Смертный приговор

10

Санитарная машина развернулась у здания Верховного Совета. Был поздний час, но Илона не сомневалась, что кого-нибудь из начальства застанет на месте, возможно, саму Матвееву. Нина Ивановна после гибели мужа, несшего службу по охране Дубоссарской ГЭС и застреленного полицаями возле плотины, нередко спала в своем кабинете на раскладушке. Тут же в канцелярском шкафу висел скромный гардероб: пара платьев и знаменитый камуфляжный комбинезон, в котором Нина Ивановна выезжала на боевые операции и в окопы к бойцам.

Скромность моложавой, очень симпатичной женщины удивляла. Когда девчата начинали жаловаться на скудность нарядов, Нина Ивановна утешала: «Начнем наряжаться, девоньки, после победы, а пока надо потерпеть...» Последнее было труднее всего, потому что этому «пока» не виделось конца.

В здании на первый взгляд было пустынно, но охранник, стоявший при входе с автоматом, сообщил:

— Наверху заседают. Жми туда.

Взбежав по лестнице, Илона услышала доносившийся из конференц-зала шум. Очередные словопрения совета трудового коллектива по защите прав рабочего класса проходили бурно. Почти все курили, отчего в зале нечем было дышать. Увидев в президиуме Матвееву, Илона успокоилась. Нина Ивановна здесь, значит, все будет в порядке. В своего кумира девушка верила безоглядно.

Привлеченная ее отчаянными жестами, Матвеева вышла из зала.

— У тебя такой вид, — сказала, — будто ты принесла весть о конце света.

— Хуже! — вырвалось у Илоны. — Гораздо хуже!

— Давай без эмоций. Рассказывай по существу, — насторожилась Матвеева, чутко уловившая приближение беды.

— Армия Молдовы напала на Бендеры! — выпалила Илона.

— Как понимать — напала? — переспросила Матвеева. — У нас с Кишиневом договоренность...

— Перемирие лопнуло! — воскликнула Илона. — Да вы прислушайтесь...

Девушка подбежала к окну, распахнула створки. Вместе с ночной прохладой в коридор хлынул гул отдаленной канонады. Его нельзя было спутать ни с чем другим. Наступление молдавской национальной армии на Бендеры, как и предупреждал Михась, началось ровно в полночь.

— Вот сволочи! — зло выругалась Матвеева.

Быстро вернувшись в зал, она стремительно подошла к столу президиума и повелительным жестом остановила очередного оратора, рассуждавшего о социальных гарантиях трудящихся.

Из зала донеслось:

— Опять Матвеева!

— Адмирал в юбке, черт побери всех баб!

— Нечего командовать, слазь с трибуны!..

— Тихо! — прикрикнула Матвеева, и обращенное к залу скуластое лицо ее побелело. Сверкающие гневом ярко-голубые глаза, казалось, смотрели на каждого в упор: — Говорильне конец! Сейчас каждый делом, а то и жизнью пусть докажет преданность идеям Приднестровья!

— Что произошло?

— По какому праву прерываете заседание?..

Реплики сыпались со всех сторон.

— Имею все права! — крикнула Матвеева. — Произошло самое страшное: на нас напала Молдова. В Бендерах идет бой: прислушайтесь!

В зале воцарилась звенящая тишина, и сразу стали слышны далекие разрывы снарядов. Народ в зале сидел разный, но за последние месяцы все они побывали под обстрелом. Ползучая необъявленная война шла давно. А Нина Ивановна уже распоряжалась, будто всю жизнь воевала и знала, что делать, какие меры принимать. Одних направила в штаб гвардии, других — в комендатуру, третьих — на заводы. И всем говорила:

— Поднимайте людей, Бендерам нужна помощь. Кто чем может!.. И готовьтесь к обороне Тирасполя!

— Неужели посмеют? — спросил пожилой мужчина.

— Еще как!

— Может, это провокация?

— Нет! — отрезала Матвеева. — Это агрессия против Приднестровской республики. И нам не жить, если не дадим отпор!..

Когда зал опустел, Нина Ивановна повернулась к Илоне:

— Пошли и мы.

— Куда?

— Едем в Бендеры. Посмотрим сами, что происходит в городе, и на месте примем меры. Для начала мобилизуем женсовет.

— Там, наверное, страшно...

— Нам не привыкать, девонька. Или боишься?

— Немного. Но это не имеет значения, — тихо отозвалась Илона.

На самом-то деле ей бывало жутко, когда солдаты перед носом размахивали кулаками, угрожая расправой за то, что они вывозят из части оружие. И когда офицеры осыпали женщин отборным матом по той же причине. И особенно, когда стреляли. Звук выстрела вызывал у Илоны ужас, но ни за что на свете она бы в этом не призналась.

По пути Матвеева зашла в свой кабинет, на котором значилось: «Заведующий отделом соцобеспечения». По телефону проинформировала о случившемся председателя Верховного Совета. Потом ловко натянула на мощный торс десантный комбинезон и опоясалась широким ремнем с кобурой на боку.

— Может, лучше не брать оружия, — сказала Илона. — В случае чего сойдем за тамошних жительниц.

— Теоретически ты права, девонька, — отозвалась Нина Ивановна, доставая из кобуры пистолет и проверяя, заряжен ли. — Но так спокойнее. Уверенно себя чувствую, когда есть чем защититься. Да и вряд ли меня отпустят с миром, ежели схватят. Думаешь, там, — кивнула в сторону реки, — не знают Матвеевой? Я у них вот где сижу, — резанула она ребром ладони по горлу.

До Днестра доехали на дежурной машине комендатуры. Охраняющие мост гвардейцы сказали: где-то совсем неподалеку находятся молдавские волонтеры. Они уже пытались взять мост, были отбиты и откатились назад. Лучше бы, конечно, на ту сторону не соваться, но коли припекло, пробираться следует где бегом, а где по-пластунски.

— Зря идете, тем более без охраны, — сказал старший машины, молодой капитан, привезший женщин. — Надо парочку гвардейцев прихватить.

— Целый взвод был бы лучше, — усмехнулась Матвеева.

Капитан иронию усек, но не обиделся, прекрасно понимая, на какой риск идут женщины.

— Держитесь правее, — посоветовал. — Там наши ракетчики стоят. А чуть дальше военный городок химбата. Волонтеры вряд ли туда сунутся, от военных ведь можно схлопотать...

— Трусоваты они в четырнадцатой, капитан, — презрительно сказала Матвеева. — Вместо того чтобы население защитить, по гарнизонам отсиживаются.

— Приказ получен — не вмешиваться, — смутился капитан.

Он чувствовал себя неуютно. Илона парню посочувствовала, Михась оказался в таком же положении, когда подчинился приказу защищать оружейный склад и открыл стрельбу. Но беспощадная Матвеева била под дых.

— Нейтралитет держите? Правильно! Негодяи, бандиты стреляют в стариков, убивают женщин, а вы, капитан, вместе с другими бравыми офицерами прикрываетесь приказом как фиговым листком. Наша, мол, хата с краю...

Женщины распрощались с капитаном, но его советом решили воспользоваться. Перейдя мост, повернули к старой крепости, где стояла ракетная бригада, и пошли вдоль каменного забора, опоясывающего территорию химбата. Обстрел города заставил военных усилить охрану подведомственных территорий, о чем свидетельствовали дополнительные посты. Несколько раз Матвееву и Илону Нечай окликали часовые, но, услышав в ответ женские голоса, пропускали беспрепятственно.

Дальше двигались переулками, минуя освещенные места. Стрельба мало-помалу стихала. Лишь изредка вдалеке разрывался снаряд или взвывала одиночная мина. Ночь шла на убыль.

— Пройдем через школьный двор напрямик, — предложила Илона. — Я лаз знаю, через него от мальчишек убегала, когда приставали.

— Так я и поверила. Ты же кокетка, — подзадорила Матвеева.

— Глупая была, трусиха, потому и убегала.

— Заметно. Когда во главе девчат на серьезное дело идешь, не очень-то похожа на тихоню.

— И то верно, — согласилась Илона. — Сейчас сама себя не узнаю. Даже мама заметила, что я стала резкая, нетерпимая. Очень, говорит, на вас похожа.

— Ничего в этом плохого не вижу, — отозвалась Матвеева. — Время наступило суровое. Нужны воля, смелость, хотя... Женщины от этого многое теряют. Мужики не очень-то жалуют баб с твердым характером...

Дырка в школьном заборе заросла колючим кустарником, и женщины здорово исцарапались, особенно Илона в легком платье.

— Не хнычь, сама выбрала дорогу, — утешила Матвеева.

— Зато прошли безопасно...

Илона не успела договорить фразу, как в кустах послышался характерный металлический щелчок — звук взводимого затвора.

— Кто здесь? — раздался приглушенный окрик.

Матвеева толкнула Илону к земле и выхватила пистолет.

— Стоять! — снова послышался голос. — Стоять! Стрелять буду!

— Не надо, — закричала Илона. — Мы свои!

— Кому свои, кому — чужие... — Голос незнакомца подобрел: — А ну, выходи, бабы, не бойтесь!

— Мы и не боимся, — ответила Матвеева, сместив на звук голоса дуло пистолета.

— Не надо, миленькая, не стреляй! — взмолилась Илона. — Я чувствую, он ничего нам плохого не сделает. Правда, товарищ?

— Будь по-твоему, девка, — сказала Матвеева и, решительно раздвинув кусты, шагнула вперед.

В предрассветном полумраке женщины увидели высокого плечистого мужика в армейском комбинезоне с тремя лычками на погонах.

— Откуда явился, сержант? — спросила Матвеева, опустив пистолет. — Из какой будешь армии?

— Не из какой... — Сержант не проявлял враждебных намерений и соглашался вроде бы на контакт. — Из одной армии ушел, к другой не прибился.

— Дезертир, значит? — уточнила Матвеева.

— Пусть так. Мне все равно, под какой кличкой ходить.

— Трус? Или прикидываешься?

— Послушай, хоть ты и баба, могу не посчитаться и по морде съездить. Кто такая, чтоб с молдаванина допрос снимать?

— Я Матвеева. Может, слыхал?

— Не доводилось.

— Ты с неба свалился, сержант? — вмешалась Илона. — Матвееву Нину Ивановну все знают. О женском движении Приднестровья много раз в газетах писали.

— Дезертиры политикой не интересуются, — заметила, усмехнувшись, Матвеева, обиженная самим фактом, что кто-то о ней слыхом не слыхивал.

— Извиняйте, Нина Ивановна, — сказал сержант с плохо скрытой иронией. — Я, понимаете, шофер, мое дело — баранку крутить. А стрелять я не любитель, тем более в безоружных.

— Это нам подходит. Как звать?

— Янош Чепрага, из-под Кишинева.

— Вот что, Чепрага, — распорядилась Матвеева, — отдай автомат и пошли с нами.

— С вами я, пожалуй, пойду, — улыбнулся Чепрага, — а насчет автомата не горячись.

— Черт с тобой, — махнула рукой Матвеева. — Только не балуй, поставь на предохранитель...

Они пересекли школьный двор, пробежали несколько переулков и вышли к центральной площади, на которой стояло здание горисполкома. Прежде ухоженное, свежеокрашенное, сейчас оно выглядело ужасно. На всех пяти этажах в окнах не было стекол. Проем входных дверей прикрывали полурас-щепленные доски. Стены сверху донизу были испещрены пулевыми отметинами.

— Мама родная, — ахнула Илона, разглядывая горисполком расширенными от ужаса глазами. — Что здесь произошло?

— Штурм был, — пояснил Чепрага. — Атаковали несколько раз, но без особого результата. Над крышей пока что флаг Приднестровской республики.

— Нам нужно туда, — решительно сказала Матвеева.

— Зачем жизнью рисковать? — спросил Чепрага, разглядывая стоявшие напротив дома.

— Прежде всего, чтобы быть среди своих. Во-вторых, там штаб, куда стекается вся информация.

— Лично я ни за какую информацию платить головой не желаю, — ответил Чепрага. — Площадь насквозь простреливается.

Матвеева смерила его уничтожающим взглядом и холодно отчеканила:

— От мужиков никакого проку, они только обуза. Я пойду сама!

— И я, — подхватила Илона.

Вот же бабы проклятущие. Сами лезут под пули и его подталкивают.

— Стоять! — зашипел Чепрага, схватив Илону за руку. — Надо ж было мне с вами, дурищами, связаться!

— Не смей обзывать, — возмутилась девушка.

— Заткнись! Меня слушать! Командовать буду я, — заявил Чепрага. — Бегу первым. Вон до той елки, третьей от края. Залегаю. Пока не махну рукой, вы — ни с места, а как сигнал дам — пулей вперед. И зигзагом, зигзагом...

— Понятно, — кивнула Матвеева. — Ты в Афгане воевал?

— Не имеет значения, — отмахнулся Чепрага. — Я пошел.

Сержант напружинился, подобрался и ринулся вперед. Он мчался стремительно, пригибаясь и петляя, — так научила его война. Пули вспороли асфальт позади, когда старшина всей тяжестью могучего тела рухнул под ель. Толстенный ствол и густая хвоя защищали надежно, но Чепрага не дал себе расслабиться. Выбрав позицию поудобней, вскинул автомат. Успел засечь окна в здании напротив, блеснувшие вспышками выстрела, и дал по ним несколько очередей. Тут же взмахнул рукой, подавая женщинам сигнал.

Надо отдать им должное, бежали бабоньки споро, выделывая кренделя, подпрыгивая, виляя из стороны в сторону, а Чепрага стрелял по окнам короткими очередями, прикрывая, спасая, защищая. Кого, он и сам не знал. Может, Агнешку?..

— Спасибо тебе, парень, — тяжело отдуваясь, сказала Матвеева, когда все трое оказались в пустом вестибюле горсовета. — Кабы не ты, могли бы не добраться. Что делать будешь теперь?

— Ну и хитрая ты баба, Нина Ивановна, — невесело улыбнулся Янош. — Назад у меня пути нет, боеприпасы на исходе. Но есть одно непременное условие...

— Говори прямо, — потребовала Матвеева.

— Прямее некуда. Пусть меня ваши дезертиром не обзывают и в диверсанты не записывают, а то я за себя поручиться не смогу.

— Гордец, однако, — сказала Матвеева. — Все мужики много о себе понимают. Но ты мое расположение делом заслужил. Идем, поручусь за сержанта Чепрагу перед председателем горсовета. Лично поручусь!