Смертный приговор

6

Проверок на дороге было множество. Любая группа вооруженных молдаван, именовавшая себя заставой, крикливо требовала предъявить документы для опознания личности. Янош брезгливо смотрел на грязных, небритых людей, напяливших камуфляжную форму. Вряд ли эти вояки имели представление о воинской дисциплине, да и заставы настоящей никогда не видели.

Первые четыре подобных препятствия Янош миновал без проблем. Документы, конечно, проверяли, но отпускали с миром, поверив, будто идет мужик в Бендеры к единокровной бабке, которая слегла и вряд ли оклемается. Особенно выручало удостоверение дальнобойщика. Придумал эти корочки завгар. В наше смутное время, сказал, нужна охранная грамота. Умельцы в местной типографии тиснули на обложке размером с блокнот золотом «Транспорт Молдовы», а внутри на листках шоферы после доставки груза требовали с тех пор проставлять штемпель. Вид листков впечатлял. На печатях читалось: Прага, София, Тирана, Будапешт...

Благополучно миновав Новые Анены, Чепрага намеревался добраться до Бендер — конечной цели путешествия — через сутки. Именно там надеялся он отыскать своего вражину. Янош был уверен: ни прокуратуре, ни полиции поймать десантника не под силу. Если в здании суда из-под самого носа охраны ушел, то на свободе и вовсе неуловим.

В каком направлении двигаться, подсказали разведчики десантного полка, конечно же, с помощью Рохли. Прапорщику доверяли, поверили и Яношу Чепраге, другу Обута, когда тот объяснил, что разыскивает Мишку по поручению командования, решившего в конце концов вступиться за молодого, попавшего не по своей вине в беду офицера. Так они с Рохляковым заранее условились говорить, и это сработало.

— Он должен держать путь на Бендеры, — сказали разведчики, выводившие Обута ночью из города тайными, одним им известными тропами. — В Бендерах у него девчонка живет. По всему видать, к ней подался. А ты про его подружку разве не знаешь?

Чтобы погасить недоверие, Янош насмешливо сказал:

— Мало ли девчат через Мишкины руки прошло? Может, и в Бендерах какая завелась. Он по бабской части не промах, как, впрочем, и вся десантура.

Разведчики, польщенные обобщением, отбросили положенную по штату сдержанность и на вопрос, может ли он вместо Бендер в Болград податься к дивизионному начальству, наперебой заверили:

— В Белграде делать нечего. Штаб дивизии оттуда недавно слинял.

— Не может быть!

— Очень даже может. Дивизию на клочки разодрали и поделили между Украиной и Молдовой. Один трехсотый полк российским остался, да и его собираются турнуть из Кишинева в Хакассию...

Разведчики еще раз подтвердили, чтобы не сомневался насчет маршрута своего дружка. От Рышкановки, куда они Обута вывели ночью, — прямой путь на Бендеры...

Однако беспрепятственно достигнуть цели все же не удалось. На пятой заставе Яноша застопорили. Службу тут несли волонтеры — компания буйная и разношерстная, никаким законам не подчиняющаяся. Удостоверение с иностранными штемпелями не произвело на них никакого впечатления. Начальник поста, коротконогий мужичок с испитым лицом повертел «корочки» и хрипло рявкнул:

— Что ты суешь филькину грамоту? Али паспортину утерял?

— Тут обозначено, где я работаю, — с неприязнью ответил Янош. От волонтера за версту несло перегаром, а алкашей Янош не терпел.

— Ну и что? — набычился начальник поста. — Мы тоже где-то работали, бездельников не держим. А нужда пришла — взялись за оружие. И ты тоже воевать должен.

— Навоевался уже, — отрубил Янош.

— Как тебя прикажешь понимать?

— Очень просто. Полтора года в Афгане — это твоя башка в состоянии переварить?

— Нашел чем хвалиться, — ощерился коротконогий. — В Афгане ты за иностранное государство воевал.

— Что-о? — взвился Янош, сжимая пудовые кулаки.

Трудно сказать, чем бы кончился инцидент, но за спиной Чепраги кто-то сказал:

— Дискуссия окончена. Всем разойтись!

— Я думаю, господин советник, этого типа надо...

— Думать буду я, Миклош. Займись своими делами.

Коротконожка Миклош нехотя отошел, а Янош, развернувшись, оказался лицом к лицу с человеком, совершенно не похожим на волонтеров.

— Я правильно понял: ты афганец? — поглаживая холеную бородку, спросил тот, кого Миклош назвал господином советником. — Такие парни нам нужны. Дела вскоре предстоят горячие.

— Ваши дела меня не касаются, — возразил Янош.

— Проблемы наши, молодой человек, касаются конституционного порядка в республике. Каждый молдаванин обязан...

— Я никому не обязан, — не очень вежливо оборвал Янош господина советника.

— Вы осведомлены о событиях в Приднестровье? — спросил советник, намеренно не замечая возмущения собеседника.

— Так точно, осведомлен. Они хотят отделиться? И пусть. Любой человек волен выбирать себе хату. На то и свобода...

— Распад государства — катастрофа, — назидательно сказал советник. — Гагаузия требует самостийности, Приднестровье тянется к России...

— Кому от этого жарко или холодно? — возразил Янош. — Вон большой Союз развалился...

— Туда ему и дорога, — перебил советник. — Но ты, молдаванин, должен соображать: уйдет Приднестровье, а с ним вся крупная промышленность. Не велик ли подарок России?

Последние слова он произнес с нажимом, явно рассчитывая на согласие. И хоть Янош нашел бы, что возразить, но спорить не имело смысла. Перед ним стояла иная задача, и отвлекаться на борьбу за дурацкие идеи времени не оставалось.

— Кажется, до тебя дошло, парень, — с удовлетворением констатировал советник, принявший молчание за согласие с собственной точкой зрения. — Ты где до Афгана служил?

— На границе. Сержантом, старшиной заставы, — неохотно ответил Янош.

— Отлично! На первых порах дам тебе взвод, а там посмотрим.

— Это еще зачем? — воскликнул Янош. Происходящее показалось нелепым сном.

— Я сказал: назначаешься командиром взвода. Полагаю, справишься.

— А я не хочу лезть ни в какие драки, — закричал Янош. — Мне на работу нужно.

Советник нахмурился, зажал бородку в кулак и жестко сказал:

— Прекрати болтовню и забудь слово хочу. В республике началась мобилизация. Создается национальная армия Молдовы. Считай себя призванным в нее. А на автобазу мы сообщим.

— Да кто вы такой? Какое имеете право? — возмутился Янош.

— Прав у меня хватает, милейший, на то, чтобы казнить или миловать. Как там тебя, Чепрага?.. Я советник министерства обороны Молдовы. Занимаюсь формированием волонтерских подразделений. Этот сброд нужно привести в порядок. Вопросы есть?

— Есть. А если я откажусь?

— Не рекомендую. Ты хорошо знаешь, что бывает за отказ при мобилизации в военное время.

— Разве идет война?

— Власть в Приднестровье захватили сепаратисты. В этой оголтелой компании коммуняки, номенклатурщики, привыкшие сидеть на шее народа. В кресла свои зубами вцепились. Мы же, как ты, надеюсь, догадался, мириться с таким положением вещей не собираемся.

— Понял...

— Вот и хорошо. Принимай взвод, готовь его к маршу. С людьми и обстановкой будешь знакомиться на ходу. Идем на Бендеры.

— Там ведь наши люди, такие же молдаване, — вырвалось у Яноша.

Бородач посмотрел на него насмешливо, однако в голосе прозвучала озабоченность:

— Надеюсь, до драки не дойдет. Очень надеюсь. Мы понимаем, что это наша земля и наши люди. Если бы только в Приднестровье, как бельмо в глазу, не стояла четырнадцатая российская армия...

В словах советника был, по большому счету, свой резон. Россия тоже не хочет отпустить Татарстан, Башкирию или Чечню. Чем же маленькая Молдова хуже, если желает сохранить в целостности свою республику?

Эти мысли будоражили душу, пока Чепрага по указанию советника собирал разношерстное воинство. Некоторым не очень-то по сердцу пришелся командир-чудак. Особенно возмущался волонтер, приведший Яноша на заставу. Но советник выслушал его и, не повышая голоса, сказал:

— Будет так, Миклош, как я распорядился. Становись в строй!

Миклош нехотя повиновался, а Янош подумал, что хлебнет еще горя с этим типом, и решил глаз с него не спускать.

— Представляю вам нового командира, — сказал советник, прохаживаясь перед строем. — Сержант Янош Чепрага — герой афганской войны, кавалер ордена Красной Звезды и медали «За отвагу». Прошу любить и жаловать господина сержанта. Требую беспрекословного подчинения!..

Советник сел в машину и укатил в неизвестном направлении, а Янош остался с так называемым взводом. Выглядел строй весьма колоритно. Безусые юнцы и пожилые мужики, вооруженные кто новыми «Калашниковыми» и «узи», кто допотопными берданками, одеты были в комбинезоны, армяки, пиджачные пары, а чаще просто в рубахи всех цветов и оттенков. Ну и ну, душманы такую «труху» пощелкали бы за пять минут. Единственная надежда на мирный исход.

Приказав разойтись и заняться чисткой оружия, Чепрага задумался. Волонтеры ничему не обучены. Неизвестно, все ли умеют стрелять, а проверить невозможно: боеприпасов кот наплакал. Если на автоматы приходится по три-четыре рожка, то к дробовикам, сказали, наберется по полтора десятка патронов. Какая уж тут боеготовность!..

До Кицканских высот, где взводу предстояло занять позицию, добрались к вечеру. Встретивший их угрюмый майор, назвавшийся начальником штаба укрепрайона, приказал расположиться на крутом склоне фронтом к Бендерам.

— Нельзя ли поконкретнее? — спросил Чепрага, которого не устроила абстрактная постановка задачи. Что за начальник штаба, который командует «пол-лаптя влево, пол-лаптя вправо».

Майор вскинул заросший седой щетиной подбородок, сказал сердито:

— Можно иначе. Коли в армии служил, поймешь. Ваша позиция справа — полуразрушенный сарай включительно и слева — отдельное дерево на склоне исключительно. Полоса огня...

Он назвал точные ориентиры, и Янош подумал: слава Богу, хоть один профессионал нашелся. Похоже, начальник штаба смыслит в военном деле.

На склоне кое-где были вырыты окопы; Янош разместил в них бойцов, а тем, кому не хватило готовых стрелковых ячеек, приказал рыть, вызвав недовольство волонтеров.

— На кой хрен упираться до потери пульса? — услышал он голос Миклоша. Отвечать не стал, посчитав унизительным вступать в перебранку. Только прикрикнул:

— Копать быстро! Никакого отдыха до конца работы. Сосед поможет соседу!

Обойдя позицию, Янош присел на камень возле сарая. Тем временем стемнело. В городе зажглись огни. Их цепочки гирлянд обозначили улицы- Бегущие по дорогам машины угадывались по пляшущим лучикам фар. Бендеры спокойно жили, Бендеры мирно ужинали. Город готовился ко сну. И ничто, казалось, не могло нарушить его покоя.

— Покурить не желаешь, командир?

Янош от неожиданности вздрогнул. Во тьме узнал Миклоша по голосу и сухо ответил:

— Не курю.

— Зря, табачок очень способствует контактам, — Миклош явно искал примирения. Он опустился на землю, удобно устроился и только потом спросил: — Не возражаешь, начальник, посижу рядом?

— Уже сидишь, — отозвался Янош. — Есть вопросы или бессонница одолела?

— Спросить хочу: ты, правда, в Афгане воевал или советник трепал насчет твоих боевых наград?

— Был Афган. Есть награды. Тебе-то какое дело?

— Интересно... Рассказал бы о своих подвигах, для хлопцев политинформацию провел.

— Не о чем говорить, — отмахнулся Янош. — Воевать с народом, хоть и чужим, не велика доблесть. Горы там везде. Выбить «духов» из какого-нибудь паршивого ущелья — целая история. Сколько ребят погибло...

— Так ведь не зряшно потели, а? Кое-что перепало? Там, говорят, ценных камешков навалом, золотишка в достатке, ковров не считано...

— Вот что тебя интересует, Миклош? Дурень ты. Тому, кто воевал, о золоте думать было недосуг. Башку бы сберечь да ноги унести.

— Так-таки пустой вернулся? — вкрадчиво настаивал Миклош.

— Нет, парень, не пустой. Полную душу счастья привез. Живой я, и воевать больше не хочу. Войну ненавижу...

В этот момент откуда-то издалека ударил выстрел, другой. Била тяжелая артиллерия. Янош вскочил, заметался:

— Кто стреляет? Откуда?

— Что ты разволновался? — В голосе Миклоша послышалась ухмылка. — Наши это, на Суворовской горе стоят. Оттуда лучше всего по городу шмалять.

— Как шмалять? Боевыми?

— А то какими, — хохотнул Миклош. — Во, гляди! Здо-рово-то как! Точно работают...

Между домов рванул снаряд, еще один, два подряд. Вспыхнула окраинная хата. Загорелась крыша многоэтажного дома. Из окон вырвались языки пламени.

— Бьют по жилым кварталам! — воскликнул потрясенный Яиош. — Там ведь люди!

— Не люди, а сопротивленцы, — злобно сказал Миклош. — Президент Снегур по радио вчера предупредил: не подчинится добром Приднестровье, силой восстановим конституционный порядок.

— В городе гибнут безвинные женщины, дети! Какой еще порядок?

— На войне без потерь не бывает, сам только что говорил. В Афгане ты по хатам не пулял?

— Там другое! Там было совсем другое! — орал Янош, силясь перекричать гул канонады. — За дувалами кишлаков прятались «духи». Не ты их, так они тебя... А здесь кого убивать? Может, в огне окажется твоя мать или сестра...

— Мои супротив власти не пойдут, — возразил Миклош. — На рельсы не лягут и бастовать не станут против законного правительства.

Янош уже не слушал. Обстрел Бендер продолжался с нарастающей силой. В дело вступили тяжелые минометы. Ухающие разрывы сопровождались противным визгом, резавшим уши. Каждый взрыв отдавался в сердце. Как можно стрелять по своим? По своему городу? По своему народу?

Он видел: стреляют. Видел, но понимать отказывался.