Шесть лет

Глава 33

Жизнь человека, преподающего в колледже, особенно, если он живёт на маленьком кампусе, очень насыщенная. Вы пребываете в ирреальном мире, так называемого, высшего образования. И вам здесь комфортно. И причин покинуть эту обитель крайне мало. У меня есть машина, но езжу на ней я, наверное, не больше одного раза в неделю. Я хожу пешком на все занятия и в центр городка Лэнфорд, чтобы прошвырнуться по любимым магазинам, любимым местам, зайти в кино, рестораны, или что там у вас ещё. Ещё я занимался в самом современном тренажёрном зале, который располагался в колледже. Это изолированный мир, не только для студентов, но и для тех, кто выбрал такие места для жизни.

И вы полюбите жить в снежном шаре академической либеральности и искусства.

Безусловно, это меняет ваш мозг, но, в самом деле, за неделю с небольшим с тех пор, как увидел некролог Тодда Сандерсона, я путешествовал больше, чем за все прошедшие шесть лет, вместе взятые. Может быть, это и преувеличение, но небольшое. Потасовки в сочетании с часами, проведёнными в автомобиле и самолётах, иссушили мою энергию. Я, конечно, смог сделать нереальное с помощью адреналина, но этот ресурс, как выяснилось, конечен.

Я свернул с трассы 202 и продолжил путь через сельскую местность вдоль границы между Массачусетсом и Нью-Хэмпширом. Спина уже начала затекать. Я остановился у стенда с хот-догами Ли, чтобы немного размяться. Реклама говорила, что у них есть сандвичи с пикшей. Я взял хот-дог, жареный во фритюре картофель с сыром и кока-колу. Всё было очень вкусным, и на какое-то мгновение, поскольку мне предстояло отправиться в эту уединённую хижину на озере, я подумал об этой еде, как о последней. Я ел жадно, купил и поглотил ещё один хот-дог, а потом вернулся в машину. Я почувствовал себя странно обновлённым.

Я проехал мимо леса Оттер. Осталось около десяти минут до дома Малкольма Юма. У меня не было номера его мобильного телефона, я даже не уверен, что он у него есть, но в любом случае я не стал бы звонить. Я просто хотел заявиться без предупреждения и посмотреть, что к чему. Я не хотел давать профессору Юму время подготовиться. Я хотел получить ответы и подозревал, что они есть у моего старого наставника. На самом деле мне не нужно было знать всё. Я и так уже знал. Мне просто нужно было удостовериться, что Натали в безопасности, что она понимает, что очень плохие ребята идут по её пятам, и если возможно, я бы хотел понять, могу ли я сбежать и быть вместе с ней. Да, я слышал о правилах и клятвах «Нового начала», но сердце не знает правил и клятв.

Должен быть какой-нибудь способ.

Я чуть не пропустил маленький знак Аттал Драйв. Я повернул налево на грунтовую дорогу и начал взбираться в гору. Я добрался до вершины и увидел, что внизу раскинулось озеро, похожее на зеркало. Люди говорят о таких местах «нетронутое», но для меня это слово приобрело новый смысл чистоты и невинности, когда я увидел воду. Я остановил машину и вышел из неё. Воздух был настолько свежим, что даже один вдох очищал лёгкие. Тишина и спокойствие были почти опустошающими. Я знал, если закричать, то мой крик отзовётся эхом, и будет повторяться и повторяться, и никогда полностью не рассеется. Крик будет жить в этих лесах, становясь всё тише и тише, но он никогда не умрёт, напротив, он присоединится к другим звукам прошлого, и они сольются в низкий гул, что можно услышать на свежем воздухе.

Я посмотрел вниз, ожидая увидеть домик у озера. Но его там не было. Зато обнаружилось два причала, у которых было привязано два каноэ. И больше ничего. Я вернулся в машину и поехал налево. Грунтовая дорога в этом месте была не очень хорошей. Машина подскакивала на кочках и ударялась о камни. Я уже порадовался, что взял страховку, когда арендовал машину, вообще, странно думать о таких вещах в такое время, но мозг идёт по проторенной дорожке. Я вспомнил, что у профессора Юма был пикап четыре-на-четыре, не совсем в стиле академиков. Но теперь я понял почему.

Впереди я увидел два пикапа, припаркованных рядом друг с другом. Я остановил свою машину возле них и выбрался наружу. Я не мог не заметить в грязи следы от нескольких машин. Либо Малкольм ездил туда-сюда, либо у него была компания.

Я не знал, что это значит.

Я посмотрел на холм и увидел маленький домик с тёмными окнами, и ощутил, что на глазах начинают наворачиваться слёзы.

Сейчас не было мягкого утреннего свечения. Не было розового света. Солнце садилось за ним, отбрасывая длинные тени, превращая то, что казалось пустым и заброшенным, в нечто тёмное и угрожающее.

Это был домик с картины Натали.

Я начал подниматься по холму в направлении входной двери. Было что-то сказочное в этом походе, что-то, похожее на путешествие Алисы в Стране Чудес, как будто я покинул настоящий мир и вошёл в картину Натали. Я добрался до двери. Звонка не было. Я постучал — звук раздался в тишине, словно выстрел.

Я подождал, ответа не последовало.

Постучал ещё раз. По-прежнему тишина. Я раздумывал, что делать дальше. Может быть, пойти вниз к озеру и посмотреть, нет ли там Малкольма, но то спокойствие и тишина, которые я наблюдал раньше, говорили, что там никого нет. Да ещё и все эти следы от шин.

Я взялся за ручку двери. И повернул ее. Дверь не только не была заперта, но на ней замка не было вообще, не было и щели для ключа. Я толкнул дверь и вошёл. Комната была тёмной. И я включил свет.

Никого.

— Профессор Юм?

Когда я выпустился, он настаивал, чтобы я звал его Малкольм. Но я так и не смог. Я зашёл на кухню. Она оказалась пустой. В домике была лишь одна спальня. Я направился туда по какой-то причине на цыпочках.

Когда я вошёл в спальню, сердце камнем упало вниз.

О, нет…

Малкольм Юм лежал на кровати на спине, на его лице застыла пена. Его рот был наполовину открыт, лицо исказил последний, замерший крик боли.

Мои колени подогнулись. Пришлось схватиться за стену, чтобы устоять на ногах. Воспоминания нахлынули на меня с такой силой, что едва не сбили с ног: на первом курсе я выбрал его курс (Гоббс, Локк и Руссо), первый раз я встретился с ним в том кабинете, который сейчас называю своим (мы обсуждали право и насилие в мировой литературе), часы, проведённые за диссертацией (тема: Верховенство права), то, как он со слезами на глазах по-медвежьи обнял меня в тот день, когда я выпустился.

Голос позади меня сказал:

— Ты так и не смог забыть об этом деле.

Я обернулся и увидел Джеда, который наставил на меня оружие.

— Я не делал этого.

— Знаю. Он сделал это сам с собой, — Джед посмотрел на меня. — Цианид.

Я вспомнил коробочку с таблеткой Бенедикта. Он сказал, что у всех членов «Нового начала» есть такие.

— Мы же говорили тебе забыть об этом деле.

Я покачал головой, пытаясь держать себя в руках, пытаясь сказать, что часть меня просто хочет свернуться калачиком и скорбеть, что можно поговорить обо всём позже.

— Всё это началось задолго до того, как я влез в это дело. Я не знал ни черта об этом, пока не увидел некролог Тодда Сандерсона.

У Джеда неожиданно появился обессиленный вид.

— Не важно. Мы просили тебя остановиться миллионами разных способов. Но ты не остановился. Нет разницы, виновен ты или нет. Ты знаешь о нас. А мы дали клятву.

— Убить меня.

— В данном случае, да, — Джед снова посмотрел на кровать. — Если Малкольм был настолько предан делу, что совершил такое с собой, так не должен ли я быть так же привержен делу, чтобы убить тебя?

Но он не выстрелил. Джеду больше не нравилась идея застрелить меня. Теперь я это понимал. Он был не против застрелить меня, когда думал, что я убил Тодда, но мысль о моём убийстве только для того, чтобы заставить замолчать, давила на него. Он ещё раз посмотрел на тело напоследок.

— Малкольм любил тебя, — сказал Джед. — Он любил тебя, как сына. Он бы не хотел…

Его голос затих. Оружие было опущено.

Я сделал пробный шаг к нему.

— Джед?

Он повернулся ко мне.

— Думаю, что знаю, как Максвелл Майнор нашёл Тодда.

— Как?

— Сначала мне нужно кое-что у тебя спросить. «Новое начало» началось с Тодда Сандерсона или, эм, с тебя?

— Какое это имеет отношение?

— Просто… поверь мне хотя бы на мгновение, хорошо?

— «Новое начало» началось с Тодда. Его отца обвинили в гнусном преступлении.

— Педофилии.

— Да.

— Его отец, в конце концов, покончил с собой.

— Ты даже не представляешь, каково было Тодду. Я был его соседом по комнате и лучшим другом. Я видел, как он разваливается. Его раздражала несправедливость этой ситуации. Если бы его отец мог просто переехать. Он, конечно же, мог, но слава бы последовала за ним. От такого никогда не сбежишь.

— Если только не получить возможность начать всё с чистого листа.

— Точно. Тогда мы осознали, что есть куча людей, которых нужно спасти, и единственный способ спасти их — дать им новую жизнь. Профессор Юм понимал это тоже. В его жизни уже был такой человек, которому нужна была жизнь с чистого листа.

Я задумался. Интересно, мог ли быть этим «человеком» профессор Аарон Клейнер.

— Итак, мы объединились, — продолжил Джед. — Мы сформировали общество под видом законной благотворительной деятельности. Мой отец был федеральным маршалом. Он помещал людей под программу защиты свидетелей. Я знал все правила. Я унаследовал ферму от дедушки. Мы превратили её в убежище. Там мы обучали людей, как себя вести после того, как они сменят личность. Например, если вы любите азартные игры, то вы не можете поехать в Лас-Вегас. Мы воздействовали на них психологически, чтобы они поняли, что исчезновение — это некая форма суицида и последующего воскрешения, ты убиваешь одного, чтобы создать другого. Мы создавали новую безупречную личность. Мы занимались подлогом информации, чтобы отправить преследователей по ложному пути. Мы делали людям отвлекающие татуировки и маскировали их. В некоторых случаях, Тодд делал пластическую операцию, чтобы изменить внешность людей.

— А потом что? — спросил я. — Вы перевозили людей, чтобы спасти?

Джед улыбнулся.

— В этом-то и заключается всё изящество. Не перевозили.

— Не понимаю.

— Ты всё продолжаешь искать Натали, и не хочешь слушать ничего. Никто из нас не знает, где она. Вот так это работает. Мы не смогли бы тебе сказать, даже если бы захотели. Мы давали им карты в руки, а потом, в некотором смысле, сталкивали с поезда на станции и после не имели ни малейшего представления, как они устроились. Вот таким образом мы и держим всё в тайне.

Я пытался уложить в голове, что у меня нет никакой возможности найти её и быть с ней. Было слишком тяжело думать, что всё было бесполезно с самого начала.

— Значит — произнёс я, — Натали обратилась к вам за помощью.

Джед снова посмотрел на кровать.

— К Малкольму.

— Откуда она его знала?

— Не знаю.

Зато я знал. Мать Натали рассказала своей дочери об Арчере Майноре, о скандале в колледже, и почему её отец был вынужден исчезнуть. Она пыталась найти своего отца, таким образом, естественно, что Малкольм Юм был бы первым человеком, которого бы она посетила. Помог ли Малкольм её отцу сбежать от семейства Арчера Майнора? Не знаю. Подозреваю, что возможно. В любом случае, Аарон Клейнер был толчком для Малкольма присоединиться к «Новому началу». Наверняка, он тут же взял дочь Аарона под своё крыло и начал опекать.

— Натали обратилась к вам, потому что стала свидетельницей убийства, — сказала я.

— Не просто убийства. А убийства Арчера Майнора.

Я кивнул.

— Итак, она стала свидетельницей убийства и обратилась к Малкольму. Малкольм привёл её в ваше убежище.

— Сначала он привёз её сюда.

«Конечно же, — подумал я. — Картина. Она была вдохновлена здешними видами».

Джед улыбнулся.

— Что?

— Ты ведь не понимаешь, да?

— Понимаю что?

— Вы были очень близки с Малкольмом. Как я уже сказал. Он любил тебя, как сына.

— Что-то я не могу уловить твою мысль.

— Шесть лет назад, когда тебе нужна была помощь в написании диссертации, именно Малкольм Юм предложил тебе побывать в поселении в Вермонте, так?

Холодок побежал по спине.

— Ага, и?

— Конечно же, в «Новом начале» состояли не только мы втроём. У нас был вспомогательный персонал. Ты уже встречался с Куки и другими. Их немного по очевидным причинам. Но зато мы можем полностью доверять друг другу. В какой-то момент Малкольм подумал, что ты будешь полезен для организации.

— Я?

— Поэтому он и предложил тебе посетить поселение. Он надеялся, если ты увидишь, чем занимается «Новое начало», то присоединишься к нам.

Я не знал, что сказать, посему спросил очевидное:

— И почему он не показал, чем вы занимаетесь?

— Потому что понял, что ты недостаточно подходишь.

— Не понимаю.

— Мы работаем в сумрачном мире, Джейк. Иногда нам приходится совершать нелегальные поступки. Мы создали свои собственные правила. Мы решаем, кто достоин, а кто нет. И грань между виновным и невиновным подчас не такая уж и чёткая даже для нас.

Я кивнул, теперь всё поняв. Чёрное и белое и оттенки серого.

— Профессор Эбан Трейнор.

— Он нарушил правило. Ты хотел, чтобы его наказали. И не видел смягчающих обстоятельств.

Я вспомнил, как Малкольм защищал Эбана Трейнора, когда после вечеринки два студента попали в больницу с алкогольным отравлением. Теперь я понял. То, что профессор Юм защищал Трейнора, было отчасти моей проверкой, которую я, по мнению Малкольма, провалил. Хотя я был и прав. Я верил в верховенство закона. Если вы встали на скользкий путь, то вы ответите пред законом, именно это и делает нас цивилизованными. По крайней мере, в это я верил неделю назад.

— Джейк?

— Да?

— Так ты на самом деле знаешь, как Майноры нашли Тодда Сандерсона?

— Думаю, да. Вы же ведёте отчётность по «Новому началу» и прочие записи?

— Только на «облачном» сервере. И чтобы получить к нему доступ, нужны двое из нас — Тодд, Малкольм или я, — он моргнул, отвёл глаза и снова моргнул. — Я только что понял. Я остался один. Теперь все отчёты потеряны навсегда.

— Но ведь должны же быть какие-нибудь документы в оригинале?

— Например? — спросил он.

— Например, последняя воля и завещание?

— Эм, да, но они хранятся там, где никто не сможет их найти.

— Ты имеешь в виду банковскую ячейку на Канал-стрит?

Рот Джеда открылся.

— Откуда ты знаешь?

— Этот банк ограбили. Кто-то добрался до хранилища. Не знаю, что точно произошло, но Натали была приоритетом для семьи Майноров. За её поимку можно было получить большие деньги. Думаю, что кто-то, воры, продажный полицейский, неважно, узнал имя и сообщил Майнорам. Майноры выяснили, что документы забрал человек по имени Тодд Сандерсон, который живёт в Пальметто Блафф, в Южной Каролине.

— Боже мой, — произнёс Джед. — И нанесли ему визит.

— Да.

— Тодда пытали.

— Знаю.

— И заставили его говорить. Человек едва ли может вынести столько боли. Но Тодд не знал, где Натали и другие. Понимаешь? Он мог рассказать им только то, что знал.

— Например, о тебе и о поселении в Вермонте.

Джед кивнул.

— Поэтому я и закрыл его. Поэтому нам пришлось сбежать и притвориться, что здесь не располагается ничего, кроме фермы. Понимаешь?

— Понимаю.

Он снова посмотрел на тело Малкольма.

— Нам нужно похоронить его, Джейк. Тебе и мне. Здесь, он любил это место.

Потом я понял кое-что ещё, от чего у меня холодок побежал по коже. Джед увидел это по моему лицу.

— Что?

— У Тодда даже не было шанса принять цианид.

— Должно быть, они застали его врасплох.

— Точно, и если они пытали его, и он выдал твоё имя, тогда он мог выдать и имя Малкольма. Они, вероятно, послали человека в Веро-Бич. Но Малкольм уже исчез. Он приехал в эту хижину. Дом был пуст. Но этих ребят нелегко вывести из игры. Они нашли первую зацепку шесть лет спустя, почему они уже не могли отпустить это дело. Они задавали вопросы и перешерстили личные записи. Даже если эта земля была всё ещё зарегистрирована на его покойную жену, они всё равно могли найти его.

Я вспомнил следы от шин снаружи.

— Он мёртв, — сказал я, глядя на постель. — Он решил совершить самоубийство, и, судя по отсутствию признаков распада, сделал он это недавно. Почему?

— О, Боже, — теперь и Джед понял. — Потому что ребята Майнора нашли его.

Как только он произнёс эти слова, я услышал гул подъезжающей машины. Люди Майнора уже были здесь. Малкольм Юм увидел, что они приближаются и сделал то, что от него зависело.

И что бы они сделали?

Устроили бы ловушку. Они бы оставили человека следить за домом на случай, если кто-нибудь появится.

Джед и я поспешили к окну и увидели, как два чёрных автомобиля остановились возле дома. Двери открылись. И вышли пять человек с оружием.

Одним из них был Дэнни Цукер.