Шесть лет

Глава 26

Мой мир накренился, пошатнулся, задрожал и перевернулся верх тормашками.

Я просто, не отрываясь, смотрел на навигатор. Полный адрес был 260 ВТ 12, Крафтборо, Вермонт. Я узнал его. Я добавлял его в свой навигатор не так давно.

Это был адрес Поселения творческого восстановления.

Мой лучший друг ездил в поселение, где жила Натали шесть лет назад. Он ездил туда, где она вышла замуж за Тодда. Он ездил туда, где совсем недавно Джед и его приятели пытались убить меня.

Несколько секунд, может быть, дольше, я не мог двигаться. Я просто сидел на месте. Радио в машине было включено, но я не даже не слышал, что там играло. Было ощущение, как будто весь мир застыл. Реальности потребовалось время, чтобы пробраться сквозь туман в моей голове, но когда это произошло, правда неожиданно ударила меня по голове.

Я был один.

Даже мой лучший друг врал мне, нужно ещё убедиться, что не врёт до сих пор.

«Подожди, — сказал я себе. — Должно же быть какое-то разумное объяснение».

Какое например? Какое может быть объяснение тому, что в навигаторе Бенедикта забит этот адрес? Что, чёрт возьми, происходит? Кому я могу доверять?

Я знал ответ лишь на последний вопрос: никому.

Я уже большой мальчик. Я считаю себя вполне независимым. Но не думаю, что когда-либо чувствовал себя таким маленьким и таким до боли одиноким, как здесь и сейчас.

Я потряс головой. Хорошо, Джейк, возьми себя в руки. Хватит жалеть себя. Пора действовать.

Сначала я проверил остальные адреса в навигаторе Бенедикта. Ничего интересного. Наконец, я нашёл его домашний адрес, выбрал его, чтобы вернуться домой, и поехал вперёд. Я переключал радио в поисках той самой постоянно неуловимой идеальной песни. Но так и не нашёл. Я начал свистеть в такт какой-то дрянной песне. Это не помогло. Строительные участки на трассе № 95 разрывали в клочья то, что осталось от моей психики.

Остаток пути я представлял разговор с Бенедиктом. Я даже репетировал, как подойду к нему, что скажу, что он может ответить, что я возражу.

Я сжал руль сильнее, когда выехал на улицу Бенедикта. Я посмотрел, сколько время. У него сейчас семинар, так что его не будет дома. Хорошо. Я припарковал машину у гостевого домика и пошёл к дому. Снова размышляя, что делать. Правда заключалась в том, что мне нужно больше информации. Я ещё не был готов допрашивать его. Я знал слишком мало. Простая аксиома Фрэнсиса Бэкона, которую мы постоянно говорим нашим студентам, применима и здесь: «Знание — сила».

У Бенедикта был запасной ключ от дома в поддельном камне рядом с мусорным баком. Кто-нибудь может спросить, откуда я знаю. И я отвечу: «Мы лучшие друзья. И у нас нет секретов друг от друга».

Другой голос в голове: «Всё это было ложью? Наша дружба никогда не была настоящей?»

Я вспомнил, что Куки прошептала мне в том тёмном лесу: «Если ты не остановишься, ты убьёшь нас всех».

Не похоже на гиперболу, и всё же я здесь, не остановился, таким образом, рискуя «всеми» этими жизнями, о которых понятия не имел. Кто такие «все»? Я что, всегда ими рисковал? Бенедикт что, не знаю, следил за мной или что-то в этом духе?

Так, не нужно превращаться в параноика.

Хорошо, шаг за шагом. Ведь по-прежнему есть шанс, что существует некое невинное объяснение вермонтского адреса в навигаторе Бенедикта. Я просто не самый большой выдумщик на свете. Обычно я не вижу у событий двойного дна. Может быть, кто-то брал его машину. Может быть, кто-то её украл. Может быть, во время одного из своих ночных похождений он решил посетить органическую ферму. А, может быть, я в очередной раз пытаюсь обмануть самого себя.

Я вставил ключ в замок. Неужели я могу пересечь эту черту? Неужели я и вправду собираюсь копаться в вещах своего ближайшего друга?

Да, чёрт побери.

Я вошёл через чёрный вход. Мою квартиру любезно можно описать, как функциональную. Дом Бенедикта же напоминал гарем принца третьего мира. Гостиная была заставлена десятками высококачественных ярко окрашенных бескаркасных кресел. На стенах яркие гобелены. Тонкие африканские скульптуры вытянулись во всех углах. Комната была убрана чрезмерно, но я всегда чувствовал себя здесь комфортно. Большое оранжевое кресло-мешок было моим любимым. Я пересмотрел кучу футбольных матчей на нём. Много раз играл в Xbox на нём.

Джойстики Xbox лежали здесь и сейчас. Я принялся рассматривать их, хотя и понимал, что они не дадут мне никакой информации. Что же я ищу? Подсказку, наверное. Что-то, что объяснит, почему Бенедикт ездил на ту ферму/усадьбу/убежище похитителей в Крафтборо. Но что это может быть, я не имел не малейшего понятия.

Я начал с ящиков. Первыми обыскал те, что на кухне. Ничего. Далее ящики в гостевой комнате. Ничего. Я попытал счастье в гардеробной и комоде в гостиной. Опять ничего. Тогда я отправился в спальню. Ничего. Здесь у Бенедикта стоял компьютерный стол. Я и у него проверил ящики. Ничего.

Я нашёл картотечный ящик и обыскал его. Там были обычные счета, работы студентов, расписание. Но что там было по-настоящему личного, барабанная дробь, ничего.

Абсолютно ничего.

Я задумался. У кого нет ничего личного дома? Что бы смогли найти в моём доме? Определённо, больше. Там было несколько старых фотографий, несколько писем, что-нибудь, что говорило бы о моём прошлом.

У Бенедикта же не было ничего. И что это значит?

Я продолжил искать, надеясь найти какую-нибудь связь между Бенедиктом и Поселением творческого восстановления или Вермонтом. Я попробовал сесть за его стол. Бенедикт был куда меньше меня, посему мои колени не вместились под столом. Я придвинулся ближе и нажал на клавишу. Экран загорелся. Как и большинство людей, Бенедикт не выключает домашний компьютер. И вдруг я понял, как старомодно было обыскивать дом. Никто больше не хранит секреты в ящиках.

Теперь мы храним их в компьютере.

Я открыл Майкрософт Офис и посмотрел недавние документы. Первым в списке был документ, который назывался VBMWXY.doc. Странное название. Я кликнул по нему.

Файл не открылся. Он был защищён паролем.

Вау.

Не было смысла пытаться угадать пароль. Я всё равно не имел представления, какой он может быть. Я попытался придумать что-нибудь ещё. Ничего не приходило на ум. Остальные файлы из недавних были рекомендательными письмами. Два для медицинского университета, два для юридического, одно для экономического.

Так что же было в том, защищённом паролем файле?

Без понятия. Я щёлкнул на иконку почты снизу. Почта тоже запросила пароль. Я посмотрел, нет ли на столе кусочка бумаги с паролем, многие люди делают так, но ничего не нашёл. Ещё один тупик.

Что теперь?

Я кликнул по иконке браузера. Выскочила страница новостей Yahoo! Здесь нечего изучать. Тогда я открыл историю и, наконец, наткнулся на нечто, похожее на золотую жилу. Бенедикт недавно был на Фейсбуке. Я щёлкнул на ссылку. Появился профайл мужчины, которого звали, верите или нет, Джон Смит.[18] У Джона Смита не было фотографии, не было друзей и не было сообщений на стене. Его адресом значился Нью-Йорк.

С этого компьютера входили на Фейсбук под именем Джон Смит.

Эмм. Я задумался. Очевидно, что это фейк. Я знал, что у многих людей есть такие аккаунты. Один мой друг использует музыкальный сервис, который показывает всем на Фейсбуке, какую музыку он слушает. Это ему не нравилось. Поэтому он создал поддельный аккаунт. Теперь никто не видит песни, которые ему нравятся.

То, что у Бенедикта есть фейк-аккаунт, ещё ничего не значит. Что было куда интереснее, что у Бенедикта Эдвардса вообще не было настоящего аккаунта на Фейсбуке. По запросу появилось два Бенедикта Эдвардса. Один — музыкант из Оклахомы, другой — танцор из города Тампа, штат Флорида. И ни один из них не был моим Бенедиктом Эдвардсом.

Ну, ладно, и что с того? У многих людей нет аккаунта на Фейсбуке. Я как-то создал свой профайл, но почти не пользовался им. Фотографией на моём аватаре служила фотография из ежегодника. Я добавляю друзей, наверное, один раз в неделю. Их у меня около пятидесяти. Я изначально зарегистрировался, потому что люди присылали мне ссылки на фотографии, и посмотреть их можно было, только зарегистрировавшись на Фейсбуке. Если бы не это, то социальные сети меня мало волновали.

Может быть, так же было и у Бенедикта. У нас с ним было много общих друзей. Возможно, он создал фейк-аккаунт, чтобы иметь возможность смотреть ссылки на Фейсбуке.

Эта теория распалась тут же, как я посмотрел дальнейшую историю посещений. В начале шли ссылки на профайл человека по имени Кевин Бэкус. Я щёлкнул на ссылку. Сначала я подумал, что это ещё один фейк-аккаунт Бенедикта, а Кевин Бэкус был просто его онлайн-псевдонимом. Но это был не тот случай. Кевин Бэкус был обычным невзрачным парнем. На фотографии на аватаре на нём были солнечные очки, и он держал большой палец вверх. Я нахмурился.

И призадумался. Кэвин Бэкус. Ни имя, ни лицо мне не были знакомы.

Я нажал на раздел «информация». Он был пустой. Ни адреса, ни школы, ни профессии, ничего такого. Единственное, что было указано, это «состоит в отношениях». И согласно Фейсбуку, он состоял в отношениях с женщиной по имени Мари-Анн Кантин.

Я потёр подбородок. Мари-Анн Кантин. Это имя мне тоже не было знакомо. Что делал Бенедикт на странице этого Кэвина Бэкуса? Я не знал, но подозревал, что это чрезвычайно важно. Я хотел уже забить его имя в гугл, но снова посмотрел на имя Мари-Анн Кантин. Оно было напечатано голубым, что означало, что у неё тоже есть профайл. Нужно было лишь кликнуть на её имени.

Это я и сделал.

И когда загрузилась её страница, и я увидел фотографию на аватаре Мари-Анн Кантин, то тут же узнал её лицо.

Бенедикт носил её фотографию в бумажнике.

О, парень. Я сглотнул, откинулся на спинку и затаил дыхание. Теперь я понял. Я мог практически ощущать боль Бенедикта. Я потерял любовь всей своей жизни. Кажется, у Бенедикта произошло то же самое. Мари-Анн Кантин была и вправду ошеломляющая женщина. Я бы описал её так: высокие скулы, царственный лик, афроамериканка, но посмотрев её профайл получше, я понял, что последняя часть ошибочна.

Она не была афроамериканкой. Она была, эм, африканкой. Мари-Анн Кантин, согласно её странице на Фейсбуке, жила в Гане.

Это, конечно, интересно, но не моё дело.

Бенедикт где-то познакомился с этой женщиной. Влюбился. По уши влюбился. Но какое это может иметь отношение к тому, что он ездил в Крафтборо…

Погодите-ка минутку.

Разве я тоже не влюбился в женщину? Разве я до сих пор не влюблён в неё по уши? И я тоже был в Крафтборо.

Может быть, Кэвин Бэскус для Бенедикта — это Тодд Сандерсон для меня?

Я нахмурился. Как-то притянуто за уши. И неправильно. И всё же, как бы там ни было, мне нужно тщательнее изучить это дело. Мари-Анн Кантин была единственной имеющейся у меня зацепкой. Я кликнул по закладке «информация». Впечатляюще. Она училась на экономическом в Оксфорде и получила степень по юриспруденции в Гарварде. Она была юридическим советником Организации Объединенных Наций. Она родилась и жила в Аккре, столице Ганы. Она, как я уже знал, состояла в отношениях с Кэвином Бэскусом.

Что дальше?

Я попытался открыть её фотографии, но они были защищены настройками приватности. Никакой возможности их увидеть. И тут ко мне пришла идея. Я нажимал на стрелочку «назад» до тех пор, пока не добрался до страницы Кэвина Бэскуса. Его фотографии не были закрыты. Так что я мог их посмотреть. Хорошо. Я начал просмотр. Не знаю почему. Не знаю, что я ожидал там найти.

Фотографии Кэвина Бэскуса были рассортированы по альбомам. Я начал с того, что назывался просто «Счастливые времена». Там было двадцать — двадцать пять фотографий, на которых был изображён Кэвин со своей девушкой, Мари-Анн, или одна Мари-Анн, эти фотографии, очевидно, были сделаны Кэвином. Они выглядели счастливыми. Поправка. Она выглядела счастливой. Он выглядел безумно счастливым. Я представил, как Бенедикт сидит здесь, просматривая фотографии женщины, которую он любит, с другим мужчиной. Я видел, как он держит стакан виски в руке, как становится темнее, как голубое свечение монитора отражается в его огромных очках человека-муравья, как одинокая слеза бежит по его щеке.

Слишком?

Фейсбук любит пытать бывших влюблённых, поскольку они постоянно находятся на виду друг у друга. Теперь вы не можете убежать от бывших. Их жизнь здесь, прямо перед вами. Чёрт, это отстой. Значит, вот такие ночные пытки устраивал себе Бенедикт. Конечно же, я не знал наверняка, но был уверен, что именно так всё и было. Я вспомнил ту ночь в баре, когда мы напились, то, как он аккуратно вытащил фотографию Мари-Анн. Я до сих пор слышу муку в его невнятных словах: «Единственная девушка, которую я любил».

Бенедикт, бедолага.

Может быть, и бедолага, но я до сих пор не имею даже представления, что всё это значит и как связано с недавней поездкой Бенедикта в Вермонт. Я щёлкнул на ссылку «больше альбомов». Там был один, который назывался «Семья». У Кэвина было два брата и сестра. На нескольких фотографиях была его мать, но нигде не было отца. Также там был альбом под названием «Кинтампские водопады» и «Национальный парк Моле», где большинство снимков изображали заповедник и различные чудеса природы.

Последний альбом назывался «Выпускной. Оксфорд». Любопытно. Там Мари-Анн Кантин изучала экономику. Может быть, Кэвин и Мари-Анн учились вместе? Может быть, они были парой с колледжа? Сомневаюсь. Слишком долгий срок, чтобы до сих пор просто «состоять в отношениях». Но, эй, кто знает?

Фотографии в этом альбоме были значительно старше предыдущих. Если судить по причёскам, одежде и лицу Кэвина, я бы сказал, что, по крайней мере, на пятнадцать, может быть, двадцать лет. Готов поспорить, что эти фотографии были сделаны на пленочный фотоаппарат. Скорее всего, Кэвин отсканировал их. Я бегло просматривал фотографии, не ожидая увидеть ничего интересного, но фотография во втором ряду заставила меня остановиться.

Моя рука начал трястись. Я схватил мышку, направив курсор на изображение, и щёлкнул по нему. Картинка увеличилась. Это была групповая фотография. На ней застыло восемь широко улыбающихся человек, одетых в чёрные мантии. Я узнал Кэвина Бэкуса. Он стоял рядом с незнакомой мне женщиной. Язык их тел говорил, что они встречаются. На самом деле, когда я присмотрелся, то понял, что на фотографии изображены четыре пары. Конечно же, у меня не было стопроцентной уверенности. Они могли просто выстроиться в порядке мальчик-девочка, но не думаю, что было так.

Мои глаза моментально приковала женщина слева. Это была Мари-Анн Кантин. У неё была сногсшибательная улыбка, абсолютно умопомрачительная. Эта улыбка была способна разбить мужское сердце. Мужчина может влюбиться, если ему просто адресовать такую улыбку. Мужчина захочет видеть эту улыбку каждый день и быть тем, кто способствует её появлению. Он может захотеть, чтобы она возникала только для него.

Я понимал Бенедикта. Я на самом деле понимал его.

Мари-Анн с любовью смотрела на мужчину, которого я не узнал.

По крайней мере, сначала.

Он тоже был африканцем или афроамериканцем. Его голова была выбрита, так же как и лицо. На нём не было очков. Поэтому я и не узнал его сначала. И даже, когда я пригляделся, я не был уверен. Но на самом деле, это единственное, что имело смысл.

Бенедикт.

Было только две проблемы. Первая, Бенедикт не заканчивал Оксфорд. Вторая, под фотографией не значилось Бенедикта Эдвардса. Там было указано Джамал У. Лэнгстон.

Каково?

Может быть, это не был Бенедикт. Может быть, Джамал У. Лэнгстон выглядел, как Бенедикт.

Я нахмурился. Ага, конечно же, в этом есть смысл. И, может быть, Бенедикт чисто случайно без ума от женщины, которая когда-то встречалась с мужчиной, похожим на него!

Идиотская версия.

И какие ещё есть версии? Очевидная: Бенедикт Эдвардс был на самом деле Джамалом У. Лэнгстоном.

Я ничего не понимал. Или, может быть, наоборот. Может быть, кусочки головоломки наконец, если не собраны воедино, то хотя бы лежат на одном столе. Я набрал в гугле «Джамал У. Лэнгстон». Первой ссылка была из газеты под названием «Государственный деятель». Согласно информации по ссылке, это была старейшая крупнейшая газета Ганы, основанная в 1949 году.

Я щёлкнул на статью. Когда я увидел, о чём она, когда увидел заголовок, я чуть не вскрикнул вслух, и всё же, именно тогда кусочки головоломки начали складываться.

Это был некролог Джамала У. Лэнгстона.

Как такое может быть…? Я начал читать, по мере прочтения мои глаза всё расширялись и расширялись, и в тоже время ещё несколько кусочков головоломки встали на свои места.

Сзади послышался усталый голос, от которого у меня побежали мурашки по спине:

— О, парень, хотел бы я, чтобы ты этого не видел.

Я медленно повернулся к Бенедикту. В его руке был пистолет.