Смертельный яд

Глава 6

Следующий день выдался на редкость погожим, и настроение у Вимси явно улучшалось по мере того, как он приближался к своей цели. Его машина, негромко гудя мощным мотором, резво катила по направлению к Твидлингу. Ярко светило солнце, в воздухе ощущался легкий морозец. Все эти вещи обычно способствуют хорошему настроению.

Вимси добрался до места назначения около десяти часов утра и спросил дорогу к дому викария. Дом этот оказался одним из тех огромных, бестолковых и нефункциональных строений, что при жизни пожирают весь доход проживающих в них священников, а после их смерти обрушивают на наследников огромные расходы на ремонт.

Преподобный Артур Бойс оказался дома и рад был принять лорда Питера Вимси.

Священник оказался высоким поблекшим мужчиной с глубоко пролегшими по всему лицу печальными морщинами и добрыми голубыми глазами, выражавшими легкую растерянность перед сложностями жизни. Его старый черный пиджак складками свисал с узких сутулых плеч. Протянув Вимси худую руку, он пригласил его садиться.

Лорд Питер обнаружил, что ему нелегко объяснить цель своего приезда. Его имя, похоже, не вызвало у доброго и наивного священника никаких ассоциаций. Он решил не упоминать о своем хобби — расследовании преступлений, но, не погрешив против истины, представиться другом заключенной. Это причинит боль, но, по крайней мере, будет понятно. В соответствии с принятым решением он несколько смущенно заговорил:

— Приношу глубочайшие извинения за беспокойство, тем более, что все это так мучительно, но я здесь по поводу смерти вашего сына, судебного расследования и так далее. Пожалуйста, не думайте, что я намерен вам надоедать с этим делом, но я глубоко заинтересован в нем — лично заинтересован. Видите ли, я знаю мисс Вэйн — по правде говоря, она очень мне нравится, понимаете ли, и я не могу не думать, что здесь какая-то ошибка — и мне хотелось бы, если возможно, ее исправить.

— О! О, да! — сказал мистер Бойс. Он тщательно протер пенсне и осторожно водрузил его себе на нос, где оно моментально перекосилось. Внимательно рассмотрев Вимси и, видимо, не смутившись тем, что он увидел, он продолжил: — Бедная заблудшая девушка! Уверяю вас, я не питаю к ней никаких мстительных чувств: то есть, я был бы только счастлив узнать, что она не виновна в этом ужасном преступлении. Право, лорд Питер, даже если она виновна, мне было бы очень больно видеть ее наказание. Что бы мы ни делали, вернуть к жизни умерших нельзя, и предпочтительно оставить мщение Тому, Кто должен его воздавать. И, конечно же, нет ничего ужаснее, чем отнять жизнь у человека невинного. Я до конца моих дней не знал бы покоя, если бы считал, что такая вероятность существует. И, должен признаться, что когда я увидел мисс Вэйн в зале суда, у меня возникли подозрения относительно справедливости обвинений полиции.

— Благодарю вас, — сказал Вимси. — Это так благородно с вашей стороны. Это значительно облегчает мне задачу. Извините, но вы сказали: «когда вы увидели ее в зале суда». Разве вы с ней раньше не встречались?

— Нет. Я, конечно, знал, что мой несчастный сын вступил в неосвященную церковью связь с некой молодой женщиной, но… я не мог заставить себя с ней встретиться. И, по правде говоря, она сама проявила должную тактичность и запретила Филиппу знакомить ее с его родственниками. Лорд Питер, вы моложе меня, вы принадлежите к тому же поколению, что и мой сын, и вы, вероятно, поймете, что он не был развращенным или дурным человеком… Мне не хотелось бы, чтобы вы так подумали… Но почему-то у нас с ним не было той полной доверительности, которая должна существовать между отцом и сыном. Несомненно, в этом есть немалая доля моей вины. Если бы только его мать не умерла…

— Дорогой сэр, — смущенно пробормотал Вимси, — я все понимаю. Такое часто случается. Больше того — это случается все время. Послевоенное поколение, молодежь надо понять. Многие сбиваются с пути — но ведь они не злодеи. Просто смотрят на жизнь не так, как люди старшего поколения. Со временем это обычно проходит. И тут нет ничьей вины. Что поделаешь, молодость! Сначала бросают всем вызов, потом постепенно успокаиваются.

— Я не мог одобрить, — печально проговорил Бойс, — идеи, идущие вразрез с религией и моралью. Возможно, я говорил слишком резко. Если бы отнесся к нему с большим сочувствием…

— Это ни к чему бы не привело, — возразил Вимси. — Каждый должен сам через это пройти. А когда люди пишут книги и вращаются в определенной среде, они выражают свои взгляды излишне громогласно, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Возможно, возможно. Но я все равно виню себя. Однако это вам не интересно. Простите меня. Если была допущена какая-то ошибка — а жюри присяжных было явно не удовлетворено — то мы должны приложить все усилия, чтобы ее исправить. Чем я могу вам помочь?

— Ну, во-первых, — сказал Вимси, — боюсь, что это довольно неприятный вопрос, но не помните ли вы, чтобы ваш сын когда-нибудь говорил или писал о том, что заставило бы вас думать, будто он… устал от жизни или что-то в этом роде? Еще раз прошу меня простить.

— Нет, нет, вам не за что извиняться. Мне, конечно, этот вопрос уже задавали полиция и адвокаты. Я могу честно сказать, что такая мысль мне никогда в голову не приходила. На это ничто не указывало.

— Даже когда он расстался с мисс Вэйн?

— Даже тогда. По правде говоря, у меня создалось впечатление, что он скорее рассержен, чем подавлен. Должен сказать, что мне показалось странным, когда после всего, что было между ними, она не захотела выйти за него замуж. Я так и не смог этого понять. Ее отказ должен был глубоко его потрясти. Он так жизнерадостно писал мне о своих намерениях. Возможно, вы помните это письмо? — он порылся в одном из ящиков стола, заполненного ворохом бумаг. — Если вы хотите на него взглянуть, оно у меня здесь.

— Может, вы просто прочтете то, что касается мисс Вэйн, сэр, — предложил Вимси.

— О, да, конечно. Так, посмотрим. Да. «Твоя мораль заставит тебя обрадоваться, папа, когда ты услышишь, что я решил, как принято говорить, «узаконить наши отношения». Он иногда говорил и писал очень легкомысленно, бедный мальчик, но под этим скрывалось его доброе сердце. О, Боже! Да. «Моя подруга — добрая душа, и я принял решение сделать все по правилам. Она этого более чем заслуживает, и я надеюсь, что когда все формальности будут соблюдены, ты примешь ее под свое отеческое крыло. Я не стану просить тебя провести обряд бракосочетания — ты же знаешь, в моем стиле скорее будет посещение мэрии — и хотя моя избранница получила строгое религиозное воспитание, не думаю, чтобы она стала настаивать на венчании в церкви. Я дам тебе знать, когда это состоится, чтобы ты смог приехать и дать нам свое благословение (в качестве отца, а не священника), если у тебя будет такое желание». Видите, лорд Питер, он был намерен поступить, как полагается, и меня тронуло его пожелание, чтобы я при этом присутствовал.

— Совершенно верно, — отозвался лорд Питер, а про себя подумал: «Останься этот щенок жив, я с радостью пнул бы его в зад».

— Ну, а потом было второе письмо, в котором сообщалось, что свадьба не состоится. Вот оно. «Милый папа, извини, но, боюсь, что мне придется с благодарностью вернуть тебе твои поздравления. Свадьба отменена, а невеста сбежала. В подробности вдаваться ни к чему. Харриет удалось поставить в глупое положение и себя, и меня, так что говорить больше не о чем». А позже я услышал, что он плохо себя чувствовал… Но вы все это уже знаете.

— Он ничего не говорил о причинах своего нездоровья?

— О, нет. Мы не сомневались, что это вернулся его прежний гастрит. Он никогда не был особо крепким пареньком. Из Харлеча он писал очень бодро, говорил, что чувствует себя гораздо лучше, и упоминал о своих планах поехать на Барбадос.

— Вот как!

— Да. Мне казалось, что ему это было бы очень полезно и помогло бы забыть о неприятностях. Но он говорил об этом достаточно неопределенно, а не так, словно все уже решено.

— А он больше ничего не говорил о мисс Вэйн?

— Он больше не упоминал ее имени до того дня, когда оказался при смерти.

— Да. И как вы в тот момент восприняли его слова?

— Я не знал, что мне думать. В то время мы, естественно, не подозревали об отравлении, и я решил, что он говорит о той ссоре, после которой они расстались.

— Понятно. А теперь, мистер Бойс, я хочу задать вам еще один вопрос: если предположить, что это не было самоубийством, то…

— Самоубийством? Нет, это исключено.

— Тогда — не знаете ли вы кого-то, кто был бы заинтересован в его смерти?

— Не представляю, кто бы это мог быть…

— У него… не было, например, другой женщины?

— Я об этом никогда не слышал. Он бы мне наверняка сказал. Он никогда не скрывал от меня своих увлечений, лорд Питер. Он был удивительно открытым и прямодушным.

«Ага», — мысленно прокомментировал Вимси. — «надо полагать, любил похвастаться. На все был готов, лишь бы причинить боль близким. Будь он проклят, этот тип!».

Вслух же он только сказал:

— Что ж, поищем другие мотивы. Например, написал ли он завещание?

— Написал. Хотя, по сути, бедному мальчику нечего было завещать. Он писал такие умные книги, лорд Питер — но они не приносили ему больших денег. Я помогал ему, давал небольшое ежемесячное содержание, и ему удавалось жить на эти деньги, еще и на то, что он зарабатывал своими статьями в журналах.

— Однако, насколько я понимаю, он все-таки завещал кому-то свои авторские права?

— Да. Ему хотелось завещать их мне, но я вынужден был сказать ему, что не смогу принять их. Видите ли, я не одобрял его взглядов и не счел бы возможным получать за них деньги. Поэтому он завещал авторские права своему другу, мистеру Воэну.

— Вот как! А можно мне узнать, когда было написано это завещание?

— Оно датировано одним из тех дней, которые он провел в Уэльсе. Насколько я знаю, в предыдущем своем завещании он оставлял все мисс Вэйн.

— Неужели! — воскликнул Вимси. — Полагаю, она об этом знала. — Мысленно он перебрал несколько взаимоисключающих возможностей и добавил: — Но, в любом случае, речь ведь идет не о слишком значительной сумме?

— О, нет, конечно. Мой сын получал за свои книги самое большее пятьдесят фунтов в год. Хотя мне сказали, — добавил пожилой джентльмен с печальной улыбкой, — что после случившегося его новая книга будет продаваться лучше.

— Очень возможно, — согласился Вимси. — Достаточно только попасть в газеты. Нашу милую читательскую аудиторию совершенно не волнует, по какому поводу склонялось ваше имя. И тем не менее… Ну, хорошо. Насколько я понимаю, личными средствами он не располагал?

— Абсолютно никакими. В нашей семье никогда не было денег, лорд Питер, да и в семье моей жены тоже. Мы голы как те самые соколы из пословицы. — Он слабо улыбнулся. — За исключением, наверное, Креморны Гарден.

— За исключением… извините?

— Тетки моей жены, печально знаменитой актрисы шестидесятых годов, которая выступала под псевдонимом Креморны Гарден.

— Господи, ну да!

— Да. Но о ней, конечно, никто и никогда не говорил. Нельзя было интересоваться, как именно она получила свои деньги. Полагаю, она не делала ничего более страшного, чем окружающие, но в те дни нас легко было шокировать. Мы ее не видели и ничего о ней не слышали уже больше пятидесяти лет. Насколько я знаю, она уже совсем впала в детство.

— Клянусь Юпитером! Я понятия не имел о том, что она все еще жива!

— Да, насколько я знаю, жива. Хотя ей уже далеко за девяносто. Но Филипп определенно никогда не получал от нее денег.

— Ну, тогда мотив денег отпадает. Кстати, жизнь вашего сына не была застрахована?

— Я об этом ничего не слышал. В его бумагах мы полиса не нашли и, насколько я знаю, никто за премией не обращался.

— Долгов он не оставил?

— Только пустяковые: текущие счета бакалейщикам и тому подобное. В общей сложности примерно на пятьдесят фунтов.

— Огромное вам спасибо, — сказал Вимси, вставая. — Это очень многое мне прояснило.

— Боюсь, что мало чем смог вам помочь продвинуться вперед.

— По крайней мере, теперь я знаю, где искать не нужно, — ответил Вимси, — а это экономит время, знаете ли. Страшно любезно, что вы уделили мне столько внимания.

— Ну, что вы, всегда рад помочь. Спрашивайте меня обо всем, что хотите узнать. Вряд ли кто-нибудь обрадуется больше меня, если доброе имя этой несчастной молодой женщины будет восстановлено.

Вимси еще раз поблагодарил его и распрощался. Он отъехал уже на милю, когда его вдруг охватило раскаяние. Он повернул машину, быстро доехал до церкви и не без труда протолкнул пачку банкнот в щель кружки, на которой было написано «Пожертвования на храм». После этого он поехал обратно в город.

Пока Вимси вел машину по улицам Сити, ему в голову пришла неожиданная мысль, и вместо того, чтобы повернуть на Пикадилли, где он жил, он свернул в переулок к югу от Стрэнда, где располагался офис господ Гримсби и Коула, публиковавших работы мистера Филиппа Бойса. После недолгого ожидания его провели в кабинет мистера Коула.

Мистер Коул оказался толстеньким жизнерадостным человеком. Его чрезвычайно заинтересовало известие о том, что знаменитый лорд Питер Вимси занялся делами не менее знаменитого мистера Бойса. Вимси сказал, что, как коллекционер первых изданий, он был бы рад приобрести экземпляры всех произведений Филиппа Бойса. Мистер Коул выразил крайнее сожаление, что не сможет ему в этом помочь и, под влиянием дорогой сигары, разоткровенничался.

— Не хочу показаться циничным, дорогой мой лорд Питер, — проговорил он, откидываясь на спинку своего кресла, умножая при этом три своих подбородка до шести, — но, между нами, мистер Бойс не мог бы сделать ничего удачнее, чем стать жертвой убийцы. Все тиражи были распроданы в течение первой же недели после получения результатов эксгумации, два больших издания его последней книги разошлись еще до начала суда — по первоначальной цене в семь с половиной — а библиотеки так настоятельно требовали копии его предыдущих работ, что нам пришлось все их переиздать. К сожалению, мы не сохранили наборы, так что типографии пришлось работать сутками, но мы это сделали. Сейчас мы торопим переплетчиков с трех с половиной шиллинговым изданием и уже договорились об издании в шиллинг. Прямо вам скажу, в Лондоне вы не достанете ни одно первое издание — ни за какие деньги. У нас здесь остались только наши собственные архивные экземпляры, но мы работаем над специальным мемориальным изданием с портретами, на бумаге ручной работы, со строго ограниченным количеством пронумерованных экземпляров по цене в одну гинею. Конечно, это не то же самое, но…

Вимси взмолился, чтобы его записали на собрание сочинений Бойса по гинее за томик, и добавил:

— Как печально, знаете ли, что автор не будет пожинать плоды своего успеха.

— Ужасно огорчительно, — согласился мистер Коул. — А еще печальнее то, что он больше ничего не напишет. Это был очень талантливый молодой человек, лорд Питер. Мы с мистером Гримсби всегда будем испытывать печальную гордость, помня о том, что это мы заметили его талант еще до того, как появилась надежда получить за это финансовое вознаграждение. До этого печального происшествия его работы пользовались очень ограниченным спросом у настоящих знатоков. Но когда книги действительно хороши, мы не имеем привычки беспокоиться о доходах.

— А, да! — заметил Вимси. — Что ж, иногда полезно бывает «отпустить хлеб твой по водам». Очень по-христиански, правда: «праведникам воздается добром». Притчи, глава тринадцатая, стих двадцать первый.

— Вот именно, — согласился мистер Коул без особого энтузиазма: возможно, потому, что не слишком хорошо знал Священное Писание, или, возможно, потому, что почувствовал в тоне своего собеседника некую насмешку. — Ну, наша беседа доставила мне огромное удовольствие. Мне очень жаль, что я ничем не смог вам помочь в отношении первых изданий.

Вимси попросил его не думать об этом и, сердечно попрощавшись, быстро сбежал вниз по лестнице.

Следующий визит он нанес мистеру Чэллонеру, литературному агенту Харриет Вэйн. Это был невысокий воинственного вида человечек с всклокоченными волосами и в очках с толстыми стеклами.

— Подъем интереса? — переспросил он, после того как Вимси представился и упомянул о своем интересе к мисс Вэйн. — Да, конечно, подъем есть. Довольно неприятно, по правде говоря, но тут ничего не поделаешь. Нам надо блюсти интересы клиента, невзирая на ситуацию. Книги мисс Вэйн всегда продавались достаточно хорошо — около трех или четырех тысяч экземпляров только по Британии — но, конечно, этот процесс очень сильно стимулировал спрос на ее книги. Последний ее роман вышел тремя тиражами, а на новый еще до печати уже есть заявки на семь тысяч.

— С финансовой точки зрения это только к лучшему, а?

— О, да — но, откровенно говоря, я не уверен, что этот искусственный ажиотаж в конечном счете не повредит репутации автора. Ввысь как ракета, вниз — как головешка, знаете ли. Когда мисс Вэйн выйдет на свободу…

— Как я рад, что вы сказали «когда»!

— Я не позволяю себе даже думать о каком-то ином исходе. Но когда это произойдет, интерес публики наверняка очень быстро пойдет на спад. Я, конечно, в данный момент стараюсь заключить наиболее выгодные контракты на следующие три-четыре книги, но могу оговаривать только авансы. Реальный гонорар будет зависеть от продаж, а именно там я предвижу спад. Однако я очень выгодно пристроил права на издания в периодике, что очень важно, потому что в журналах гонорары выплачиваются сразу же после выхода номера в свет.

— Но в целом, как деловой человек, вы не рады тому, что произошло?

— С точки зрения дальней перспективы — нет. Как частное лицо, нет нужды говорить, как я глубоко огорчен и нисколько не сомневаюсь в том, что произошла какая-то ошибка.

— Именно так я и думаю, — отозвался Вимси.

— Судя по тому, что мне известно о вашей светлости, смею сказать, что ваш интерес и помощь — это самая большая удача, которая только могла выпасть на долю мисс Вэйн.

— О, спасибо… большое спасибо. Послушайте… Эта книга про мышьяк… Вы не могли бы позволить мне взглянуть на нее хоть одним глазком, а?

— Конечно, если это может оказаться полезным. — Он нажал на кнопку звонка. — Мисс Уорбертон, принесите мне экземпляр верстки «Смерти в котле». Издательство Труфута старается выпустить книгу как можно скорее. Роман был еще не закончен к моменту ареста. С редкой энергией и мужеством мисс Вэйн доработала текст и сама вычитала верстку. Конечно, все должно было проходить через руки тюремных властей. Однако мы стремимся показать, Что скрывать нам нечего. Она, бедняжка, действительно очень много знает про мышьяк! Здесь все страницы, надеюсь, мисс Уорбертон? Ну, вот, прошу вас. Чем я могу еще быть полезен?

— У меня к вам только еще один вопрос. Что вы думаете о господах Гримсби и Коуле?

— Я вообще никогда о них не думаю, — ответил мистер Чэллонер. — Вы, надеюсь, не собираетесь иметь с ними дел, лорд Питер?

— Да нет, пока не имел таких намерений.

— Если соберетесь, как можно внимательнее прочтите контракт. А еще лучше, принесите его нам…

— Если я когда-нибудь вдруг соберусь публиковаться у Гримсби и Коула, — пообещал лорд Питер, — я обещаю сделать это только через ваше посредничество.