Сборник книг вселенной The Elder Scrolls

Сказание Халлгерда (Тави Дромио)

Я думаю, величайший воин, живший на земле, это Вилус Номменус, — сказал Ксиомара. — Назови хоть одного воина, чьи завоевания более обширны".

"Конечно же, Тайбер Септим", — ответствовал Халлгерд.

"Он не был воином, он был руководителем, политиком, — отметил Гараз. — Кроме того, нельзя оценивать воина по площади завоеванных им земель. Его надо оценивать по умению владеть мечом".

"Помимо мечей есть много другого оружия, — возразил Ксиомара. — Почему не умение обращаться с секирой или луком? Кто лучше всех владел всеми видами оружия сразу?"

"Не знаю ни одного мастера всех видов оружия, — сказал Халлгерд. — Балаксес из Агии Неро в Чернотопье был величайшим копейщиком. Эрнс Ллерву из Эшленда — величайший мастер палицы. Самый великий мастер катаны, скорее всего, какой-нибудь акавирский военачальник, о котором мы не слышали и которого не видели. Что касается лука…"

"Пелинал Вайтстрейк один захватил весь Тамриэль", — вмешался Ксиомара.

"Это было еще до Первой эры, — сказал Гараз. — И скорее всего, это миф. Существует множество современных великих воинов. Каморан Узурпатор? Неизвестный герой, который собрал Посох Хаоса и победил Джагара Тарна?"

"Мы не можем называть неизвестного воина величайшим. А как же Нандор Берайд, рыцарь императрицы Катарии? — предложил Ксиомара. — Говорят, он умел обращаться с любым оружием, которое вообще существует".

"И что с ним случилось? — усмехнулся Гараз. — Утонул в море Призраков, потому что не сумел снять доспехи. Может быть, я слишком привередливый, но, по-моему, величайший воин всех времен должен уметь снимать доспехи".

"Ну, вряд ли можно считать умением простое ношение доспехов, — сказал Ксиомара. — Ты или умеешь в них сражаться, или нет".

"Неправда, — сказал Халлгерд. — В этом искусстве тоже есть свои мастера. Они в доспехах могут делать некоторые вещи лучше, чем мы вообще без доспехов. Вы когда-нибудь слышали о Хлаалу Пасороте, прапрадедушке короля?"

Ксиомара и Гараз признались, что не слышали.

"Это было много веков назад. Пасорот был правителем обширных земель, а право на те земли он получил, так как был лучшим воином страны. Говорят, вправду Дом обязан своим богатством достижениям Пасорота как воина. Каждую неделю он проводил состязания в своем замке, выходя на поединок с лучшими воинами из соседних владений. И каждую неделю он что-нибудь выигрывал.

Но его великое мастерство заключалось не во владении оружием, хоть он и был очень неплох в бою на секирах и длинных мечах. Он побеждал благодаря способности двигаться очень быстро в самых тяжелых доспехах. Некоторые люди говорили, что в броне он двигался быстрее, чем без нее.

За несколько месяцев до начала этой истории он выиграл дочь одного из своих соседей, прекрасную Мену, и сделал ее своей женой. Он очень ее любил, но был очень ревнив, и небезосновательно. Он не очень устраивал ее как мужчина. Она ни разу не изменила ему только потому, что Пасорот очень пристально следил за ней. Она была, мягко говоря, очень влюбчивой, и ее возмущало, что она досталась Пасороту как выигрыш. Куда бы он ни шел, он всегда водил ее с собой. А на состязаниях она сидела в отдельной ложе, чтобы Пасорот всегда мог видеть ее во время поединка.

Реальным его соперником, хоть Пасорот и не знал об этом, был красивый молодой оруженосец, которого воин также выиграл на одном из турниров. Мена обратила на него внимание, а он, конечно же, на нее. Его звали Тарен".

"Все превращается в грязную шутку, Халлгерд", — сказал Ксиомара с улыбкой.

"Клянусь, что это все правда, — сказал Халлгерд. — Проблема у влюбленных была в том, что они никогда не могли остаться наедине. Может быть, именно поэтому остаться наедине стало их навязчивой идеей. Тарен считал, что лучшее время, когда они могут предаться любви — это состязания. Мена притворилась больной и сказала, что не может находиться в ложе. Но Пасорот навещал ее в перерывах между поединками, которые были довольно частыми. Тарен и Мена так и не смогли остаться наедине. Звук бряцающих доспехов, доносившийся с лестницы, когда Пасорот шел проведать жену, навел Тарена на мысль.

Он изготовил новые доспехи, очень прочные и блестящие, с красивым орнаментом. Тарен поместил в ножные сочленения специальный состав. Чем больше Пасорот будет потеть, и чем больше двигаться, тем больше сочленения будут затвердевать. Со временем, считал Тарен, Пасорот не сможет быстро передвигаться, поэтому не будет успевать навещать жену в перерывах между поединками. Но все же на всякий случай Тарен повесил на ноги колокольчики, которые должны были громко звонить, издалека предупреждая влюбленных о приближении мужа.

На следующих состязаниях Мена вновь притворилась нездоровой, а Тарен подарил своему господину новый комплект доспехов. Пасороту они очень понравились и, как и надеялся Тарен, он надел их на первый же поединок. Оруженосец скорее побежал по лестнице в спальню к своей возлюбленной.

Вокруг было все тихо, и влюбленные предались любовным утехам. Внезапно Мена заметила, как изменилось выражение лица Тарена. Прежде, чем она успела что-либо спросить, голова ее любовника упала с плеч. За ним стоял Пасорот, сжимая в руке свою секиру".

"Но как он смог быстро подняться по лестнице? И разве они не могли услышать звон колокольчиков?" — спросил Гараз.

"Видишь ли, когда Пасорот понял, что он не сможет быстро идти на ногах, он пошел на руках".

"Не верю", — засмеялся Ксиомара.

"Что случилось потом? — спросил Гараз. — Пасорот убил и Мену?"

"Никто не знает, что было потом, — сказал Халлгерд. — Пасорот не пришел на следующий бой, и на следующий тоже. Он вышел только на четвертый поединок. Мена тоже появилась в ложе, и больной она уже не выглядела. Наоборот, она улыбалась, а на лице у нее был легкий румянец".

"Они сделали это?" — закричал Ксиомара.

"Не знаю пикантных подробностей, но после поединка слуги тринадцать часов снимали доспехи с Пасорота, настолько они затвердили от смеси, которую в них добавил Тарен".

"Я не понимаю, так значит, он не снимал доспехов, когда они… э-э… но как же тогда?"

"Я же сказал, — ответил Халлгерд. — Это история о человеке, который в доспехах был гораздо проворнее, чем без них".

"Вот это мастерство", — сказал Гараз.