Секреты Ватикана

II. Папские алебарды

Вечером 4 мая 1998 года на территории Ватикана в помещении, расположенном в непосредственной близости от личных апартаментов понтифика, были найдены три тела. Двое мужчин и женщина, убитые выстрелами из огнестрельного оружия.

Трое «превосходных мертвецов». Первый из них — полковник Алоис Эстерманн, сорок четыре года, командующий «ватиканской армией», предводитель знаменитых швейцарских гвардейцев. Полковник — мужчина примечательной крепости и представительности — получил новое назначение в тот же день. Женщина, осторожно уложенная вдоль стены, — его жена, Глэдис Меса Ромеро, сорок девять лет, венесуэлка по происхождению, занимала дипломатический пост в посольстве Венесуэлы при Святом престоле. Лежавшему навзничь на земле, как и его командир, самому юному из всех вице-капралу Седрику Торнею, родившемуся 24 июля 1974 года в городе Монтей (кантон Валлис, Швейцария), было всего двадцать четыре года.

Тройное убийство ввергает Ватикан в хаос. Однако всего лишь на пару мгновений: через несколько часов дело закрывают, хотя расследование с незначительной отдачей по результатам будет длиться девять месяцев. Между тем во всем мире, особенно вне Италии, множатся кривотолки, голоса не умолкают: слишком много лакун, многочисленные детали расходятся с официальной версией. Как следствие, появляются сомнения и вопросы, остающиеся без ответа.

Оба военных принадлежали к наиболее старинному и престижному корпусу папской гвардии: сто солдат, отобранных в швейцарских долинах, с давних пор гордящихся доблестью своих сынов. Еще Тацит признавал, что «гельветы — это племя воителей, прославленное мужеством своих солдат». По традиции как раз им вменено в обязанность гарантировать безопасность Святого престола, обеспечивать неприкосновенность понтифика и нести караул у ватиканских стен. Кроме того, они сопровождают самые торжественные церемонии, будучи одетыми при этом в пеструю униформу, замысел и дизайн которой приписывается молвой самому Микеланджело.

Ватиканский детектив так никогда и не получил приемлемой разгадки. По поводу этой тройной смерти с определенностью можно сказать только о двух вещах. Во-первых, официальная версия точно не совпадает с реальной динамикой фактов. Во-вторых, мать Седрика Торнея, несмотря на ее неоднократные мольбы, обращенные к понтифику, так и не получила даже малого утешения и поддержки, кроме тех, что требовало элементарное милосердие. И уж конечно, никакого правдоподобного ответа синьоре Мюгетт Бода, так ее зовут, никто до сих пор не дал. Ей пришлось удовлетвориться преданным гласности вердиктом, согласно которому ее сын Седрик убил чету Эстерманнов, а после покончил с собой.

Данная версия была представлена средствам массовой информации пресс-секретарем Ватикана Хоакином Наварро-Вальсом, бывшим испанским журналистом, членом Opus Dei, в тот момент, когда не прошло и нескольких часов после этих загадочных событий. Реконструкция преступления в его изложении свелась к тому, что вице-капрал Торней, разозлившийся из-за того, что не получил долгожданную награду (медаль «За заслуги»), находясь в состоянии аффекта и утратив способность к самоконтролю, отомстил отказавшему ему командиру, убив его вместе с женой. Затем, потрясенный собственным преступлением, он совершил самоубийство. Пресс-секретарь добавил, что молодой человек страдал психическими расстройствами и принимал наркотики (каннабис); последующее вскрытие проверит наличие в его мозге патологии в виде кисты, которая могла бы усугубить шаткое душевное равновесие Торнея. Завершая свое выступление, Наварро-Вальс скажет дословно: «Я не думаю, что аутопсия сможет дать принципиально иные результаты, чем те, что я вам озвучил».

5 февраля 1999 года декрет за подписью адвоката Джанлуиджи Марроне, исполнявшего функции единственного судьи в Ватикане, постановил, что «на базе собранных в ходе расследования сведений выводы, к которым пришло следствие, представляются не подлежащими сомнению, тем самым снимается необходимость ведения уголовно-процессуальных действий в отношении смерти полковника Алоиса Эстерманна, синьоры Глэдис Меса Ромеро, в замужестве Эстерманн, и вице-капрала Седрика Торнея, что влечет за собой передачу дела в архив».

Относительно настойчивых ходатайств синьоры Бода пресс-секретарь заявит: «Я все понимаю и отношусь с почтением к ее горю, но мы не можем пренебречь уважением к истине, скрупулезно установленной в ходе длительного и тщательного изучения дела». Понадобилось девять месяцев, чтобы сформулировать вывод, идентичный тому, что был предвосхищен спичрайтером Ватикана через пару часов после трагедии.

В предыдущей главе, посвященной эпохе Нерона, первые христиане только-только начинали являть себя миру в качестве рьяных сторонников вероучения, зародившегося как течение иудаизма в земле Израиля и постепенно распространявшегося на Западе. Перелистнув страницу-другую, а на практике перешагнув через двадцать веков, мы сейчас оказываемся в ситуации совершённого государственного преступления, перед лицом размытых версий, противоречивых, внутренне полемичных и очевидно далеких от истины, как показали параллельные журналистские расследования, осуществленные органами печати и телевидением. Мы пытаемся исследовать «секреты Ватикана», что, в частности, означает попытку осознать астрономическую дистанцию, разделяющую верующих, которые шли на мученическую смерть с гимнами во славу Господа на устах, и те зловещие механизмы, что регулируют жизнь политических организмов и государств.

Карта, приложенная к пакету Латеранских соглашений, подписанных Муссолини и кардиналом Гаспарри 11 февраля 1929 года, наглядно демонстрирует, что государство Ватикан фактически замыкается в границах так называемых «львиных» стен (Leonine City). Первое их кольцо возведено папой Львом IV между 848 и 852 годами в целях защиты Ватиканского холма и базилики Святого Петра. По замыслу христиан эти укрепления должны были послужить преградой и заслоном против вторжений сарацин, разграбивших Рим в 846 году, в период понтификата Сергия II. Папа Лев IV разработал идею барьера фортификаций, скопировав по большей части схему, созданную его предшественником Львом III.

К реализации проекта приступили незамедлительно. Рабочую силу, необходимую для проведения работ, поставляли domuscultae — укрепленные поместья, созданные в эпоху позднего Средневековья для повторного заселения пустующей сельской местности. Но к строительству привлекли и рабов-сарацин, захваченных в битве при Остии в 849 году. Стены были воздвигнуты всего за четыре года благодаря финансовой поддержке императора Лотаря и короля лангобардов Лиутпранда. Кроме того, активно использовались строительные материалы, полученные после разрушения и сноса античных зданий. Папа Лев был неутомим: он лично надзирал за ходом работ, отдавал приказания рабочим, благословлял, молился. В последующие столетия внешнее кольцо стен было много раз перекроено и расширено. Настоящие стены Ватикана, ныне очерчивающие границы государства, появятся намного позже, по воле Пия IV, Павла III и Урбана VIII.

Небезынтересно отметить, что в результате этих переделок и увеличений общей площади прославленный Пассетто ди Борго оказался не составным элементом пограничного кордона, а военным переходом, включенным в городской комплекс. Свое назначение он сохранил вплоть до наших дней, хотя его функциональное назначение все же изменилось — и довольно значительно. На самом деле расположенный таким образом Пассетто (или Коридор) превратился в дорогу беглецов, соединявшую папские дворцы с неприступным замком Святого Ангела.

Этот «запасный выход», словно из рыцарского романа по внешнему виду и очертаниям (последняя реставрация была проведена по случаю Юбилея 2000 года[15]), поспособствовал возникновению народных легенд и мифов. Американец Дэн Браун, не бог весть какой писатель, но наделенный богатейшим воображением сценарист, сделал именно его местом действия целого ряда динамичных эпизодов своей книги «Ангелы и демоны». Джоаккино Белли воспел его в сонете (Er Passetto de Castel Sant'Angelo, 17 декабря 1845 года), который завершается так:

В том замке, за стеною, с пылом-жаром Святой отец играет роль, где надо Быть виночерпием и знатным кулинаром. Флаг желто-белый для него отрада, — Он привечает каждого бесценным даром: Благословений вал и пушек канонада.

Я слегка смягчил римское диалектальное по происхождению написание строф, чтобы дать возможность лучшего восприятия разящей иронии этого произведения. Поэт, в общем-то, попал в яблочко, ударив по больному месту. Этот мост-коридор длиной около восьмисот метров гарантировал в случае необходимости безопасное перемещение папы и его свиты из ватиканских дворцов в крепость по защищенному и вознесенному ввысь переходу. Папа Николай III придумал использовать стены, сооруженные его далеким предшественником Львом IV, для такого рода прикладных задач. Одна из самых драматических чрезвычайных ситуаций возникла, как мы увидим, в мае 1527 года.

Контур стен — как до различных расширений, так и после — имел форму лошадиной подковы; беря начало от замка, он опоясывал базилику, взбирался по склонам Яникула, чтобы в итоге опять спуститься к Тибру. Мощные стены толщиной четыре метра у основания перемежались, в соответствии с римской моделью, сорока четырьмя башнями и несколькими воротами, существующими, за некоторыми исключениями, и поныне.

Снос центральной части района Борго[16] (так называемого хребта Борго) и открытие улицы Кончилиацьоне значительно изменили оригинальный облик этих мест. Но, несмотря на многочисленные модификации и демонтаж домов, продиктованные потребностями городского транспорта, стены все еще способны рассказать о выпавших на их долю приключениях и происшествиях тем, кто остановится прочесть бессчетные таблички, памятные доски и надписи с украшающими их папскими гербами.

«Львиная» цитадель (Civitas Leonina) на протяжении многих веков служила папскому Риму бастионом, нерушимо стоявшим на страже монархии понтификов. По возвращении из авиньонского плена, длившегося с 1309 по 1377 год, папы быстро осознали, что Ватикан проще всего защищать со стороны Латерана, их первой резиденции, как минимум благодаря исключительно выгодной позиции замка Святого Ангела. Поэтому началось активное возведение и укрепление новых дворцов внутри «львиного» пояса стен, которые были, в свою очередь, отреставрированы. Наряду с этим были усилены все фортификации и созданы дополнительные ворота, что отвечало растущим потребностям военного и бытового плана.

На карте XVIII века Мариано Вази (Vetus Planum Urbis Romae) отмечены ключевые ворота, среди которых Порта Туррионис, к настоящему моменту снесенные и замененные новыми Порта Кавалледжери, что получили свое название за счет близости к казармам: через них в 1527 году в город вступили ландскнехты Карла V.

В конце Пассетто, напротив площади Святого Петра, берет начало виа ди Порта Анджелика, которая в прошлом вела прямиком к воротам Порта Анджелика. По конкордату[17] 1929 года, известному как «примирение» (conciliazione), вдоль левой стороны улицы была построена современная стена, выступающая в виде пограничной линии между двумя государствами. Сейчас здесь находятся ворота Порта Санта Анна, единственный вход для посетителей, да и для многих граждан Ватикана. Караул у ворот несут уже свыше полувека солдаты понтифика, папские алебарды. Точнее, швейцарская гвардия.

О необычайных приключениях этой самой старинной армии мира, к тому же уникальной тем, что рекрутский набор в нее производится в соответствии с вероисповеданием, мы и поговорим. В длительной истории Ватикана встречались и другие «армейские соединения»; к примеру, два из них были учреждены в XIX веке (дворянская гвардия и папская дворцовая, или палатинская, гвардия) и впоследствии распущены; а к далекому VI веку относится эпизод с появлением в Ватикане корсиканской гвардии, тоже ликвидированной примерно через сто лет.

Напротив, швейцарская гвардия продолжала свое существование в стенах этого государства с далекого 1506 года, когда папа Юлий II делла Ровере (заказчик и спонсор Микеланджело) обратился к государствам Конфедерации Верхней Швабии (Confederatis Superioris Allemanniae) за разрешением завербовать на ее территории десяток юношей и сформировать из них свою личную гвардию. Его предшественники — папы Сикст IV, Иннокентий VIII и Александр VI — уже пытались организовать армейский корпус, но лишь при Юлии гвардейский полк был создан официально.

22 января 1506 года контингент из ста пятидесяти наемников, прибывший пешком из Люцерна по Дороге франков (via Francigena), вошел в Рим. Перемещением руководил капитан Каспар фон Силенен, сопровождаемый прелатом Петером фон Хертенштайном. Сто пятьдесят алебардщиков (Gwardiknechthe) сделали остановку в Милане, где Хертенштайн получил в качестве задатка из суммы будущих вознаграждений пятьсот дукатов в местном филиале банка Фуггеров. В Аквапенденте, на юге Тосканы, швейцарцы получили наличными еще двести дукатов. 21 января они, наконец, достигли Рима и на следующий день, вступив в Вечный город, промаршировали от Порта дель Пополо до холма Ватикан, пройдя по Кампо дей Фьори. Достигнув цели после бесконечного путешествия (примерно 750 километров) в самой середине зимы, они выстроились в ряд для представления понтифику, после чего были расквартированы в казармах.

Эльзасский прелат Джованни Бушар, церемониймейстер папского двора и вдобавок педантичный хронист, отметил в своем дневнике: «К вечеру 22 января 1506 года группа из ста пятидесяти швейцарских солдат под командованием капитана Каспара фон Силенена достигла Порта дель Пополо и вошла в Рим».

Юлий II был папой-воином, каких до той поры еще не встречалось. Главными среди его стратегических целей были усиление церковного государства и повторная аннексия отколовшихся мятежных земель. В отношении создания собственной гвардии он взял за образец короля Франции, доверившего в 1497 году охрану своей персоны роте из ста вооруженных мужчин. Юлий II хотел иметь вдвое больше, но ему пришлось удовлетвориться количеством в 150 человек, которых удалось набрать.

В наши дни наличный состав гвардии — это сто десять человек, включая командующего полковника, офицеров, унтер-офицеров и рядовых алебардщиков. Престиж и театрализованная привлекательность службы в этой ее части подкрепляется и униформой, по легенде изобретенной, как уже было сказано, Микеланджело. В действительности броское ренессансное одеяние из отрезов ткани желтого, синего и оранжевого оттенков, повторяющее геральдические цвета династии Медичи, — это плод кропотливого труда полковника Жюля Репонда (командира гвардии в 19101921 гг.), которого при создании эскизов вдохновляло творчество Рафаэля. Парадная униформа включает в себя латы и шлем испанского образца, называемый «морионом», с гребнем из страусиных перьев и характерными приподнятыми полями. Вместе с тем предусмотрена и более строгая рабочая одежда в виде штанов и камзола голубых тонов, которые сочетаются с белым колетом, не стесняющим движений. Мундир швейцарцев уже давно и прочно интегрировался в ватиканский, а стало быть, и в римский фольклор.

Однако критических отзывов тоже предостаточно: к примеру, Стендаль, мало того что не выказал особого энтузиазма на этот счет, так еще и съехидничал в своих «Прогулках по Риму», а именно в заметке, датированной 7 марта 1828 года:

…у правого края колоннады я заметил несколько гротескных фигур, напяливших на себя полосы желтой, красной и синей материи; это были не кто иные, как бравые швейцарцы, вооруженные копьями и одетые на манер XV века.

Через пару десятилетий, в 1864 году, Ипполит Тэн наблюдает швейцарских гвардейцев в Сикстинской капелле и пренебрежительно отзывается о них как о людях, облаченных в пестрые (barioles) бутафорские костюмы, словно взятые напрокат из оперы (vetus d’un costume opera).

Истинным крещением кровью и испытанием верности (а гвардейцы приносили клятву пожертвовать, если потребуется, жизнью) для маленького корпуса стало 6 мая 1527 года — роковой день для Рима, которому тогда пришлось перенести одно из самых опустошительных вторжений в своей истории. После нескольких часов кровопролитных столкновений орда, состоявшая почти из 14 тысяч ландскнехтов во главе с Георгом фон Фрундсбергом, сломив сопротивление у ворот Санто Спирито и Торрио-не, ворвалась в город (слово «ландскнехты» является калькой с немецкого Landsknechte, состоящего из двух элементов: land — земля и knecht — слуга. Так в Европе XVI века назывались прославленные соединения профессиональных наемников-пехотинцев). Эти внушающие ужас полки из Баварии и Тироля, разбавленные испанцами, и были протагонистами «разграбления Рима».

Ландскнехты вторглись в город в районах Борго Санто-Спирито и Сан-Пьетро, в то время как швейцарская гвардия отчаянно сопротивлялась, сомкнув оборону у обелиска, тогда еще не установленного и лежавшего рядом с базиликой. Стычки врукопашную, на шпагах и алебардах вынудили швейцарцев, находившихся в явном меньшинстве, отступить до самого алтаря Святого Петра, но даже этого оказалось недостаточно. Непрерывно скрещивая клинки и наседая на гвардейцев, противники достигли Сикстинской капеллы и Станц Рафаэля, где в знак оскорбления кто-то из них вырезал кончиком шпаги на фреске «Диспут о Святом Причастии» имя Лютера, а другая надпись-граффити воспевала императора Карла V.

В ту эпоху мародерство признавалось неотъемлемым правом наемных армий, не получавших регулярного жалованья. Такой безграничный произвол не обходился, разумеется, без изнасилований, что тоже было в порядке вещей. В Риме «ланды», как их называли, не гнушались выламывать ворота монастырей и насиловать там затворниц. Ретивость в совершении этих преступлений и их продолжительность объясняются тем, что в немецких войсках служили преимущественно убежденные лютеране (Реформация началась всего за десять лет до описываемых событий), для которых папа был воплощением Антихриста, а Рим — Великой Блудницей. Иными словами, важным импульсом к притеснениям и грабежам, привычным для солдат удачи, был губительный порыв к возмездию, последствия которого для городского населения и остатков памятников прошлого были чудовищными. Папская гвардия была обречена: основная часть людей полегла, прикрывая отход папы Климента VII и ряда ватиканских сановников по Пассетто в замок Святого Ангела, где они и нашли убежище. Сто сорок семь алебардщиков были убиты, лишь сорока двум удалось выжить в той мясорубке.

Ландскнехты и испанцы, просачивавшиеся в Рим по мостам Сикста и Сант-Анджело, буйствовали и грабили в течение восьми дней. Были осквернены и ограблены даже папские гробницы, в том числе захоронение Юлия II, умершего немногим ранее (1513 год). В итоге жертвами набега стали свыше десяти тысяч человек, а трофеи и добыча, попавшие в руки к захватчикам, оценивались в несколько миллионов дукатов. Злоупотребления сопровождались антипапистскими насмешками. Так, напротив замка Святого Ангела, то есть на глазах у папы Климента VII, забаррикадировавшегося в его стенах, была организована процессия, в ходе которой издевательски пародировались римские ритуалы, а солдатня долго орала на все лады: Vivat Lutherus pontifex, то есть «Да здравствует Лютер — наш понтифик!»

5 июня, через месяц после вторжения в город вражеской армии, папа, наконец, подписал акт о сдаче и капитулировал с весьма обременительными условиями: уступкой крепостей Остия и Чивитавеккья, передачай Модены, Пармы и Пьяченцы, выплатой четырехсот тысяч дукатов компенсации, а также гигантским выкупом за освобождение многочисленных пленных. И что еще, в частности, представляет интерес для нашей истории — швейцарская гвардия расформировывалась и заменялась двумястами ландскнехтами: четырьмя отрядами по пятьдесят человек, которые должны были состоять из испанцев и немцев. Папа добился того, чтобы выжившим швейцарцам было позволено примкнуть к новой гвардии, но только двенадцать человек согласились смешаться в строю с ненавистными ландскнехтами. Так продолжалось более двадцати лет, пока Павел III в 1548 году не принял решение воссоздать корпус папских алебардщиков в его изначальном виде.

В память о тех трагических днях и сегодня на виа дей Пенитенциери можно увидеть бюст Бернардино Пассери, под которым видна надпись:

6 мая 1527 года,

Обернувшись знаменем,

Вырванным рукою его

У вторгшихся реакционных банд,

Здесь погиб, защищая родину,

В крови собственной и вражеской

Бернардино Пассери, римлянин,

Златых дел мастер, отец семейства.

Дабы сей пример служил назиданием

И вызывал подражание потомков,

Гильдия ювелиров города Рима

Возлюбленному собрату по ремеслу

Посвящает новый мемориальный дар

25 октября 1885

Еще одно воспоминание о событиях тех дней выражается в том факте, что новобранцы швейцарской гвардии до сих пор присягают на верность папе в тот самый день, когда их собратьями была принесена эта страшная жертва, то есть 6 мая каждого года. Рекрутов в новеньких парадных мундирах собирают во дворе Сан-Дамазо, где они выслушивают текст присяги, произносимой капелланом: «Клянусь служить верой и правдой и честью понтифику и его законным преемникам, посвятить им все силы мои, где потребуется, положить жизнь во имя их защиты. Равно принимаю эти обязательства в отношении Священной коллегии кардиналов на весь период, пока длится конклав. Кроме того, обещаю капитан-коменданту и прочим моим офицерам уважение, верность и послушание. Клянусь. И да помогут мне Господь и святые заступники». Одно за другим эти слова звучат из уст новоиспеченных гвардейцев, при этом левой ладонью они прикасаются к штандарту корпуса, а правую вскидывают в особом жесте с тремя разомкнутыми пальцами, символизирующими Троицу.

После кровавой бани 6 мая 1527 года на долю корпуса выпадали уже менее значительные испытания, пожалуй, за исключением одного эпизода, достойного быть упомянутым: речь идет о «резне в Перудже» 1859 года. В разгар Второй войны за независимость крупный контингент перуджинцев, численностью около восьмисот молодых людей, на добровольной основе вошел в состав сардинской армии. Одновременно в самом городе был создан повстанческий комитет, который после провала посреднических переговоров с папским легатом провозгласил создание временного правительства и передал власть над городом Виктору Эммануилу II[18]. Тотчас стало ясно, что Пий IX был вовсе не расположен терять эту часть своих территориальных владений. Напротив, он намеревался воспользоваться брожением в городе как предлогом для показательного подавления мятежа. Понимая это, временное правительство отдало приказ населению готовиться к обороне Перуджи.

20 июня папские войска численностью около двух тысяч человек, преимущественно швейцарцы под командованием полковника Антона Шмидта, сосредоточились у городских стен. Слабо обученные и плохо вооруженные ополченцы попытались оказать сопротивление, которое было быстро сломлено в ходе сражения, унесшего жизни десяти папских солдат и тридцати перуджинцев. Швейцарцы наводнили город, насилуя и бесчинствуя, чем напомнили «ландов», разоривших Рим за три столетия до того.

Стоит отметить достойное поведение Плачидо Акуакотты, аббата монастыря Сан-Пьетро, укрывшего десятки напуганных жителей в подземных лабиринтах и подвалах обители и тем спасшего их от неминуемой смерти. И это лишь один из многих примеров, описанных в книге, когда деяния простых священников отличались гораздо более «христианским» духом в сравнении с представителями церковной иерархии, от которых они зависели. Исследователь Паскуале Виллари в своем труде «Общая история Италии» пишет:

Тридцать домов были полностью разграблены, а обнаруженных в них женщин, по признанию самого Шмидта, убили; захвачены монастырь, две церкви, больница и сиротский приют, где две юные воспитанницы были изнасилованы прямо на глазах преподавательниц и подруг. Неизбежным следствием учиненного мародерами разгрома стало восстановление государственного правления в Перудже, провозглашенное Шмидтом. Самому полковнику и его сподвижникам от имени понтифика были вручены награды и оказаны почести, включая торжественные и пышные похороны, назначенные кардиналом-архиеписком Печчи [позднее папа Лев XIII], причем катафалк украшала дьявольски двусмысленная надпись: Beati mortui qui in Domino moriuntur[19].

Чудовищное кровопролитие не обошел вниманием поэт Джозуэ Кардуч-чи, который, придя в ярость от случившегося, за несколько дней написал страстный, полный негодования сонет, включенный в сборник Juvenilia (Юношеские стихи, ХСП), где швейцарцы названы «псами католицизма» и «бандитской шайкой»:

Позабытая ныне история вызвала тогда заметный международный резонанс, в том числе потому, что волна жестокости коснулась и американской семьи Перкинсов, гостившей в городе. Газета «Нью-Йорк таймс» 25 июня того же года под заголовком «Резня в Перудже» среди прочего сообщала: «Озверевшие войска, казалось, отреклись от любых законов и норм, врывались по собственному усмотрению во все дома, совершая леденящие душу убийства и иные преступления в отношении беззащитных жителей, будь то мужчины, женщины или дети».

Спорным является вопрос, какова реальная доля ответственности папы Пия IX за произошедшую бойню. Иначе говоря, не до конца ясно, получали ли швейцарцы, помимо приказа подавить восстание, дозволение предаться после победы насилию и грабежам в Перудже.

Однако неоспорим тот факт, что последующие репрессии и казни перуджинцев — на его совести. Такой вывод можно сделать из распоряжения, переданного полковнику Шмидту кавалером Мацио, заместителем папского министра:

Нижеподписавшийся Уполномоченный Заместитель Министра возлагает на Ваше Превосходительство поручение вернуть Провинции, совращенные на путь мятежа наущением немногих фанатиков, под длань Его Святейшества, в связи с чем Вам рекомендуется действовать с непреклонностью, что послужит уроком остальным и тем самым воспрепятствует революционному брожению. Кроме того, дарую Вашему Превосходительству право обезглавить бунтовщиков, застигнутых в жилищах, и призываю не заботиться о затратах Правительства, ибо расходы на постой и обеспечение текущей экспедиции должны быть покрыты самой Провинцией.

В дальнейшем жизнь папской армии была более спокойной. Швейцарцы обеспечивали безопасность светской власти Ватикана вплоть до 20 сентября 1870 года, когда берсальеры генерала Ламармора, проломив брешь в стене вблизи ворот Порта Пиа, вошли в Рим и присоединили его к вновь образованному за девять лет до того королевству Италия. Сутки спустя папские войска были распущены, исключение было сделано лишь для швейцарской гвардии.

Так завершается многовековой период, в течение которого понтифик нуждался в собственной армии, чтобы защищать территорию своего государства, то есть сугубо мирскую власть. С того момента за швейцарской гвардией была закреплена единственная задача: гарантировать личную неприкосновенность папы, а также обеспечивать безопасность ватиканских дворцов и папской виллы в Кастель Гандольфо.

Важным этапом в существовании корпуса стали Латеранские соглашения между итальянским государством и католической церковью, подписанные 11 февраля 1929 года. Пакет документов включает в себя договор и неотъемлемый от него конкордат. По договору за Святым престолом признается суверенитет, а также исключительная и безусловная юрисдикция над Ватиканом, сферы компетенции которого скрупулезно уточняются. Так, статья 3 гласит:

Италия признает за Святым престолом право полной и исключительной собственности, абсолютной власти и суверенной юрисдикции над Ватиканом в том виде, в каком он сейчас существует, со всем ему принадлежащим и полученным в виде пожертвований имуществом, рассматривая город Ватикан подобным образом, исходя из специальных целей и порядка, вытекающих из настоящего Договора[20].

Другой пункт разъясняет и фиксирует все, что имеет отношение к допуску в Ватикан и к его государственным границам:

Остается, однако, установленным, что площадь Святого Петра, даже будучи частью города Ватикана, продолжает оставаться открытой для публики и подчиняется силам полиции итальянских властей, которые, даже если они были направлены для охраны публичного отправления культа, останавливаются на парадной лестнице Собора и не поднимаются в Собор, чтобы не создавать напряжения, если только они не должны вмешаться по просьбе компетентной власти.

Когда Святой престол для своих особых целей решает временно закрыть свободный проход на площадь Святого Петра, представители итальянской власти, если они не были приглашены компетентной властью, остаются за внешней линией колоннады Бернини и ее продолжением[21].

Создание нового государства Ватикан выявило весьма деликатную проблему, возникшую перед Швейцарской конфедерацией, поскольку отныне ее граждан формально вербовали на службу в иностранной «армии». Щекотливая тема была закрыта решением Федерального совета Швейцарии, который спустя четыре дня после подписания Латеранских пактов постановил:

Затруднительно считать папскую гвардию иностранным военным соединением в том смысле, какой вкладывается в это понятие статьей 94 военного уголовного кодекса; поскольку гвардия выполняет простые караульные функции, каждый [гражданин] может нести службу, не запрашивая разрешение на этот счету Федерального совета.

В том же 1929 году были начаты работы по строительству жилых помещений для офицеров и унтер-офицеров гвардии и завершилась реставрация маленькой церквушки Сан-Мартино и Сан-Себастьяно, воздвигнутой Пием V в 1568 году внутри пространства, отведенного под казармы швейцарцев.

В наши дни на сайте римской курии с максимальной четкостью перечислены все необходимые требования, которым должен отвечать любой, кто хотел бы стать папским солдатом:

Я гражданин Швейцарии. Я исповедую римский католицизм. У меня безукоризненная репутация. Я выпускник швейцарской школы для рекрутов. Мне от 19 до 30 лет. Мой рост не менее 174 сантиметров. Я холост. Я обладаю сертификатом о профессиональной подготовке или свидетельством об окончании средней школы.

Короче говоря, мужчина, швейцарец, среднего роста, холостой, католик, обладатель диплома. Минимальный срок службы составляет два года. Ежемесячная зарплата — около 1350 евро. Жениться можно только по достижении двадцати пяти лет, обладая трехлетним стажем и званием капрала и принимая на себя обязательство служить Римской церкви по крайней мере еще три года.

Каковы на практике повседневные задачи «швейцарца»? Две трети штата определено к охране различных входов в апостолические дворцы. В этот список входят дворики Сан-Дамазо и Бельведер, этажи лоджий, Царская зала (Sala Regia), помещение напротив кабинетов Государственного секретариата и частные апартаменты папы. Также гвардия контролирует внешние входы: Ворота Святого Петра (Cancello Petriano), Колокольную арку (L’Arco delle Сатрапе), Бронзовые двери (il Portone di Bronzo) и Врата Святой Анны (Porta SantAnna).

Швейцарцы участвуют в протокольных мероприятиях и охраняют понтифика во всех случаях его появления на публике: во время религиозных церемоний и празднований на площади Святого Петра, на общих аудиенциях и во время визитов глав зарубежных государств. Помимо этого, остаются инспекционные смотры, марши, упражнения в стрельбе, репетиции полкового оркестра, хор.

Сто десять солдат разделены на три отряда, которые сменяют друг друга на посту каждые восемь часов: первый находится в карауле, второй является подкреплением, третий остается свободен. Полковник-комендант осуществляет руководство тремя офицерами и группой унтер-офицеров. Офицеры и старший сержант, как правило, несут службу в гражданской одежде. Капеллан корпуса приравнен по рангу к подполковнику. Прием пищи происходит во внутренней столовой, а на кухне хозяйничают монахини из конгрегации сестер-альбертинок (Sucre albertine serve di Dio).

Полковое знамя папской гвардии разделено белым крестом на четыре равных поля. В первом квадрате (верхнем, у древка) изображен герб царствующего понтифика, в четвертом (нижнем, у края) — герб Юлия II, оба на алом фоне. Второй (верхний, у края) и третий (нижний, у древка) квадраты представляют собой горизонтальные полосы в цветах корпуса — синем, желтом и красном. В точке пересечения лучей креста, ровно посередине, размещена эмблема действующего командира.

Когда в мае 2006 года швейцарская гвардия отмечала пятисотлетие с момента основания, папа Бенедикт XVI в своей проповеди среди прочего упомянул и вот о чем:

Многочисленны примеры присутствия мирян в католической церкви, но в их числе есть один — исключительного порядка: швейцарские гвардейцы понтифика, молодые люди, вдохновленные любовью к Христу и Церкви на служение преемнику Святого Петра. Для некоторых из них принадлежность к этому корпусу гвардии ограничена во времени, для других же она превращается ни много ни мало в экзистенциальный выбор. Кого-то, и я говорю об этом с чувством глубокого удовлетворения, служба в Ватикане укрепила в склонности к религиозному и священническому призванию. Однако для всех быть швейцарским гвардейцем — значит безоговорочно воссоединиться с Христом и Церковью, быть готовым отдать за них свою жизнь.

Итак, быть готовыми отдать жизнь или же потерять ее загадочным образом, как в случае Алоиса Эстерманна, его жены Глэдис Меса Ромеро и юного вице-капрала Седрика Торнея.

В 20:46 4 мая 1998 года в доме Эстерманнов, в небольшой и элегантно меблированной квартире неподалеку от Порта Санта Анна, раздается телефонный звонок. Мы находимся в узловом «нервном» центре Ватикана, где бьется его пульс — рядом с казармами швейцарцев и в двух шагах от головной башни, где размещается Банк Ватикана, пресловутый IOR (L’Istituto per le Opere di Religione, буквально — Институт религиозных дел).

На другом конце провода старый приятель полковника Эстерманна, который рад поздравить его с назначением командующим гвардией, обнародованным всего лишь девять часов назад. В своих свидетельских показаниях от 7 мая друг Эстерманна заявляет:

Мы обсудили церемонию присяги и погоду. Внезапно я почувствовал, что связь нарушена, — так бывает, если приложить трубку к груди или положить на что-то мягкое. Потом я услышал в отдалении какие-то голоса, один из которых напоминал голос его супруги, затем какое-то шуршание и, наконец, отчетливый хлопок, за ним, через короткий промежуток, еще один и другие, уже издалека, неразборчивые.

Как раз именно в это мгновение монахиня, жившая на том же этаже здания, слышит, как что-то с грохотом падает. Обуреваемая любопытством, она выходит на лестничную площадку и видит, что входная дверь Эстерманнов распахнута. На часах 21:04. Она робко заглядывает внутрь и в ужасе кричит. Ее взору предстает душераздирающая сцена: кругом кровь, брызги на стенах и лужи на полу. Там же три трупа: двое мужчин, лежащих ничком, лицом вниз, и женщина, сидящая на полу, прислонившись спиной к стене. Все трое убиты из огнестрельного оружия.

Алоис Эстерманн никогда не был заурядным офицером. Его карьера оказалась стремительной и блестящей, особенно после покушения на папу Кароля Войтылу 13 мая 1981 года. В тот день тогда еще капитан Эстерманн делом подтвердил верность присяге, заслонив понтифика, как щитом, собственным телом. Героический поступок для многих; для прочих — запоздалый жест, ведь пуля, выпущенная в Святого Отца, на тот момент уже достигла цели.

Спустя пару минут после чудовищной находки, в 21:30, маленькие апартаменты супругов Эстерманн оживляются беспрестанными передвижениями множества высокопоставленных прелатов, ватиканских чиновников и сотрудников корпуса охраны (внутренней полиции Папского государства). В 22 часа прибывает Джанлуиджи Марроне, главный и единственный судья Ватикана. Все три тела до сих пор находятся на полу. Между тем в адрес итальянских властей так и не поступило ни одного запроса о помощи или сотрудничестве. В Апостолическом дворце папа погружается в глубокую молитву. А страшная новость уже просачивается сквозь ватиканские стены, и напротив Порта Санта Анна собирается толпа журналистов, фотографов и операторов телевидения.

В путанице первых часов нет места какой-либо определенности, за исключением сразу же установленной личности жертв. Несмотря на это, вскоре после полуночи (точнее, в 00:10) пресс-секретариат Святого престола рассылает бюллетень № 184, датированный 5 мая: «Командир корпуса швейцарской папской гвардии, капитан-полковник Алоис Эстерманн, — читаем мы в нем, — был найден мертвым в своем доме вместе с супругой Глэдис Меса Ромеро и вице-капралом Седриком Торнеем… Все трое убиты из огнестрельного оружия. Под телом вице-капрала найдено его табельное оружие… Данные, имевшиеся в нашем распоряжении до этого момента, позволяют выдвинуть предположение о приступе безумия (raptus di follia) у вице-капрала Торнея».

Чуть позже директор пресс-службы Хоакин Наварро-Вальс уточняет журналистам динамику преступления: вице-капрал, вероятно, убил из своего пистолета супругов Эстерманнов, а после этого покончил с собой. В подтверждение данной версии официальный представитель Ватикана объясняет, что Торней за полтора часа до двойного убийства якобы доверил сослуживцу передать родственникам его прощальное письмо. «У Ватикана есть моральная убежденность в том, что события разворачивались таким образом», — безапелляционно заключает доктор Наварро-Вальс.

Играя на опережение и не дожидаясь результатов вскрытия, допросов и баллистической экспертизы, уже через три часа после смерти троих человек Святой престол распространяет базирующуюся на «моральной убежденности» официальную версию, позволяющую закрыть дело еще до его открытия. Три трупа «ошпаривают», торопят, давят самим фактом своего существования: не только из-за того, кем они были при жизни, но и по причине места их обнаружения.

5 февраля 1999 года судья Марроне скрепляет подписью, как сказано в начале главы, декрет об архивации: не требуется никаких уголовнопроцессуальных действий в отношении смерти полковника Алоиса Эстер-манна, синьоры Глэдис Меса Ромеро и вице-капрала Седрика Торнея. Конечно, дело формально уже закрыто, но на месте отсутствующего судебного приговора продолжает зиять вызывающая пустота наряду с предельно ясным обвинением в адрес бедного Торнея.

Святой престол улаживает этот вопрос и бюллетенем № 55 от 8 февраля 1999 года заполняет пустоту, созданную декретом об архивации. На девяти страницах (которые являют собой коллаж из выжимок и отрывков того доклада, что был представлен судье Марроне судебным следователем Никола Пикарди) заклеймен молодой вице-капрал: он и убийца, и самоубийца, и сумасшедший, и больной, и пристрастившийся к наркотикам.

В информационном сообщении Ватикана зафиксировано: «Аутопсия показала наличие субарахноидальной кисты размером с голубиное яйцо в черепе Торнея, которая деформировала переднюю часть лобной доли левого полушария головного мозга». Читаем далее: «Химико-токсикологические исследования организма Торнея выявили следы метаболита индийской конопли-каннабиса». И вдогонку: «Третья привходящая причина [преступления] заключается в активной фазе бронхопневмонии». Итак, безумец, наркоман и больной.

Однако все еще неясен мотив, положительный или отрицательный, который подтолкнул бы на это злодеяние человека, пусть даже находившегося в столь плачевном состоянии.

Вот он: «Весть о том, что ему было отказано [полковником Эстерманном] в признании его заслуг в виде награждения медалью Бенемеренти». Тор-ней, лишившийся рассудка и кипящий обидой, был, следуя логике текста, поражен «острой психической реакцией, механизмы торможения которой не сработали и ликвидировались».

Гипотетически ход совершения преступления реконструируется по такой схеме: Торней звонит в дверь, входит в квартиру, «два раза стреляет в полковника Эстерманна… третий раз впустую, пуля застревает в левом косяке двери лифта… четвертый настигает синьору Эстерманн… в конце концов, вице-капрал обращает оружие против себя самого».

В совокупности все пять выстрелов произведены из табельного пистолета юного вице-капрала. «Под его телом, — гласит бюллетень, — был найден пистолет марки SIG, модель 1975 года, швейцарского производства, калибр 9 мм, реестровый номер А-1-101-415, в комплекте обойма с шестью, как правило, патронами, один из которых остался неиспользованным… это табельный пистолет вице-капрала». Пять гильз, собранных на месте преступления, полностью соотносятся с этим пистолетом. Стрелял, вне всякого сомнения, Торней: эксперты обнаружили на его правой руке «присутствие остаточных гранул пороха». Для Святого престола все решено, резонов не доверять отчету нет. Между тем какие-то сомнения остаются, лучше даже сказать так: сомнений масса.

Тот самый судья Марроне в интервью ежедневной газете «Ла Нацьоне» от 9 июня 2002 года признает: «Когда случаются такие серьезные происшествия, по которым не все сомнения рассеяны, необходимо попытаться с минимальной степенью приблизительности докопаться до истины». И это еще не все. В письме, отправленном матери Торнея 1 марта 2000 года, Марроне пишет по поводу ватиканского бюллетеня № 55: «Документы, разработанные Святым престолом, не могут быть подкреплены формальной гарантией судебного органа».

Этого было достаточно, чтобы убедить синьору Мюгетт Бода, что реальные события отличались от того, как их описывают должностные лица Ватикана, и что ее сын, бедный вице-капрал, стал безвинной жертвой жестокой инсценировки: его несправедливо обвинили в убийстве, дабы скрыть настоящие причины бойни. «Я получила только лживые выдумки и нахожусь в полном отчаянии», — признается мадам Бода журналу «Панорама» 18 июня 1998 года. «Слишком много замалчиваний и вранья со стороны Ватикана».

6 июля 2000 года при содействии двух парижских адвокатов — Жака Верже и Люка Броссоле — она формализует требование о повторном проведении расследования. Двое юристов неоднократно пытаются получить аккредитацию при судебной инстанции Ватикана, но ответ всегда одинаков: это невозможно.

Тогда 11 апреля 2002 года адвокаты направляют «ходатайство Его Святейшеству Иоанну Павлу II о возобновлении следствия», где изложены все те пункты, правдивый анализ которых ставится под сомнение. Прежде всего, входная дверь дома Эстерманнов была распахнутой, словно кто-то, в спешке удаляясь, оставил ее открытой. Потом еще эта загадка четырех грязных бокалов, обнаруженных в помещении, — данное обстоятельство заставляет думать о том, что там присутствовал кто-то четвертый. Кроме того, имеются результаты второй аутопсии вице-капрала, проведенной в Швейцарии, согласно которым никакой кисты в черепе найдено не было. И еще: «Табельный пистолет, из которого вроде бы застрелился Торней, — сообщают юристы, — имеет боезапас с точным калибром 9,41 мм… в то время как диаметр отверстия в затылке Седрика составляет только 7 мм». Как возможно, чтобы дыра на выходе из черепа имела меньший калибр, чем пуля, от которой она образовалась? Значит, был второй пистолет? Именно из него покончил с собой Торней?

Но и это еще не все. Траектория вхождения пули в череп вице-капрала, линия слома верхних резцов и позиция орудия преступления под трупом юноши — все это заставляет двух французских адвокатов предположить, что в данном случае присутствовало «насильственное введение дула пистолета в рот жертвы». Если Седрик действительно покончил с собой, то по причине эффекта отдачи пистолет был бы найден на расстоянии метра-полутора от тела. В общем, Торнея «вынудили к суициду». Он тоже жертва, как Алоис и его жена. Жертва, а не убийца.

Что же до письма, врученного вице-капралом на хранение алебардщику Клоду Гугельманну за пару часов до смерти, то французские адвокаты уверены: речь идет о громкой подделке. В этом послании Торней обращается к матери, прося у нее прощение за «то, что я сделал» (без дальнейших уточнений) и жалуясь на то, сколько несправедливости ему пришлось вынести. Проведя стилистико-графологический анализ текста, адвокаты заявляют: «Эта фальшивка была состряпана очень быстро… неким человеком, по меньшей мере приближенным к Ватикану, чей родной язык — итальянский и кто плохо осведомлен о карьере Седрика Торнея в швейцарской гвардии, о его семье и его намерениях».

Странности продолжаются: письмо адресовано матери Седрика, но его автор по ошибке указывает на конверте фамилию Шаморель, которую Мюгетт Бода носила в предыдущем браке, закончившемся много лет назад разводом. Обратите внимание, что эту фамилию ее сын никогда не употреблял в переписке. Вызывает беспокойство одна деталь: фамилия Шаморель фигурирует в одном из бланков Ватикана, когда-то заполненном Седриком и сохраненном в архиве корпуса. В классической детективной истории этот момент подорвал бы прочность всей конструкции и привел бы к дальнейшему расследованию дела. Но в условиях Ватикана пришлось довольствоваться тем, что очередная подозрительная неувязка пополнила и без того внушительный список недостоверных предположений и сомнительных выводов.

Еще больше усложняет ситуацию появление на сцене загадочного персонажа, очень близкого к Торнею: дьякона Жан-Ива Берторелло, именуемого «падре Иван». В ходатайстве адвокатов к Святому Отцу читаем следующее: Берторелло «6 мая 1998 года встречался при свидетелях с синьорой Бода и несколько раз настойчиво повторил, что Седрик был убит, что у него есть письменные доказательства этому, да и он сам был под угрозой смерти… Святой престол, просто-напросто отвергнув сам факт его существования, после этого позаботился продемонстрировать, что [Берторелло] не имел ни малейшего отношения к Ватикану».

Для прояснения всех обозначенных пунктов французские юристы требуют проведения повторного расследования. Их запрос 17 апреля 2002 года снова отвергнут президентом Апелляционного суда Ватикана монсиньором Франческо Бруно. «Обструкционизм ватиканской юстиции» возмущает адвокатов и, по их мнению, окончательно ставит точку лишь в юридической плоскости, но не в человеческой. Действительно, среди достойных сожаления моментов этой темной истории нужно отметить проникнутое абсолютным безразличием поведение Святого престола перед лицом страданий матери Седрика, которой отказывают даже в получении копии медицинского заключения о вскрытии сына. В оправдание приводится тот довод, что Ватикан никогда не ратифицировал международные нормы, регулирующие такого рода вопросы.

Естественно, невозможность докопаться до истины напрямую не помешала тому, что отовсюду стали раздаваться голоса, предлагающие альтернативные версии событий, не совпадающие с официальным заключением. Уже 7 мая 1998 года немецкая ежедневная газета «Берлинер Куриер» написала, что Алоис Эстерманн с 1980 года являлся будто бы шпионом Штази, разведывательной службы бывшей Восточной Германии — ГДР. Это обстоятельство Ватикан отрицает категорически.

Сенсацией стали две книги. В первой, Verbum dei et verbum gay («Слово Господа и слово гея»), авторство которой принадлежит Массимо Лаккеи, читателя подталкивают к гипотезе преступления на почве страсти, подкрепляемой слухами (так никогда и не подтвержденными) о мнимой гомосексуальной связи Седрика и полковника Эстерманна. Лаккеи будет вызван в суд по обвинению в клевете, выдвинутому синьорой Бода (впоследствии его оправдают в ходе разбирательства по причине несоблюдения формальностей).

Вторая книга, Bugie di sangue in Vaticano («Ложь на крови в Ватикане»), написанная группой духовных лиц и мирян, которые называют себя «Учениками истины», повествует о губительной схватке за власть, скрытой за священными стенами Ватикана. Полковник, его жена и вице-капрал, вероятно, стали жертвами на поле битвы между «Opus Dei и масонскими кланами в сердце римской курии». Согласно этой реконструкции, Алоис Эстерманн, многие годы примыкавший к Opus Dei (о чем написал, не получив опровержения, еженедельник «Эпока» в мае 1996 года), был влиятельным человеком, которого могущественная организация, основанная доном Хосемария Эскрива де Балагером, поставила во главе папской армии, дабы лучше контролировать апостолические дворцы и перемещения Святого Отца. Вдобавок ко всему «план опусдеистов» якобы был нацелен на превращение швейцарской гвардии в сверхэффективное военное подразделение, способное нейтрализовать колоссальную силу и политический вес корпуса охраны, неизменно оказывающегося «инструментом в руках масонства». Убийство Эстерманна, таким образом, позволило бы заблокировать гегемонистские устремления Opus Dei. Выходит, Торней был только «ритуальной жертвой», необходимым прикрытием, сгодившимся для того, чтобы быстро предать забвению этот случай.

Если принять на веру тезис «Учеников истины», то динамика тройного убийства может быть описана так: «Вице-капрал Торней подвергся нападению по окончании караульной службы… его „самоубили“ в подвальной комнате из пистолета с глушителем калибра 7 мм, а его табельное оружие использовали, чтобы застрелить супругов Эстерманн в их квартире… Далее тело Торнея было перенесено в жилище Эстерманнов, чтобы подготовить там инсценировку убийства-самоубийства».

Гипотезы, подозрения, догадки — все это детектив, который и сегодня во многом остается неразрешенным. Тройное преступление в стенах Ватикана, таинственное сплетение интересов и круговой поруки, богатый деталями и крайне запутанный сюжет, заслуживающий быть воплощенным в мастерском триллере. Вполне вероятно, что правду мы никогда не узнаем, по крайней мере в ближайшие годы точно, даже если отныне сможем с уверенностью здравомыслящих людей утверждать, что правда эта, какой бы она ни была, не соответствует официально рассказанной.