просто страшная. Все находящиеся внутри превратились просто в искромсанный стекольными осколками фарш. Особенно досталось Пузану, его тело напоминало кровавую воронку. Охранникам, стоящим в углах, повезло больше, доспехи защитили их корпус, но их головы были буквально нашпигованы стеклом. Предстояла грязная работа, нужно было выковырять из этого месива стекла и плоти золотые украшения, а ещё поискать какой-нибудь тайник Пузана. Вряд ли он все свои цацки цеплял на себя. Жалко, не удалось вызнать побольше о таинственном старике, с которым ведут дела некоторые гоблины. А ещё было жалко рабов, которые умерли как сопутствующий ущерб. Но для них теперь всё самое страшное позади, головы он им резать не будет, может, повезёт, они восстанут и немножко уменьшат поголовье гоблинов в округе. Ситуация с рабами была мягко говоря Петру непонятна, официальная позиция поселения — это «все пропавшие считаются погибшими». Спасательные операции местными властями не проводятся, во избежание провокации гоблинов на крупный конфликт. Если какие вылазки в дикие поля и проводятся, то только частными лицами. И Пётр не одобрял такого положения вещей, но кто он такой? Даже не переселенец, так, простой житель с правами домашнего любимца и пропавшей хозяйкой.

— Ладно, не стоит задаваться этими политическими вопросами, — сказал Пётр, складывая всё, что блестит, в мешок. — Мне ещё хозяйку свою спасать надо.