Следствие ведет блондинка (СИ)

Глава 10

Идут по парку блондинка и брюнетка. Брюнетка говорит:

— Смотри, птичка мертвая.

Блондинка поднимает голову к небу:

— Где?

(Из сборника анекдотов)

Секретарша Тамара поспешно цокала вниз по ступенькам, на ходу размышляя, имеет ли смысл снова заходить в цех мясных деликатесов, где ей суждено непременно столкнуться с Андреем Сазоновым, либо лучше завернуть куда-нибудь еще. Мало ли цехов на мясном комбинате, где она сможет раздобыть немного еды для небольшой собачонки. При других обстоятельствах она бы, не задумываясь, направилась именно к Сазонову, считая незатейливую просьбу лишним поводом с ним пообщаться. Этот грубоватый недобритый мужик в заляпанном кровью халате ей очень нравился. А чего бы ему не нравиться женщинам? Он высок, хорошо сложен, явно не дурак, с прекрасным мрачноватым чувством юмора, что придает мужскому характеру особенный окрас зрелости. А вообще он молод и, если его помыть и выбрить даже симпатичен. Еще у него хорошая профессия в руках. Он не какой-нибудь там коммерсант-однодневка с неоконченным высшим образованием, каких нынче пруд пруди. Он технолог, начальник цеха мясных деликатесов. Одним словом, прекрасный кандидат для серьезных отношений. Тут Тамара вздохнула. Все бы хорошо, если бы не убийство. Она мотнула головой и остановилась посередине лестницы. Мысли ее были грустны, а грудь полна разочарования. Ну, не получается у нее встретить надежного мужчину! Как ни крути, а не получается.

Странная история с халатом на мертвом китайце не давала ей покоя. Она, конечно, могла ошибиться, потому что видела мертвеца лишь мельком и старалась особенно не приглядываться. Страшно ведь все-таки. Но то, что она заметила, было по меньшей мере странным. Когда она первый раз увидела китайца, и когда еще не знала, что он китаец (ведь он лежал лицом в пол), на нем был халат с большим пятном крови на спине. А когда она прибежала в холодильный цех вместе с Тарасовым, Марго и Рубцовым на мертвом человеке был другой халат без пятна! Кто и зачем подменил халат? А может быть не халат, а кто-то подменил труп в другом халате? Ведь она не могла уверенно заявить, что видела одного и того же мертвеца до того, как сообщила о нем Тарасову и после. Но если труп или только халат подменили, то это мог сделать лишь один человек — Сазонов!

— А я тебе сказал, что сворачиваюсь!

Тамара вздрогнула, услыхав знакомый голос. Сазонов говорил по телефону, стоя на лестничной площадке этажом ниже. Говорил нервно, отрывисто.

— Ласточка, не нужно меня уговаривать. Я ведь не ломаюсь. Уже второй труп, и дело не шуточное. Я все понимаю, но что я могу?! Пока расследование вели своими силами, еще можно было на что-то надеяться, а теперь тут милиции больше, чем работников. Так что я из игры вылетаю, как пробка из бутылки. Хотя мне действительно жаль. Рад бы, да не могу. И тебе того же…

«Ласточка»! Он назвал кого-то «ласточкой»! Тамара почувствовала, как озноб прошелся от пальцев рук до самой макушки, а сердце неприятно защемило. И от этого по всему телу мгновенно разлилась холодная грусть. «Ласточка»! Значит, у него уже есть девушка, которую он называет так нежно. А она Тамара, зря страдала всю ночь, зря оплакивала несбывшиеся надежды. Дурочка! Даже если бы не убийство, этим надеждам не суждено сбыться… Стоп! Она нервно сглотнула сухость в горле. О каком втором трупе говорил Сазонов? Тамара — секретарша директора и по долгу службы практически всегда знает первой о том, что произошло на заводе. Так почему же ей не известно о втором трупе? И не возле него ли пропадает сейчас ее шеф? Впрочем, шеф и его местонахождение ее сейчас мало интересовали. Гораздо больше ее мысли занимал вопрос, откуда Сазонов знает о новом трупе, если никому о нем еще не известно?

— О! Тамара! — радостно приветствовал ее Сазонов, который как-то незаметно умудрился подняться по лестнице.

Секретарша попятилась и, натолкнувшись спиной на шершавую стену, замерла. Сердце забилось у нее в груди испуганной птицей.

— Да что с вами? — он улыбнулся.

— Т-так… — дрожащей рукой она поправила волосы, хотя прическа того и не требовала, — Задумалась.

— А…

Она успела заметить, как нехорошей подозрительностью сверкнули его глаза.

«Если он поймет, что я слышала его разговор, он меня…»

Она вздрогнула и, сделав над собой усилие, улыбнулась.

— Вы к нам что-то зачастили, — он спрятал телефон в карман халата, — Опять мясо потребовалось?

— Вы не поверите, — слабым голосом пробормотала Тамара, — К Тарасову снова заявилась Марго со своей собакой. И отправила меня за мясом. Удивительно: то ее не разыщешь, чтобы пригласить на собрание акционеров, а то, пожалуйста, заходит каждый день без всякого дела. Как к себе домой.

— Ну, она же акционер, — усмехнулся Андрей и, вздохнув, развернулся, чтобы спускаться по лестнице, — Ладно, идемте, отрежу вам кусочек мяса. Собирался было в бухгалтерию сгонять, ну, да ладно. Потом как-нибудь. Надеюсь, сегодня наш поход за мясом не закончится обнаружением очередного мертвого китайца.

Он оглянулся на все еще жавшуюся у стенки девушку.

«Как же она хороша, — подумал он, — При других обстоятельствах, непременно попытался бы… но теперь…»

— Ну, что же вы, — он вскинул голову, одним махом отрешившись от непрошенных желаний, — Идемте.

***

— Нет, вы подумайте! — возмутилась Марго и нервно постучала длинными ноготками по столу, — Эту дуреху только за смертью посылать!

— Да будет вам, — усмехнулся Нарышкин, которому Марго нравилась во всех ее проявлениях. Даже в гневе, она казалась ему прекрасной. Вот и сейчас он ей откровенно любовался, — Прошло не больше десяти минут. Или вас тяготит мое общество?

Он склонил голову на бок и взглянул на нее из-под косой челки, упавшей ему на глаза. Марго отлично знала, что такими взглядами мужчины просто так не бросаются. В глазах Нарышкина она еще вчера прочла нескрываемое желание и теперь, если честно, побаивалась оставаться с ним наедине слишком долго. Пригласить его в кабинет Тарасова было шагом спонтанным и, прямо сказать, необдуманным. Она не готова к такому натиску. Не готова его отражать. Да и вообще, сдерживать такого красавчика, да еще прямиком прикатившего из Парижа, никому не под силу. Даже блондинке с опытом. Еще в машине, когда они ехали от салона до завода, она ощутила, что слишком уж поспешила продолжить их знакомство. Нужно было выждать пару дней, придумать тактику своего поведения, да и вообще решить для себя, чего она хочет от их отношений. Но летняя скука, царящая в Москве, заставила ее поступить неосмотрительно. И вот теперь, сидя в гулком от отсутствия хозяина и его неотложных дел кабинете, она поняла, что дала маху. Ей отчаянно захотелось разрушить их одиночество, которое сулило уж слишком явные перспективы. Проще говоря, еще пара минут наедине, и он накинется на нее с жаркими поцелуями. И что самое ужасное, она не сможет их холодно отклонить. Подобного допускать никак нельзя. Не в ее правилах падать к мужчине в объятия, едва он того пожелает.

Марго решительно встала. Настолько решительно, что чуть не опрокинула стул. Андрей усмехнулся и тоже встал.

«Хороший жест, — отметила про себя Марго, — Вежливый человек».

— Нет, это просто немыслимо, — громко проговорила она, чтобы заглушить нервный стук своего сердца, — Я же вам говорила, что кофе нам тут выпить не удастся.

— Ну, да и Бог с ним с кофе.

Нарышкин недвусмысленно двинулся в ее направлении. Марго сцепила руки в замок и шагнула к двери.

— Давайте-ка пройдемся! — злясь на собственный голос, в котором явно проскальзывали нотки отчаяния, возопила она, — Я же вам обещала экскурсию по заводу.

С этими словами она выскочила в спасительную приемную. Нарышкину пришлось последовать за ней. Впрочем, он не преминул тихо заметить:

— У меня складывается впечатление, что вам не хочется оставаться со мной наедине. С чего бы это?

На поставленный прямой вопрос нужно было отвечать. Марго вздохнула. Она терпеть не могла подобных разговоров. Куда проще болтать по-светски, обтекая шуточками острые углы и уходя от скользких тем, запросто меняя русло разговора. Но тут всякая смена означала одно — признание своей слабости. А слабость женщине в подобных вопросах недопустима. Она влечет к мужской вседозволенности. Во всяком случае, это постоянно твердили в ее любимом журнале «Космополитен». А этому журналу Марго привыкла верить.

— Хмм, — она заставила себя цинично усмехнуться, — Вам не кажется, что подобные вопросы задавать даме просто неприлично!

— Что же в моем вопросе неприличного? — деланно изумился он.

— Каждое слово! — возмущенно парировала Марго.

— Да? — он явно задумался.

«Вот и славно, — решила Марго, — Пускай поломает голову, пока мы выйдем на людное место».

***

— Не перестаю удивляться! — Изотов развел руками.

Он только что прослушал речь Рубцова, полную откровений относительно хитросплетенных заводских интриг, желания младшего Тарасова занять место директора и нежелания Тимофея ему это место уступать. Сам Тимофей понуро отмалчивался, не без оснований предвидя, что следователя слезными историями не проймешь.

— По-вашему выходит, что два трупа на территории завода сущие пустяки по сравнению с кражей нескольких тонн мяса. Вы спокойно сообщаете акционерам про убийства, но молчите о краже. Поразительно! Какой циничный мир! — Изотов поджал губы, явно ожидая раскаяния.

Однако раскаяния не последовало. Рубцов тоже развел руками, мол, да уж, такой вот мир. Следователь вздохнул и оглянулся на дверь лаборатории:

— Как вы себе представляете расследование кражи в обстановке полной секретности? Я ведь как минимум должен опросить всех работников, причастных к производству этой вашей Гусарской колбасы.

— А я вам о чем толкую, — с грустью согласился начальник охраны, — Поэтому и считаю копание в колбасе делом нашей службы. Я сам всех аккуратненько опрошу, а результаты сообщу лично вам.

— Доопрашивались уже! — проворчал следователь, — Второй труп, — он склонил голову на бок и прищурился, — Вот если я вам дам добро, вы можете гарантировать, что завтра мы не найдем третьего мертвеца?

— Ну… — Рубцов развел руками, — Образцов колбасы, во всяком случае, больше нет…

Он замолчал, сурово глядя на появившуюся в коридоре секретаршу Тамару. Сопровождал ее начальник цеха мясных деликатесов некий Сазонов, которого он знал не очень хорошо, потому что мужик этот был какой-то скрытный, вечно недовольный начальством, да и вообще, тип, не располагающий к легкому общению. Работал он, вроде бы, неплохо, а уж что у него там на душе творилось, начальник охраны как-то не удосужился выяснить. Да и к чему. На заводе полно работников, у которых он даже фамилию не помнил. Не ко всем же под кожу залазить, даже если ты обеспечиваешь безопасность предприятия.

Однако продолжать разговор со следователем Рубцов предпочел бы не только без этого Сазонова, но и без Тамары. И оттого, что они нарисовались на горизонте, он был не в восторге.

Чувства начальника охраны явно не передались Изотову, который смотрел на него с суровым интересом, ожидая продолжения. И тут случилось непоправимое. Неожиданно херр Шульц, о котором все как-то подзабыли, перестал подвывать, и воскликнул с энтузиазмом:

— Я знать! Я знать, порядок на заводе — жопа! Полная жопа!

Тарасова перекосило как девицу, которая всю свою сознательную жизнь провела в католическом монастыре и вдруг попала на ярмарочную площадь.

— Я с вами полностью согласен! — усмехнулся ему Изотов.

На сей раз перекосило и Рубцова. Он-то временами даже гордился своей работой. Видимо, как считал следователь, напрасно. Он хотел было возмутиться, а может быть даже съездить ретивому немцу промеж глаз, где у него еще не было синяка, но тут последний снова громко возопил:

— Я иметь образец у мой дом. Я хранить образец у самый надежный сейф.

— П-похвально! — несколько изумился Изотов, — Очень похвально, что вы храните колбасу в сейфе. Нам ваша бережливость теперь очень пригодиться.

— Мой холодильник! Мой сейф! — уточнил херр Шульц.

— Запасливый, мать твою! — ругнулся Рубцов и тут же пожалел об этом, потому что следователь развернулся и глянул на него с особенным интересом. С таким интересом он и сам смотрел на людей, когда работал в следственном отделе. Смотрел на тех людей, которых подозревал в преступлении.

— Сдается мне, вам совсем не нравится, что где-то завалялись образцы криминальной колбаски, — ехидно предположил Изотов, — Уж не причастны ли вы к ее исчезновению из лаборатории. А, господин начальник охраны?

— Да что вы в самом деле! — возмутился в миг покрасневший Рубцов, — Я же обрисовал вам ситуацию.

— Обрисовали, обрисовали, — в том же тоне продолжил следователь, — Только как-то однобоко обрисовали. А я вот сделал кое-какие выводы. Не хотите послушать?

— Честно говоря — нет, — тихо признался начальник охраны и добавил, покосившись на подошедших Тамару и Сазонова, — Во всяком случае, не здесь. Может продолжим разговор в кабинете господина Тарасова?

— Добрый день, — испуганно поздоровалась секретарша, уже поняв, что появилась пред очами босса именно в тот момент, когда он ее видеть не желал. А подобное у секретарей сродни непрофессионализму.

Сазонов ничего такого не почувствовал, а потому приветствовал всех в своей обычной манере — со сдержанным недовольством в голосе.

— Я хотеть делать заявление! — опять встрял херр Шульц.

— Ах ты, что б тебя! — ругнулся побледневший начальник охраны, — А подождать нельзя!

— Я ждать два дня. Колбаса утекать за лаборатория! Мой образец у мой холодильник. Я хотеть заявить! — после гневной тирады немец расправил плечи и выкатил вперед округлый живот, — Они не хотеть расследование! Они хотеть полный секрет за Гусарская колбаса. Они хотеть полный секрет за мясо утекать. Они — жопа!

Возмущенный главный технолог ткнул указующим перстом сначала в Рубцова, а потом и в Тимофея.

— Ну, херр Шульц! — побагровел Рубцов, — Ругать бранными словами директора завода в его присутствии не принято не только в Германии, но даже и в России. За глаза в курилке — это еще полбеды. Но вот так…

— Жопа! — заупрямился немец и синяки на его физиономии почернели, — Если я не казать сейчас, я бояться за свой образец. Я требовать охрану.

Изотов как-то опасливо покосился на него, потом склонил голову в сторону Рубцова и тихо осведомился:

— Он вообще нормальный?

— Сложно сказать. Как видите, временами так просто невменяемый!

— Ну, вот, пожалуйста! Что я вам говорила!

Голос Марго подействовал на присутствующих угнетающе. Разве что херр Шульц преисполнился еще большей значимости, которую в данной ситуации правильнее было бы назвать дурацкой. Глаза его загорелись тем самым бешенным огнем, с котором, по всей видимости, рыцари лупили друг друга на турнирах, зная, что за их побоищем следят прекрасные дамы.

— Вот кого нам так не хватало, — с горькой иронией заметил Изотов.

— А я вам что говорил, — тут же напомнил ему Рубцов, — Нужно было быстрее смываться в кабинет Тарасова.

— Можно подумать там она нас не достала бы! — перешел на шепот следователь, — Для нее же закрытых дверей не существует!

— Это точно, — согласился начальник охраны.

— Вы только посмотрите! — возмущенно воскликнула Марго и, сердито сдвинув брови, глянула на Тамару, — По-вашему выходит, что кофе теперь варят в лаборатории?

— Я шла за мясом.

Собачка на руках Марго отчаянно залаяла.

— Боже, что ты сделала со своей псиной! — впервые за долгое время подал голос Тарасов.

— Я только что из салона…

— Кто бы сомневался, — тихо проворчала секретарша.

— И раз уж Мао все равно был со мной, я решила, почему бы не привести его в порядок.

— По-твоему, теперь он в полном порядке?! — усмехнулся Тимофей, пялясь на розовый хохолок, — Не показывай ему зеркало. Он с ума сойдет.

— Фи, Тимочка, какой ты не корректный. А я, между прочим, вчера весь вечер думала о тебе.

— Мне льстит, что ты выбрала время между размышлениями о маникюре и гардеробе.

— Вот именно, — она ему лучезарно улыбнулась, — Как только я поближе познакомилась с Андреем Нарышкиным, я сразу же подумала о тебе.

Нарышкин позади нее выдавил из себя хилую усмешку. Внутреннее чутье подсказывало ему, что люди, которых они застали в коридоре, не только не обрадуются знакомству с ним, им и само появление Марго, мягко говоря, пришлось некстати.

Однако внутреннее чутье Марго по этому поводу молчало. Ее внутреннее чутье вообще не выходило на работу по таким пустякам. Она театрально отступила на шаг в сторону, и несчастный потомок русских бояр почувствовал себя голым. На него уставились пять пар глаз, в которых не было ни тени участия.

— Знакомьтесь, Андрей Нарышкин. Он из тех самых Нарышкиных, которые были какими-то дворянами или боярами, так? — она сделала милость и обернулась к страдальцу.

Тот нервно сглотнул. Сейчас ему было плевать на то, как она его назовет. Хоть потомком махараджи. Его голову занимал один вопрос: существуют ли способы раствориться в воздухе.

— Очень приятно, — пришел ему на выручку симпатичный молодой человек.

Он подошел и первым подал руку для пожатия. Нарышкин вцепился в нее, с силой утопающего, хватающегося за спасительную соломинку.

— Николай Рубцов, — представился добрый человек, — Начальник службы безопасности этого предприятия.

Тимофей Тарасов ограничился сухим кивком. После чего он подошел к Марго, взял ее за локоть и отвел на несколько шагов в сторону от людей.

— Ты в своем уме?! — зашипел он ей на ухо. При этом Мао подозрительно зарычал. Тарасов отпустил локоть его хозяйки, предусмотрительно отодвинулся и продолжил уже более сдержанно, — Из всех неподходящих моментов, когда ты могла бы притащить на завод постороннего мужика этот самый неподходящий.

— Да? — вскинула брови Марго, — И чем же он отличается от всех остальных?

— Всем! — рявкнул было Тарасов, но заметив собачий оскал в опасной близости от рукава своего пиджака, глубоко вздохнул и понизил голос, — Ты следователя заметила?

— Да, очень приятный человек, — Марго покосилась на Изотова.

— Вот как?! — едва сдерживаясь, прохрипел директор завода, — А мне так почему-то не кажется. С самого утра не кажется, как только он заявился на предприятие.

— Ой, да ну тебя! Умей радоваться жизни, — отмахнулась Марго и, не став его больше слушать, направилась к обсуждаемому персонажу.

Тот как-то сразу сник.

— А что это у вас за возня в лаборатории? — она заглянула в открытую дверь.

Там все еще толкались оперативники.

Рубцов, и без того бледный, побледнел еще больше. Под глазами его наметились зеленоватые разводы. Он замер, так и не договорив что-то про Париж Нарышкину. Спину его сковала нервная судорога.

— Вы не поверите, — довольно живо откликнулся следователь, — Кто-то застрелил ночью лаборанта Лютикова.

— Что вы говорите! — Марго округлила глаза и детально осмотрела лабораторию, — Какая неприятность.

— Да! Мы в ужасной ситуации! — к ней снова подошел Тарасов и тоже зачем-то заглянул в проем двери.

— Ну, не в более ужасной, чем сам Лютиков, — равнодушно заметила Марго и, пожав плечами, отступила к Нарышкину, — И чем же мы вам помешали?

— Вы нам даже очень поможете, если сообщите, где вы были сегодня ночью, — озлобленно пробормотал Изотов, желая хоть как-нибудь досадить назойливой дамочке.

— О! У нас прекрасное алиби. Мы танцевали в клубе «Риц». И у нас куча свидетелей. Один идиот даже пообещал прислать мне счет за испорченные ботинки.

— Ты наступила ему на ногу? — участливо осведомился Рубцов.

— Нет! Мао почему-то решил, что его нога сильно смахивает на фонарный столб… или еще на что-то, где он привык… ну, вы понимаете.

Херр Шульц доселе пялящийся на Марго и ее спутника как баран на новые ворота снова обрел дар речи и заверещал:

— Я требовать детализация расследование!

— Что? — удивилась Марго, — С каких это пор уважаемый Густав вы встали на сторону моих недругов? Ведь вам-то должно быть понятно, что если мужчина и выглядит как фонарный столб, то не стоит это демонстрировать хотя бы в присутствии собаки!

— Дорогая! — Тарасов взял ее под руку, — Сейчас херру Шульцу решительно плевать на твоего пса. Он увлечен сохранением важных улик.

— Да? — она надула губки, и взглянула на немца с кокетливой обидой, — А я-то полагала, что для него нет ничего важнее, чем я и мои проблемы. Как ужасно разочаровываться, не так ли…

— Несомненно! — поспешно согласился следователь и с тревогой взглянул на часы, — Не пройти ли нам действительно в ваш кабинет, — он повернулся к Тарасову, и тому стало понятно, что если он сейчас же не избавиться от общества Марго, то, скорее всего, у него на шее появиться еще один труп. Вид следователя наталкивал на грустные мысли о самосожжении.

Но от Марго не так-то просто было избавиться. Она заинтересованно глянула на немца, тот тут же приободрился. Он мало что понял из довольно быстрого разговора своей богини, но один факт не мог ускользнуть от его внимания, тем более такой вопиющий. Она явилась со спутником и так обворожительно ему улыбалась, что у несчастного Густава не осталась никаких сомнений, что он третий лишний в этой любовной геометрической фигуре. Теперь, кажется, она сделала милость и на мгновение вспомнила, что он — херр Шульц не последний человек в ее жизни. Иначе с чего бы ей смотреть на него с таким интересом. Он решил продлить это мгновение, чего бы ему не стоило. Быть может его несомненно важная роль в расследовании безобразий, которые творятся на предприятии, приносящем ей стабильный доход, увеличит его шансы поселиться в ее сердце. Херр Шульц набрал в легкие побольше воздуха и громко заявил:

— Я не доверять никому! Я делить образец Гусарская колбаса на две части. Один я давать у лаборатория, вторый хранить у свой холодильник. Теперь у лаборатория колбаса нет. За меня есть! — он выкатил грудь вперед. За грудью опять выкатился и живот, но это уже не имело значения.

Однако вопреки его ожиданиям глаза Марго не вспыхнули восхищением, и она почему-то не спешила кинуться ему на шею со словами искренней благодарности. Скорее наоборот, она пожала плечами и разочарованно проговорила:

— Господи, какой ерундой занимаются люди! Стоит ли требовать от секретарши кофе в ту же минуту, как ты его заказал, если главный технолог завода носится с какой-то колбасой, как с писаной торбой!

— Боюсь, вы не все понимаете, — осторожно заметил следователь.

— Я все прекрасно поняла, несмотря на то, что херр Шульц только думает, что говорит на русском языке, — довольно резко парировала Марго, — И как ему пришло в голову подсчитать сколько мяса тратиться на эту дурацкую гусарскую колбасу! И что в результате?! Теперь наш завод из приличного предприятия превратился в какой-то криминальный шабаш! Чудовищно! Идемте, Андрей. Я покажу вам наш комбинат, пока его еще не закрыли, как место массовых преступлений!

— Типун тебе на язык! — испуганно пискнул Рубцов.

— А неплохая мысль, — садистки улыбнулся Изотов.

— Прогуляться по заводу? — обернулась к нему Марго.

— Нет. Закрыть вас к чертовой матери до выяснения всех обстоятельств совершенных тут преступлений. Может в этом случае у вашего директора и его начальника службы безопасности, наконец, развяжутся языки.

Возникла пауза, в которой неожиданным набатом прозвучал резкий голос Ивана Тарасова:

— Боюсь, для этого у вас недостаточно полномочий, господин следователь.

Все, кроме Марго вздрогнули. Она же медленно подняла на него глаза и обворожительно улыбнулась. Она не вздрагивала от голоса мужчин, которые ее открыто недолюбливали. Даже если они подкрадывались, как Иван, незаметно.

— И давно ты тут стоишь? — хрипло спросил Тимофей.

Иван самодовольно улыбнулся и вышел из-за спины Сазонова:

— Достаточно, чтобы понять, что кроме убийств на заводе была еще и крупная кража. И мне бы хотелось узнать подробности этого несчастья. Особенно из уст начальника службы безопасности.

В этот момент Рубцов, как давеча и Нарышкин сильно сожалел о том, что люди не умеют перемещаться в пространстве со скоростью звука. Была бы его воля, он непременно переместился бы куда-нибудь от греха подальше.

***

— И что вы обо всем этом думаете? — Марго шла немного впереди Нарышкина, и он откровенно любовался ее манящим силуэтом.

— Я думаю… — он усмехнулся, — Думаю, что американцы не так уж кривят душой, изображая в кино Россию, как криминальную столицу мира. Судите сами, не успел я появиться в Москве, как меня просто захлестнула волна преступности. А этот ваш главный технолог… он, кажется, немец… он, видимо, уже наловчился жить по вашим законам. Каждый кусок колбасы прячет как улику.

— Да будет вам, — Марго рассмеялась, — У Густава обычная паранойя. Из своей болезненной любви к порядку устроил у нас полнейший хаос. А еще говорят, что пословица не верна.

— Пословица?

— Ну, да: «То, что для русского хорошо, для немца — смерть». Мы же войну не просто так выиграли. Вот кто его просил вести какие-то подсчеты…

— Он же главный технолог предприятия, — удивился Андрей, — Это входит в его обязанности.

— В обязанности нормального русского работника входит то, что ему сказали сделать. А этот вечно носился с какими-то рационализаторскими предложениями, что-то подсчитывал, что-то преобразовывал, в общем, искал приключений. И посмотрите, нашел-таки! Первый убитый был в его рабочем халате, между прочим. Нормальный бы человек задумался, а этот все лезет и лезет…

— Смелый работник.

— Я бы сказала глупый.

— Что же вы совсем не приемлете самоотверженную заинтересованность делом?

Марго остановилась и медленно повернула к нему голову:

— Что?

В глазах ее было столько непонимания, что Нарышкин счел бестактным продолжать этот разговор. Он нервно усмехнулся и, повернувшись к какой-то двери, спросил.

— А тут у вас что?

Она проследила за его взглядом, а потом равнодушно пожала плечами:

— Понятия не имею. Сейчас зайдем и узнаем.

— Помилуйте, — попытался остановить ее Андрей, — Я вовсе не хотел бы вас обременять, да и дверь эта явно не похожа на дверь цеха. Скорее всего, там подсобка…

— Ну, не хотите, как хотите, — Марго подошла к дверце и без всякого интереса нажала на ручку.

Как ни странно, дверь отворилась. Комнатка была маленькой и темной и, скорее всего, действительно служила чем-то вроде подсобки. Марго, которая с детства терпеть не могла сжатое пространство, предпочитая мелким комнатенкам большие и светлые залы, где ее наряды смотрелись, несомненно, лучше, она хмыкнула, потом вздохнула.

— Вы знаете, — пошарив рукой по стене, она зачем-то включила свет, — Мне на этом заводе вообще ничего особенно не интересует. И менее всего меня могла бы заинтересовать такая убогая комнатенка… Но, долг хозяина обязывает. Как говориться, от гостя у меня секретов нет. Все покажу вам по первому требованию. Как видите, ничего примечательного, за исключением спящего охранника, который прилег на полу…

Она склонила голову набок и внимательно взглянула на лежащего человека, потом еще раз вздохнула и проговорила:

— Если его, конечно, не застрелили так же, как несчастного лаборанта.

— Что?! — в три шага Нарышкин оказался у нее за спиной и взглянул на фигуру в форме.

Сомнений в том, что охранник не спит, у него не осталось в тот момент, когда он узрел лужу крови, которая растеклась по полу в районе затылка лежащего.

Он вежливо отстранил Марго, пошел внутрь комнаты, присел над охранником и пощупал его шею, в том месте, где, по его мнению, должна была находиться пульсирующая артерия. Артерия не пульсировала. Ну и вообще, человек не производил впечатления живого.

— Тимочка, услыхал он за спиной и, вздрогнув, повернул голову, — Я думаю тебе не безразлично, что на территории нашего завода еще один убитый. Нет, это не шутки! Я просто не понимаю, куда смотрят твои работники! Я привожу на завод иностранного гостя, обещаю ему увлекательную экскурсию, и что в результате? Не успела я и двух шагов ступить, как наткнулась на очередную жертву! Безобразие, Тимочка! Что? Куда я должна пойти?!

Она отключила телефон и с возмущением глянула на своего спутника:

— Немыслимо! Я ему труп нашла, а он мне наговорил кучу гадостей!

— Гонцов с дурными вестями на Руси обычно четвертовали, — невесело усмехнулся Нарышкин, — Так что на вашем месте, я бы не удивлялся его реакции.