Щекотка ревности

Глава 11 И бал, и бал, и бал, и бал…

Вздохнув, я допил вино из бокала, а затем, встав посреди зала и оглядевшись, всё-таки нашёл в себе силы произнести:

— Я знаю, что ты здесь. Хочу поговорить.

Раньше, до того, как мне на стол в второсортном отеле Эльмдингер грохнул тело Тарасовой, бывшей тогда худой, плоской и страшной как небольшая атомная войнушка, я бы не подумал о том, что когда-либо отращу себе такие яйца, что буду призывать Вестника сам. Но, знаете, достаточно какого-нибудь культа магии, небольшого заговора элит, бунта рэтчедов, разрушения мной целого мира, да вот тут еще и на родине проблемы… разумные меняются. Иногда даже отращивают яйца настолько большие и твердые, что начинают всерьез быковать на мироздание.

Я знал, что он здесь, во дворце. Он знал, что я знал. Всё это знание никоим образом не могло повлиять на задание эльфа-вампира, мы оба знали это. Но если на Сомнии внезапно появился макабрский Законник, то и безжалостный как налоговое бремя эльф мог изменить своим вековым привычкам. Если ломать устои, так все и каждый.

— Конрад… — тихий шелест знакомого голоса продрал меня до печенок, — Ты сильно рискуешь.

— И ты? — оглянувшись, я встретился с вселенским безразличием во взгляде посланника Короля.

— Мне рисковать нечем, — качнул головой бледный эльф в черных доспехах и с огромным мечом за плечами, — Ты же знаешь.

Он стоял у меня за спиной. Как это и любят делать вампиры.

— Ты бы не появился, будь это так.

Вот это уже было нагло и совсем самонадеянно.

— Оставлю тебя в догадках по поводу моих мотивов, Конрад Арвистер, король Агалорна, — облегчать мне жизнь Вестник не спешил, впрочем, как и усложнять, — Ты надел слишком много масок. Охотник вернется.

А затем он просто пропал, не делая ни единого движения. Раз — и пустое место.

— Да твою же мать… — протянул я, получивший полную панамку ослиных половых членов вместо хоть какого-то подобия ответа. Поговорили, называется! Получите, распишитесь! Вы — герой, который только что, пучась своими металлическими яйцами, вызвал самого Вестника! Ну не вызвал, он просто шпионил за тобой как крыса, а ты знал, что он это делает! Только шпионил-то Вестник! Палач Короля Вампиров! Ну и вот что толку, что он вылез? Наговорил…

Хм.

Наговорил.

Фыркнув, я ушёл бесить Дианель, попутно размышляя над каждым словом, что выдавил из себя жуткий эльф. Наговорил… Он просто древний как говно мамонта, а такие самоуверенные и могущественные личности из кожи жопы вон лезут, чтобы их слова были мудрее некуда. Мол, если ты не понял, то это урок им, что они потратили своё драгоценное время и калории на приземленное насекомое, а если понял, то да, почти разумное существо, которое не зря дышит этим воздухом. Ну или снобизм одновременно дополнен тем, что этот хрен в черных доспехах попросту не мог сказать ничего связного, потому что придерживается договоренностей, которые он когда-то заключил. Либо он, либо Король, либо… вампиры.

Твою мать! Сложно! Сложно! Почему всегда всё так сложно⁈ Не понимаю! Я король-детектив, где мои полки гвардейцев-детективов?!!

Пошёл ты жопу, Анчар Крой! Не смей так снисходительно ухмыляться!

Подготовка к балу шла полным ходом, девчонки бегали в мыле как курицы с отрубленными головами, а значит, Дианель жила в своё удовольствие, зачитываясь низкопробными романами, которых ей натащили из города. Так и было. Придя в её покои, я обнаружил в них не только поглощенную книгами блондинку, но котов, собаку, брошенного на произвол судьбы Грегора, за которым как раз и смотрели коты, а еще трех очень несчастных портних, которых не замечала эльфийка.

Вот им-то я и взялся помогать, используя ту широкую плеяду навыков, которые приобрел в детстве и юности, мороча мозги невероятно красивой и настолько же невероятно рассеянной библиотекарше. Та сильно удивилась, обнаружив себя не сидящей с книгой, а стоящей в нижнем белье и обмериваемой опытными руками изнывающих от зависти женщин, но послушно осталась стоять, пока они не ушли. А затем, как была, так и развернулась ко мне, державшему для неё книгу.

— Конрад… — белые пушистые ресницы хлопнули как крылья ангела, — Тебе никто не говорил, что ты ужасный человек?

— Я уже три сотни лет как не человек, Диана… — усмехнулся я, — Не хочешь одеться?

— Ты меня видел и более… раздетой, — вяло отмахнулась блондинка, явно пытаясь сосредоточиться, — Думаешь, что после преобразования в некрологический организм человек становится менее человеком?

Её глаза вспыхнули.

— Думаю, что это комплексное воздействие, — посерьезнев, ответил я, — Бытию не обязательно определять сознание, если последнее этого не хочет. Наоборот даже, я считаю, что те, кто позволяют себе подобное, людьми как раз и не являются.

— Высокомерно… — надула губы блондинка, являющаяся одной из самых умных созданий Сомнии, но успешно это скрывающая, — Ты же, насколько я понимаю, очень слабый вампир…? Почти живой… нет. Живой. Лишь немного измененный.

— Самый слабый. Но вампир.

— Но привычка грязно использовать окружающих, даже самых близких к тебе, у тебя была и раньше!

— Да, спасибо, что рассказала об этом семье. И да, я король, справедливость течет в моих венах. Я всех одинаково справедливо грязно использую!

— Кроме неё.

— Уф.

Дианель. Жестокая же ты сучка.

— Да… кроме неё.

Да здравствуют неловкие паузы. Высокий вампир, прячущий в рукаве отрастающую руку, полуголая блондинка, ребенок, завороженно наблюдающий за взрослыми, собака, грызущая чей-то тапок. Почти домашняя атмосфера.

— Я наблюдала за тобой, Конрад, — теплое дыхание подошедшей девушки коснулось моего лица, — Наблюдала за тобой, заточенным в башню. Ты был болен. Чем-то очень похожим на Апатию. Был болен много лет, но там, в башне, это проявилось полностью. Ты растворялся.

— И растворился.

Только в молодости кажется, что поцелуй создан лишь для того, что проявлять нежность и любовь по отношению к своей возлюбленной. Опытные и пожившие разумные часто используют его, чтобы заткнуть свою возлюбленную… возлюбленного… либо просто разумного, с которым они целуются.

В моем прошлом нет никакого травматического события, которое привело к трагедии, заключению и дальнейшему превращению человека в вампира, а затем и в Блюстителя. Даже наши попытки с Фестралией завести ребенка, несмотря на всю драматичность и депрессию, не были тем, что оказало решающее влияние на мою жизнь. Просто у меня всегда был один секрет, который я не рассказывал никому. Даже Дианели. Даже ей.

Я никогда не хотел быть королем.

— Раз ты сейчас здесь и с нами, поможешь мне защитить дворец? А то видишь, я обнимаю тебя только одной рукой? Второй нету. Было покушение.

— Ох, действительно… нету. Помогу. Что будем ставить?

— Всё, что получится.

Гм, не стоило это говорить. За несколько дней, оставшихся до бала, мы так перестарались, что прибывший обсудить нюансы и правила Теодор Тодхаммер, ректор Брайзена, далеко не сразу решился войти во дворец. Его пришлось два часа уговаривать и убеждать, что это будет безопасно как для него, так и для студентов. Кроме того, он явился не один.

— Ваше величество, прошу, примите, — в руках слегка постаревшего на вид Брахиуса лежал меч в ножнах, предлагаемый человеком мне.

Несмотря на оплетку рукояти и новые ножны, я его узнал. Это был мой меч.

— Деварон? — удивился я, — Где вы его взяли?

— В вашем саркофаге, ваше величество, — вежливо ответили мне, — Он не стоял в Усыпальнице, но хранился в подвалах замка.

— Спасибо, Брахиус. Весьма кстати.

— И еще. Люди королевы Палетты, ваше величество… они уже на землях Агалорна. Они нашли запрещенные летописи.

— Вы сегодня полны добрых вестей, Брахиус.

— Надеюсь, что когда-нибудь вы мне ответите тем же, ваше величество.

В глазах человека кроме усталости еще была и вера. Надо же, настоящий патриот. Алмаз среди свиного дерьма. Увы, но оправдывать эту веру я не собираюсь. Королевство — это не оступившаяся девочка, вышедшая на панель. Ту еще можно одеть, накормить, обучить, заставить уважать себя и затем выпихнуть в люди. Со странами это можно провернуть только если ты положишь на это очень большой кусок жизни. А этого делать я точно не собираюсь.

Потом был бал, и, честно могу себе признаться, это был лучший бал в моей жизни. Не просто хороший, а лучше всех остальных балов, на которых я бывал, причем на голову. Студенты и преподаватели, красиво разодетые, но, при этом, знающие друг друга, быстро оставили смущение от лицезрения моей физиономии в короне, ну а мои девчонки уже чувствовали себя с ними куда как свободно. Исключением могла бы быть страшная и ужасная архимагиня, её эльфейшество Дианель, но блондинка к социальному эвенту подготовилась, практично наклюкавшись до такой степени, чтобы милостиво и блаженно улыбаться окружающим, источая тонны безобидности.

А вы, хоть тресните, ну никак не сможете долго опасаться пьяненькой блондинки, смирно сидящей в углу, подбухивающей и раскачивающейся вместе с декольте в каком-то сложном ритме. Тем более, если рядом посадить Грегора, охраняемого котами, которым я вернул облик душеловов для пущей торжественности.

В итоге от мероприятия остались в восторге все без исключения. Возможно, чем-то недоволен был сам бывший дофин, который тоже выбрал тактическое решение обкакаться и быть удаленным с этого праздника жизни, но его мнением никто не интересовался.

Молодежь веселилась под крайне легким присмотром преподавателей и ректора, а вращался в этой компании с легким сердцем и некоторой тяжестью на душе. Последняя была обусловлена тем, что ожидалась очередная пакость от неизвестного противника, но её не случилось. Если не считать компании поддатых молодых дворян, с чего-то решивших, что в загородном королевском дворце принимают всех подряд, но этих завернули разъезды за лигу от нас.

Тем не менее, когда гостям пришла пора возвращаться в город, я, подумав и выхлебав половину одной из фляжек презентованной крови, решил прокатиться вместе обитателями Брайзена, возвращающимися в академию. На улице была глубокая ночь, дворец был защищен, а вот кавалькада из пары сотен молодых магов в подпитии — совсем другое дело.

Кроме всего прочего, Тодхаммер и профессора были замечательными собеседниками!

— Господа, я понимаю, что вы ученые и преподаватели, причем отнюдь не общественных знаний и политики, но посмотрите на проблему здраво. Каким образом всё дворянство страны, в которой отсутствует крепкая централизованная власть, может объединиться против могущественной организации магов? — негромко говорил я, рассматривая голые по пупок бедра студентки, которую везли, перекинув через круп лошади, — Себе в убыток, причем. Это само по себе волшебство такого уровня, которое у вас даже не преподают.

— Но ваше величество, у нас бывают заказы… — интеллигентная и почти трезвая дама, стреляющая время от времени в ректора взглядом застарелой влюбленности, активно поддерживала беседу.

— От тех, кто находится в слишком трудном положении, не так ли? От тех, кто согласен заплатить по тарифу, лишь бы не ехать в ту же Кабиталию, где цены нормальные? — ухмыльнулся я, чуть поправляя курс, по которому шел мой ахорс, — А не снизила ли Гильдия для агалорнских магов налоги, а?

— Снизила, — удивленно подтвердил Тодхаммер, — Уже пятнадцать лет как налоги отменены…

— Гильдия просто получает их сейчас из другого места, — улыбнулся я, — Из казны Кабиталии. Поэтому-то я и утверждаю, что скоро для вас всё изменится к лучшему.

— Вы так хладнокровно об этом говорите…

Если бы эти несчастные услышали про форму правления, при которой самый главный (якобы самый главный) меняется каждые четыре года, то они бы, скорее всего, этого знания просто не пережили. Хотя, несчастные ли?

Средний житель Сомнии имеет все необходимое для сносного существования. Здесь не рай на земле, но экологически чистые продукты, крайне стабильная (пока что) политическая ситуация, отсутствуют глобальные катастрофы, войны и прочая гадость. Глобально отсутствуют, везде. Проще говоря, любой хорошо ведущий себя султан имеет и гарем, и свежий виноград, и уверенность в будущем точно также, как крестьянин. У них будут разные столы, разное количество денег, но при этом одинаковый стабильный вектор.

Излишки населения спокойно и незаметно тратятся как на иммиграцию, так и об местных волшебных существ, которые, вот сюрприз, тоже не склонны сжигать города или жрать народ сотнями. Это эквилибриум, так и было задумано. Поглощение Агалорна Кабиталией для жителей этого мира явление чудовищное, непредставимое, насквозь революционное. Они даже не могут понять его причин и следствий, что какой-то из предков нашей толстенькой Палетты, просто решил, что неплохо будет увеличить территорию страны.

— Ваше величество… — обратился ко мне ректор, после того как мы чуть придержали коней по его невысказанной просьбе, — Я не могу не задать вам вопрос… Почему вы ничего не хотите с этим сделать?

— Поддержка, которую вы мне оказываете, ректор, диктует, чтобы я ответил на этот вопрос более полно, чем некоему Брахиусу, — глухо и тихо сказал я, — Так вот. Даже если я приложу все силы, чтобы восстановить династию Арвистеров и статус-кво в королевстве, то это будет совершенно неэффективно в перспективе грядущих событий. Уже меняется общая картина мира. Из мелких деталей, которые вы могли бы заметить, я бы назвал следующее — за последние сто-сто пятьдесят лет политика Гильдии должна была ужесточиться. Меньше кредитов, выплаты банкам по проверке залогового имущества, внутренние негласные установки на неприём бывших членов дворянских семей… не так ли?

Благодушно-сосредоточенное выражение на лице ректора медленно менялось бледностью, по мере того как я равнодушно перечислял предполагаемые изменения. Ну да, всё верно. Чем сильнее потребитель оскотинивается, пытаясь ловчить, тем резче реагирует рыночек, когда он на той стадии, когда не диктует правила, а подстраивается под них.

Студенты веселились. Не все из них удерживались на лошади, каждый павший (а чаще павшая) вызывали небольшую остановку окружающих, спешивающихся и начинающий запихивать свалившегося обратно. Большинство тщательно выбирало место приложения силы своих бесстыжих рук, от чего визги, ругательства и подбадривания то и дело доносились до нас с разных сторон.

— Изменения — это всегда жутко, — пробормотал ректор, справившись с собой.

— Смотря с чем сравнивать, — ухмыльнулся я, — Поверьте, ситуация крайне далека от чего-то действительно плохого, хоть оно и приближается, но я уже предпринял меры, чтобы этого избежать. Приободритесь, Тодхаммер! За вашими плечами Гильдия, а это крайне немало…

///

Алиса настороженно обозрела комнату. Та плыла, покачивалась и слегка проседала время от времени, но держалась, вроде, нормально. Однако, это если смотреть в целом, а девушку интересовали детали. Те слишком расплывались, поэтому Тарасова решила прибегнуть к помощи зала.

— Где эта… ик!…зеленая… шлюхен-ция? — выдала она вопрос в пустоту, зная, что он будет услышан.

— Не тут. Ушла… ик!…с-с эльфийкой. Или унесла? — неуверенный голос Мыши раздался откуда-то из дивана. Или с дивана? Неважно.

— Хор-ро-шо! — одобрила информацию вампиресса, слегка покачиваясь вместе с комнатой, — А кто тут ищо?

— Только мы… фтроем, — красивая штора у окна была не шторой, а притаившейся Виоликой, тоже покачивающейся вместе с комнатой.

— Ваще отлично! — икнула в очередной раз рыжая, начав сдирать с себя платье.

Красота получила все жертвы, красота может уходить. Они, конечно, были красивыми как куколки и вообще секси, но запарились капитально. А если нет зеленой паскудины, которая несколько раз чуть не трахнула каждую из них, то можно и раздеться. Вот как у этой Ульяны получается? Гребаный сисястый карлик начинает трещать, ты расслабляешься, и вот её ручки уже на твоей заднице и лезут, куда не надо!

Пьяные подруги, видя усилия Алисы, и сами начали скидывать с себя праздничные шмотки. От свежего воздуха, тут же прильнувшего к разгоряченным телам, у них в мозгах даже проступило некоторое облегчение. Пошёл расслабон, который, вступив в сговор с алкоголем, отменил обязательную программу «надеть всё обратно и идти в душ». Душа требовала банкета дальше, поэтому голая Алиса, цапнув с тумбочки бутылку винища, тут же приложилась к ней, как вампир к красивой женщине, а затем, порядком отхлебнув, выдала:

— С-собрание трех дур объявляю… ик!…открытым!

— Трех пьяных дур, — подошедшая к ней Виолика отняла вино и принялась пить сама.

— Трёх пьяных голых дур, — мрачно уточнила лежащая Мыш.

Бал прошёл, погасли свечи, а они, три пьяные и уже голые дуры, хоть и знатно повеселились, но, тем не менее, так ни с кем из студентов не перепихнулись, хотя имели к этому все возможности. Особенно Мыш.

— Ууу… — подковыляв к дивану, Алиса положила ладони на таз валяющейся подруги, а потом всё это дело покачала, — Отрастила…

— Да не толстая я… — вяло откликнулась Мыш, более никак не реагируя на домогательства.

— Ты шикарная, — уверенно заявила ей Радиган, — Мы на фоне тебя как два ребенка.

От потной Мыши шёл мощный мускусный аромат, но Алису это совершенно не трогало. Сколько раз они спали вместе, в обнимку. В смысле, просто спали.

Прекратив колебать подругу, Алиса прошла к окну, где, горько вздохнув, выдала сакраментальное:

— Ну и почему⁈

Вопрос, как ни странно, был совершенно понятен.

— Ну, мне нравится Конрад, — с пьяной откровенностью выдала голая монашка, чьи формы прекратили вызывать зависть Тарасовой только на фоне вальяжно развалившейся Мыши, — А вы извращенки.

— Мы не извращенки! Ик! — возмутилась лежащая рэтчед, — Мне вообще люди не очень нравятся! Вот.

— Но против Конрада бы не возражала, да? — в голосе демонетки промелькнуло коварство. Алиса согласно икнула, приканчивая бутылку. Ей взбзднулось красиво посмотреть голой в окно, за которым была ночь. Возвышенно-печально, ага.

— А вот и не знаю, — задумчиво буркнула приёмная дочь вампира, шевеля перед лицом кончиком хвоста, — Так-то тянет к Гарру, но он такой дурак…

— Бери дурака, — опытно посоветовала Тарасова, — Конрада всё равно уже не потеряешь.

— Тут надо много думать. И принюхиваться, — совершенно логично отозвалась Мыш, а затем напала сама, — А ты-то что, Алис?

— А у меня тоже своё, — поиграла ягодицами отвернувшаяся от них рыжая, — Так-то этот гадский изменщик меня таять не заставляет вот ни разу, но… ик!…девки… Я ж забеременеть могу только от него. Вот… ик… что-то бабское и толкает постоянно. Ик.

О том, что ей и Конраду строжайше запрещено иметь потомков, Алиса решила тактично умолчать. За место под солнцем надо воевать!

— А еще нам, дурам, обидно, что он дерёт всё живое, кроме нас, — грустно выдала демонетка, — Тоже по-бабьи, наверное.

За это они и выпили. Вина было еще много. Правда, пришлось тащиться к дивану, ленивая и жопастая Мыш совсем не хотела двигаться, но чего только не сделаешь ради лепшей подруги? Правда, настроение красиво смотреть в ночь из окна королевского дворца никуда не делось, так что Тарасова, взяв с собой бокал для пущей красоты, пошла назад, не обращая особого внимания на неуверенные попытки Виолики развести Мыш на секс с Джарредом Гарру. Ассоль почему-то сразу вспоминала уровень интеллекта этого волчера, от чего у неё сразу всё вставало на «пол-шестого».

Ну еще бы, хмыкнула про себя вампиресса, она же учится постоянно, тренируется. И вообще умненькая. А Гарру — это валенок серый. С хером. На его фоне даже деликатный, хоть и очень неловкий Шегги, даже тот куда приятнее. А ведь Шеггард, извините, смесь гоблина и тролля, огромный и зеленый. И лысый. И тоже не сказать, что прямо блещет интеллектом.

А затем Алиса оцепенела. Из тьмы, куда она должна была возвышенно смотреть в томных мыслях, на неё дико пялилась оскаленная рожа какого-то мужика!

Это длилось всего какую-то долю секунды, потому что мужик был отнюдь не видением, привидевшимся ей с лютого недотрахоза, а самым настоящим мужиком, бросившимся на Алису прямо сквозь стекло!

Сверкнуло, пыхнуло, скрежетнуло. Бросок мужика был сбит на середине какой-то какой-то сияющей пакостью, прибившей его к подоконнику, но он оказался слишком длинным, поэтому дотянулся до голой Тарасовой, попытавшись схватить её за плечи! Дико взвизгнув, вампиресса (которой вспышка и удар подарили еще немного времени, чтобы прийти в себя), выдернула мужика на себя, схватив за грудки, а затем швырнула его в стену через половину комнаты!

— Кху… — выдавил из себя незнакомец в длинном кожаном плаще, распластавшись по стене и начиная по ней съезжать, — К-хуууррвв…

И упал. Прямиком на Мыш. Голую.

Рэтчед, дико запищав, тоже вцепилась в рухнувшую на неё тушу, а затем, выполнив очень быструю комбинацию свирепых укусов в затылок и плечи насильника, сгруппировалась и отшвырнула от себя гада с помощью своих длинных и стройных ног!

Надо ли говорить, что он полетел в сторону Виолики, уже сообразившей, что к чему?

Демонетка приняла летящее тело на обе руки, а затем попросту вышвырнула его, опять же через всю комнату, прямиком в окно, из которого и напал на Алису этот мужик! И даже попала! Более того, пролетая наружу, мужик в плаще снова вызвал собой какие-то вспышки и грохот, которые потом окажутся защитными заклинаниями, поставленными эльфийкой и Конрадом.

На этом всё кончится. Ни охрана, ни рыцари, ни явившийся через пару часов вампир не найдут самого летающего мужика, лишь только следы его появления и вылета из окна, на что Конрад Арвистер, хмурясь злобной тучей, потратит остаток ночи на дополнительную защиту девичьих покоев, в которых будут тревожно спать девушки, которым совсем не везет с этими вашими мужиками.

Ну вот прямо совсем!