Сердце степи

85. Руан.Он готовился править

Руан сидел над записями, когда Алай вошла с мороза, одетая в синее, красное и рыжее, и улыбка её была такой же яркой.

- Ты радостная сегодня, птичка. Хорошие новости от Кам? - спросил он, глядя, как улыбка вдруг слегка гаснет. - Что там?

Алай вздохнула, вытащила бумажку из рукава и передала ему.

- Что пишет? - спросил Рик, который сидел на своей кровати, полируя ногти кусочком замши.

- Всё то же, только темнее. Соот, по её мнению, берут мзду за разрешение другим хасэнам торговать теми же товарами, что они возят из Телара. Девушки щебечут… А. Вот. Её друг Чимре видел, как Вайшо шляется по дворцу. Кам пишет, что он постоянно отирается там.

Руан ещё раз пробежал глазами по строчкам. Каждое письмо Кам добавляло кусочек в эту картинку, и пока она складывалась, прямо сказать, не радужной. Аслэг готовился править. Он планомерно и продуманно продвигал наверх своих людей, и так же, как приблизил Харана, приближал тех, кто мог быть ему полезен из уже занимающих посты у Бутрыма. Сможет ли Бакан удержать всё это в своих неопытных руках?

Хотя… А почему бы и нет? Если разговор с Аслэгом повернёт в ту сторону, о которой думать не хотелось, и придётся принимать меры, Бакан ещё много лет будет судорожно бултыхаться, пытаясь разобраться в делах. Соот-хасэн, родственники Йерин, не хотят войны. Он тоже, как и Кам, потолкался по торгу и успел увидеть и услышать многое. Им не выгодна война… Это торговый род, обросший связями.

- Чего смурной такой? - Рикад сунул полировку в карман и уставился на него.

- Ничего. Кам оценила продуманность действий Аслэга. Ей скучно там, и она полезла в местечковую политику. Повышивала с гаремом Нады, попила ачте в гареме Бакана, погуляла со служанками… Сплетни. Везде одно и то же. Арнай, Халедан… Картина проясняется. Тут много сорняков на поле, которое могло бы быть плодородным.

- Добрый вечер. - Аулун вошла в шатёр, и золото плеснуло через край, согревая Руана. - Я от Ул-хаса. Ему лучше.

- Как дела в недодворце? - Руан задержал взгляд на её губах, потом отвёл его. - Какие новости?

- Господин Нада опять разъярился, когда увидел, что госпожа Йерин расстроена из-за меня. Он бегал и кричал.

- Он очень капризен, этот Нада, - хмыкнул Рикад. - Несносный ребёнок. Ничего… Забудет когда-нибудь обиду. Алай, ты нарядилась?

Алай слегка смущённо спрятала пальцы в рукава халата, и золочёные кольца сверкнули цветными камнями. Руан улыбнулся её смущению.

- Я была сегодня у госпожи Камайи. Она выглядит роскошно… Я подумала, что жена су-тууса тоже должна выглядеть достойно.

- И правильно, - хмыкнул Руан. - Харану приятно будет увидеть, что тебе нравятся его подарки.

Подарки. Подарки… Аулун сидела напротив, своей длинной деревянной двузубой вилочкой подцепляя кусочки мяса, и в груди заныло. Она научилась говорить «я», но разве это главное? Она иногда бранит Рикада и командует Буном и Айтеллом, но сразу же прячется, закрывая створки своей белоснежной перламутровой раковины, и роняет взгляд на ковёр или в стылую землю, когда говорит с ним, отстранённо называя «господином».

Камайя, стремительная, холодная, гибкая и временами сверкающая бесстрастно. В её устах «господин» в адрес Харана иногда звучало такой насмешкой, что это резало уши. Как эта маленькая птичка, Алай, не заметила? Хотя она жила в страхе перед огромным мужем-каторжником, и страх застил ей глаза. Как часто чужие слова мешают разглядеть истинное положение вещей! Интересно, слышал ли Аслэг эту насмешку в голосе Кам? «Бесценный дар». Кто мог подумать, что из того восьмилетнего босоногого кудлатого заморыша, покрытого серой пылью, которого он по глупой молодости пожалел, вырастет это сокровище?

- Он скоро вернётся, - тихо, но уверенно сказала Алай.

- Вернётся, вернётся, - кивнул Рикад. - Наведёт порядок.

- Порядок? - переспросил Руан.

- Да. У него в сотне есть некоторые парни… - Рикад покосился на Алай. - Не очень сдержанные на язык. Я сегодня на западной окраине стойбища наткнулся на не очень приятную компанию.

- Вот что происходит, когда парни остаются без дела, - устало сказал Руан.

- Ну, по справедливости, из сотни Харана я там видел только одного, - хмыкнул Рикад. - В любом случае…

- Пойдём-ка, - сказал Руан, вставая. - Бун, мы прогуляемся.

Ветер забирался за воротник щупальцами морского полпо, мех шапки щекотал лицо. Синий сумрак, расцвеченный кое-где желтыми огнями факелов, был морозным.

- Что думаешь? - облачко пара изо рта Рикада было густым. - О чём печаль?

- О Харане думаю. Об Алай. Что будет дальше. Обо всём.

- Ты опять заболел. Опять эта твоя болезнь. Попал сюда и думаешь, как всё улучшить. Я прав?

- Прав, дружище. Прав. Видимо, это не изжить.

- Борись с собой, кир Руан. Ты хорошо это умеешь, - осклабился Рикад, и Руан угрюмо глянул на него. - Мы закончим эти дела, а потом уедем разбираться с делами в Ордалле. Крейт Камил поздоровее будет, чем Бутрым, но всё же… Интересно, кто спаивает хрыча в отсутствие Аслэга?

- Аслэг не спаивает отца, - покачал головой Руан. - Сыновья, к моему удивлению, испытывают к нему тёплые чувства. Думаю, это его ближайшее окружение выслуживается… Кам же писала. Он сказал, что любит и уважает отца. Он и подпоил его, скорее всего, лишь однажды. Для того, чтобы уговорить передарить Кам.

- Тёмный лес эти местные родственные отношения.

- Да ну. По мне, так всё то же, что и в Арнае. Пока в пределах рода заперто несколько деятельных мужчин, между ними будут неизбежны стычки. С тех пор, как крейт Улам принял предложенные киром Нелит Кондой поправки к законам, прошло больше ста лет… Законы о наследовании нужно менять. Времена меняются. Но это нужно делать мягко, без любимого тобой «бум».

- Да, да… Я помню, - сказал Рикад, провожая взглядом проходящую мимо, в синь сумерек, девушку. - Помню. В шуме не слышно, кто чем занят.

- Рикад, я предупреждаю тебя. Прибери свои глаза, они падают туда, куда не следует, - нахмурился Руан.

- Я просто посмотрел. Просто посмотрел! Не делай такое лицо! Ты тоже постоянно смотришь!

- Придержи язык, - посоветовал Руан. - Не забывайся.

Рикад хмыкнул и пожал плечами, но промолчал. Серая грязь растоптанной дороги ложилась под ноги, замёрзшая, бугристая. Ичим живым сугробом трусил впереди, белея в темноте.

- Пойдём обратно, - сказал Рикад, пряча руки в карманы халата, утеплённого толстой овчиной. - Этот ветер невыносим. Он выдувает душу.

Аулун стояла у ограды и заворачивала половину бараньей туши, что висела на столбе, мешковиной.

- Ичиму отрежь кусок, пожалуйста, - сказал Рикад. - Он голодный.

- Хорошо, господин.

Рикад ушёл в шатёр, а Руан замедлил шаги, запнувшись. Золото в темноте блеснуло, ослепляя, но он сделал шаг, другой, и дверь, украшенная скромной резьбой, скрипнула, отрезая его от золота, белизны и зябкого ветра, резавшего глаза.