Сладкий обман

5

— Теперь вы можете поцеловать невесту.

Ремо поворачивается ко мне, его глаза лишены эмоций, и когда они скользят по моему нарядному лицу, это похоже на взгляд в темные глубины, хранящие бесконечные тайны, которые могут разрушить твою жизнь.

Блестящие карие глаза и улыбка на моем лице слегка натянуты, чтобы моя семья этого не заметила. Вот такая я. Пустая. Пешка в игре. Кукла, доведенная до совершенства, чтобы выставить ее на всеобщее обозрение.

Кто бы мог подумать, что день, о котором я мечтала, закончится тем, что я буду стоять рядом с мужчиной, который смотрит сквозь меня, пока я просто выполняю свою часть брачного контракта?

Я улавливаю ропот зрителей позади нас и нахожу терпеливый взгляд пастора по другую сторону от меня. Я снова поднимаю взгляд на мужа. Глаза Ремо снова пробегают по мне, такие холодные и безразличные. Я с ужасом думаю о будущем с таким безэмоциональным человеком.

И все же мое тело любит предавать меня в присутствии Ремо Кэйна.

Мир кружится, когда завеса приоткрывается, и Ремо делает еще один шаг ко мне. У меня перехватывает дыхание, и только тогда его взгляд останавливается на моих губах, на которых застыла улыбка.

Его взгляд останавливается на уголке моих губ, прежде чем я вижу вспышку мягкости, окутывающую его тело. Он чувствует тепло, он чувствует себя довольным, и все же все, что я могу о нем подумать, это то, что это всего лишь картинка.

Иллюзия.

Сладкий обман для мира.

Сказка, вырванная у меня, чтобы быть отданной миру в виде лжи.

Ремо обнимает меня за плечи, проводит рукой под челюстью, чтобы наклонить голову, и я чувствую, как от нашего прикосновения бьет электрический разряд. Напряжение нарастает в моей груди. Мне становится тесно в легких, и я пытаюсь думать о чем-то другом, кроме больших теплых рук, которые лежат на моей челюсти.

Когда Ремо наклоняется для поцелуя, я закрываю глаза. Мне невыносимо видеть его лицо, когда он впервые целует меня на глазах у всего мира, и все, что я чувствую, — это то, что это так неправильно.

Это не должно быть так.

На меня падает сильный запах розового дерева, мужественный одеколон заполняет мои легкие, и я пытаюсь сдержать свое неровно бьющееся сердце. Мягкое прикосновение губ Ремо к уголку моего рта.

Сердце вырывается из груди от его поцелуя.

— Добро пожаловать в мир обмана, Аврора. Не привноси сюда свои фантазии, иначе ты уйдешь разбитой.

Сердце замирает в животе от его слов, сказанных шепотом.

Я не понимаю, что он имеет в виду. Что за фантазии, которые могут меня погубить? Что в нем такого, что меня отталкивает?

Все кончено. Все решено. Брак со сроком годности.

Могу ли я надеяться на то, что просто… попытаюсь захотеть от этого брака чего-то, кроме бизнеса? Может быть, что-то близкое к дружбе? Не слишком ли много я думаю сердцем?

Свадьба прошла быстрее, чем ожидалось. Она была грандиозной исключительно для СМИ, и все же не было ощущения, что она исполняет даже то желание, которое я испытываю к этому дню. Я спланировала ее вместе с менеджером по организации мероприятий, и она выглядела именно так, как я хотела, несмотря на короткое время.

Мы вместе шли по длинному проходу, моя рука обхватила локоть Ремо, хотя я не хотела, чтобы ему было неприятно, что я снова прикасаюсь к нему; но это нужно было сделать для фотографий и сотен гостей.

Гостей собралось более пятисот, а зал — грандиозный, с цветами, свисающими с огромного арочного потолка, простым белым проходом посередине и белыми стульями по обе стороны для гостей. Красивая сцена, на которой мы стояли, была покрыта теми же цветами, которые свисали с потолка.

Справа — семья Ремо и его гости, слева — мои. Я не удостоила их ни единым взглядом.

Мы стоим на верхней ступеньке холла снаружи, а внизу вспыхивают вспышки — папарацци делают сотни и сотни снимков. Крики окружают нас, называют наши имена, поздравляют нас. Я чувствую себя в ловушке.

Моя рука крепко сжимает руку Ремо, и я чувствую, что он смотрит на меня сверху вниз, но я сохраняю улыбку на лице.

Его взгляд становится настолько пристальным, что я поднимаю на него глаза. Я тихонько вздыхаю, когда его губы слегка подрагивают. У Ремо красивое лицо, такое, что можно залюбоваться, постоянно оглядываясь на него, чтобы поймать еще один взгляд.

Если бы он не держал меня рядом с собой, я бы споткнулась от того, как он красив. На нем отглаженный черный костюм с белым галстуком, который я потребовала надеть. Черная рубашка под ним натянута на груди. Прямые брюки и красивая белая роза, засунутая в маленький карман пиджака, завершают его ансамбль.

Его черные волосы зачесаны назад, он чисто выбрит, челюсть острая, а сухожилия на шее заставляют меня сглотнуть. Солнце, падающее на него, только подчеркивает красоту этого человека. Боковая часть его лица наклонена под углом, что смягчает обычно мрачный вид окружающих его людей.

— Если бы я не знала лучше, я бы влюбилась в тебя в этот самый момент, Ремо

Кэйн, — шепчу я, глядя на него немигающими глазами.

Он наклоняется ко мне, его сильный одеколон вьется вокруг меня, одурманивая до такой степени, что я могу получить передозировку. Это делает все еще более мучительным для меня.

— Тогда ты умная женщина, раз не делаешь этого, — отвечает он, его голос четкий и ясный.

Когда он откидывается назад, я надеюсь, что он не увидел разбитой надежды, которую оставил в моих глазах.

Разве он мог убить меня, если бы ответил красиво?

— Ты мог бы хотя бы сделать мне комплимент, — хмыкаю я.

Его глаза блестят от подавленного юмора. Это самое большее, что он позволил мне увидеть в своих эмоциях, или их отсутствии, а я жажду этих эмоций, как изголодавшаяся женщина.

— Но тогда ты никогда не спустишься со своей высокой лошади.

У меня открывается рот. Я практически вижу язвительное веселье в его глазах.

— Я бы не стала.

Я крепче сжимаю его руку, так что он чувствует, как мои ногти впиваются в его руку, но все, что он делает, это поворачивается к толпе журналистов и кивает нескольким людям, как будто они интересны.

— Оскорбляет жену через пять минут после свадьбы, — бормочу я, тоже поворачиваясь к толпе, и в этот момент наша охрана выходит из кулуаров и заставляет толпу разойтись.

Около десяти человек в черных костюмах с наушниками на ушах оттесняют толпу фотографов. Охрана Ремо. Все высокие, мускулистые мужчины, которые без труда оттесняют требовательных фотографов от нижних ступеней церкви.

Как только они отступили, прямо перед нами останавливается наш автомобиль — белый Rolls-Royce Phantom. Один из охранников открывает дверь, и с пассажирской стороны выскакивает еще один охранник. Он приглашает нас спуститься по ступенькам.

Мое платье, которое я разработала — хороший маркетинговый ход с моей стороны, а также потому, что я хотела иметь возможность сделать это сама, — имеет длинную фату, которая тянется за мной на несколько метров, а само платье сделано из красивого шелка, который струится от талии. На груди тяжелое кружево, прикрывающее грудь, и облегающее платье до середины живота, где оно спускается до самого пола.

Мы начинаем спускаться по лестнице, и я лучезарно улыбаюсь, проходя в Rolls-Royce. Ремо помогает мне сесть в машину, собирает мое платье и аккуратно передает его мне, прежде чем сесть в машину.

Это было очень мило с его стороны.

Я резко вдыхаю воздух при одной только мысли о том, как легко я чуть не поверила его поступку.

Дверь захлопывается, и мои нервы бьют через край. Машина заводится с тихим гулом, и нервозность снова заползает в мою грудь.

— Прием…

— Мы не едем на прием.

Я так быстро поворачиваю голову в его сторону, что не знаю, как это получилось. — Что?

Ремо смотрит на меня, его глаза скрыты темными ресницами. Каждый раз, когда Ремо смотрит на меня… Это не сравнимо ни с чем, что я испытывала раньше. Он интенсивный, тяжелый, с такой силой, что если бы он приказал мне что-то сделать, я бы не смогла отказать.

Не пытаясь, даже не имея намерения, я чувствую, как у меня перехватывает дыхание, когда он смотрит на меня.

Это как автоматическая реакция на его красоту и на то, как плавно он двигается, несмотря на то, что у него такое большое тело и мышцы, скрытые под костюмами.

— Что значит "мы не едем"? Ты что, забыл, зачем вообще был затеян этот брак?

Ремо покачал головой.

— Мы едем в Италию. Я не могу долго отрываться от работы, поэтому мы должны ехать прямо сейчас.

Он не оставляет места для споров.

Мои плечи опускаются в облегчении. Я знала, что мы должны быть на приеме, но я не ожидала, что мне придется встретиться со всеми этими людьми и что за этим последуют грубые замечания со стороны моей семьи. Я подбадривала себя и говорила, что должна быть готова их выслушать. Я также не ожидала, что Ремо что-то предпримет.

Это моя семья.

Ему было бы все равно, если бы это не происходило в присутствии других влиятельных людей или людей, которые ему дороги.

В каком-то смысле я рада.

— Я ничего не собирала, — говорю я ему, опустив глаза на руки, лежащие у меня на коленях.

— Я просто принесу тебе все необходимое. Я попросил кое-кого позаботиться о предметах первой необходимости, но если тебе что-то понадобится, мы сможем достать это там.

— Сколько дней, ты сказал? — Я спрашиваю, чтобы подтвердить, мой взгляд теперь прикован к большому бриллиантовому кольцу и обручальному кольцу на моем безымянном пальце. На мгновение возникает ощущение, что оно тяжелое, но не потому, что дорогое и ценное, а из-за моей лжи, которая завязана вокруг камня. Лжи, которая тяжким грузом лежит не только на моем сердце, но и на моем теле и душе.

— Четыре.

Я киваю, потому что того, что он вообще меня выслушал, уже достаточно.

Это больше, чем делал даже мой отец.

Я не жалуюсь.

Не то чтобы я хотела, чтобы Ремо вел себя так, как его изображает репутация. Я не хочу. Его прошлое и секреты — только его, но то, что он ни разу не проявил неуважения ко мне и ненужного собственничества, делает меня счастливой.

Что бы ни писали о нем в прессе, что бы он ни сделал, пока я знаю, что у меня есть шанс заставить его дать мне шанс, дать нам шанс, я знаю, что могу работать над тем, чтобы понять, совместимы ли мы.

Он не может изменить меня, а я не могу изменить его. У нас своя жизнь. У нас свои правила и мораль. Но если мы можем помочь друг другу измениться к лучшему, то это хорошие перемены.

Моя мораль проста и легко выполнима, и я — принцесса, идущая по правильному пути. Однако я знаю только это. Правильный путь. Я не забредала в темный мир, меня держали от него подальше, даже если жестокость его и коснулась меня.

Даже если чудовища с той стороны сумели вползти в мой безопасный рай и разрушить его.

Если Ремо сможет показать мне мир, где возможности не стеснены правилами, а невозможное возможно, я, возможно, сделаю шаг за грань добра и зла.

Пока же я буду изо всех сил стараться сохранить себя в целости и сохранности, пытаясь быть в гражданских отношениях с мужем. Просто постараюсь прожить этот год так, чтобы не навредить себе в процессе и не пострадать от него. Я не найду любовь в таком месте, как это, как бы ни хотелось маленькой частичке моего сердца не согласиться с этим.

— Мы здесь.

Ремо выходит из машины, подходит ко мне и открывает мою дверь. До моих ушей доносится громкий звук двигателей и улетающих самолетов. Я смотрю на свое платье, обмотанное вокруг ног, и даже не могу найти опору, хотя передо мной огромное пространство. Сильный ветер разбрасывает мои волосы из-за близко расположенного двигателя, и я убираю их с лица. Из открытой двери машины выглядывает красная дорожка.

Если я попытаюсь выйти, то споткнусь.

— Мне нужна помощь. — Я озорно улыбаюсь ему.

Ремо опускает глаза на мое платье, лежащее у ног. Пальцы ног, выкрашенные в белый цвет, выглядывают из-под ткани. Он вздыхает и наклоняется.

Я думаю, что он собирается отодвинуть ткань, но его рука проникает под шелк и опускается под мои колени, а другая — за плечи. Я изо всех сил стараюсь скрыть широкую улыбку, но мне это не удается. Ремо отходит от машины и несет меня к частному самолету.

В этот короткий момент я задерживаю взгляд на его лице, на том, как он не выказывает абсолютно никаких эмоций, а ветер ерошит его волосы и мои. Звук двигателя становится все более интенсивным по мере приближения. Краем глаза я замечаю стюардесс, но мои глаза не отрываются от Ремо.

Перед тем как он опускает меня, я успеваю произнести.

— Ты определенно романтик.

— Я не романтик, — хрипло говорит он, заставляя меня тихонько хихикать.

Когда я встаю на ноги, я поднимаю ткань и держу ее в руке. Я планировала это, поэтому я беру зажим на бедре и прикалываю ткань. Платье искусно пережимается на талии, совершенно не портя мой образ.

— Полет до Капри займет два с половиной часа, — сообщает мне Ремо, после чего уходит и забирается в частный самолет, кивнув стюардессе, которая вежливо кивает ему в знак приветствия.

Я вздыхаю, когда мои глаза встречаются с надписью на борту самолета.

Кэйн.