Синие дали

ЮРКИНО СЧАСТЬЕ

За ночь погода резко переменилась. Небо заволокли низкие косматые тучи. Мороз обмяк, и снег из хрустящего сделался мягким и липким. Егерь Данила, чернявый, разбитной парень с карими цыганскими глазами, сваляв из снега небольшой ком, предостерегающе заметил:

— Кабы оттепель не началась. Ишь как мягчает…

— А что тогда? — поинтересовался кто-то из нас.

— Известно что, — усмехнулся Данила. — Гонять плохо будут.

— Слушай, — не выдержал я, — скажи по правде, бывает ли вообще когда-нибудь такая погода, чтобы ты был доволен? Как ни приеду, все неладно: то сухо, то сыро, то ветер, то мороз. Скажи лучше, что собаки твои чутье потеряли…

Данила засмеялся беззлобным раскатистым смехом:

— Вот отохотимся, вы уедете, и погода станет как надо. А насчет чутья — это как знать. Вы с Писклей ходили?

— Нет. Я же у тебя два года не был.

— Ну, тогда увидите. Репей, а не собака. По двое суток гоняет. Еще ни одного зайца не бросала. Я за нее двухгодовалую телку отдал, да деньгами, да так по мелочи всего.

— И давно она у тебя? — заинтересовался я.

— Другой год. Всем удалась. Голос только подводит: не лает, а будто ревет…

— А порода хорошая?

— Кто ее знает! Родословной нет. Зато уж работает…

Мы подошли к сараю. Данила на минуту скрылся за воротами и вскоре появился перед нами снова, но уже вместе с тонкомордой изящной сукой светло-рыжей масти. Сука была невелика, но статна, с умными карими глазами.

— Хороша! — в один голос оценила собаку вся наша компания.

А сын нашего товарища, доктора Бориса Ивановича, Юрка, посмотрел на собаку и сказал:

— Пап, давай и мы заведем такую.

— Ее еще прежде найти надо, — лукаво проговорил Данила. — Я-то свою, знаешь, сколько искал? Без мала всю жизнь. Зато и берегу пуще глаза.

— А щенка можно приобрести? — не отставал Юрка.

— От Пискли тоже мудрено, — ответил Данила. — За год вперед все щенки распроданы. Да и на очереди десяток человек… Так что, как говорится, есть спрос, да не в нем вопрос.

— В городе, сынок, гончую собаку держать нельзя. Чутье потеряет, да и вообще хлопот не оберешься… — объяснил Юрке отец.

Юрка понимающе кивнул головой:

— Жаль.

Данила взял собаку за поводок, и вся компания отправилась в лес. Охотиться решили в кустах, неподалеку от болота, и потихоньку двигаться к дому через делянки и старое косовище. За сараями Данила отошел в сторону и спустил собаку. Пискля ткнулась мордой в снег и полезла в кусты. Мы тем временем не торопясь подошли к опушке. Вдруг за спиной у нас раздался громкий крик Данилы:

— Вот-вот-вот-вот!

Последовала короткая пауза, и к голосу егеря прибавился голосящий лай собаки.

— Пап, что это? — спросил Юрка.

— Егерь нашел след, показал его собаке, и она погнала зайца, — объяснил Юрке отец.

— А нам что делать? — допытывался Юрка.

— Давайте на просеку! На просеку! — долетел до нас голос Данилы. — Все переходы там!

— Какие переходы? — не унимался Юрка.

— Места, по которым звери из одного места в другое идут, — снова объяснил Борис Иванович.

— А зачем они туда идут? — последовал новый вопрос.

— Отстань! — буркнул Борис Иванович и побежал к просеке.

Мы поспешили за ним и стали шагах в пятидесяти друг от друга. Юрка пристроился возле меня. Ему не терпелось увидеть зайца, и он то и дело выглядывал из-за куста. Голос собаки доносился очень отчетливо, хотя не так, как это бывает при морозе, когда каждый звук, раскатываясь по воздуху, способен звенеть, отдаваться эхом сразу в нескольких местах и лететь, лететь без конца за синюю черту горизонта.

— А где же заяц? — услышал я неожиданно за своей спиной голос Юрки.

— Поднялся с лежки и, запутывая следы, уходит от собаки, — объяснил я.

— Почему же мы тут стоим?

— А где, по-твоему, надо?

— Там, где собака, — совершенно точно определил Юрка.

— Там зайца давно уже нет.

— А где же он? — настойчиво выспрашивал Юрка.

— Где же он?.. — машинально вслед за Юркой произнес я.

И тут меня подбросило, словно на пружинах. Заяц пушистым белым комом, как пуля, промелькнул между кустами, перемахнул через просеку и был таков. Я вскинул ружье, но никого уже перед собой не увидел, кроме Юрки.

— Ложись! — не своим голосом крикнул я.

Юрка, как подкошенный, рухнул в снег. Я бросился вслед за беляком, но было уже поздно. Услышав наши голоса, заяц, точно настеганный, улепетывал во все лопатки. Момент был упущен такой, что у меня вся спина покрылась испариной.

— Ну что ты тут вертишься? — закричал я на Юрку. — И что это вообще за дурацкая манера разговаривать на охоте?

— Я же ничего не видел! — поднимаясь на ноги, залепетал Юрка. — Я вас спросил… А он пробежал!

— Чего тут спрашивать? — не унимался я. — На охоте слушать надо и смотреть, а не спрашивать! Прозевали косого!

— Вы смотрели, вы и прозевали. А при чем тут я? — оправдывался Юрка.

— А ты для чего сюда приехал? Ты почему не смотришь? И потом, как ты держишь ружье? — все больше распалялся я.

— Как и вы, за спиной! — бойко ответил Юрка, но тут же снял с плеча свою одностволку и направил ее вслед убежавшему зайцу.

Меня это рассмешило, и я перестал сердиться.

— Ладно, Юрка, — сказал я. — Будем считать, что эта длинноухая бестия сумела нас обмануть. Только давай больше не разговаривать.

— Давайте, — согласился Юрка. Но, очевидно, это было не так просто, и он снова раскрыл рот: — А что мы дальше будем делать? Вот же Пискля прибежала.

Пискля действительно выскочила на просеку и, бросив на нас быстрый, как мне показалось, полный презрения взгляд, побежала по следу дальше. Голос ее постепенно стал удаляться от нас.

— Мы опять будем ждать здесь? — продолжал расспрашивать Юрка.

— Можно, конечно, и здесь, — ответил я, — только здесь мы ничего не дождемся. Перехватят косого наши друзья. Где сейчас Пискля?

— Там, — указал Юрка в сторону гона.

— А заяц примерно на километр впереди. Вот там, — показал я. — Вся наша братия побежала ему наперерез. Но мне кажется, что они слишком взяли вправо.

И тут я решил немного схитрить. Уж очень невероятным казалось мне, чтобы Юрка мог бегать по лесу бесшумно. Какой толк было посылать его на лучшее место? Все равно он не сумел бы выйти на зверя, не спугнув его. Я прикинул направление и направил Юрку с таким расчетом, чтобы он не дал зайцу забежать влево.

— Вы думаете, что я его увижу? — словно разгадав мои мысли, спросил Юрка.

— Есть шанс, — уклонился я от прямого ответа. — По-моему, стоит испытать твое охотничье счастье.

— Тогда дайте мне еще один патрон, — попросил Юрка.

Я дал ему два, Юрка, проворно сунув их в карман, быстро побежал к кустам. И тут меня неожиданно охватило беспокойство. Парнишка только начинает охотиться с гончей. А что, если бухнет по собаке? Впопыхах и со старыми охотниками случается такой грех. Заволнуется, не разглядит, выстрелит на шорох, и поминай Писклю, как звали.

— Юрка! — громко остановил я его. — Будь осторожен! Собаку не застрели.

Юрка остановился и обиженно посмотрел на меня:

— Что я, сумасшедший?

— Ты слушай, что тебе говорят! Ишь тоже промысловик! — рассердился я. — Вот отберу сейчас патроны!

Юрка понимающе кивнул головой и скрылся в кустах. Больше я его не видел до самого конца охоты. Пискля, между тем, гнала все азартней, и я побежал вдоль просеки в надежде перехватить беляка в конце первого круга. Конечно, больше шансов было встретиться с ним на лежке, но там уже заняли свои позиции Борис Иванович и другие мои друзья, так что мне следовало надеяться только на свои ноги да на счастливый случай.

Просека заканчивалась открытой поляной, словно ручей, неожиданно разливающийся в широкую пойму. По краю поляны, густо заросшей молодым ельником, путь зверя был надежно скрыт от чужих глаз, и я без колебаний облюбовал для себя местечко среди заснеженных елок.

Пискля тем временем продолжала гнать по кругу. Но скоро свернула круто к центру. Вероятно, зайца отпугнули наши товарищи. Он шарахнулся в сторону и увлек за собой собаку. Я это и предвидел. Значит, Юрка был послан правильно. Мне оставалось теперь только ждать, кто из них первым заметит кого: заяц Юрку или Юрка зайца. В этот момент ко мне подошел Данила.

— Видел? — полушепотом спросил он.

Я кивнул головой и показал жестом приблизительный размер зайца.

— Чего же не стрелял?

— Юрка помешал, — признался я. — Вертится, как юла!

— А где он сейчас?

Я махнул рукой в центр круга. Данила сразу забеспокоился.

— Как же вы его одного послали? Еще собаку застрелит.

— Не застрелит, — постарался убедить я его. — Парнишка толковый. Не гляди, что озорной.

Данила не очень доверчиво посмотрел на меня.

— Лучше б все-таки так не делать, — буркнул он и отошел в сторону.

Я видел, как он стал под развесистой елью и что-то долго бормотал. Всегда приветливо улыбающееся его лицо стало озабоченным. Он насторожился и, подавшись вперед, внимательно прислушался к тому, как собака распутывала петли. Голос ее теперь то замирал, то раздавался с новой силой. Заяц должен был показаться вот-вот. Вдруг впереди раздался выстрел. Пискля злобно и вместе с тем как-то очень жалобно взвизгнула. Грохнул второй выстрел, собака взвизгнула еще раз, и все стихло.

Меня охватило предчувствие беды. И тут совершенно неожиданно уже в стороне послышался третий выстрел.

Не сговариваясь, мы с Данилой бросились к месту происшествия. Густой ельник мешал бежать. Ветки царапали лицо, снег валил с ног. Мы проскочили заросли и очутились на поляне. Сугроб на ней был взбит многочисленными следами. Повсюду виднелись капли крови.

— Так и есть, саданул! — застонал Данила. — Ведь говорил же!

Юрки на поляне не было. «Удрал, стервец! Натворил дел и удрал!» — подумал я и что было силы крикнул в чащу:

— Юрий!

— Иду! — раздался неподалеку его голос.

— Ты в кого стрелял?

— В лису! — бойко последовал ответ.

— Ну подожди, даст тебе отец «лису»! — не скрывая злости, пригрозил я. — Иди сейчас же сюда!

Данила разрядил ружье и несколько раз протрубил в ствол, как в рог. Монотонные звуки его призыва поплыли над лесом. Это был сигнал сбора.

— Как сердце чувствовало! — вздохнул он, чуть не плача.

Я не знал, что ему ответить, и на чем свет стал проклинать себя за то, что в пылу горячности оставил Юрку в лесу без присмотра.

Юрка показался из кустов довольный, почти сияющий. Данила, посмотрев на него исподлобья, сердито сплюнул. Мне хотелось хоть как-нибудь выразить ему свое сочувствие, и я, не придумав ничего лучше, набросился на Юрку:

— Я ж тебя предупреждал — надо смотреть! Ты что, не видел, в кого стрелял?

— В лису, — упрямо повторил Юрка.

— В какую лису? — не выдержав, закричал я.

— Говорят вам, что я гонялся за лисой, — в свою очередь рассердился Юрка, — и убил ее. Она вон там валяется, в кустах.

— Врешь ты! — не поверил я. — Где она валяется?

— Идемте, — коротко ответил Юрка и повернул на свой след.

Не говоря ни слова, я последовал за ним. В кустах ольшаника действительно лежал могучий лисовин необыкновенно огненной масти. Хвост его горел на снегу, как язык пламени. Голова неподвижно застыла на лапах.

От неожиданности я оторопел. Моя догадка о том, что Юрка принял Писклю за зверя, лопнула. Юрка, этот розовощекий сорванец, понял это и смотрел на меня победителем.

— Откуда же она взялась? Странно как-то все это, — смущенно проговорил я.

— Не знаю, — честно признался Юрка. — Я стоял и поджидал зайца, а выбежала вот она. Тогда я выстрелил. Потом еще два раза стрелял…

— Эй! — услыхал я голос Данилы. — Подожди парня ругать. Тут и правда следы лисы. Тоже, видно, к гонному зайцу подбиралась…

— Да, да! Он ее убил! — обрадованно подтвердил я.

— Идите сюда! — позвал Данила.

Я связал лисовина за лапы и повесил Юрке на плечо. Юрка согнулся под тяжестью зверя, но тотчас выкатил грудь вперед и попросил у меня еще два патрона.

— Зачем? — удивился я. — Охота кончилась.

— А может, еще кто-нибудь выскочит, — с надеждой проговорил он.

Когда мы вернулись на поляну, там уже собрались почти все наши товарищи.

— А теперь вы мне подарите щенка? — обращаясь к Даниле, неожиданно спросил Юрка.

— Любого, — усмехнулся Данила. — Как ощенится Пискля — дам телеграмму. Приезжай и выбирай любого.

Все наперебой стали поздравлять Юрку с добычей и так неожиданно свалившимся подарком. Юрка стоял красный от смущения и теребил лисий хвост.

Через несколько минут прибежала Пискля. Данила взглянул на часы и коротко сказал:

— День-то кончился. Домой пора.

Он взял Писклю на сворку, и вся компания двинулась в обратный путь. Чтобы легче было идти по снегу, все шли цепочкой, друг за другом, по-волчьи ступая след в след. Только Юрка шел стороной, заглядывая под каждый куст. Он твердо верил в свое охотничье счастье.