Сборник книг вселенной The Elder Scrolls

Том I

Записано мудрецом первого столетия Третьей эры Монтокаи:

В осеннюю пору года, принц Пелагиус, сын принца Уриэля, который приходился сыном императрице Кинтире, племяннице великого императора Тайбера Септима, пришел в город-государство Камлорн, что в Хай Роке, дабы посвататься к дочери короля Вульстеда. Имя ее было Квинтилла. Прелестнейшая из венценосных дочерей Тамриэля, она обладала всеми женскими добродетелями и была к тому же искусной волшебницей.

Пелагиус к тому времени был уж одиннадцать лет вдовцом и имел юного сына по имени Антиохус. Прибыв ко двору, Пелагиус узнал, что городу угрожает демон-вервольф. Вместо сватовства и ухаживаний Пелагиус и Квинтилла отправились спасать королевство. Его мечом и ее чародейским искусством чудовище было повержено. Мистическими силами Квинтилла сковала душу монстра, переселив ее в драгоценный камень. Позже Пелагиус приказал ювелиру вставить этот камень в кольцо и женился на своей возлюбленной.

Но говорят, что душа ужасного волка оставалась в заточении только до рождения их первого ребенка…

"Посол из Солитьюда прибыл, ваше величество", — прошептал камергер Бальвус.

"В обеденный час? — пробормотал император. — Скажи, чтобы подождал".

"Нет, отец, очень важно принять его, — вставая, произнес Пелагиус. — Вы не можете заставлять его ждать, коли собираетесь сообщить печальные новости. Это против правил дипломатии".

"В этом случае, не оставляй нас — ты ведь более сведущ в дипломатии, нежели я. Нам пригодится присутствие всех членов семьи, — добавил император Уриэль Второй, внезапно осознав, как мало людей собралось за обеденным столом на этот раз. — А где твоя мать?"

"Спит с первосвященником Кинарет", — так должен был сказать Пелагиус. Но, как его отец верно заметил, он был очень дипломатичным, и поэтому он лишь кратко заметил: "На молитве".

"А твои сестра и брат?"

"Амиэль в Фестхолде, встречается с архимагистром Магической гильдии. А Галана, хоть, конечно, мы и не станем сообщать об этом послу, готовится к свадьбе с герцогом Нарсиса. И поскольку посол ожидает, что она выйдет замуж за его повелителя, короля Солитьюда, мы сообщим, что она на водах, пытается излечить внезапно появившиеся множественные гнойные нарывы по всему телу. Думаю, если Вы расскажете ему это, он не станет чересчур настаивать на женитьбе, хоть она и сулит им политические выгоды, — Пелагиус ухмыльнулся, — Вы же знаете, как нордов тошнит от болячек на теле женщины".

"Но, разрази меня гром, я чувствую, что мне необходимо присутствие семьи, ведь иначе я буду выглядеть как старый дурень, презираемый своими дорогими и близкими, — в раздражении заворчал император, втайне подозревающий, что это действительно так. — А как насчет твоей жены? Где она и внуки?"

"Квинтилла нянчится с Сефорусом и Магнусом. Антиохус скорее всего распутничает в городе. Понятия не имею, где Потема, должно быть, на занятиях. Я думал, вы не очень любите, когда вас окружают детьми".

"Нет, люблю, но только когда встречаюсь с послами в зале для приемов. Они придают встрече атмосферу, гм… семейности и чистоты, — вздохнул император и обратился к Бальвусу. — Ох… ну, давайте, вводите вашего проклятого посла".

Потема скучала. В Имперской провинции царила зима — дождливое время, и улицы с садами были буквально затоплены водой. Она не могла припомнить хотя бы один не дождливый день. Прошли ли дни, или недели, или даже месяцы с тех пор, как она видела солнечный свет? В мерцающем свете дворцовых факелов не существовало времени, и пока Потема шла отделанными мрамором и простым камнем залами, прислушиваясь к шуму проливного ливня, она не могла думать ни о чем, кроме своей собственной скуки.

Астеф, ее учитель, должно быть, ищет ее. Обыкновенно она не чуждалась занятий. Механическое зазубривание всегда давалось ей просто. Пока она шла по пустому бальному залу, она проверяла себя. Падение Орсиниума? 1E 980. Тамриэльские хроники — автор? Хозей. Дата рождения Тайбера Септима? 2E 288. Правящий король Даггерфолла? Мортин, сын Готлира. А Сильвенара? Варбарент, сын Варбарила. Главный полководец Лилмота? Непростой вопрос: это дама, зовут Иоя.

Что, если я буду вести себя как положено, не буду попадать в неприятности и мой учитель будет считать меня прекрасной ученицей? Мать и отец вряд ли сдержат обещание купить мне даэдрическую катану в личное пользование и скажут, что, во-первых, они такого обещания не помнят, а во-вторых, это слишком дорого и опасно для девушки моего возраста.

Из приемного покоя императора доносились какие-то голоса. Отец, дед, и человек со странным акцентом — похоже, северянин. Потема вынула расшатанный камень за гобеленом и прислушалась.

"Позвольте говорить откровенно, ваше императорское величество, — донесся голос северянина. — Мой повелитель, король Солитьюда, вовсе не был бы обеспокоен, даже если бы принцесса Галана выглядела как орчиха. Он хочет заключить союз с императорской фамилией, и вы согласились отдать ему Галану, иначе вы будете вынуждены вернуть те несколько миллионов золотом, что он предоставил вам на подавление каджитского восстания в Торвале. Вы поклялись честью выполнить этот договор".

"Я не припоминаю подобного договора, — голос ее отца был тверд. — А вы, сир?"

Раздалось неразборчивое ворчливое покряхтывание, по которому Потема узнала своего деда, престарелого императора.

"Что же, наверное, придется пройти в Зал записей, коли уж моя память так подводит меня, — голос северянина был исполнен сарказма. — Я ясно помню вашу печать, нанесенную на договор прямо перед тем, как он был спрятан под замок. Но воистину, я не застрахован от ошибок".

"Мы пошлем пажа в Зал за договором, на который вы ссылаетесь", — ответил голос ее отца, жесткий и холодный, как всегда бывало перед нарушением обещания. О, эти интонации Потеме были прекрасно известны. Она поставила на место расшатанный камень и поспешила в бальный зал. Она знала, как медленно передвигаются пажи, исполняющие приказы немощного императора. Она могла добраться до Зала записей за минуту.

Конечно же, массивная дверь черного дерева была заперта, но она знала, что делать. Год назад она застала одну из горничных своей матери за кражей драгоценностей и, в обмен на молчание, принудила босмерку научить ее вскрывать замки. Потема вытащила из броши с красным бриллиантом две булавки и вставила первую в один из замков, стараясь удержать кисть от дрожи. Одновременно она лихорадочно припоминала расположение прорезей и тумблеров внутри механизма замка.

У каждого замка есть свое строение.

Замок в кухонной кладовой: шесть свободных тумблеров, седьмой не проворачивается, и еще есть контрвинт. Она открыла его просто ради развлечения, но если бы она хотела кого-нибудь отравить, (при этой мысли она всегда внутренне улыбалась), все домашние уже отправилась бы на кладбище.

Замок в тайнике ее брата Антиохуса, содержащем коллекцию каджитской порнографической живописи: два свободных тумблера и жалкая отравленная игла, обезвреживаемая легким нажатием на противовес. Но это была хорошая добыча. Странно, но Антиохус, признанный бесстыдник, оказался чувствителен к шантажу. Однако ей было всего лишь двенадцать, и извращения кошколюдей и сиродильцев казались чем-то академически отстраненным. Антиохус был вынужден подарить ей бриллиантовую брошь, которую она припрятала.

Ее никогда не могли поймать. Даже когда она вторглась в покои архимага и украла его самую старинную книгу заклинаний. Даже когда она вторглась в гостевые покои, отведенные королю Гиланы, и стащила его корону, как раз в утро перед официальной церемонией Приветствия. Так легко оказалось досаждать своей семье этими мелкими гадостями. Но в этом случае речь шла о документе, который хотелось видеть императору, такая важная встреча. Она обязана была получить его первой.

Однако именно этот замок оказался сложнейшим из тех, что она когда-либо открывала. Снова и снова она пыталась поддеть тумблеры, осторожно отстраняя двухконечную скобку, мешавшую протолкнуть булавки поглубже, постукивая по противовесу. У нее ушло почти полминуты, чтобы взломать замок в Зал записей, где хранились древние свитки.

Документы были разложены и маркированы в строгом порядке, с учетом года, провинции и королевства, и Потема быстро отыскала "Договор о помолвке" между Уриэлем Септимом II, благословением Богов императором Сиродильской Империи Тамриэля, и его дочерью принцессой Галаной, с одной стороны, и его величеством королем Солитьюда Мантиарко. Она схватила добычу и выскочила из Зала, надежно заперев дверь еще до того, как показался паж.

В бальном зале она вновь вынула неверный камень и прислушалась к разговору внутри. Несколько минут трое мужчин — северянин, император и ее отец — просто болтали о погоде и каких-то скучнейших дипломатических тонкостях. Затем послышались шаги и молодой голос — голос пажа.

"Ваше императорское величество, я осмотрел Зал записей, и не смог отыскать документ, который вы приказали принести".

"Вот, вы же видите, — донесся голос отца Потемы. — Я говорил вам, что его не существует".

"Но я видел его лично! — голос норда дрожал от ярости. — Я был там, когда вы и мой повелитель подписывали его! Я там был!"

"Я надеюсь, что вы не подвергаете сомнению слова моего отца и полновластного владыки Тамриэля, тем более теперь, когда имеются доказательства того, что вы… ошиблись", — низкий голос Пелагиуса тоже не предвещал доброго.

"Нет, конечно же, — внезапно одумавшись, заметил северянин. — Однако что же мне сказать королю? Он не войдет в родство с императорской семьей, золота он тоже не получит, и договора… не существует, хоть мы и были уверены в обратном?"

"Мы не хотим создавать напряженности между королем Солитьюда и нами, — донесся голос императора, все еще слабый, но достаточно ясный. — Что если мы предложим королю Мантиарко нашу внучку?"

Потема вдруг ясно ощутила холод, исходящий от стены.

"Принцесса Потема? Не слишком ли молода она?" — осведомился северянин.

"Она уже достигла тринадцати, — заметил ее отец. — Выходят замуж и раньше, чем она".

"Полагаю, она будет идеальной парой для вашего короля, — сказал император. — Общеизвестно, да и я так сам думаю, что она невинна и застенчива, но я уверен, она быстро познает все тонкости двора — в конце концов, она принадлежит к роду Септимов. Из нее выйдет прекрасная королева Солитьюда. Не сногсшибательная красавица, но высокородна".

"Степень родства у внучки менее значительна, чем у дочери, — убитым голосом заметил норд. — Но у нас нет путей и возможностей отклонить ваше предложение. Я пошлю моему королю донесение".

"Мы дозволяем вам покинуть нас", — сказал император. Потема услышала, что северянин вышел из комнаты.

Из глаз Потемы струились слезы. Она знала, кто правит Солитьюдом — из своих учебников. Мантиарко. Толстяк шестидесяти двух лет. И еще она знала, где находится Солитьюд, как холодно там, в этом сердце северных ветров. Ее отец и дед были готовы сослать ее на Север, к варварам. Из комнаты продолжали доноситься голоса.

"Молодец, мальчик. Теперь ты должен спалить дотла этот документ", — сказал ее отец.

"Мой принц?" — произнес дрожащий голос пажа.

"Дубина, конечно же я говорю о договоре между императором и королем Солитьюда. Мы же не хотим, чтобы стало известно о его существовании?"

"Мой принц, я сказал правду. В Зале записей я не смог найти документ. Похоже, он потерян".

"Во имя Лорхана! — зарычал отец. — Почему в этом месте все всегда теряется? Иди в Зал и ищи эту бумажку, пока не разыщешь!"

Потема посмотрела на документ. Миллионы золотом обещаны королю Солитьюда в том случае, если он не женится на тетушке Галане. Она могла отнести этот документ отцу, и в награду он отменит ее помолвку с Мантиарко. Или нет? Можно шантажировать отца или императора и получить некоторую сумму денег. Или, быть может, пустить его в дело, когда она станет королевой Солитьюда и тогда можно будет получить при его помощи многое… Больше, чем при помощи даэдрической катаны.

Потема вдруг поняла, что у нее много возможностей. И еще — что скука отступает.

Том II

Записано мудрецом первого столетия Третьей эры Монтокаи:

Через год после свадьбы своей 14-летней внучки принцессы Потемы и короля Мантиарко из королевства Солитьюд, император Уриэль Септим II скончался. Его сын, Пелагиус Септим II стал императором. Он обнаружил, что казна порядком опустошена, увы, его отец очень неумело вел дела.

Новая королева Солитьюда, Потема, встретила оппозицию в лице старинных аристократических фамилий — для нордов она была чужестранкой. Мантиарко был вдовцом, его покойная жена пользовалась всеобщей любовью. От нее у короля остался сын, принц Баторг, который был на два года старше своей мачехи, он возненавидел Потему. Но король очень любил свою молодую жену, мечтал иметь от нее ребенка и вместе с ней переживал ее неудачные беременности. В 29 лет она родила ему сына.

"Ты должен сделать что-нибудь, чтобы унять боль!" — закричала Потема, ее лицо исказилось оскалом боли. Лекарь Келмет сразу же представил себе волчицу-роженицу, но приказал себе не думать об этом. Недруги часто называли Потему Королевой-Волчицей, но не из-за внешнего сходства с хищником.

"Ваше величество, у вас нет повреждений, которые я бы мог залечить. Та боль, что вы чувствуете, естественна при родах…" — он хотел было добавить еще несколько слов утешения, но ему пришлось уворачиваться от зеркала, которое она в него бросила.

"Я тебе не какая-то крестьянка! — прорычала Потема. — Я королева Солитьюда, дочь императора! Сделай что-нибудь! Призови даэдра! Я продам душу любого своего подданного, только чтобы унять боль!"

"Миледи, — нервно сказал лекарь, задергивая занавески, не давая утреннему солнцу заглянуть в комнату. — Никогда нельзя так говорить, даже в шутку. Глаза Обливиона всегда следят за нами".

"Что ты знаешь об Обливионе, лекарь? — крикнула она, но затем успокоилась. Боль отступила немного. — Не передашь ли ты мне то зеркало, которое я в тебя кинула?"

"Вы снова хотите бросить его, ваше величество?" — спросил лекарь с грустной улыбкой, выполняя приказ.

"Очень может быть, — ответила она, глядя на свое отражение. — И на этот раз не промахнусь. Как же я ужасно выгляжу. Лорд Воккен все еще ждет меня в холле?"

"Да, ваше величество".

"Скажи ему, что я только поправлю прическу и приму его. И оставь нас. Я позову тебя, когда мне вновь станет больно".

"Да, ваше величество".

Через несколько минут лорд Воккен вошел в комнату. Он был абсолютно лысым, и друзья, и враги называли его Гора Воккен. Голос его был похож на раскаты грома. Королева была одной из немногих людей, которые не боялись его. Он улыбнулся ей.

"Моя королева, как вы себя чувствуете?" — спросил он.

"Черт подери. Судя по твоему хорошему настроению, тебя сделали главнокомандующим".

"Всего лишь временно, пока ваш муж пытается выяснить, верны ли слухи о предательстве моего предшественника, лорда Тоуна".

"Если ты все сделал так, как я говорила, он обнаружит предательство, — улыбнулась Потема. — "Скажи мне, принц Баторг все еще в городе?"

"Что за вопрос, ваше величество, — рассмеялся Гора Воккен. — Сегодня же Турнир выносливости, принц никогда его не пропускает. Он разрабатывает новые приемы самозащиты каждый год, чтобы применить их на этих играх. Помните, как в прошлом году он без доспехов вышел на поединок и двадцать минут сражался с шестью мечниками, после чего ушел без единой царапины? Он посвятил тот бой своей покойной матери, королеве Амодете".

"Да, я помню".

"Он не друг ни мне, ни вам, но вам не следует недооценивать его. Он быстр, как молния. Глядя на него, можно подумать обратное, и он всегда использует свою кажущуюся медлительность, чтобы обмануть противника. Говорят, он обучился этому у орков на юге. Также говорят, что у них он научился предугадывать направление атаки противника при помощи каких-то сверхъестественных сил".

"Ничего сверхъестественного в этом нет, — тихо сказала королева. — Он получил этот дар от отца".

"Мантиарко никогда так не двигается", — рассмеялся Воккен.

"Я говорю не об этом, — сказала Потема. Она закрыла глаза и сжала зубы. — Боль возвращается. Ты должен позвать лекаря, но сначала мне надо кое-что спросить у тебя. Начались ли работы в летнем дворце?"

"Думаю, да, ваше величество".

"Не думай! — крикнула она, кусая губы с такой силой, что на грудь упало несколько капель крови. — Делай! Сделай так, чтобы строительство немедленно началось, сегодня же! От этого зависит твое будущее, мое будущее и будущее этого ребенка! Иди!"

Четыре часа спустя король Мантиарко вошел в комнату, чтобы посмотреть на сына. Королева слабо улыбнулась, когда он поцеловал ее в лоб. Когда она показала ему ребенка, король не удержался. Слезы потекли по его лицу.

"Мой лорд, — сказала она нежно. — Я знала, что ты сентиментален, но чтобы настолько!"

"Дело не только в ребенке, хоть он и прекрасен, во всем походя на свою мать, — Мантиарко повернулся к своей жене. Он будто постарел в одночасье, настолько горе исказило его черты. — Моя дорогая, во дворце беда. Если бы не рождение сына, этот день был бы самым ужасным днем моего правления".

"В чем дело? Что-то случилось на турнире? — Потема приподнялась в кровати. — Что-то с Баторгом?"

"Нет, турнир тут ни при чем. Но это касается Баторга. Я бы не хотел тебя сейчас волновать. Тебе нужно отдохнуть".

"Муж мой, расскажи мне все!"

"Я хотел преподнести тебе подарок к рождению нашего сына, поэтому решил сделать ремонт в летнем дворце. Такое замечательное место. Я думал, оно тебе понравится. Это была идея лорда Воккена, по правде говоря. Амодета очень любила летний дворец, — печаль закралась в голос короля. — Теперь я понял почему".

"Что ты узнал?" — тихо спросила Потема.

"Амодета изменяла мне там с моим верным военачальником, лордом Тоуном. Они переписывались, их письма совершенно ужасны. И это еще не самое худшее".

"А что же?"

"Даты на письмах соответствуют времени рождения Баторга. Мальчик, которого я воспитал как сына, — голос Мантиарко дрогнул. — Это сын Тоуна, это не мой сын".

"Дорогой", — сказала Потема, почти жалея старика. Он обняла его, а он разрыдался, прильнув к груди своей жены.

"С этого момента, — тихо сказал он, — Баторг мне больше не наследник. Он будет изгнан из королевства. Этот мальчик, которого ты родила сегодня, будет править Солитьюдом".

"Может быть, не только, — сказала Потема. — Он ведь внук императора".

"Мы назовем его Мантиарко Второй".

"Дорогой, я бы с радостью, — сказала Потема, целуя своего мужа. — Но, может быть, стоит назвать его Уриэлем, в честь его деда-императора, благодаря которому и состоялся наш брак?"

Король Мантиарко улыбнулся и кивнул. В дверь постучали.

"Мой господин, — сказал Воккен, — его высочество принц Баторг победил в турнире. Он ждет, чтобы вы вручили ему награду. Он сумел противостоять атакам девяти лучников и гигантского скорпиона, которого мы привезли из Хаммерфелла. Толпа скандирует его имя. Они называют его Непобедимым".

"Я выйду к нему", — сказал король Мантиарко и покинул комнату.

"О, победить-то его можно, — устало сказала Потема. — Только надо очень постараться".

Том III

Записано мудрецом первого столетия Третьей эры Монтокаи:

Император Пелагиус Септим II умер за несколько недель до конца года, 15 — го Вечерней звезды, во время праздника Молитвы северным ветрам, что было сочтено плохим предзнаменованием для Империи. Он правил на протяжении семнадцати трудных лет. Чтобы пополнить опустевшую казну, Пелагиус распустил Совет Старейшин, заставив их выкупать свои посты. В результате высший орган государства лишился некоторого числа умных и честных, но не столь богатых членов. Многие говорят, что император умер от яда, который ему подсыпал один из бывших членов Совета.

Дети Пелагиуса прибыли на похороны отца и коронацию следующего императора. Его младший сын, принц Магнус, 19-ти лет от роду, приехал из Альмалексии, где он был советником при королевском дворе. 21-летний принц Сефорус приехал из Гилейна вместе со своей невестой-редгардом, королевой Бьянки. Принц Антиохус, 43-х лет от роду, старший сын и наследник престола, жил в Имперском городе, с отцом. Последней приехала единственная дочь покойного императора, Потема, Королева-Волчица Солитьюда. Тридцати лет и невероятной красоты. Она прибыла с огромной свитой в сопровождении своего мужа, старого короля Мантиарко, и годовалого сына, Уриэля.

Все считали, что Антиохус должен взойти на трон, но никто не знал, чего можно ожидать от Королевы-Волчицы.

"Лорд Воккен каждую ночь на этой неделе приводил в комнату вашей сестры каких-то людей, — поведал шпион. — Если рассказать ее мужу…"

"Моя сестра поклоняется богам завоеваний Реману и Талосу, а не богине любви Дибелле. Она что-то замышляет с этими людьми, а не устраивает с ними оргии. Держу пари, я спал в своей жизни с большим количеством мужчин, чем она, — рассмеялся Антиохус, но затем посерьезнел. — Совет медлит с моей коронацией, уверен, эта задержка — ее рук дело. Я знаю это. Уже шесть недель прошло. Они говорят, что им необходимо разобраться в бумагах и подготовиться к церемонии. Я — император! Обливион пожри все эти формальности!"

"Конечно, ваша сестра вам не друг, ваше величество, но здесь имеют значение другие факты. Не забывайте то, как ваш отец обращался с Советом. Их надо образумить и действовать нужно решительно", — шпион глубокомысленно посмотрел на свой кинжал.

"Так и делай, но следи за проклятой Королевой-Волчицей. Ты знаешь, где меня найти".

"В каком борделе, ваше величество?" — поинтересовался шпион.

"Сегодня и по фредасам я буду в "Кошке и гоблине".

Шпион доложил, что в эту ночь к королеве Потеме никто не приходил, потому что она ужинала в Синем дворце вместе со своей матерью, вдовствующей императрицей Квинтиллой. Ночь была прохладной и на удивление безоблачной, хотя днем была гроза. Земля больше не могла впитывать влагу, и, казалось, что сады формального классического стиля разбиты на водной глади. Женщины взяли по бокалу вина и перешли на балкон, чтобы посмотреть на сад.

"Кажется, ты пытаешься воспрепятствовать коронации своего единокровного брата", — сказала Квинтилла, не глядя на свою дочь. Потема видела, что годы не добавили морщин лицу ее матери, они скорее высушили ее.

"Это не так, — сказала Потема. — Да и разве это обеспокоило бы тебя, будь оно правдой?"

"Антиохус не мой сын. Ему было уже одиннадцать, когда я вышла замуж за твоего отца. Мы никогда не были особенно близки. В его возрасте уже пора иметь семью и детей, а он все не может покончить с пьянством и блудом. Он будет не очень хорошим императором, — Квинтилла вздохнула, а затем повернулась к Потеме. — Очень плохо, когда в семье разлад. Очень легко можно расколоться на кланы и группы, а вот вновь объединиться очень трудно. Я боюсь за будущее Империи".

"Странные слова… Ты что умирать собралась, мама?"

"Я распознала знамения, — сказала Квинтилла, и слабая улыбка пробежала по ее лицу. — Не забывай — я была известной чародейкой в Камлорне. Я умру через несколько месяцев, а потом, не позже, чем через год, умрет твой муж. Я сожалею, что не увижу, как твой сын Уриэль взойдет на трон Солитьюда".

"А не открылось ли тебе…" — Потема остановилась, все-таки она не хотела открываться даже умирающей женщине.

"Станет ли он императором? Да, и на этот вопрос я знаю ответ, дочь моя. Не бойся: этот вопрос разрешится при твоей жизни, так или иначе. У меня есть для него подарок, — императрица сняла с шеи ожерелье с большим желтым камнем. — Это камень душ, в нем находится дух великого оборотня, которого твой отец и я победили тридцать шесть лет назад. Я наложила на него заклинания школы иллюзий. Его владелец может очаровать любого человека. Очень важное умение для короля".

"И императора, — сказала Потема, забирая ожерелье. — Спасибо, мама".

Через час, направляясь к себе, Потема заметила, как темная фигура исчезла в темноте при ее приближении. Она еще раньше замечала, что за ней следят: такова уж жизнь при императорском дворе. Но этот человек находился слишком близко к ее комнатам. Она надела ожерелье.

"Выходи, чтобы я могла тебя видеть", — приказала она.

Человек появился из тени. Небольшого роста, средних лет, в темном плаще. Он зачарованно смотрел в одну точку, находясь под действием ее заклинания.

"На кого ты работаешь?"

"Принц Антиохус мой хозяин, — ответил он мертвым голосом. — Я его шпион".

У нее появился план: "Принц у себя?"

"Нет, миледи".

"Но у тебя есть доступ в его покои?"

"Да, миледи".

Потема широко улыбнулась. Он попался. "Веди".

На следующее утро гроза возобновилась с новой силой. Стук капель по крыше эхом отдавался в голове Антиохуса. Он стал осознавать, что начинает терять способность пить всю ночь напролет, как в молодости. Он толкнул девушку-аргонианку, которая лежала с ним в кровати.

"Сделай хоть что-то полезное, закрой окно", — простонал он.

Как только окно было закрыто, в дверь раздался стук. Это был шпион. Он улыбнулся принцу и протянул ему лист бумаги.

"Что это? — спросил Антиохус, щурясь. — Наверное, я еще не протрезвел. Похоже на орочий".

"Я думаю, вас это заинтересует, ваше величество. Вас хочет видеть ваша сестра".

Антиохус подумал, стоит ли одеться или выслать подружку, но потом передумал: "Пусти ее. Пусть смотрит".

Если Потема и была шокирована, то она этого не показала. В одеждах из оранжевого и серебряного шелка, она вошла в комнату с победной улыбкой на лице. За ней следовал человек-гора лорд Воккен.

"Дорогой брат, ночью я разговаривала с моей матерью, и она дала мне очень ценный совет. Она сказала, что мне не стоит враждовать с тобой. Ради нашей семьи и всей Империи. Поэтому, — сказала она, достав из складок одежды лист бумаги, — я предлагаю тебе выбор".

"Выбор? — в ответ улыбнулся Антиохус. — Звучит не слишком дружелюбно".

"Откажись от трона добровольно, и тогда мне не придется демонстрировать Совету вот это, — Потема протянула брату письмо. — Это письмо с твоей печатью, в котором ты признаешься в том, что знаешь, что твоим отцом является не император Пелагиус Септим II, а королевский слуга Фондукт. Прежде чем ты начнешь отрицать, что писал это письмо, я скажу, что слухов избежать будет очень трудно, да и Совет с радостью поверит в то, что твой отец был рогоносцем. Правда это или нет, писал ли ты это письмо или нет — не важно. Скандал будет большой, и ты лишишься шансов попасть на трон".

Антиохус побелел от гнева.

"Не бойся, брат, — сказала Потема, забирая письмо из его трясущихся рук. — Я прослежу за тем, чтобы в своей жизни ты ни в чем не нуждался. Любые девушки, которых пожелает твое сердце или какой другой орган".

Внезапно Антиохус рассмеялся. Он посмотрел на шпиона и подмигнул ему: "Я помню, как ты залезла в мой стол, нашла там непристойные каджитские картинки и потом шантажировала меня. Это было почти двадцать лет назад. Замки с тех пор стали совершеннее, ты должна была заметить. Сама ты бы не смогла проникнуть ко мне — ты бы погибла".

Потема улыбнулась. Это было не важно. Он был у нее в руках.

"Должно быть, ты зачаровала моего слугу, чтобы он провел тебя в кабинет, где ты могла воспользоваться моей печатью, — ухмыльнулся Антиохус. — Возможно, заклинание от твоей мамочки-ведьмы?"

Потема продолжала улыбаться. Ее брат был умнее, чем она думала.

"А знаешь ли ты, что даже самые мощные заклинания очарование действуют очень недолго? Конечно же, ты не знала. Ты же никогда не занималась магией. Поверь мне, лучше хорошо заплатить человеку — это будет гораздо надежнее любых заклинаний, сестра, — Антиохус достал свой листок бумаги. — Теперь у меня есть к тебе предложение".

"Что это?" — спросила Потема. Улыбка исчезла с ее лица.

"Да так, пустяки, но если подумать, то очень серьезная улика. Это листок, на котором ты тренировалась, пытаясь подделать мой почерк. У тебя такой дар! Интересно, а раньше ты уже подобным занималась? Слышал, нашли письмо покойной жены своего мужа, в котором она признавалась в измене и в том, что их сын был незаконнорожденным. Не ты ли его написала? Что будет, если я покажу эту записку, свидетельствующую о твоем удивительном даре, твоему мужу? Поверит ли он мне? В будущем, дорогая Королева-Волчица, не повторяйся".

Потема покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.

"Давай сюда свою подделку и иди прогуляйся под дождем. И забудь о попытках не допустить меня к трону, — Антиохус пристально посмотрел на Потему. — Я буду императором, Королева-Волчица. Теперь ступай".

Потема протянула письмо брату и вышла из комнаты. Некоторое время она молчала. Она смотрела, как дождевые капли стекают по мраморным плитам.

"Да, брат, будешь, — сказала она. — Но недолго".

Том IV

Записано мудрецом первого столетия Третьей эры Монтокаи:

Через десять лет после коронации и провозглашения его императором Тамриэля, Антиохус Септим удивил свое окружение своей неуемной страстью к плотским утехам. В 104-м году его вторая жена Гизилла подарила ему дочь. Он назвал ребенка Кинтирой в честь своей двоюродной пра-пра-пра-бабушки, императрицы. Невероятно толстый, переболевший всеми известными и неизвестными целителям венерическими заболеваниями, Антиохус очень мало времени посвящал политике. Его братья и сестры, как ни странно, очень преуспели на этом поприще. Магнус женился на Хеленне, родом из Сиродила, королеве Лилмота — аргонианский король-священник был казнен — и очень успешно представлял интересы Империи в Чернотопье. Сефорус и его жена Бьянки правили хаммерфелльским королевством Гилейн и плодили здоровых детишек. Но самой активной из них была Потема, Королева-Волчица скайримского королевства Солитьюд.

Через девять лет после смерти своего мужа, короля Мантиарко, Потема все еще правила в качестве регентши при своем юном сыне Уриэле. Ее двор стал очень популярен, особенно среди правителей, которые были недовольны императором. Все короли Скайрима регулярно посещали Солитьюд, часто заезжали посланники дворов Морровинда и Хай Рока, бывали гости и из более отдаленных краев.

Потема стояла на пирсе и смотрела, как причаливает корабль из Пиандонеи. Ей уже приходилось видеть так много кораблей из разных провинций Тамриэля на фоне серых волн Скайрима, что и этот не показался необычным. Судно обликом напоминало насекомое: перепончатые паруса и хитиновый корпус, но подобные, если не идентичные, уже прибывали из Морровинда. Нет, если бы не флаг, который был определенно чужим, она не отличила бы этот корабль от пары десятков других, стоящих в гавани. Когда до ее лица долетели соленые брызги, она подняла руку, чтобы поприветствовать посетителей из другой островной империи.

Люди на борту были не просто бледными, они были абсолютно бесцветными, как будто бы их плоть была сделана из какой-то белой прозрачной желеподобной субстанции, но ее уже предупредили об этом. Когда появился король и его переводчик, она посмотрела им прямо в глаза и протянула руку. Король издал какие-то звуки.

"Его величество, король Оргнум, — сбивчиво затараторил переводчик, — выражает свое восхищение вашей красотой. Он благодарит вас за то, что вы предоставили ему убежище в этих опасных морях".

"Вы очень хорошо говорите на сиродильском", — сказала Потема.

"Я знаю языки четырех континентов, — отвечал переводчик. — Я могу говорить с жителями мой родной страны, Пиандонеи, а также на языках Атморы, Акавира и Тамриэля. На самом деле, ваш язык самый простой. Я очень ждал этого путешествия".

"Пожалуйста, скажите его величеству, что мы очень рады видеть его у нас и что я полностью в его распоряжении, — улыбнулась Потема. Затем она добавила. — Вы понимаете контекст? Это всего лишь обычная вежливость?"

"Конечно", — сказал переводчик и издал какие-то звуки, обращаясь к своему королю, в ответ на них король улыбнулся. Пока они говорили Потема посмотрела на док и увидела, что люди в ставших знакомыми серых плащах наблюдают за ней, параллельно общаясь с Левлетом, доверенным лицом Антиохуса. Орден псиджиков с Саммерсета. Это плохо.

"Мой представитель, лорд Воккен покажет вам ваши комнаты, — сказала Потема. — К сожалению, здесь появились еще гости, которые тоже требуют моего внимания. Я надеюсь, его величество поймет меня".

Его величество король Оргнум понял, и Потема назначила пиандонейцам встречу за ужином. Встреча с орденом псиджиков требовала полной концентрации. Она надела свое самое простое платье, черное с золотом, и прошла в тронный зал. Ее сын Уриэль сидел на троне и играл со своим питомцем, джугатом.

"Доброе утро, мама".

"Доброе утро, дорогой, — сказала Потема, с трудом поднимая сына в воздух. — Талос, какой же ты тяжелый. Не думаю, что мне когда-нибудь доводилось поднимать такого тяжелого десятилетнего мальчика".

"Может быть, это потому что мне одиннадцать лет, — сказал Уриэль, прекрасно выучивший все материнские уловки. — И сейчас ты скажешь, что если мне уже одиннадцать лет, я должен учиться".

"В твои годы я обожала учиться", — сказала Потема.

"Я король", — капризно заявил Уриэль.

"Но не стоит останавливаться на этом, — сказала Потема. — По праву тебе бы уже полагалось быть императором, ты ведь понимаешь это?"

Уриэль закивал. Потема в очередной раз поразилась его сходством с портретами Тайбера Септима. Те же густые брови и волевой подбородок. Когда он станет постарше и с него сойдет детский жирок, он будет копией своего двоюродного пра-пра-пра-пра-дедушки. Она услышала, как у нее за спиной открывается дверь, церемониймейстер проводил в зал нескольких человек в серых плащах. Она нахмурилась, и Уриэль, сразу поняв, что к чему, спрыгнул с трона и вышел из зала, остановившись, чтобы поприветствовать самого важного из псиджиков.

"Доброе утро, мастер Яхезис, — сказал он, четко проговаривая каждый слог с легким царственным акцентом, от которого у Потемы полегчало на душе. — Надеюсь, что вас разместили с удобствами".

"Так и есть, король Уриэль, спасибо", — сказал Яхезис, польщенный и довольный.

Яхезис и другие псиджики вошли в зал, дверь за ними закрылась. Потема еще на мгновение задержалась на троне, а потом встала, чтобы поприветствовать своих гостей.

"Я прошу прощения, что заставила вас ждать, — сказала Потема. — Подумать только, вы приплыли сюда с островов Саммерсет".

"Не такое это и долгое путешествие, — сердито заметил один из серых плащей. — Это ж не из Пиандонеи приплыть".

"Значит, вы уже видели моих гостей, короля Оргнума и его свиту, — легко сказала Потема. — Смею предположить, вам показалось необычным, что принимаю их у себя, ибо всем нам известно, что пиандонейцы намереваются захватить Тамриэль. Вы, как я понимаю, сохраняете нейтралитет в этом вопросе, как и во всех прочих политических делах?"

"Конечно, — гордо ответил Яхезис. — Мы ничего не приобретем и не потеряем от этого вторжения. Орден псиджиков существовал задолго до того, как Тамриэлем стала править династия Септимов, так что мы выживем при любом политическом режиме".

"Как блохи, которые цепляются к любой пробегающей мимо дворняге, да? — сказала Потема, прищурившись. — Не преувеличивайте вашу значимость, Яхезис. Дитя вашего ордена, Гильдия Магов, ныне раза в два влиятельнее вас, а они полностью на моей стороне. Мы планируем заключить соглашение с королем Оргнумом. Когда пиандонейцы захватят материк, а я займу свое законное место императрицы этого континента, тогда вы узнаете, каково ваше настоящее место в этом мире".

Царственной походкой Потема покинула тронный зал, серым плащам осталось только переглядываться.

"Мы должны поговорить с лордом Левлетом", — сказал один из серых плащей.

"Да, — отвечал Яхезис. — Возможно".

Левлет нашелся на своем обычном месте — в таверне "Луна и морская Болезнь". Когда три фигуры в серых плащах под предводительством Яхезиса появились на пороге, дым и шум таверны, казалось, куда-то исчезли. Исчезли даже запахи табака и флина. Левлет поднялся со своего места и проследовал вместе с ними в маленькую комнату наверху.

"Вы пересмотрели свое решение", — сказал Левлет, широко улыбаясь.

"Ваш император, — сказал Яхезис и тут же поправился. — Наш император попросил нашей поддержки в обороне западного побережья Тамриэля от пиандонейского флота в обмен на двенадцать миллионов золотых. Мы запросили пятьдесят. Мы подумали о последствиях вторжения пиандонейцев и решили принять предложение императора".

"Гильдия магов любезно…"

"Десять миллионов золотых", — быстро сказал Яхезис.

Во время ужина Потема пообещала королю Оргнуму через переводчика, что она окажет ему посильную помощь в борьбе против своего брата. Она с удовольствием отметила, что ее умение лгать прекрасно работает вне зависимости от культурной принадлежности собеседника. Той же ночью Потема разделила ложе с королем Оргнумом, ей это показалось вежливым дипломатическим жестом. Он оказался одним из лучших ее любовников. Сначала он дал ей какие-то травы, и она почувствовала себя так, как будто она парит на поверхности времени, приходя в себя только для любви. Она чувствовала себя прохладным туманом, который охлаждает пламя его желаний снова и снова. На следующее утро, когда он поцеловал ее в щеку и показал своими белыми глазами, что он покидает ее, она почувствовала сожаление.

В то утро их корабль вышел из гавани и отправился к островам Саммерсет. Она еще махала рукой вслед кораблю, когда услышала шаги у себя за спиной. Это был Левлет.

"Они сделают это за восемь миллионов, ваше величество", — сказал он.

"Слава Маре, — сказала Потема. — Для начала восстания мне потребуется время. Заплатите им из моей казны, затем отправляйтесь в Имперский город и возьмите у Антиохуса двенадцать миллионов. Мы должны получить хорошую прибыль от этой игры, и вы, разумеется, получите свою долю".

Три месяца спустя Потема услышала, что флот пиандонейцев был потоплен штормом, который внезапно возник у острова Артейум, вотчины ордена псиджиков. Король Оргнум и все его корабли были уничтожены.

"Иногда, чтобы получить прибыль, — сказала она, прижимая к себе сына Уриэля, — нужно заставить людей тебя ненавидеть".

Том V

Записано Инзоликусом, мудрецом второго века, учеником Монтокаи:

Двадцать один год император Антиохус Септим правил Тамриэлем и доказал, что он настоящий повелитель, несмотря на свои моральные качества. Его величайшей победой стала война Островов, когда в 110-м году императорский флот совместно с королевским флотом острова Саммерсет при поддержке ордена псиджиков сокрушили наступающую пиандонейскую армаду. Его единокровные братья и сестра, король Магнус Лилмотский, король Сефорус Гилейнский и Потема, Королева-Волчица Солитьюда, управляли своими уделами хорошо, и отношения между Империей и королевствами Тамриэля значительно улучшились. Однако столетия взаимной терпимости не зарастили всех шрамов, которые существовали между Империей и королевствами Хай Рока и Скайрима.

Во время одного из редких визитов своей сестры и ее сына Уриэля, Антиохус, постоянно недомогавший все последние годы, впал в кому. Несколько месяцев он балансировал между жизнью и смертью, пока Совет Старейшин готовился к восшествию на престол его пятнадцатилетней дочери Кинтиры.

"Мама, я не могу жениться на Кинтире, — сказал Уриэль, более удивленный предложением, чем раздосадованный. — Она же моя кузина. И к тому же, она помолвлена с одним из лордов Совета, Моделлусом".

"Ты такой щепетильный. Для излишней разборчивости есть свое место и свое время, — заметила Потема. — Однако ты прав насчет Моделлуса, и нам не стоит оскорблять Совет в сложившихся обстоятельствах. Как тебе нравится принцесса Ракма? Ты провел в ее компании довольно много времени, когда мы были в Фарруне".

"Да, она ничего, — замялся Уриэль. — Только не говори мне, что ты желаешь знать все детали".

"О, пожалуйста, избавь меня от анатомических подробностей, — Потема скривилась. — Ты женишься на ней?"

"Можно".

"Отлично. Тогда я все подготовлю, — Потема что-то записала перед тем, как продолжить разговор. — Короля Ллеромо нелегко удерживать в числе наших союзников, а политический брак укрепит нашу связь с Фарруном. Они нам понадобятся. Когда похороны?"

"Что за похороны? — спросил Уриэль. — Ты имеешь в виду дядю Антиохуса?"

"Ну конечно, — вздохнула Потема. — А что, еще кто-то умер?"

"Там какие-то редгардские детишки бегали по коридору — полагаю, Сефорус уже приехал. Магнус прибыл ко двору вчера, так что церемония может состояться в любой день".

"Стало быть, пора обратиться к Совету", — заметила Потема с улыбкой.

Она оделась в черное, довольно непривычный для нее цвет. Было важно сыграть роль скорбящей сестры. Глядя на свое изображение в зеркале, она поняла, что выглядит на все свои пятьдесят три. Серебряные пряди появились в каштановых волосах. Длинные, холодные и сухие зимы северного Скайрима пробороздили морщинки по всему лицу, похожие на паутину. Но она знала, что улыбкой все еще может завоевывать сердца, а ее сдвинутые брови способны внушать страх. Для ее целей этого было вполне достаточно.

Обращение Потемы к Совету Старейшин возможно окажется полезным примером для молодых ораторов.

Она начала с лести и самоуничижения: "Мои величественные и мудрые друзья, члены Совета Старейшин! Я всего лишь провинциальная королева и могу только делать догадки о решениях, которые вы, должно быть, уже приняли".

Она продолжала, восхваляя последнего императора, который был популярен, несмотря на свои пороки: "Он был истинным Септимом и великим воителем, разбившим почти неуязвимую армаду Пиандонеи, следуя вашим советам".

Далее она, не теряя времени, перешла к главному: "Императрица Гизилла, к сожалению, не сделала ничего, чтобы обуздать похотливый нрав моего брата. На деле, ни одна шлюха города не побывала в большем количестве постелей, чем она. Если бы она была честнее, выполняя свои обязанности в императорской почивальне, мы бы имели настоящего наследника императорского трона, а не тех полоумных и бесхарактерных ублюдков, что называют себя императорскими детьми. Всем известно, что девочка, названная Кинтирой, является дочерью Гизиллы и капитана караула. Также может быть, что она дочь Гизиллы и мальчишки, что моет посуду. Мы никогда не узнаем этого наверняка. Но никто не сможет усомниться в происхождении моего сына Уриэля. Он старший из истинных наследников династии Септимов. Милорды, никто из принцев Империи не потерпит ублюдка на троне, я вас уверяю".

Она закончила речь тихо, но с завуалированным призывом к действиям: "Потомки рассудят вас. Вы знаете, что должно быть сделано".

В этот вечер Потема развлекала своих братьев и их жен в Зале карт, ее любимом зале для трапез во всем дворце. Стены в нем были раскрашены яркими, хоть и несколько потускневшими изображениями Империи и заморских стран — Атморы, Йокуды, Акавира, Пиандонеи, Траса. Потолком служил огромный стеклянный купол, влажный от дождя, искажающий звездный свет. Молнии сверкали одна за одной, отбрасывая странные призрачные тени на стену.

"Когда вы поговорите с Советом?" — спросила Потема, когда стол был накрыт.

"Я не знаю, стану ли я… — сказал Магнус. — Не думаю, что мне есть, что сказать".

"Я буду говорить с ними только после того, как они провозгласят коронацию Кинтиры, — сказал Сефорус. — Просто небольшая формальность, чтобы обозначить мою поддержку и поддержку Хаммерфелла".

"Ты говоришь за весь Хаммерфелл? — спросила Потема с дразнящей улыбкой. — Редгарды должно быть очень любят тебя".

"У нас в Хаммерфелле с Империей особенные отношения, — сказала жена Сефоруса, Бьянки. — С тех пор, как был подписан пакт в Строс М'кай, ясно, что мы часть Империи, но не ее подчиненные".

"Я так понимаю, что вы уже поговорили с Советом", — многозначительно сказала жена Магнуса, Хеллена. От природы она была дипломатична, но поскольку была имперкой, правящей аргонианским королевством, то знала, как распознать и противостоять напряженности.

"Да, именно, — произнесла Потема, делая паузу, чтобы попробовать тушеную дичь. — Я произнесла небольшую речь о грядущей коронации".

"Наша сестра — прекрасный оратор", — заметил Сефорус.

"Вы слишком добры ко мне, — сказала Потема со смешком. — Мне много что удается получше, чем публичные выступления".

"Например?" — спросила улыбающаяся Бьянки.

"Могу я спросить, что ты сказала им?" — спросил с подозрением Магнус.

Внезапно кто-то постучал в дверь. Главный дворецкий прошептал что-то Потеме, она улыбнулась ему и встала из-за стола.

"Я сказала Совету, что если они будут поступать мудро, я полностью поддержу коронацию. Что в этом можно найти плохого? — сказала Потема, прихватывая с собой бокал вина и идя к двери. — Простите меня, моя племянница Кинтира хочет переговорить со мной".

Кинтира стояла в холле с имперским гвардейцем. Она была едва не ребенком, но, подумав хорошенько, Потема припомнила, что в том же возрасте она уже два года как была замужем за Мантиарко. Совершенно определенно между ними было сходство. Потема вполне могла представить себе Кинтиру в качестве молодой королевы, с ее темными глазами и бледной кожей, гладкой как мрамор. Как только Кинтира увидела тетушку, в ее глазах на мгновение заискрилась ярость, но она немедленно усмирила эмоции, оставив лишь спокойную важность, присущую членам императорской фамилии.

"Королева Потема, — начла она невозмутимо. — Меня поставили в известность, что коронация состоится через два дня. Ваше присутствие на церемонии нежелательно. Я уже отдала приказ вашим слугам паковать вещи, и эскорт будет сопровождать вас до пределов вашего королевства. Вы покидаете нас этой ночью. Это все. Прощайте, тетя".

Потема хотела ответить, но Кинтира и стражник повернулись и пошли вниз по коридору. Королева-Волчица немного посмотрела им вслед и вернулась в Зал карт.

"Сестра, — произнесла с плохо сдерживаемой яростью Потема, адресуя слова Бьянки, — ты спросила, что мне удается лучше, чем речи? Отвечу: война".

Том VI

Записано Инзоликусом, мудрецом второго века:

Пятнадцатилетняя королева Кинтира Септим II, дочь Антиохуса, была коронована на третий день Первого зерна. Ее дядья Магнус, король Лимота, и Сефорус, король Гилейна, присутствовали при том, но ее тетушка Потема, Королева-Волчица Солитьюда, была удалена от двора. Вернувшись в свое королевство, Потема начала плести заговор, приведший к восстанию, названному в хрониках войной Красного Алмаза. Все союзники, которых она собрала за годы правления, недовольные короли и знатные лорды, соединили с ней свои силы в борьбе против новой молодой императрицы.

Первые удары, нанесенные по Империи, были успешны. Имперская армия была атакована в Скайриме и северной части Хай Рока. Потема и ее единомышленники распространяли восстание как чуму по всему Тамриэлю, везде поднимая бунты и учиняя беспорядки. Осенью того же года, верный законной власти герцог Гленпойнта, что на побережье Хай Рока, попросил срочной помощи у Имперской армии, и Кинтира, желая поддержать дух своих поданных в борьбе против Королевы-Волчицы, сама повела войско.

"Мы не знаем, где они, — сказал герцог в глубоком недоумении. — Я разослал вокруг разведчиков. Можно только предположить, что они отступили на север, узнав о прибытии вашей армии".

"Мне неприятно говорить об этом, но я надеялась на битву, — заметила Кинтира. — Я хочу насадить голову моей тетушки на пику и шествовать с ней по всей Империи. Ее сынок Уриэль и его армия находятся прямо на границах Имперской провинции, насмехаясь надо мной. И как им удается так успешно вести бои? Они действительно так хорошо обучены, или мои подданные попросту меня ненавидят?"

Она очень устала от бесконечного путешествия по раскисшим дорогам Империи этой осенью и зимой. При переходе через горы Драгонтейл ее армия напоролась на засаду. Страшная пурга в тихом Двиннене, славном своим мягким климатом, оказалась настолько неожиданной и жестокой, что не оставалось сомнений — ее наслал один из магов, союзных Потеме. Куда не посмотри, везде было заметно ее влияние. А теперь шанс схватиться с ней лицом к лицу неожиданно исчез. Императрица теряла самообладание.

"Это всего лишь страх, простой и незамутненный, — сказал герцог. — Ее главное оружие".

"Я хочу задать вопрос, — произнесла Кинтира, надеясь, что переход на другую тему позволит ей скрыть тот самый страх, о котором помянул герцог. — Вы видели ее армию. Правда ли, что она включила в состав войска нежить?"

"Нет, вот это как раз неправда, но она старательно распространяет подобные слухи. Она любит атаковать ночью, частично по стратегическим соображениям, а частично, для того чтобы усилить атмосферу страха. У нее нет, насколько мне известно, никакой сверхъестественной поддержки, кроме обычных для современной армии клинков ночи и боевых магов".

"Ночью, всегда ночью… — задумчиво проговорила Кинтира. — Быть может, она делает это еще и для того, чтобы ввести противника в заблуждение относительно истинной численности ее армии".

"И, конечно, чтобы выйти на заданные позиции до того, как ее армию заметят, — добавил герцог. — Она мастерица по части скрытной подготовки к нападению. Когда вы слышите топот ног на востоке, можете быть уверены, что она занимает стратегическую позицию к югу. Но, моя императрица, мы можем обсудить это все и завтра утром. Я приготовил лучшие комнаты замка для вас и вашей свиты".

Кинтира проследовала в свою башню. При свете луны и одинокой сальной свечки она начала писать письмо своему будущему мужу, лорду Моделлусу, который находился в столице. Она надеялась, что венчание состоится этим летом, в Синем дворце, который так любила ее бабушка Квинтилла, но война могла расстроить все планы. Изредка, отрывая глаза от письма, она смотрела во двор, на деревья — зимние, холодные, лишенные листьев. Двое ее охранников стояли у входа на парапете, всего в нескольких шагах друг от друга. "Прямо как Моделлус и я…" — подумала она и поспешила занести эту метафору на бумагу.

Стук в дверь прервал ее поэтические экзерсисы.

"Ваше величество, письмо от лорда Моделлуса", — сказал курьер, передавая ей бумагу.

Записка была короткая, и она прочитала ее быстро, еще до того, как курьер ушел: "Странно. Когда это было написано?"

"Неделю назад, — сообщил курьер. — Он сказал, что это срочно, и должно быть доставлено, пока он мобилизует армию. Думаю, они уже покинули столицу".

Кинтира отпустила гонца. Моделлус упоминал письмо от нее с требованием срочной мобилизации армии и прибытия к Гленпойнту для участия в битве. Но битвы при Гленпойнте не намечалось, да и прибыла она только что. Кто же написал письмо, подделав ее почерк, и кому могла понадобиться вторая армия в Хай Роке?

Из окна потянуло холодом, и Кинтира подошла, чтобы прикрыть его. Охранников на парапете уже не было. Услышав неясные звуки борьбы у одного из мертвых деревьев, она перегнулась через подоконник и не слышала, как открылась дверь за спиной.

Когда она повернулась, у входа уже стояли Потема и Ментин, герцог Гленпойнта, с солдатами.

"Вы тихо ходите, тетушка, — сказала она после паузы. Она повернулась к герцогу. — Что заставило вас презреть свою верность Империи? Страх?"

"И еще деньги", — просто ответил герцог.

"Что случилось с моей армией? — спросила Кинтира, стараясь смотреть Потеме прямо в лицо. — Неужели битва уже кончена?"

"Ваши люди мертвы, — заулыбалась Потема. — Но в битве не было необходимости. Их просто тихо перерезали поодиночке. Еще будут битвы — против Моделлуса в горах Драгонтейл и взятие Имперского города. Я буду сообщать вам о ходе войны".

"И я буду вашей заложницей? — спросила Кинтира, внезапно похолодев от мысли о твердом камне высокой башни. — Проклятье, я ведь ваша императрица!"

"Но посмотри, моя девочка — я делаю тебя из третьесортной правительницы первосортной мученицей, — похлопав ресницами, сказала Потема. — Насколько я понимаю, благодарности ждать не приходится".

Том VII

Записано Инзоликусом, мудрецом второго века, учеником Монтокаи:

Точная дата казни Кинтиры Септим II в башне замка Гленпойнт — вопрос дискутируемый. Некоторые говорят, что она был убита вскоре после ее пленения в 121-м году, другие утверждают, что ее долго держали в качестве пленницы, примерно до того момента, когда ее дядя Сефорус, король Гилейна, отвоевал Западный Хай Рок летом 125-го года. Известие о кончине Кинтиры сплотило многих против королевы Потемы и ее сына, который короновался как император Уриэль III за четыре года до того, захватив плохо охраняемую столицу.

Сефорус сконцентрировал свои войска в Хай Роке, пока его брат Магнус, король Лилмотский, провел свои аргонианские отряды через верный короне Морровинд в Скайрим, чтобы атаковать собственную провинцию Потемы. Отряды рептилий отлично провели летнюю кампанию, но зимой они были вынуждены отступить для перегруппировки и подготовки к новой атаке в теплое время года. В последние два года противостояние так и не сдвинулось с мертвой точки.

В 125-ом жена Магнуса, Хеллена, родила своего первенца, мальчика, которого назвали Пелагиус, в честь императора, отца Магнуса, а также отца Сефоруса, наследника престола, а впоследствии и императора, Антиохуса, и ужасной Потемы, Королевы-Волчицы Солитьюда.

Потема восседала на мягких подушечках, разбросанных по теплой траве перед своим тентом, и наблюдала за тем, как солнце восходит над темным лесом, по ту сторону лугов. Это было полное жизни утро, как обычно бывает летом в Скайриме. Стрекот насекомых наполнял воздух вокруг, и небо было пестро от тысяч парящих птиц, которые то слетались вместе, то разлетались, создавая причудливый узор. Природа ничего не знала о войне, приближающейся к Фальконстару.

"Ваше величество, депеша из войск в Хаммерфелле", — сказала одна из ее фрейлин, подводя к ней курьера. Он тяжело дышал и был весь покрыт дорожной пылью. Свидетельство путешествия длиною в много миль.

"Моя королева, — сказал курьер, уставившись в землю. — Я принес страшную новость о вашем сыне, императоре. Он встретил войско вашего брата, короля Сефоруса, в Хаммерфелле, в местечке под названием Ичидаг. Вы должны гордиться им, он дрался отважно, но Имперская армия нанесла поражение его войску, и ваш сын, наш император, был захвачен в плен. Король Сефорус увозит его в Гилейн".

Потема выслушала новости, нахмурившись. "Неуклюжий болван", — произнесла она, наконец.

Затем Потема встала и пошла через лагерь, где ее солдаты вооружались, готовясь к битве. Уже давно они поняли то, что их владычица не в восторге от церемоний и предпочитает видеть своих солдат действующими, а не салютующими. Она шла к лорду Воккену — тот переговаривался с командиром боевых магов, обсуждая последние стратегические детали.

"Моя королева, — спросил курьер, следовавший за ней, — что вы собираетесь делать?"

"Я собираюсь выиграть эту битву против Магнуса, несмотря на то, что он занимает выгодную позицию в руинах замка Когментист, — сказала Потема. — И после этого, когда я узнаю, что Сефорус намерен делать с императором, я буду действовать соответственно. Если нужно будет уплатить выкуп, я выплачу его. Если нужно будет произвести обмен заложниками, пусть так и будет. А теперь иди, вымойся и отдохни, и не становись на пути войны".

"Это не идеальный сценарий, — произнес лорд Воккен, когда Потема вошла в палатку командира. — Если мы атакуем замок с запада, мы попадем как раз под огонь их лучников и магов. Если же мы подойдем с востока, то нам придется драться в болотах, а аргониане лучше сражаются на заболоченных территориях, чем мы. Гораздо лучше".

"Но как насчет севера и юга — там же просто холмы, правильно?"

"Да, но очень крутые холмы, ваше величество, — сказал командир. — Мы можем выставить там лучников, но будет неразумно подставлять таким образом наши основные силы".

"Итак, болото, — заключила Потема, и добавила, — если, конечно, мы не хотим подождать, чтобы они вышли драться".

"Если мы промедлим, Сефорус подведет армию из Хай Рока и нам придется иметь дело с ними обоими, — сказал лорд Воккен. — Не слишком приятный расклад".

"Я поговорю с воинами, — сказал командир. — Попытаюсь подготовить их к действиям в болотах".

"Нет, — возразила Потема, — я сама обращусь к ним".

Облаченные в доспехи, воины собрались на плацу в центре лагеря. Это было пестрое сборище из мужчин и женщин: имперцев, нордов, бретонцев и данмеров, новичков и ветеранов, дочерей и сыновей аристократов, домовладельцев, слуг, священников, проституток, фермеров, ученых и искателей приключений. Все они сражались под знаменем Красного Алмаза, символа династии императоров Тамриэля.

"Дети мои! — обратилась к ним Потема, и ее голос зазвенел от напряжения, повисая в неподвижном утреннем тумане. — Мы прошли много битв вместе, по берегам морей и вершинам гор, через леса и пустыни. Я видела, как вы совершали доблестные деяния, и они заставляли мое сердце трепетать от гордости за вас. Я также видела грязные приемы, удары в спину, примеры жесточайших зверств и насилия, и они также были мне по душе. Ведь вы все — воины".

Разогревая людей, Потема шла от одного к другому, глядя им в глаза: "Война течет в ваших венах, война въелась в ваши мозги и мускулы, она есть во всем, что вы делаете, и о чем вы думаете. Когда завершится эта война, когда рассеется по ветру прах тех, кто желает отнять трон у законного императора, Уриэля Септима Третьего, вы можете отказаться быть воинами. Вы можете вернуться к своей нормальной, довоенной жизни, в свои города и села, вы будете показывать шрамы и рассказывать об этом дне своим изумленным соседям. Но сегодня, запомните, вы — воины и больше никто! Вы — война".

Она видела, как ее слова воодушевляют их. Глаза слушателей наливались красным и уже видели предстоящий бой, пальцы сжимались на рукоятях оружия. Она продолжала, возвысив голос до предела: "И вы пройдете через болота, подобно черной неуязвимой силе, пришедшей из темнейшего закутка Обливиона, вы сдерете шкуры со всех ящериц, сидящих в замке Когментист. Вы воины, и вы должны не только сражаться. Вы должны победить. Вы должны победить!"

Солдаты взревели в ответ, распугав всех птиц в округе лагеря.

С высокой позиции на южном холме Потеме и лорду Воккену открывался прекрасный вид на начинающуюся битву. Это было похоже на два разноцветных роя насекомых, перекатывавшихся взад и вперед через кучку грязи, которая на самом деле была руинами замка. Внезапно вспышка огня или облако капелек кислоты, брошенное каким-нибудь магом, привлекали внимание, но час за часом длился хаос битвы.

"Прибыл всадник", — сказал лорд Воккен, нарушая молчание.

Молодая женщина из редгардов была в цветах Гилейна, но при белом флаге. Как и курьер, прибывший утром, она была изрядно потрепана долгой дорогой.

"Ваше величество, — сказала она, переводя дыхание. — Меня послал ваш брат, король Сефорус, чтобы принести вам ужасные известия. Ваш сын, Уриэль, был захвачен на поле боя при Ичидаге, и отправлен в Гилейн".

"Это я знаю, — произнесла Потема пренебрежительно. — Услугами курьеров пользуемся и мы. Можете передать вашему хозяину, что как только я одержу победу в этой битве, я заплачу любой выкуп, или обменяю…"

"Ваше величество, эскорт с захваченным принцем встретился с толпой разъяренной черни на пути в Гилейн, — перебила ее наездница. — Ваш сын мертв. Его сожгли прямо в карете. Он умер".

Потема отвернулась от молодой женщины и посмотрела на поле боя. Ее солдаты одерживал победу. Армия Магнуса сдавала позиции.

"И еще новость, ваше величество, — промолвила женщина. — Король Сефорус был провозглашен императором".

Потема не смотрела на вестницу. Ее армия праздновала победу.

Том VIII

Записано Инзоликусом, мудрецом второго века:

После битвы при Ичидаге император Уриэль Септим III был схвачен и, прежде чем его удалось доставить в замок его дяди в хаммерфеллском королевстве Гилейн, казнен разгневанной толпой. Этот его дядя, Сефорус, был провозглашен императором, после чего переехал в Имперский город. Войска, ранее служившие императору Уриэлю и его матери, Королеве-Волчице Потеме, принесли присягу новому императору. За свою поддержку власти Скайрима, Хай Рока, Хаммерфелла, острова Саммерсет, Валенвуда, Чернотопья и Морровинда запросили новый уровень автономии и независимости и получили его. Война Красного Алмаза подходила к концу.

Потема продолжала сопротивляться и проигрывать сражения, ее сфера влияния все уменьшалась и уменьшалась, и в результате только королевство Солитьюд осталось у нее в подчинении. Она призвала на свою сторону даэдра, при помощи некромантии воскресила своих павших врагов, сделав из них неживых воинов, и предпринимала атаку за атакой на своих братьев, императора Сефоруса Септима I и короля Магнуса Лилмотского. Союзники отворачивались от нее, видя ее безумие, ее единственными подчиненными остались зомби и скелеты, которых она создавала на протяжении многих лет. Королевство Солитьюд стало королевством смерти. Истории о древней Королеве-Волчице, которая командует армиями нечисти, стали ужасом для ее подданных.

Магнус открыл небольшое окно в своей комнате. Впервые за многие недели он слышал звуки оживленного города: скрип повозок, цоканье лошадей по мостовой, смех детей. Улыбка не сходила с его лица, пока он умывался и одевался. Раздался настойчивый стук в дверь.

"Входи, Пел", — сказал он.

Пелагиус ворвался в комнату. Было очевидно, что он встал уже давно. Магнус всегда поражался его энергии. Интересно, сколько бы продолжались битвы, если бы в них принимали участие только двенадцатилетние мальчишки.

"Ты выглядывал на улицу? — спросил Пелагиус. — Все горожане вернулись! Там торговые лавки, Гильдия магов, а на пристани я видел множество торговцев из разных стран!"

"Им больше нечего бояться. Мы разобрались со всеми зомби и скелетами. Горожане знают, что они теперь в безопасности".

"А дядя Сефорус станет зомби, когда умрет?" — спросил Пелагиус.

"Я сомневаюсь в этом, — рассмеялся Магнус. — А почему ты спрашиваешь?"

"Я слышал, люди говорят, что он стар и болен", — сказал Пелагиус.

"Не так уж он и стар, — сказал Магнус. — Ему шестьдесят. Он всего на два года старше меня".

"А сколько лет тете Потеме?" — спросил Пелагиус.

"Семьдесят, — сказал Магнус. — А вот это уже много. Остальные вопросы пусть подождут. Сейчас у меня встреча с командующим, но мы сможем поговорить за ужином. Ты сможешь себя занять, но не влипнуть в какие-нибудь неприятности?"

"Да, сэр", — сказал Пелагиус. Он понимал, что его отец должен продолжать осаду замка тети Потемы. После того, как тетя будет схвачена, они займут крепость. Пелагиус не очень-то хотел этого. Во всем городе стоял странный сладковатый запах мертвечины, но его выворачивало наизнанку, когда он только приближался к крепостному рву. Ему казалось, что даже если вывалить миллион цветов на это место, запах все равно останется.

Он часами бродил по городу, покупая подарки для своих сестры и матери, которые остались в Лилмоте. Он попытался вспомнить, кому же еще надо купить подарки, и был поражен. Все его братья и сестры, дети дяди Сефоруса, дяди Антиохуса и тети Потемы, умерли во время войны. Кто-то в бою, кто-то от голода, так как большая часть урожая была уничтожена во время пожаров. Тетя Бьянки умерла в прошлом году. Остались только он сам, его мать, сестра, отец, да дядя император. Ну и еще тетя Потема. Но она не считается.

Сегодня утром он подошел к Гильдии магов, но решил не входить. Такие места всегда пугали его своим странным запахом, разными кристаллами и старыми книгами. В этот раз Пелагиус подумал, что он мог бы купить подарок дяде Сефорусу. Сувенир из Гильдии магов Солитьюда.

Какая-то старушка никак не могла открыть дверь, поэтому Пелагиус помог ей.

"Спасибо", — сказала она.

Никого старше нее он, похоже, еще не видел в своей жизни. Ее лицо напоминало старое сморщенное яблоко. Волосы были совершенно белыми. Он инстинктивно уклонился, когда она попыталась погладить его по голове своими когтями. Но вот драгоценный камень у нее на шее сразу же привлек его внимание. Камень был ярко-желтым, и казалось, что внутри у него что-то заключено. Когда свет от свечей упал на камень, то оказалось, что в нем скрыт какой-то зверь на четырех ногах.

"Это камень душ, — сказала старуха. — В него заключен дух великого демона — оборотня. Его создали очень-очень давно, чтобы очаровывать людей, но я собиралась поместить в него другое заклинание. Может быть, что-нибудь из школы изменения, например, замок или щит". Она замолчала и посмотрела на мальчика своими желтыми, слезящимися глазами: "Кажется, я тебя знаю, мальчик. Как тебя зовут?"

"Пелагиус", — ответил он. Вообще-то, он привык отвечать "принц Пелагиус", но ему приказали не афишировать это в городе.

"Я знала одного Пелагиуса, — сказала старуха и улыбнулась. — Ты здесь один, Пелагиус?"

"Мой отец… в армии, он штурмует крепость. Но он вернется, когда замок будет захвачен".

"Осмелюсь сказать, это случится очень скоро, — вздохнула старуха. — Ничто, как бы хорошо не было построено, не стоит вечно. Ты хочешь что-то купить в Гильдии магов?"

"Я хотел купить подарок своему дяде, — сказал Пелагиус. — Но я не знаю, хватит ли у меня денег".

Старуха оставила мальчика разглядывать различные товары, а сама направилась к работнику Гильдии. Это был молодой норд, недавно прибывший в королевство Солитьюд. Потребовалось довольно много усердия и золота, чтобы убедить его снять заклинание очарования с камня души и поместить в него мощное проклятие, которое постепенно, год за годом, высасывает разум из владельца камня. Также старуха купила дешевое кольцо, защищающее владельца от огня.

"За то, что ты помог старой женщине, я купила тебе вот это, — сказала она, давая мальчику ожерелье и кольцо. — Ты можешь подарить это кольцо своему дяде и сказать ему, что в него заключено заклинание левитации. Так что если ему когда-нибудь потребуется откуда-нибудь прыгнуть, оно ему поможет. А камень душ для тебя".

"Спасибо, — сказал мальчик. — Вы так добры".

"Доброта здесь ни при чем, — ответила она честно. — Видишь ли, я пару раз была в Зале записей в Имперском дворце. Я прочитала, что сказано о тебе в предсказаниях Древних свитков. Однажды, мой мальчик, ты станешь императором, Пелагиусом Септимом III, и этот камень направит тебя. Потомки будут вечно помнить тебя и твои дела".

Сказав это, старуха растворилась в толпе, снующей вокруг Гильдии магов. Пелагиус пытался отыскать ее, но не решился пройти дальше большой кучи камней. А если бы он сделал это, то наверняка наткнулся бы на подземный туннель, ведущий в самое сердце замка Солитьюд. Если бы он решился войти туда, то, пройдя по развалинам некогда великолепного дворца, ныне кишащего толпами нежити, он бы попал в спальню королевы.

А в этой спальне он бы нашел Королеву-Волчицу Солитьюда, прислушивающуюся к тому, как уничтожается ее замок. И он бы увидел беззубую ухмылку на лице королевы, когда она испустила последний вздох.

Записано Инзоликусом, мудрецом второго века:

Потема Септим умерла через месяц после начала осады ее замка. При жизни она была Королевой-Волчицей Солитьюда, дочерью императора Пелагиуса II, женой короля Мантиарко, тетей императрицы Кинтиры II, матерью императора Уриэля III и сестрой императоров Антиохуса и Сефоруса. После ее смерти Магнус с согласия королевского совета провозгласил своего сына, Пелагиуса правителем Солитьюда.

Император Сефорус Септим погиб, упав со своего коня. Его брат был провозглашен императором Магнусом Септимом.

Пелагиуса, короля Солитьюда, в императорских хрониках называют "эксцентричным". Он женился на Катарии, герцогине Вварденфелла.

Император Магнус Септим умер. Его сын, которого будут называть Пелагиус Безумный, взошел на трон.