Сибирь

Прибытие в Иркутск, конец дня

20 часов, Иркутск. Еще один достаточно большой город, более полумиллиона жителей, следует за сибирской «пустыней». Довольно изолированный, так как из него идут всего две дороги: одна в восточные Саяны и вторая к озеру Байкал.

В полную противоположность представлениям, которые обычно связывают с этим городом: пространственная отдаленность, сильные морозы, последовательные депортации, начиная с декабристов и заканчивая заключенными ГУЛАГа, прибытие в Иркутск ясным весенним вечером было очаровательным. Чехов писал: «Сибирь обладает неописуемым очарованием, от которого, однажды испытав, уже никогда не избавишься». Чистое светлое небо, тепло, и вдоль улиц и проспектов цветущие деревья. В переулках между домами и во дворах, пишет Горький, «растут одинокие ивы, кривоногие кусты бузины», а сегодня целые рощи сирени, обильная пахнущая растительность, которая вселяет в вас праздник. Приятная гостиница «Виктория», как и все, где мы до сих пор останавливались. Чудный ужин в нашей приятной компании, D. Е, F. F. и молодой Н. N. недалеко от нее, в Берхаузе, где своды украшены немецкими афишами тридцатых годов. Пока мы кушали, на большом экране показывали совершенно бредовую рекламу.

Выйдя на улицу, мы не имели не малейшего желания возвращаться в гостиницу. Опускалась ночь. Теплый воздух на улице пахнет цветущим садом. Прогулка, фото. Архитектура деревянных домов, изысканное украшение и расцветка оконных наличников и ставен.

Но нужно возвращаться. Рядом с гостиницей, прямо под большим рекламным щитом Cartier, спотыкаясь, нетвердой походкой идут совершенно пьяные мужчина и женщина, повисшие друг на друге. У мужчины на плече сумка, в которой дребезжат пустые пивные бутылки. N., наша переводчица, кажется очень огорченной. Она рассказывает, что несколько дней назад во время прогулки на острове Свияжск маленькая девочка лет пяти притащила домой своих родителей, мертвецки пьяных. Есть какой-то ужасный символ в этой встрече падшей пары и сверкающей рекламы шикарных и дорогих часов. Чтобы прогнать эти мысли, я машинально записываю название улицы: Богдана Хмельницкого. Я не знаю, кто это и, естественно, любопытствую: я догадываюсь, что в каждом мгновении этого путешествия разыгрывается история России.

По возвращении мое любопытство удовлетворено: Богдан Хмельницкий действительно очень важный персонаж для россиян. Это казацкий украинский гетман, или атаман, который после кровавого противоборства с Польшей в 1654 году обратился к России с просьбой о присоединении. Как и в других местах моего повествования, я не могу отказать себе в удовольствии на мгновение оживить эту личность, до сих пор мне неизвестную. Родившийся в семье мелкой украинской шляхты, он хорошо учится в Киеве, а затем Львове. Кроме украинского он знает латынь, польский и русский. Получив военное образование, он участвует в боевых действиях запорожских казаков против Турции. В имении Субботово, куда он вынужден был отступить, он подвергся истязаниям польской шляхты. Его младший сын был запорот плетьми насмерть. «Эта жестокость породила в нем сильное чувство ненависти и непреодолимое желание мести польской знати» (заметка из Всемирной энциклопедии).

Несмотря на ненависть большевиков по отношению к казакам, благодаря присоединению Украины к России его именем был назван орден, которым наградили 323 советских деятеля. Все это несколько освещает иногда скрываемое в наше время противоборство русских получению независимости Украины. Настоящее отрыгивает ядрами прошлого, покрытыми тлеющими углями, которые разгораются при малейшем дыхании на них…