Следствие ведет блондинка (СИ)

Глава 9

— Кто придумывает анекдоты про блондинок?

— Мужчины, которым блондинки отказали.

(Анекдот про блондинку)

Густав Шульц сидел за столом в собственном кабинете и грустно смотрел на черный экран монитора. Мысли его витали далеко от того места, где он находился. Ему вспомнились родные пышнозеленые баварские леса с веселыми речушками и тихими стоячими заводями, где так хорошо, а главное, спокойно гулять долгими июньскими вечерами, когда густеющие сумерки убаюкивают птичье разноголосье, замешивая его в сонный шелест листьев. Где далеко за город разносятся запахи теплого хлеба и сыровяленой колбасы, и где за горою едва различимо гудит водонапорная башня. Может быть впервые в жизни херр Шульц ощутил тоску по родине, которую сам у себя отнял, пустившись в шумную ярмарочную Россию за впечатлениями. Сейчас он вспоминал милые широкие лица горожан, знакомые ему с детства. Физиономия бургомистра с огромной бородавкой на сизом носу вовсе уж не казалась ему такой безобразной. И даже слоноподобные горожанки, которых он с радостью покинул, теперь представлялись ему не лишенными своеобразной грации.

Он вытянул из стола выдвижной ящик, порылся, достал из-под вороха бумаг маленькую фотографию Марго, которую он вырезал из какого-то журнала, целиком посвященного светской хронике, посмотрел на нее и протяжно вздохнул. Такая женщина не для него. Она слишком хороша, чтобы остаться рядом с ним дольше, чем на минуту. А он слишком уродлив, слишком тучен и скучен, чтобы удержать ее. Она живет в параллельном мире. Там, где считается хорошим тоном полагать, что булки растут на деревьях. А он существует в реальности, добывая эти булки потом и мозолями. Все слишком просто, все слишком явно, и любая попытка перекинуть мостик через пропасть между ними является пустой мечтой. Густав сунул снимок в бумаги и задвинул ящик на место.

Если бы он мог, он бы прямо сейчас сорвался с места, купил билет на самолет и улетел в родные места, чтобы навсегда выкинуть ее из головы. Он излечился бы, гуляя по узким, почти заросшим тропинкам, в надежде увидеть мелькнувшего за деревьями оленя. Он удил бы рыбу, по субботам жарил «роштигли» на заднем дворе, а в воскресенье, как и все мужчины городка, с утра заседал бы в баре, потягивая холодное терпкое пиво из запотевшей литровой кружки. И мало-помалу забывал бы ее. Пусть не сразу, но когда-нибудь ее летящий образ рассеется в его памяти, он встретит достойную женщину, женится, родит детей. И будет с ними удить рыбу, жарить «роштигли» на заднем дворе по субботам, а в воскресенье, оставив жену готовить обед, отправиться рано утром в бар …

Херр Шульц мотнул головой, отгоняя приступ тошноты.

«Нет уж, лучше повеситься прямо сейчас, чем возвратиться к тому, от чего бежал без оглядки».

Ностальгия развеялась, оставив во рту неприятный привкус. Вынести скуку, царящую в родном городке, несчастному баварцу было не под силу. Во всяком случае, пока. Пока он еще сравнительно молод и может получить от жизни немного больше, чем «роштигли» по субботам, и пиво по воскресеньям.

Вчера его избили люди, которые теперь его лучшие друзья. Вот приглашают вечером в сауну. И он и пойдет, может быть. Чего сидеть на одном месте. Филейная часть у него, конечно, не маленькая, но это же не повод не отрывать ее от стула. Теперь ему есть с кем выпить и рассеять грусть-печаль, а это уже обретение каких-никаких корней.

Херр Шульц еще раз поздравил себя с тем, что он теперь не столь одинок в большом мегаполисе, каким был еще на прошлой неделе, и настроение его заметно улучшилось. Конечно, ему по-прежнему неприятно, что на убитом китайце был надет его именной халат. Эта загадка, надо сказать, не давала ему покоя даже больше, чем испорченный диплом технолога. Почему незваному китайцу понадобилось надевать именно его халат, когда на мясокомбинате этих халатов в два раза больше, чем работников? Допустим, китаец залез в его кабинет, чтобы выкрасть рецепты, но при чем тут его одежда? Конечно, можно было бы поддаться искушению и преисполниться гордости от мысли, что китаец, нацепив его халат, хотел хоть немного приблизиться к гению производства высококачественных мясопродуктов, но это было бы с его стороны уж очень эксцентричным поступком. В конце концов, это всего лишь халат… хотя кто знает этих китайцев.

Разумеется, херру Шульцу приходила в голову и вовсе неприятная идея: а что, если кто-то хотел убить не китайца, а именно его. Ведь звонок от несуществующего работника охраны с вызовом на завод был, значит, кому-то хотелось с ним встретиться именно в тот час, когда убили китайца. Но несчастного застрелили в спину, а на спине у него не было написано «Густав Шульц. Главный технолог». Это было написано у него на груди, причем так мелко, что сразу и не разберешь. А спутать низкорослого китайца с внушительным и статным немцем не так просто даже в темноте.

«Нет, что-то во всем этом слишком много странного», — успел подумать херр Шульц прежде, чем в дверь его кабинета торопливо постучали, после чего он увидел просунувшуюся голову начальника службы безопасности.

— Здорово, что вы здесь! — буркнул Рубцов и, заскочив в кабинет, прикрыл за собой дверь.

Вид у него был потрепанный и растерянный. Словно он едва успел уйти от погони.

— Что случился? Опять мясо… — Густав прищурился, подыскивая слово, — утекать?

— Хуже, херр Шульц, — выдохнул начальник охраны, — Много хуже. У нас полная жопа.

— Жо-па? — по слогам произнес немец, всем своим видом показывая, что размышляет, какое значение имеет это слово.

— Да ну вас, Густав, — раздраженно отмахнулся Рубцов, — Сколько вы в России-то живете? И до сих пор не знаете, что такое жопа? Да она у нас кругом!

***

Охранник Нефедов дочитывал последнюю главу популярного этим летом детектива, с трудом понимая, о чем была речь во всех предыдущих главах. Конечно, если бы не невеста Сонечка, красавица студентка педагогического университета, чью талию он мог обхватить, соединив большие и указательные пальцы рук, он бы на эту книжонку даже не посмотрел. Но Сонечка полагала, что каждый думающий человек обязан прочесть ту муть, которую он сейчас домучивает, иначе ему не о чем будет поговорить в приличном обществе.

Как книжка, так и «приличное общество» Сонечки, сплошь состоящее из прыщавых юнцов, разглагольствующих о Фрейде, Юнге и Канте у Нефедова вызывали сомнения. Однако перечить невесте он не хотел. Тем более не хотел он выставить себя человеком не думающим и не интеллигентным. В конце концов, ради любви люди и на большее шли.

Нефедов нахмурился, кинул в рот очередной леденец, чтобы заглушить острое желание закурить и перевернул страницу. Он надеялся, что сможет пересказать прочитанное, не сильно вдаваясь в подробности.

«И какой дурак назвал эту книжонку детективом, — озлобленно подумал он, — 400 страниц каких-то средневековых ребусов, чтоб их всех черти забрали! Одно убийство в начале, одно в конце. Детектив! Найти бы того автора, да врезать ему промеж глаз, чтобы писать научился!»

По мнению Нефедова детектив должен был состоять из стрельбы и погони. Хорошие парни должны бить плохих, а под занавес, каждому хорошему парню причиталось по приличной награде: орден там, или чемодан с деньгами, или красотка в мини-юбке на худой конец. От таких книг жизнь становится радостней, потому что, прочитав их, точно знаешь, что справедливость хоть где-то да существует.

Охранник Нефедов протяжно вздохнул и снова кинул в рот леденец. Курить хотелось страшно, но он еще вчера пообещал Сонечке, что сегодня же бросит. И тогда, в жарких поцелуях, ему казалось парой пустяков расстаться с портящим здоровье и дыхание никотином. А вот теперь для него, изнывающего от духоты и безделья, сигарета вдруг стала единственным спасительным средством от безысходности всей его жизни.

«И почему женщинам всегда требуются какие-то дурацкие доказательства. Сказал же: «люблю»! Нет, если ты меня любишь, то брось курить! Ну, не дурь?!» — возмутился про себя Нефедов.

Сейчас он уже был готов возненавидеть весь женский род, включая и его обожаемую Сонечку, которая где-то на лекции в обществе своих прыщавых однокурсников, может быть даже кокетничает с кем-то из них, не задумываясь, на какие муки обрекла своего жениха.

«Женщины, — злобно думал он, косясь на вожделенную пачку «Мальборо», призывно торчащую из выдвижного ящика стола, — Легкомысленные, никчемные существа. Каждой из них лишь бы помучить мужика. И чем тяжелее его мучения, тем слаще их жизнь. Была бы их воля, они бы резали нас на части тупыми ножами, получая от этого садистское наслаждение. Слава Богу, хоть уголовный кодекс умные люди придумали!»

Он задвинул ящик стола и снова вздохнул.

«Женщины! Пользуются своим преимуществом перед нами. А преимущества-то эти — один смех. Попа, грудь, да куриные мозги!»

Перед его глазами предстала Сонечка, с ее подтянутой попкой и аккуратной грудью. Нефедов схватил толстую книжку, которую еще не успел дочитать и с силой саданул себя по макушке. Боль в голове слегка вытеснила мысль о сигарете. Поняв, что это панацея от курения, охранник принялся лупить себя книгой с возрастающей силой. Не известно, до чего бы дошла его экзекуция, но тут ее прервали. В стекло его каморки кто-то назойливо постучал. Нефедов саданул себя еще раз напоследок, и только после этого поднял глаза на посетителя.

— Простите, что отрываю вас от работы, — улыбнулась ему Марго, — Но мне необходимо пройти, а турникет почему-то заблокирован.

Нефедов нервно сглотнул и, отбросив от себя книжку, надсадно прохрипел:

— Заблокирован, потому что в связи с чрезвычайными происшествиями завод охраняется как режимный объект. Велено пропускать только по особому распоряжению начальства.

— Ну-ну, тогда я, как начальство приказываю вам пропустить меня и моего гостя.

— А вы начальство? — озадачился Нефедов.

— Хотите проверить, смогу ли я вас уволить? — поинтересовалась Марго.

— Ну, так ведь режимный объект, — совсем немужественно заныл охранник, понимая, что с книжкой он явно переусердствовал, причем совершенно напрасно. Теперь к острой тяге закурить прибавилась еще и сильная головная боль.

Нефедов, как и большинство охранников Марго терпеть не мог. Причем природу этой нелюбви он, как и прочие объяснить тоже был не в состоянии. Наверное, слишком красивая, слишком недоступная может внушать мужчинам чувства, которые они понимают как ненависть. Хотя на самом деле это всего лишь желание обладать с одновременным пониманием невозможности осуществления этого желания.

Но как бы там ни было, Нефедов хоть и не хотел, но вынужден был ей подчиниться. Конечно, он с большим бы удовольствием оставил бы эту расфуфыренную дамочку за воротами. Тем более, что на привязи у нее торчал какой-то подозрительный субъект. С виду ни то актер, ни то журналист — смазливый и улыбчивый, в общем, подстать самой дамочке. Охранник, скрепя сердце, нажал на кнопку. Турникет разблокировался, и Марго, изящно подкинув свою розовочубую собачонку, поплыла на территорию завода. Субъект последовал за ней.

— Вот, — Марго сделала щедрый жест свободной рукой, — Мои владения.

Андрей Нарышкин послушно оглядел двор перед крыльцом главного входа, сохраняя в глазах блеск восхищения, и кивнул:

— Мило тут у вас.

— Стараемся, — улыбнулась Марго, которой в эту минуту в голову пришла блестящая идея заказать для себя какие-нибудь изящные визитки.

Быть немного бизнеследи начинало ей нравиться. А единственное отличие бизнеследи от прочих женщин она видела именно в наличие у первых визитных карточек. Она живо представила себе, как будет раздавать свои визитки на приемах, и сколько очков в ее пользу добавит ей этот процесс.

«Наверное, стоит еще завести ежедневник», — пришло ей в голову.

Но мысль о том, сколь скучно составлять какие-либо планы, тут же исключила это благое желание. Так что к тому моменту, как они вошли в двери офисного здания завода, она решила ограничиться заказом визиток.

В офисном здании было на удивление малолюдно. Впрочем, отсутствие работников в коридорах и на лестничных площадках объяснялось разгаром рабочего дня. А в разгар рабочего дня приличные люди на приличном предприятии предпочитают сидеть в кабинетах и изображать деловую активность. Так что первым человеком, которого встретила на своем пути Марго, была секретарша Тамара, которая при виде посетителей в приемной всхлипнула и поспешно спрятала носовой платок в стол. Не нужно быть слишком уж наблюдательной, чтобы заметить, что Тамара до появления Марго и ее спутника наверняка плакала. Тому свидетельством был ее покрасневший нос и припухлые глазки, которые, как платок, в стол, конечно, не запихнешь.

— У вас неприятности? — участливо осведомилась Марго, шествуя к кабинету Тарасова.

От проявления такой заботы секретарша растерянно икнула, впрочем, быстро собралась и пискнула:

— А Тимофей Петрович еще не приходил.

— Как не приходил? — Марго озадаченно глянула на часы, висевшие над входом в приемную, — Уже половина одиннадцатого.

— Ну… видимо у него встреча.

— Видимо? — усмехнулась Марго, — И вы не знаете, с кем он встречается? Вы точно его секретарь?

Тамара возмущенно повела плечами и опасливо покосилась на спутника Марго. Ей-то она могла ответить по всем правилам профессионального этикета — холодно и по-деловому, что, мол, секретарь не всегда обязан знать планы своего босса, особенно если тот не считает нужным ей о них докладывать. Однако в присутствии незнакомца, который мог быть кем угодно, даже деловым партнером Тарасова, она посчитала правильным проглотить нанесенное оскорбление. Может быть, шеф назначил ему встречу и благополучно о ней забыл. Такого еще никогда не случалось, но все может быть в первый раз. Тамара знала, что Марго не требует ответов на свои вопросы, поэтому если и вовсе ей не отвечать, она, скорее всего, не заметит.

Так и случилось.

— Тогда мы подождем Тимофея в кабинете, а вы сварите нам кофе.

Тамара пожала плечами и глянула на преображенную собачку в руках посетительницы.

— А Мао? — сорвалось у нее с языка. Она тут же покраснела, поняв, что очередной раз поставила себя в глупое положение.

Марго медленно обернулась и обдала ее надменным взглядом:

— Я еще вчера сказала, что собаки кофе не пьют. Или ваши знакомые собаки не отказываются?

— Я имела в виду, может быть завтрак для Мао? — едва дыша от ненависти к мерзкой дамочке, прохрипела секретарь.

Марго покосилась на собачонку, словно оценивая, нуждается ли та в еде. Наконец, решила:

— Пожалуй, можете принести ему пару кусочков мяса. Хотя он уже завтракал бисквитным пирожным, но мало ли… может быть он и не наелся.

Тамара сорвалась с места и вылетела вон из приемной. Она была страшно рада избавиться от общения с ненавистным акционером, чье появление никак не украсило ее и без того нерадостную жизнь.

Андрей проводил ее глазами полными сочувствия.

— Удивительная недотепа, — посетовала Марго, когда за Тамарой закрылась дверь.

— А, по-моему, она просто чем-то страшно расстроена.

— Хмм… — Марго задумалась и открыла дверь кабинета. А, войдя внутрь, заключила, — Перепады настроения возможны дома, а не на рабочем месте.

— Да вы тиран, — хохотнул Нарышкин.

— Посмотрим, что вы скажете, когда заказанный кофе появится спустя два часа, — она села на стул и красиво закинула ногу на ногу.

***

Несмотря на строгое предупреждение начальника охраны держать себя в руках, херр Шульц, попав в лабораторию, словно взбесился. Первое, что он сделал это подбежал к холодильнику, распахнул его и, оглядев девственную пустоту, начал стенать, заламывать руки, причитая что-то по-немецки и выкрикивая новообретенное русское слово «жопа». Изотов, Тарасов и Рубцов замерли, наблюдая за столь непристойным поведением главного технолога предприятия. Первым пришел в себя следователь.

— Что у вас обычно храниться в этом холодильнике? — осторожно поинтересовался он.

— Насколько мне известно, опытные образцы, — так же осторожно просветил его Тимофей и добавил, — Обычно лаборанты делают анализ продукции. В этом и состоит их работа.

— То есть ваш технолог страшно недоволен, что в холодильнике нет этих образцов? — предположил Изотов.

— Если переводить с немецкого на русский дословно, то, видимо, именно это он имеет в виду, когда выражается подобным образом, — ответил Тарасов, и поморщился, потому что слово «жопа» в сумбурной речи технолога стало повторяться слишком назойливо.

Скорее всего, они продолжили бы столь интересный диалог, но тут херр Шульц подлетел к следователю, схватил его за куртку, многозначительно потряс после чего проорал:

— Колбаса! Гусарская! Утекать!

Изотов аккуратно взял его за руки и, по-отечески глянув прямо в глаза страдальцу, участливо осведомился:

— Что вы имеете в виду?

Херр Шульц зажмурился, сглотнул и неожиданно завыл как волк, который узрел полную луну, выплывшую из-за туч.

— Может быть он расстроен, что пропал образец Гусарской сырокопченой? — предположил Рубцов, у которого в этот миг похолодело в животе от нехорошей догадки.

— Йа! Йа! — не прерывая истошного воя, подтвердил главный технолог, — Образец плохой партия. Плохой партия, мясо цап-царап.

— Так! — прорычал Изотов и злобно глянул на Рубцова.

Херр Шульц замер на секунду, но потом возобновил подвывания. Правда, намного тише.

Начальнику охраны захотелось разорвать его на части.

— Ну-с, господа хорошие, — с угрожающей лаской в голосе обратился следователь, — Потрудитесь объяснить ваше поведение. Значит, как я понял, у вас на заводе мясо воруют, а вы руками разводите, когда трупы видите.

— Но… — растерялся Тарасов, — На мой взгляд, кража мяса и убийства никак не связаны.

— Вы сами-то себе верите? — прищурился Изотов и склонил голову набок, всем своим видом показывая, что не позволит держать себя за дурака.

— Видите ли, в чем дело, — осторожно обозначился Рубцов, заходя к следователю с боку и приобнимая за плечо. Последнее, впрочем, Изотов тут же пресек, показывая, что теплые отношения между ними теперь уже невозможны, — Позвольте заметить, что мясо крадут везде, и на заводах, и на складах и даже в магазинах, и никого при этом не убивают.

— Откуда вам знать, — буркнул следователь, и отступил от него на шаг, — Вы что, сводку преступлений читаете?

— Ну… — нервно усмехнулся начальник охраны, — Если бы повсеместно кража мяса вела к убийствам, в стране ежедневно были бы горы трупов.

— Почем вы знаете, что их нет, — упрямо проворчал Изотов.

Тарасов судорожно сглотнул и, поперхнувшись, закашлялся.

Глянув на него, следователь кивнул, видимо довольный эффектом, и в довершение поучительно изрек:

— Вот!

— Ну, хорошо, — сдался Рубцов, — Завод принадлежит семье Тарасовых, директор завода Тимофей Тарасов является основным акционером, и мясо крадут у него. Мясо-то, получается, его. Так что ему решать…

— Трупы теперь тоже его, — нетерпеливо прервал Изотов, — Так что давайте начистоту. Я намерен провести расследование этой вашей кражи, и только после того, как найду вора, я смогу решить, причастен ли он к убийствам. Учитывая обстоятельства смерти лаборанта Лютикова, в чьем ведении находились образцы, и анализ которых, как я понимаю, мог пролить свет на загадку исчезнувшего мяса, и которых, заметьте, теперь нет, я вынужден думать, что убийства как раз связаны с кражей. Итак, — он повернулся ко все еще подвывающему херру Шульцу, — Сколько килограммов мяса было украдено?

Тот мгновенно замолкнув, непонимающе хлопнул глазами.

— Килограммов?! — хохотнул Тарасов, — Оглянитесь, господин следователь, вы же на заводе. Тут нет понятия килограмм. Мы гадаем, сколько тонн.

— Тонн, — повторил следователь, — Тонн значит, — он вдруг набрал полные легкие воздуха и возопил, — И вы молчали?!

— А что нам, пресс-конференцию по этому поводу прикажете собирать, — тихо огрызнулся Рубцов.

— Да вы понимаете, что скрыли от следствия важные сведения?! И если бы я знал о краже раньше, скорее всего, Лютиков был бы жив! Вы понимаете, что на вашей совести смерть человека?!

Тарасов мгновенно побледнел, видимо осознав содеянное.

— Видите ли, в чем дело, — аккуратно начал Рубцов и покосился на трясущегося шефа, — Тут не так уж все просто… Мы предпочитаем хранить информацию о краже мяса на заводе не просто так…