Сердце степи

3. Ещё хочешь?

- Ты скоро там? - Тур подъехал на своей лошадке к повозке. - Пойдём же!

Алай закрыла глаза и пару мгновений подумала, потом решительно встала, свернула халати пересыпала оставшиеся бусины в мешочек. Ничего. Ещё полтора дня пути. Она успеет.

Она спустилась под пристальным взглядом Мулги, отвязала Бус и махнула ребятам.

- Поехали! - крикнула она, с радостью глядя на Кут, которая снова навострила уши. - Смотрите, там ещё кто-то! Йет, Йет!

К вечеру они встретили ещё три хасэна, идущие вместе. Алай радостно здоровалась с друзьями, которых так давно не видела, приветствовала старых знакомых, слушала грустные и весёлые новости.

- Мы едем в Улданмай после торга, - гордо сказал парень из Гыдар-хасэна, подъехав поближе. - Твоя сестра родила сына. Я уже сказал хасу Охару. Он рад.

- Второй сын! - воскликнула радостно Алай. - Слышишь, Утар, у меня ещё один племянник!

Она обернулась на Утар, но та не слышала её, снова занятая высоким, статным Уканом из Оладэ.

Алай вздохнула. Оладэ в этот раз не был их брачным хасэном, но парень был вполне хорош собой, и Утар смотрела на него голодной лисицей, шагая рядом на своём гнедом коньке.

- Поехали в степь, - сказал Тур тихонько, подъезжая поближе. - Наперегонки. Разомнёшься! Полдня согнувшись сидела.

Алай ахнула. Выдул дух Выы из головы мысли о халате Мулги. Что же будет теперь?

- Тур, нет! Я забыла... Мне вернуться надо, - прошептала она. - Пока ещё не совсем темно!

- Завтра дошьёшь! Поехали!

Она поколебалась пару мгновений, но он глянул на неё хмуро.

- Йет! - воскликнула она, направляя кобылку налево, к югу. - Йет!

Ветер путался в косичках, забирался в рукава и за пазуху. Алай пыталась обогнать Тура, но он, смеясь, направил свою лошадь наперерез Бус.

- Я выиграл! Поехали. Я хочу есть.

Она развернула разгорячённую Бус и направилась к шатрам, которые расставляли за холмом рядом с небольшим озерцом. Бежал как-то по степи Отец Коней, спасаясь от хлёстких ударов небесной нагайки, да и оставил такие отпечатки, не пересыхающие даже в жару в конце июля, как сейчас. Отражением неба наполняли их дожди, и птицы слетались, измученные жарой, к кустарникам и невысоким деревцам, окружающим, точно ресницы, эти голубые глаза степи.

Утар, Алай и девушки из других хасэнов привычно разносили блюда и миски, следуя правилам старшинства, сначала мужчинам, а потом и дада, которым те позволили сесть на ковры поодаль. Позже хасэ вынули свирели, свистки, умтаны с лошадиными головами на грифах, а хасу Оладэ принесли большой короб с его ягетом.

Алай сидела как на иголках, пока они настраивали инструменты. Идти надо, и поскорее. Она и так замешкалась. Зачем только отвлеклась... Но и сердить Тура негоже.

Когда наконец зазвучала мелодия, и все начали подпевать, она встала и тихонько покинула шатёр. Неудобно при светильничке работать, но что уж поделать? Сама виновата. Остаётся надеяться, что Мулга не будет ругать за израсходованное масло.

Повозка тихо и одиноко стояла за шатрами, закреплённая оглоблями на тюках. Алай зажгла светильник от очага, залезла внутрь, завесила пологом от насекомых и устроилась в уголке, с грустью слушая, как парни состязаются в пении.

- Алай!

Тур откинул полог и сунул голову в повозку. Алай вздрогнула, но в этот раз успела подхватить плошку с бусинами, улыбнулась и махнула рукой.

- Иди, посидишь со мной, - шепнула она.

Он поднялся внутрь и улёгся на войлоке в другом углу.

- Красиво выходит, - кивнул он на халат. - Тебе тут не темно?

- Темно, - тихо сказала она, подхватывая иглой очередную бусину. - А что делать? У меня день, чтобы закончить. Ну, тут работы как раз на день и осталось. Твоя мать будет довольна. Смотри!

Она осторожно отставила миску с бусинами, встала и накинула халат, не продевая руки в рукава. Вышитые бусинами лепестки цветов заискрились в свете масляного светильника, и Алай даже губу прикусила. Как же красиво выходит!

- Ох и красавица моя будущая жена, - сказал Тур, любуясь на неё. - Поцелуй-ка меня.

- Ты что, нельзя! - испугалась Алай. - Мы клятв не сказали! А что если духи разгневаются?

- Ты меня не любишь? - спросил Тур, нахмурившись. - А то, что я разгневаюсь, тебе не страшно? Или ты забыла, что мы друг другу обещали?

- Люблю, - сказала Алай. - Я помню. Все два года помню. Но что если...

Тур шагнул к ней и схватил за плечи. Алай вздрогнула и застыла, не в силах пошевелиться от страха и радости. Он поцеловал её крепко, потом отпустил.

- Видишь? - сказал он. - Не хлестнуло тебя небесной нагайкой за это. Ещё хочешь?

Алай шарахнулась от него, чуть не уронив светильник, стоящий на полу.

- Нельзя так, Тур! - шепнула она, скидывая халат Мулги. - Неправильно это.

Тур рассмеялся, сел обратно на войлок и смотрел, как она, краснея, заканчивает расшивать очередной лепесток.

- Ладно. Я пойду, - зевнул он. - Того и гляди, засну тут.

- Не надо засыпать... Ругать будут, - испугалась Алай. - Или ещё подумают что...

Она сидела, кусая губу. Тревожно было из-за того, что он сделал, и радостно одновременно. Она опустила работу и вспоминала его красивое, гордое лицо, его тёмную косу, а из шатров доносилась песня, и ночная птица туу изредка вскрикивала у озерца.

- Я с ног сбилась тебя искать. - Утар вскочила в повозку, качнув её, и Алай схватилась за плошку. - Ну что, как работа?

- Плохо. Надо торопиться...

- Ты не закончила ещё? Там Кут опять учуяла... Завтра будет шумно, - улыбнулась Утар.

Алай кивнула ей и вернулась к работе. День пути, и уже торг...

И свадьбы.

Она посидела, пока бусины перед глазами не начали расплываться, потом задула светильник и ушла в шатёр, накрылась стёганым покрывалом и слушала, как в где-то очень, очень далеко воют маленькие степные волки, заставляя волкодавов всех хасэнов поднимать головы и напрягать обрубки ушей.