Смертельный яд

Глава 18

Мисс Климпсон, конечно, не было смысла даже пытаться скрыть от дам в пансионе, где она провела вечер и чем занималась. Ее полуночное возвращение в такси вызвало живейшее любопытство, и она решила сказать правду, дабы ее не обвинили в гораздо худших грехах.

— Дорогая мисс Климпсон, — сказала миссис Пеглер, — надеюсь, вы не сочтете меня невежливой, но я должна предостеречь вас. Не следует иметь дел ни с миссис Крейг, ни с ее приятельницами. Я не сомневаюсь в том, что мисс Бут — прекрасная женщина, но мне не нравится общество, в котором она проводит время. И спиритизм я не одобряю. Это связано с попыткой проникнуть в такие вещи, которые нам знать не положено, и может привести к нежелательным результатам. Будь вы замужней женщиной, я смогла бы говорить более откровенно, но можете мне поверить: такие вольности могут оказать самое неожиданное воздействие на человека.

— О, миссис Пеглер, — запротестовала мисс Этередж, — зря вы так говорите! Я знаю поистине замечательную женщину, которую каждый счел бы за честь называть своим другом. Так вот, она занимается спиритизмом и при этом — просто святая, как в своих поступках, так и в том, как она влияет на окружающих.

— Очень может быть, мисс Этередж, — величественно выпрямляясь, ответствовала миссис Пеглер, — но это к делу не относится. Я не говорю, что все спириты ведут недостойную жизнь, я говорю только, что большинство из них — люди в высшей степени сомнительные, и им нельзя доверять.

— Мне не раз в жизни приходилось встречаться с так называемыми медиумами, — ехидно поддержала ее мисс Твилл, — и все они без исключения были из тех, кому я не доверилась бы ни в чем и ни на йоту.

— Это справедливо по отношению к очень многим из них, — согласилась мисс Климпсон, — кому, как не мне, и судить — у меня было столько возможностей удостовериться в обмане. Но я все-таки думаю и хочу верить, что среди них есть такие, кто заблуждается искренне. А что вы по этому поводу думаете, миссис Лиффи? — спросила она, обращаясь к хозяйке пансиона.

— Ну-у… — недовольно протянула миссис Лиффи, которой по определению полагалось стараться сохранять нейтралитет, — надо сказать, что из того, что я прочла на эту тему (не скажу, что я прочла много, поскольку свободного времени на чтение у меня почти не остается), так вот, я все же думаю, что есть определенные доказательства, свидетельствующие о том, что в некоторых случаях и при строгом соблюдении условий, некоторые утверждения спиритов находят какое-то подтверждение. Это отнюдь не означает, что я сама интересуюсь спиритизмом; я, как и миссис Пеглер, считаю, что те, кто этим занимается, обычно не внушают доверия. Хотя, несомненно, должны существовать и исключения из этого правила. Пусть об этих явлениях судят те, кто серьезно их изучает.

— Вот тут я с вами согласна, — сказала миссис Пеглер. — Не могу вам передать, как мне отвратительно то, что женщины вроде миссис Крейг вторгаются в те сферы, которые должны быть для нас святы. Вы только себе представьте, мисс Климпсон: эта женщина (с которой я не знакома и не имею намерения знакомиться) имела нахальство однажды написать мне, будто во время одного из своих так называемых сеансов она получила послание якобы от моего дорогого мужа. Не могу вам описать свое негодование. Произносить имя генерала публично, на этом нечестивом действе! И, конечно, эта была чистой воды выдумка, потому что уж кто-кто, а генерал ни за что бы не опустился до подобных занятий. «Чушь собачья», вот как он называл подобные вещи! И говорить мне, его вдове, будто он явился к миссис Крейг, играл на гармонике и просил об усердных молитвах, чтобы он был избавлен от адских мук… Я могу это рассматривать только как намеренное оскорбление. Генерал регулярно посещал церковь и был решительно против заупокойных месс и прочих католических действ. А что до его пребывания в аду, то должна сказать, что пусть он порой бывал немного резковат, вообще же он был превосходным человеком. А что до гармоник, то, надеюсь, где бы он сейчас ни был, у него найдется занятие получше.

— Гармоника — какая пошлость! — сказала мисс Твилл.

— А кто такая эта миссис Крейг? — спросила мисс Климпсон.

— Говорят, что она — вдова врача, — ответила миссис Лиффи.

— По-моему, — заявила мисс Твилл, — она — женщина легкого поведения.

— Чтобы женщина ее возраста, — сказала миссис Пеглер, — красила волосы хной и надевала эти длинные серьги…

— И разгуливала в таких экстравагантных нарядах, — поддержала ее мисс Твилл.

— И принимала у себя таких странных людей, — продолжила миссис Пеглер. — Помните того чернокожего мужчину, миссис Лиффи, который носил зеленый тюрбан и читал молитвы на газоне перед домом, пока не вмешалась полиция?

— Что меня интересует, — подхватила мисс Твилл, — так это откуда она берет деньги!

— По моему глубокому убеждению, милочка, эта женщина — авантюристка. Одному Богу известно, как она уговаривает людей участвовать в этих ее спиритических вечерах!

— Но что привело ее в Уиндл? — спросила мисс Климпсон. — Казалось бы, по тому, как вы ее описываете, ей больше подошел бы Лондон или какой-нибудь другой крупный город.

— Нисколько не удивлюсь, если она тут попросту скрывается, — мрачно изрекла мисс Твилл. — Похоже, земля горела у нее под ногами.

— Не знаю, могу ли я полностью присоединиться к вашему безоговорочному осуждению, — сказала мисс Климпсон, — я в то же время должна согласиться с тем, что спиритические исследования могут оказаться чрезвычайно опасными — когда они оказываются в нечистоплотных руках. И, судя по тому, что говорила мне мисс Бут, я сильно сомневаюсь в том, что миссис Крейг — это подходящий руководитель для людей неопытных. Более того, я считаю своим прямым долгом предостеречь мисс Бут — и именно это я и пыталась сделать. Но, как вы знаете, такие вещи надо делать чрезвычайно деликатно, в противном случае можно лишь отпугнуть человека. Первым делом надо завоевать его доверие, а уж потом, шаг за шагом, можно направить его мысли в нужную сторону.

— Совершенно верно! — горячо поддержала ее мисс Этередж, и в ее выцветших глазах вспыхнуло нечто, что можно было бы с некоторой натяжкой назвать оживлением. — Я и сама один раз чуть не попала под влияние ужасного мошенника, пока моя дорогая подруга не наставила меня на путь истинный.

— Может быть, вы и правы, мисс Климпсон, — проговорила миссис Пеглер, — но, по моему глубокому убеждению, лучше держаться подальше от подобной чертовщины.

Однако мисс Климпсон пренебрегла этим в высшей степени полезным советом и явилась на назначенную встречу. Ознаменовав свое появление сильной вибрацией столика, Понго согласился общаться посредством планшетки, хотя поначалу это получалось у него довольно неуклюже. Однако он объяснил это тем, что за время пребывания на земле так и не научился хорошо писать. На вопрос о том, кто он, Понго объяснил, что он был итальянским акробатом в эпоху Возрождения, и что его полное имя — Понгочелли. Он вел, увы, отнюдь не праведную жизнь, но искупил свои грехи, героически отказавшись бросить больного ребенка во время эпидемии чумы во Флоренции. Он заразился чумой и умер, и теперь получил испытательный срок, служа переводчиком и гидом для других духов. История получилась трогательная, и мисс Климпсон немало ею гордилась.

Джордж Вашингтон постоянно пытался вмешаться, и кроме того, сеанс часто портили какие-то таинственные паузы, вызванные, как объяснил Понго, «завистливыми силами». Тем не менее Гарри появился снова и написал несколько утешительных посланий для мисс Бут; продолжилось общение и с Мейбл Херридж, которая очень живо рассказала о своей жизни в Индии. В целом, несмотря на помехи и нежелательные вмешательства сеанс прошел удачно.

В воскресенье сеанса не было — совесть медиума восстала. Мисс Климпсон почувствовала, что не может, никак не может заставить себя заниматься спиритизмом в день, посвященный Спасителю. Вместо этого она отправилась в церковь и рассеянно выслушала Рождественское Послание.

Однако в понедельник обе дамы снова заняли свои места за бамбуковым столиком. Ниже приводится отчет о сеансе в записи мисс Бут.

7.30 вечера

На этот раз сразу же прибегли к помощи планшетки, и после недолгого ожидания громкая серия стуков возвестила о присутствии проводника.

Вопрос: Добрый вечер. Кто это?

Ответ: Понго. Добрый вечер. Господь да благословит вас!

В. Мы очень рады, что ты снова с нами, Понго.

О. Хорошо. Очень хорошо. Вот и мы!

В. Это ты, Гарри?

О. Да, но только чтобы передать тебе привет. Тут такая толпа!

В. Чем больше, тем лучше. Мы рады встретить всех наших друзей. Чем мы можем тебе помочь?

О. Будьте внимательны. Слушайтесь духов.

В. Мы сделаем все, что сможем, если ты скажешь нам, что именно от нас требуется.

О. Прочистите себе мозги!

В. Убирайся, Джордж, мы не хотим с тобой разговаривать.

О. Сами убирайтесь, дурехи!

В. Понго, ты не мог бы его прогнать?

В этот момент карандаш изобразил уродливое лицо.

В. Это твой портрет?

О. Это я, Дж. В. Ха, ха!

Карандаш начал чертить резкие зигзаги, так что планшетка слетела со стола. Когда ее вернули на место, на ней появилась запись. Почерк Понго.

О. Я его прогнал. Очень шумно сегодня. Ф. ревнует и посылает его, чтобы он нам мешал. Не обращайте внимания. Понго сильнее.

В. Мы не поняли — кто ревнует?

О. Не важно. Плохая душа. Маладетта.

В. Гарри еще здесь?

О. Нет. Другие дела. Здесь дух, которому нужна ваша помощь. В. Кто это?

О. Очень трудно. Ждите. Карандаш делает несколько петель. В. Что это за буква?

О. Глупые! Не торопите. Трудно. Попробую еще раз.

Карандаш несколько минут чертил бессмыслицу, а потом написал заглавное «К».

В. У нас получилась буква «К». Это правильно? О. К-К-К…

В. У нас получилась «К». О. К-Р-Е…

Тут последовало еще одно бурное вмешательство.

О. (почерком Понго) Она пытается, но ей сильно мешают. Мысленно помогайте ей.

В. Нам спеть церковное песнопение?

О. (опять Понго, он очень сердит). Глупости! Тихо! (тут почерк снова изменился) М-О…

В. Это часть того же слова?

О. Р-Н-А.

В. Вы хотите сказать «Креморна»? О. (новым почерком) Креморна, Креморна, Креморна. Получилось! Рада, рада, рада!

В этот момент мисс Бут повернулась к мисс Климпсон и недоумевающе проговорила:

— Это очень странно. Креморна — это артистический псевдоним миссис Рэйберн. Надеюсь… Она ведь не могла внезапно умереть? Когда я к ней поднималась, у нее все было в порядке. Может, мне пойти и проверить?

— Может, это другая Креморна? — предположила мисс Климпсон.

— Но это такое необычное имя!

— Почему бы нам не спросить, кто она? В. Креморна, как ваша фамилия?

О. (карандаш двигается очень быстро) Розагарден. Теперь легче.

В. Я вас не понимаю.

О. Роза-Роза-Роза-глупые!

В. О! — (милочка, она спутала два имени) — Вы хотели сказать, Креморна Гарден?

О. Да.

В. Розанна Рэйберн? О. Да.

В. Вы перешли в иной мир?

О. Пока нет. Умираю.

В. Дух еще не покинул тело?

О. Он ни там, ни тут. Ждет. (Вмешивается Понго). Когда то, что вы называете разумом, уходит, дух в изгнании ожидает Великого Перевоплощения. Неужели вы не понимаете? Спешите. Ей очень тяжко.

В. Извините, пожалуйста. У вас какие-то проблемы?

О. Очень серьезные.

В. Надеюсь, дело не в лечении доктора Брауна и не в моем уходе…

О. (Понго) Не глупите. (Креморна) Мое завещание.

В. Вы хотите изменить свое завещание? О. Нет.

Мисс Климпсон. Это хорошо, потому что законом это не допускается. Дорогая мисс Рэйберн, вы хотите, чтобы мы что-то с ним сделали?

О. Отправьте Норману.

В. Мистеру Норману Эркерту?

О. Да. Он знает.

В. Он знает, что с ним надо сделать?

О. Оно ему нужно.

В. Хорошо. Вы можете мне сказать, где его искать?

О. Забыла. Ищите.

В. Оно в доме?

О. Я же сказала: я забыла. Вода. Все зыбко. Падаю, падаю…

(В этот момент буквы стали очень бледными и неровными).

В. Постарайтесь вспомнить.

О. Оно в Б… Б… Б… (карандаш дико завихлял). — Не выходит. (Неожиданно появился совершенно новый почерк, очень решительный): Отключайтесь, отключайтесь, отключайтесь.

В. Кто это?

О. (Понго) Она исчезла. Дурные духи вернулись. Ха, ха! Сгинь! Все кончено. (Карандаш вырвался из руки медиума, а когда его вернули на стол, он отказался отвечать на дальнейшие вопросы).

— Какая досада! — воскликнула мисс Бут.

— Вы, наверное, не знаете, где может храниться завещание?

— Совершенно не знаю. «Оно в Б…», так она сказала. И что бы это могло быть?

— Может быть, в банке? — предположила мисс Климпсон.

— Возможно. Но если это так, что мистер Эркерт — единственный, кто может его получить.

— Тогда почему он этого не сделал? Она сказала, что завещание нужно ему.

— Конечно! Значит, оно где-то в доме. Что может означать «Б»?

— Бюро, баул, буфет…

— Будуар? Это может оказаться все, что угодно!

— Как жаль, что ей не удалось закончить послания! Попробуем еще раз? Или нам осмотреть все места, где оно может храниться?

— Давайте сначала поищем, а если ничего не получится, то можно будет попробовать снова ее вызвать.

— Хорошая мысль. В одном из ящичков бюро лежат ее шкатулки, безделушки и другая мелочевка, там я видела ключи.

— Почему бы нам не воспользоваться ими? — смело предложила мисс Климпсон.

— Конечно. Вы мне поможете?

— Если вы считаете, что это необходимо. В конце концов, я ведь здесь человек посторонний, знаете ли.

— Послание предназначалось нам обеим. Я бы предпочла, чтобы вы были со мной. Вы сможете подсказать мне, где искать.

Мисс Климпсон больше сопротивляться не стала, и они пошли наверх. Боже праведный, что она делает!? Фактически собирается ограбить беспомощную старуху, чтобы спасти другую женщину, которую тоже толком не знает. Просто дикость. Но цель у нее благородна, раз ее поставил лорд Питер.

Поднявшись по необычайно красивой лестнице, они оказались в длинном и широком коридоре, стены которого от пола до потолка были густо увешаны портретами, набросками, письмами с автографами в рамках, программками и другими сувенирами театрального фойе.

— Вся ее жизнь собрана здесь и вон в тех двух комнатах, — сказала медсестра. — Эта коллекция стоит уйму денег. Наверное, настанет день, когда ее продадут.

— А вы не знаете, кому достанутся ее деньги?

— Ну, я всегда считала, что мистеру Норману Эркерту. Он ее родственник, чуть ли не единственный. Но мне никто никогда об этом не говорил.

Она открыла высокие двери с резными панелями и включила свет.

Комната была прекрасная — три высоких окна и потолок, украшенный лепными гирляндами цветов в роскошными канделябрами. Чистоту линий, однако, нарушали, если не сказать оскорбляли, чудовищные обои в розочках и тяжелые плюшевые шторы ярко-малинового цвета с густой золотой бахромой и шнурами, напоминавшими занавес в театре времен королевы Виктории. Комната была заставлена мебелью — массивные столы с инкрустацией нелепо соседствовали с шифоньерами из красного дерева; резные этажерки ломились от тяжелых немецких мраморных и бронзовых статуэток; лакированные ширмы, шератоновские бюро, китайские вазы, алебастровые лампы, кресла, кушетки самых невероятных форм, цветов и стилей тесно сгрудились, наподобие растений, которые борются за существование в тропическом лесу. Это была комната женщины, которая не отказывала себе ни в чем и ни с чем не желала расставаться, для которой сам факт обладания стал единственной прочной реальностью в мире потерь и перемен.

— Оно или здесь, или у нее в спальне, — сказала мисс Бут. — Я принесу ключи.

Она открыла дверь, которая вела из гостиной направо. Мисс Климпсон, сгорая от любопытства, прошла на цыпочках следом за ней. У огромной позолоченной кровати с балдахином из розовой парчи, поддерживаемом пухленькими золотыми купидончиками, тускло горел ночник. За этим кружком света смутно маячили все те же чудовищные гардеробы, многочисленные шкафчики, длинные комоды… Туалетный столик, весь в рюшках и оборках, был увенчан огромным трюмо, в котором смутно отражались сумрачные очертания мебели.

Мисс Бут взялась за ручку средней дверцы самого большого платяного шкафа. Она со скрипом распахнулась, из недр пахнуло жасмином. Было очевидно, что в этой комнате ничто не изменилось с тех пор, как молчание и неподвижность сковали ее хозяйку.

Осторожно ступая, мисс Климпсон неслышно приблизилась к кровати. Инстинкт заставил ее двигаться с кошачьей бесшумностью, хотя было очевидно, что ничто уже не может испугать или удивить лежавшее в ней существо.

Старое-престарое личико, казавшееся крошечным на огромном пространстве простыни и подушки, смотрело на нее немигающими, невидящими глазами. Сплошная сетка морщин, вроде тех, что появляются на пальцах, когда долго держишь руки в мыльной воде. Это лицо напомнило мисс Климпсон розовый воздушный шарик, из которого вышел почти весь воздух. Из полуоткрытого рта еле слышными толчками вырывалось угасающее дыхание. Из-под оборки ночного чепца выбилось несколько прядей совершенно седых волос.

— Странно, не правда ли, — сказала мисс Бут, — что она лежит здесь, а ее дух общается с нами.

Мисс Климпсон охватило чувство раскаяния. Ценой огромных усилий ей удалось удержать признание и слова раскаяния. Для безопасности она только передвинула подвязку с мыльницей выше колена, и резинка резко врезалась ей в ногу, не давая забыть, какой она совершает грех.

Но мисс Бут тем временем уже отвернулась и начала выдвигать ящички одного из бюро.

Прошло два часа, а они по-прежнему вели поиски завещания Буква «Б» открыла широкий простор

Для толкований. Мисс Климпсон выбрала ее именно из-за этого, и ее предусмотрительность была вознаграждена. С помощью этой буквы можно было проникнуть в самые потаенные уголки дома. Если ничего не дадут бюро, буфет, бумаги, белье и тому подобное, можно было переключиться на «большое», «белое», «багровое», «бумажное»… А поскольку каждая полочка, ящичек, каждое отделение для бумаг были до отказа набиты газетными вырезками, письмами, бесчисленными сувенирами, то у обеих сыщиц вскоре заныли не только ноги и спины, но и разболелась голова.

— Да, тут прячь, где хочешь, — призналась мисс Бут, — Мест предостаточно!

Мисс Климпсон, сидя на полу, шиньон у нее растрепался, благопристойная черная нижняя юбка задралась чуть ли не до самой мыльницы, устало согласилась с нею.

— Как это, однако, утомительно. Я совершенно обессилела, уверена, и вы тоже, — сказала мисс Бут. — Может, вы хотите прекратить поиски? Я могу завтра продолжить одна. Мне так стыдно эксплуатировать вас.

Мисс Климпсон обдумала это предложение. Если завещание будет найдено в ее отсутствие и отправлено Норману Эркерту, то сможет ли мисс Мерчисон заполучить его прежде, чем оно будет снова спрятано или уничтожено? Это вызывало сомнения.

Нет, уничтожено оно не будет. Само по себе то, что мисс Бут его пришлет, не позволит нотариусу сделать этого, потому что останутся свидетели существования этого документа. Но он сможет успешно спрятать его на долгое время, а главное сейчас — не упустить время.

— О, я нисколько не устала! — бодро откликнулась она, садясь на корточки и поправляя прическу. В руке у нее был черный блокнот, который они доели из японского шкафчика, и она механически его стала. Взгляд ее упал на ряд цифр — 12, 18, 4, 0, 9, 3, 15 — и она на секунду задумалась, что бы они могли означать.

— Мы тут все просмотрели, — сказала мисс Бут. — По-моему, мы ничего не пропустили. Разве что тут где-то есть какой-нибудь тайник.

— А библиотека? Может быть, оно заложено в какую-нибудь книгу?

— В библиотеке? Ну, конечно, могло бы! Как глупо, что мы сразу об этом не подумали. В детективных романах завещание всегда прячут в библиотеке, среди книг.

«Чаще, чем в реальной жизни», — подумала про себя мисс Климпсон, но тем не менее встала, стряхнула с себя пыль и бодро проговорила:

— Вот именно. В доме много книг?

— Тысячи, — ответила мисс Бут.

— Я никогда бы не подумала, что миссис Рэйберн была большой любительницей чтения.

— О, по-моему, она и не любила читать. Книги были куплены вместе с домом, так сказал мне мистер Эркерт, старинные книги, толстенные фолианты в кожаных переплетах. Ужасно скучные. Сколько я не искала что-нибудь почитать, так ничего и не нашла. Как раз в таких томах и прячут завещания.

Они вышли в коридор.

— Кстати, — сказала мисс Климпсон, — а прислуга не удивится, что мы в такой поздний час бродим по всему дому?

— Они все спят в другом крыле. И потом, они знают, что у меня иногда бывают гости. Миссис . Крейг иногда оставалась здесь допоздна, когда у нас бывали интересные сеансы. В доме есть пустая спальня, где я всегда могу оставить свою гостью переночевать.

Мисс Климпсон больше возражать не стала, так что они спустились вниз и прошли по коридору в библиотеку. Она была огромная, и книги стояли на стеллажах вдоль всех стен. Открывшееся зрелище не вселяло никаких надежд.

— Конечно, — сказала мисс Бут, — если бы в послании так настойчиво не упоминалась первая буква «Б»…

— Да?

— Ну… Я бы подумала, что все бумаги должны лежать в сейфе, он как раз здесь.

Мисс Климпсон мысленно застонала. Ну, конечно — самое очевидное место! Если бы не ее неуместная изобретательность… Однако надо выкручиваться.

— А почему бы нам не проверить? — предложила она. — Возможно, буква «Б» относилась к чему-то совсем другому. А может, это вмешался Джордж Вашингтон. Это так похоже на него — употреблять слова, начинающиеся на «Б», разве не так?

— Но если бы завещание было в сейфе, мистер Эркерт об этом знал бы.

Мисс Климпсон решила, что ее изобретательность завела ее слишком далеко.

— Но что же мешает нам проверить? Вреда ведь от этого не будет, — попыталась она убедить свою приятельницу.

— Но я не знаю шифра, — ответила мисс Бут. — Мистер Эркерт его знает, конечно. Мы могли бы написать ему и спросить.

Тут мисс Климпсон осенило.

— Мне, кажется, я этот шифр знаю! — воскликнула она. — В том блокноте, который я только что просматривала, был записан ряд из семи цифр, и мне еще показалось, что они должны что-то означать!

— Черный блокнот! — вскричала мисс Бут. — Ну, вот видите! Как это мы могли так сглупить! Конечно, миссис Рэйберн пыталась нам подсказать, где найти шифр!

Мисс Климпсон снова мысленно благословила спасительную букву «Б».

— Сейчас сбегаю за ним! — воскликнула она.

Когда она вернулась в библиотеку, мисс Бут уже стояла перед дверцей встроенного в стену зеленого сейфа. Дрожащими руками мисс Климпсон взялась за металлический диск и повернула его. Первая попытка оказалась неудачной, потому что в записке ничего не говорилось о том, в какую сторону надо поворачивать диск, но при второй попытке во время набора седьмой цифры стрелка на диске качнулась и — О, радость! — раздался щелчок.

Мисс Бут схватилась за ручку, тяжелая дверца сдвинулась — и открылась.

Внутри сейфа оказалась пачка бумаг. Поверх нее, прямо перед их глазами, лежал длинный запечатанный конверт. Мисс Климпсон стремительно схватила его.

«Завещание Розанны Рэйберн».

— Ну, не чудесно ли это? — восторженно воскликнула мисс Бут.

И мисс Климпсон не могла с ней не согласиться.