Щекотка ревности

Глава 6 Синдром отличника

— Как вам ластика, Ваше Величество? — любезно осведомились у меня, — Этот напиток теперь производят в Дрожоане, заваривая листья хнары в молоке трирога. Говорят, получается…

— На вкус как листья хнары, заваренные в молоке трирога, — поставил я чашку на стол, — Как звучит, так и на вкус. А он у меня со вчерашнего вечера испорчен, ректор. Не знаете ли, почему?

— Еще раз примите мои самые искренние… — статный чернобородый мужчина не поленился встать со стула и попытался отвесить мне поклон.

— В задницу их засуньте, — я был груб и хмур, — Вы выпустили свою дрянь в город, устроили шоу, забрали моих женщин, похитили, можно сказать, дофина. Всё ради того, чтобы я оказался сейчас здесь, в Брайзене. И заметьте, пока моё предположение только вам льстит. Если же у вашего спектакля были еще и иные цели…

— Не было, клянусь Аркатом! — широко улыбнулся, поднимая обе ладони вверх, Теодор Тодхаммер, ректор академии Брайзен, — Не было, нет, и не будет, Ваше Величество!

— Вы же знаете, что я еще не коронован? — поинтересовался я, беря из чаши засахаренную дольку какого-то одуряюще пахнущего цитруса, — Так какого…

— … но корона с вас так и не была снята, — уверенно заявил волшебник, — В обычной ситуации, будь король Реджинальд жив, вас бы так нельзя было именовать, но в сложившейся, ваше величество, коронация вам и не нужна. Вы это прекрасно знаете.

— А также прекрасно знаю, что вы один из самых информированных людей в королевстве, в том числе и моих разговоров с другими людьми. Итак, я оценил ваш маневр, хотя не понимаю, чем он вызван.

— Всё просто, ваше величество, — вздохнул ректор магической академии, — Видите ли, мы, маги, — простолюдины.

— Только не говорите мне…

— А вот возьму и скажу…

— Да твою мать…

— Именно так, ваше величество…

И как я во все это вляпался? Ульяна! Точно она виновата. Ну я ей устрою…

Сейчас я должен был следить за женой какого-нибудь полуэльфа, попивая паршивый кофе и покуривая мятую сигарету. Затем, записав особые приметы орка, который эту жену бы натягивал в второразрядном отеле по самые помидоры, получил бы от разъяренного мужа гроши, которые тут же бы и пропил в какой-нибудь забегаловке. Куря сигарету и думая, что не так с моей жизнью. Дома бы меня ждала замученная компьютером Алиса и замученная Алисой Мыш, я бы сидел, дышал перегаром и грустно гладил котов, пока они (коты? девчонки?) рассерженно гремят на кухне посудой. Вместо этого что? Я сижу в волшебном королевстве и слушаю истории из разряда «Прости, Арвистер, мы всё пролюбили. Поправь пожалуйста»

Академия Брайзен, как и все прочие, готовила для мира новых волшебников, колдунов и алхимиков. Закончив её, новые магические ремесленники и ученые от науки расползались по свету на запах обещаний будущих нанимателей, работали и трудились на благо стран, монархов и, конечно же, аристократов. Не всегда напрямую, некоторые, поднакопив деньжат, открывали своё дело. Только нюанс — определенную ценовую политику волшебникам диктовала Гильдия магов, регулятор всего этого бизнеса. Не просто так, конечно, а получая солидный кусок от прибыли. Все довольно логично. Гильдия проверяла, удостоверяла, надзирала и бдила, превращая волшебство в крайне стабильный бизнес… не для каждого.

Это многим не нравилось. Кому-то из-за высоких цен, кому-то из-за независимости волшебников, но, чаще всего, это не нравилось тем, кто решил сварить зелье от насморка дома самостоятельно, но стал соплями на стенах сам, кровавыми. Ладно, не им, а их близким, если те оставались в живых. Магия — это не шутки. Она развивается медленно, учится долго, а конечный результат крайне далек от придурка, умеющего просто кидаться огненными шарами. А еще да, только простолюдины могли поступить на обучение волшебству. От благородного статуса абитуриенту необходимо было отречься раз и навсегда.

Это сильно не нравилось аристократам, но они терпели, скрипя зубами и пользуясь для темных делишек всякими доморощенными колдунами. Те периодически взрывались вместе с лабораториями, в которых была ввалена куча денег, от чего зубами скрипелось еще сильнее. Обычная фэнтезийная бытовуха, которая продолжалась…

— … пока Слейду Арвистеру не удалось отменить летописцев, — мрачно проговорил Теодор, — Дальше благородные как будто бы взбесились. Они засылали агентов, они пытались давить на нас через королей, они всеми силами пытались получить контроль над агалорнским филиалом Гильдии.

— А вы?

— Мы просто поднимали цены, — хмыкнул черноволосый маг, — По пять процентов за каждый крупный и доказанный инцидент. Пока Агалорн почти полностью не лишился наших услуг и товаров. С тех пор мы с местными в состоянии тихой войны, а набор новых студентов сократился до минимума. Если эта ситуация не изменится в течение года или трёх, то Гильдия будет вынуждена покинуть страну. Теперь понимаете, ваше величество, почему я добивался встречи с вами таким экзотическим способом?

— Нет, не понимаю, — хмыкнул я, вновь утаскивая понравившуюся мне сладость со стола, — Вы разве не в курсе о моем разговоре с тем кабитальским графом, Цоллерини? Удивлюсь, если нет.

— Да, я подслушивал, — невозмутимо кивнул ректор, — и понял следующее — вы желаете денег за… свою работу королем, а также желаете забрать Грегора Арвистера из Сомнии. За это вы готовы толкнуть всю страну в объятия кабитальцев…

— Еще раз так скажете, и мы поссоримся, — равнодушно уронил я.

— Извините, но я патриот! — сделал неожиданный каминг-аут могущественный волшебник.

— А я Блюститель, отработавший триста лет, — не остался я в долгу, — Знаете, свидетелем разрушения скольких стран я был? Сколько монарших династий было прервано вот этими руками? Поэтому прекратите делать грязные намеки и давайте уже перейдем к серьезному разговору. Если вы на него способны.

Девчонки, столкнувшиеся вчера с почти безобидным монстром, напугавшим полгорода, были в восторге. Сначала, то есть вечером, восторга было мало, всё-таки их отконвоировали волшебники, причем не во дворец, а на территорию академии Брайзен под предлогом обеззараживания от слизи, но потом, когда им устроили экскурсию… когда поили, кормили и чесали как только и чем только можно — они у меня, халявщицы несчастные, расцвели как хризантемы. Шерсть Мыши лоснилась чуть ли не до блеска, гоблинша сияла от счастья и умиротворения, Виолика с удовлетворенным видом листала толстую книгу, у которой никак не заканчивались страницы, ну а на Тарасову вообще смотреть было страшно. Она вышла с территории учебного заведения, вцепившись мертвой хваткой в очень тощенький и изящный канделябр полутора метров высотой, и смотрела на него как Виолика на меня, когда думает, что я её не вижу. Один только…

— А с ним-то что? — поинтересовался я, потыкав пальцем в сторону Грегора, который шёл, заведя левую руку назад. Очень угрюмо шёл. Подавленно, я бы сказал.

— Объелся сыра, ему дали слабительное, — объяснила Ульяна, злодейски ухмыляясь, — Очень хорошее. Волшебное.

Доковыляв до меня, дитятко спряталось за полу плаща, хмуро всех оглядев напоследок, а затем, обняв ногу, так и встало. Пришлось брать его на руки.

— Кстати, — я слегка качнул своим много раз правнуком, — Это теперь наш ребенок.

— Общий? — недоуменно уточнила Мыш, почему-то смутившись.

— Можно сказать и так, — согласился я, — Во всяком случае, мой.

— Слышь, — тут же с фальшивым недовольством возбухтела Алиса, — Ты меня первой удочерил! А тут уже тесно становится!

— Мне нужно с кем-то жрать мороженое тогда, когда вы косячите, — парировал я, — А заодно и говорить по-мужски. Не с Гарру же. Ладно, идемте. Там, кажется, волшебники всех от ворот отогнали.

Вроде бы всего пара дней прошло, а происходящее начинает поднадоедать по старой памяти. Повсюду суетятся люди, делающие вид, что радеют за отечество, а на самом деле пекущиеся либо о своем кошельке, либо о стабильности своего тепленького местечка. Всё, как всегда, всё, как и везде. Использовать этот бардак можно во благо, но само использование зверски утомляет. Неудивительно, что, вернувшись во дворец, я захотел побыть один. И для этого тут было одно очень особое место. Избавившись по приходу от девушек, всё пытающихся уточнить, жру ли я мороженое после вообще каждого косяка (да, жру) или как, я, преодолев стражу, выставленную перед нашими гостевыми покоями, ушёл в парк позади дворцового комплекса.

Небольшой, темный, почти мрачный, он таил в своей глубине прошлое Агалорна. Усыпальницу Королей.

Идти во тьме между каменных гробов, на которых были вырезаны фигуры и рожи предков, было приятно. Тихо, спокойно, анфилады тянутся каждая почти на полкилометра. Великолепное место, чтобы подумать, собраться с духом, да или просто протрезветь в месте, где точно не будут шоркаться вездесущие фрейлины матери, готовые отсосать коню за хорошую сплетню. А уж стучать на принца они любили как собака мясо. Не только из-за того, что маман проявляла живейший интерес ко всему, что со мной происходит, но и потому, что пятнадцатилетний Конрад вовсю брезговал двадцатипяти- тридцатилетними старухами, за что те таили на него большую злющую обиду.

А так, если подумать, то я сам теперь немногим отличаюсь от лежащих в гробах королевских костей. Не человек, а вампир, а мы считаемся почти нежитью. Раз. Древний предок? Ну, конечно же, он. Два. Король? Король, как и все эти бесчисленные каменные лики в коронах. Прямо хоть жить здесь оставайся.

— И чего тебе, дураку, нормально не правилось? — со вздохом горько спросил я, остановившись у гроба Слейда Первого, — Чего тебе не хватало? Народ тебя чуть ли не в жопу целовал, аристократы на руках носили, с твоих детей все вокруг пыль сдували и ноги мыли… Ты же знал правила, Слейд. Ты же знал, что летописцев трогать нельзя. Какая сволочь тебя надоумила? Чем…?

Разумеется, брат мне не ответил, иного я и не ожидал. Махнув рукой на его последнее пристанище, я обратил своё внимание на соседний гроб. Тот, ради которого я и пришёл.

— Привет, Фестралия… — выдохнул я, садясь напротив камня, на котором был вырезаны черты лица моей жены.

Апатия, бич всей нежити, она возникает из-за банального отсутствия большинства жизненных процессов. Если тебе не надо есть, спать, срать, потеть, если твои инстинкты размножения отключены, если тебе некого и не за что бояться, то жизнь теряет свои краски. Становится серой и однообразной. Жажда крови, двигающая вперед «настоящих» вампиров? Она не спасает. Ничего не спасает.

Даже я, слабейший из всех вампиров, способный чувствовать, испытывать эмоции, жить полноценной жизнью… не живу ей действительно, подсознательно зная, что если лечь, поместив на грудь заполненный Камень-Кровавик, то можно будет пролежать года три, не вставая. А если впасть в спячку, то вместо двадцати лет обычной выйдет полтораста. Мне просто удается обманывать себя лучше, чем другим моим сородичам.

Только вот здесь и сейчас, во тьме Усыпальницы, обман развеялся как дым. Удачная игра в Блюстителя, куда менее удачное притворство детективом, совсем уж паршивая попытка примерить на себя роль отца, корону короля… а может быть, и обличье друга. Я бросил Горбота на растерзание нашим оперативникам, оставил Джоггера с заложниками, обращаюсь с Гарру как с приблудной собакой, вынудил Эльмдингера, с которым проработал тридцать лет, доживать свои годы в одиночестве с внучкой-паразиткой. А Скорчвуды? Хех…

Человеки, как индивидуумы, не предназначены для бессмертия. Мы можем сделать бессмертными свое имя, своё племя, увековечить себя в потомках, но жить бесконечно сами по себе не можем. Только обманывать себя раз за разом, играя в игру, у которой нет цели, только бесконечный путь.

Заставить себя выйти из склепа было сложно, но я справился, окунувшись в легкую прохладу крейзенского вечера. Здесь моё одиночество было нарушено фигурой, шагнувшей из-под низкой кроны паркового дерева.

— Я знала, что ты сюда придёшь, — сияя светом из глаз, проговорила Дианель Ерманкиил, стоя в полумраке, — не думала, что это случится так рано.

В свои покои в этот вечер я так и не вернулся. Вместо этого, в окнах Библиотечной башни до утра горел свет.

На следующий день у нас начались пляски с бубном, длившиеся почти неделю. Девчонок обшивали, девчонки развлекались, а я, утряся с представителем герцогских родов Цоллерини довольно длинный список хотелок и ограничений, принялся готовиться к коронации. Сама процедура была знакома мне лучше, чем тем, кто собирался её проводить, но вот организация гардероба и других атрибутов правителя — это не кот чихнул. При том, что готовиться к этому начали еще до того, как Брахиус выехал за мной.

Во всей этой суете затесалась парочка покушений на его будущее величество, но мы их почти не заметили, потому как убийцы были ориентированы на живого человека, а не на вампира. Видимо, жест вежливости от соседей, не согласных с попытками кабитальцев развернуть Агалорн на себя. Парча, позолота, лесть появившихся в коридорах придворных, нескромные взгляды служанок и их попытки отравить Ульяну… все это завертелось с такой скоростью, что триста лет насыщенной жизни на благо Срединных миров едва не выпали у меня из памяти.

Между всеми этими делами, я пытался выяснить, что же и как произошло в королевстве за все эти годы, узнать, какие еще были изменения, но с этим были очевидные проблемы. Окружающие пытались утопить меня в своих делах, проблемах и чаяниях, а на общую картину происходящего им было чхать. К счастью, у меня в ближнем окружении появился такой полезный и могущественный персонаж как граф Цоллерини, которого я подрядил гонять этих бесполезных петухов и куриц, жаждущих августейшего внимания. А они, как стая гиен, гонялись в том числе и за девчонками.

— Я так больше не могу… — простонала Ульяна, залезая на диван в наших покоях, — Это просто… мерзко! Конрад! Я всякого дерьма хлебала, но такое! Они даже лицо держать не могут при виде гоблина, но пытаются улыбаться, пытаются… они цвет моей кожи хвалили! Это просто… жопа!

— А что ты хотела? — пожал я плечами, сидя за столом с бумагами, — Придворные тут это массовка, все настоящие владетельные аристократы сидят по своим доменам и отлично себя чувствуют. А эти как раз работают у них шпионами и агентами. Сейчас у этих господ задача выяснить как можно больше о том, что задумали крупные рыбы, либо помешать выяснить другим. Вот они и клубятся. Самая настоящая жизнь при дворце. Наслаждайтесь.

— Этим дерьмом невозможно насладиться, — мрачно выдала Тарасова, присосавшись… к подаренному канделябру. Совершив этот акт канделяброфилии, Алиса через некоторое время блаженно выдала в воздух густую струю дыма, передав верхнюю часть железяки ожидающей своей очереди Мыши. Та, повторив содеянное, отдала странное устройство Виолике, которая приникла губами уже к другому венчику на вершине этого странного прибора.

— Это что, кальян? — скрипнув мозгами, предположил я.

— Ага, — счастливо улыбнулась продолжающая источать дым Тарасова, — Волшебный! Конрад, а давай мы с девчонками в академию переедем? Тут духота прямо ваще!

— Там вас напоят непроверенными зельями и оттрахают, — уверенно сказал я, — Конечно, переезжайте!

— Ну уж нет, — тут же проворчала Виолика, погладив по спине занимающегося игрушками Грегора, — Я ребенка не брошу.

— Да и мне что-то не хочется, — сдала назад Мыш, выглядящая довольно прикольно со всем этим дымом. Часть его у неё выходила из ушей.

— А я бы рискнула… — мечтательно потянулась Ульяна.

— Это Агалорн, зелья ориентированы на людей, — решил предостеречь её я, — Как и лекарства, магия, химия, алхимия и всё прочее. Здесь, наверное, за всю историю не вылечили ни единого гоблина. И тебя не вылечат.

— Ой! — планы гоблинши резко поменялись.

— Лучше расскажи нам, что смогла узнать, — покосился я на тянущуюся за необычным кальяном зеленокожую.

— В частностях я тебе потом расскажу, а в общих чертах… — затянувшись, бывшая секретарша главы безопасности Управления задумалась, — … в общих чертах, Конрад, всё дерьмово. У них, а не у нас. Кто-то давно и планомерно работал во дворце, удаляя отсюда хоть какое-то подобие профессионалов. Служанки, все как одна, присылаются из других доменов. Они обучены, но служат отнюдь не дворцу. Слуги, постельничьи, кочегары… в общем, все. Стража… ну, не знаю, какие тут были стандарты триста лет назад, но я бы с тремя орками из доков прорвалась бы к трону и нарисовала бы на его спинке писю. Те рыцари, с которыми мы ехали сюда, сущие убийцы троллей рядом с местными. И я их, кстати, больше не видела.

— А ведь им с нами запрещали общаться, помнишь…? — задумчиво пробормотала Виолика, — Ульяна права. В академии были маги, которые выглядели куда опаснее, чем местные гвардейцы.

— Что бы тут не происходило, оно происходит давно, — кивнула гоблинша, — лишь два фактора, выходящие за рамки общей картины. Этот твой Брахиус и та секс-бомба библиотекарша. Только толстяк не выглядит кем-то, кого нельзя запугать, а эльфийка, кажется, трахнутая на всю голову. Ты, кстати, у неё был всю ночь, да⁈

Все собрание тут же хищно на меня уставилось. Даже Грегор. Ну, кроме животных.

Люблю животных.

— Да, — зевнул я, — Проговорили всю ночь. Что вы так смотрите? Думаете, мы переспали?

— Ну… — дернула ушами Ульяна, — Да. Тряхнули, так сказать, стариной.

Ну конечно мы переспали.

— Заниматься сексом с могущественной безумной волшебницей, способной тебя распылить одним усилием воли? — поднял бровь я, глядя на гоблиншу, — Серьезно?

Арвистер не врёт своим. Но создать нужное впечатление…

— Конрад, у тебя Старри в бывших ходит, — неуверенно попыталась отстоять свою точку зрения гоблинша, — Думаю, ты знаешь толк в безумных и смертоносных.

— Вообще-то, она меня еще в шестилетнем возрасте на руках носила. Не Старри, в смысле.

Ну да, носила. Чтобы выкинуть из библиотеки.

— Да пусть спит с кем хочет! — надулась дымом Тарасова, — Главное, чтоб домой не водил! Хватит! Еще и ребенок! У нас скоро комнаты кончатся!

— Хороший ребенок, — встала на защиту ребенка Мыш, — Тихий, послушный. Сыр, правда, слишком любит. Я его уже люблю.

— Но комнаты-то кончаются!

— Успокойтесь, никто никаких эльфиек никуда не возьмет. Дианель опасно доставать из библиотеки. Мы разговаривали, я пытался узнать хоть что-то полезное. Поностальгировали, пока она оставалась в полном сознании…

А потом переспали. Ага. В Библиотечную башню заходит крайне мало пригодных к плотской любви мужчин, поэтому я не возражал, когда Дианель проявила инициативу. Да и… кто бы возражал, если на него кидается невероятно прекрасная блондинистая эльфийка с грудью третьего размера и жаждой оргазма в глазах? Хотя, стоило бы. Сколько нервов мне стоила недосягаемость этой груди ранее…

— А глазки-то блестят… — недовольно прокомментировала Виолика, — Вот почему она, а не я?

Все вокруг замолчали, делая смущенный вид.

— Или мы вдвоем? — залихватски подмигнула насупленной демонетке Ульяна, ввергая ту в ступор, — … а если еще и хвостатую…

Мыш испуганно икнула.

— А я что, рыжая что ли⁈ — вякнула Тарасова, стремительно и бурно краснея, когда мы все на неё уставились в изумлении.

— Да идите вы все… в Брайзен! — рявкнул я, — Что за гарем из ненормальных⁈

— Действительно! — внезапно стукнула кулачком по подлокотнику Ульяна, — Девчонки, отставить! Вот его сейчас коронуют, а вот тогда…

Несмотря на то, что это была определенно шутка, мне взгляды девушек, уставившихся на меня как Грегор на сыр, сильно не понравились. Разве что собака, подошедшая к столу и принявшаяся вилять хвостом, как-то всю эту ситуацию поправила.

— У вас что, в куреве афродизиак какой? — поинтересовался я, стараясь, чтобы голос не дрожал, — Или совсем тут со скуки пухнете? Всё, завтра коронация. Переедем в королевское крыло, там будет куда веселее. А вообще, девчонки, пусть Ульяна подучит вас… да не тому самому! Хотя… как хотите. Но мне бы пригодилась помощь.

— Подучу, — кивнула Ульяна, — Но за нашу помощь ты будешь нам должен, наш добрый король. Сильно.

— Что именно? — насторожился я.

— Нет, не перепихнуться, — махнула лапкой эта зараза, — Этого добра у тебя как у дурака фантиков, по крайней мере для меня. Пусть другие сами разбираются. Мы хотим, чтобы ты дал бал, наш добрый король. Большой красивый бал.

— Бал⁈ — удивился я. Собака вяло гавкнула, но была проигнорирована.

— Бал, Конрад Арвистер, — очень серьезным голосом произнесла окутанная дымом Тарасова, — Офигенно крутой бал. Чтобы всем балам бал!