Чья-то рука хватает меня за плечо, а вторая зажимает рот — вот теперь я поняла выражение «стальные клещи», а раньше-то это казалось сплошным преувеличением. Нет, натуральные стальные клещи с когтями на кончиках, и они без особых усилий тащат меня, будто я мешок, набитый ватой, едва ли не отрывая от земли, в сторону, в тень той самой уличной террасы с грибами-столиками, где буквально полчаса назад — впрочем, со временем могу и ошибиться — Март смешивал нашу кровь. При мысли об этой, даже при отблеске мысли об этом по коже пробежались ледяные мурашки. Впрочем, что было, то было, а вот сейчас…
— Лирта, не делайте глупостей и не кричите, это не в ваших интересах. Сейчас я уберу руку, и мы поговорим. Если вы будете вести себя адекватно, наш разговор будет на двоих.
Отчаянно киваю головой. Какие там глупости, у меня, кажется, рука сейчас отвалится! Следователь Лигран небрежно присаживается на столик, чёрные длинные волосы слегка мерцают в темноте, а я машинально подскакиваю.
— Что?
— Там свеча стоит, плащ не подпалите?
— Лирта, в камере вы симулировали безумие куда удачнее.
— Я не… Ладно, проехали. О чём вы хотите поговорить?
Как это не странно, он не вызывает у меня панического страха, даже сердцебиение постепенно приходит в норму. Странно, потому что — попалась ты, Камилла. Добегалась. И какая тебе разница, кто проводит тебя в могилу, красавчик с обложки или дедок-фанатик? Но, видимо, разница была.
А ещё — какая-то смутная надежда. Раз уж он говорил о разговоре "на двоих". Жаль только, мне совершенно нечего ему сказать.
— Вы думаете, что-то изменилось с прошлого раза? Время идёт. До Венуты осталось десять дней, моя прекрасная лирта. Приказ о вашей казни подписан и просрочен, а просроченные приказы плохо пахнут и вызывают головную боль Его Величества — он невесело хмыкнул. — Кстати, как вам удалось? Винзор до этого считался непокоряемым, надеюсь, вы не болтали о произошедшем направо и налево? Это здорово испортило бы его репутацию…
— Ну, что вы, — вежливо говорю я. — Напротив, я распускала о Винзоре только самые ужасающие слухи. Кормят отвратно, пытают на допросах, ловят невиновных. И главное — ни слова лжи.
— Фелинос не найден. А вы гуляете по столице, как беспечная провинциальная гостья, — он недовольно качает головой. — Агнесса, я разочарован.
— Ну, извините, — я опустилась обратно на деревянный стул. — Вы мне не верите, а с прошлого раза действительно ничего не изменилось. Я всё так же не знаю, о чём идёт речь и ничего не помню.
— Я только не могу понять, — всё так же задумчиво и почти спокойно произносит Лигран. — Зачем вам было это надо? Вас кто-то нанял? В таком случае фелинос был бы уничтожен, а вы должны были получить плату и исчезнуть. Но вы здесь.
Как и в случае с Мартом, он кажется мне сейчас совершенно другим. Незнакомым — не таким, как раньше, и странно знакомым одновременно. Может быть..?
— Мы не встречались с вами раньше? — вдруг глупо спрашиваю я и чуть ли сама себе не затыкаю кулаком рот. А я-то ещё злилась на героинь романов, любящих некстати выяснять отношения на пороге смерти! Но сейчас мне отчего-то показалось очень и очень важным выяснить этот вопрос.
Лигран смотрит на меня. У него длинные тёмные ресницы, прямой нос, а волосы такие шелковистые на вид, что мне, кинестетику до мозга костей, безумно захотелось провести по ним рукой. Впрочем, по его же словам, попытки соблазнения с моей стороны уже были — и не привели к успеху.
— Агнесса, у меня была слишком непростая юность, — негромко говорит он. — И слишком сложная служба в более зрелом возрасте, чтобы я мог забыть чудесную улыбчивую малышку, наливавшую мне бесплатно чай от головной хвори, так вкусно пахнущий травами. Вам было лет… десять, двенадцать? — когда я снял комнатку напротив лавки со снадобьями, принадлежавшую вашей матери. Год за годом, я шёл на службу мимо ещё затворённых ставень, загадывая про себя — если увижу мордашку прелестной девчушки с необыкновенным цветом волос, день будет удачным, и вы знаете, в этом прогнозе я ни разу не ошибался. Иногда по вечерам, если не было сверхурочной работы, я позволял себе заглянуть к вам в лавку и взять что-нибудь совершенно мне ненужное, в качестве предлога и символической платы за возможность видеть вашу искреннюю и такую светлую улыбку. Сперва вы угощали меня леденцами с травами, потом наливали тот самый чай, потом, смущаясь, просто здоровались… Иногда я думаю, что тем, кто состоит на службе в полиции, стоит за пределами службы носить на глазах чёрную повязку. Знаете ли, я никогда ещё не был настолько… разочарован.
Я сидела, ошеломлённая, а следователь Лигран поднялся.
— Спасибо хотя бы за то, что вы, в попытках меня разжалобить или подкупить, никогда не вспоминали об этом. А может быть, вы действительно меня не вспомнили? Впрочем, на самом деле, неважно. Я вынужден повториться, лирта Агнесса. Осталось десять дней.
— Но… облава… — мысли никак не хотели складываться в слова.
— Облава — это только фикция, — Лигран поморщился. — Должен же я отчитываться о проведённой работе по вашим поискам… Верните фелинос, Агнесса. Сами. Я клянусь вам, что сделаю всё для вашей защиты.
— Я не…
Он поднимается и поворачивается ко мне спиной.
Уходит?
Просто уходит?!
Он действительно просто уходит!
И я тоже встаю, словно во сне, открываю рот, чтобы что-то сказать, потому что я обязана, просто обязана найти подходящие слова, чтобы он мне поверил, понял уже свою ошибку, чудовищную ошибку, которую я никак не могу исправить… И вдруг понимаю, что сказать ничего не могу. Двинуться — не могу. Такие омерзительные, такие знакомые ощущения.
Фигура жреца вырастает перед Лиграном, словно из-под земли.
— Вынужден возразить, лирт следователь, — голос его спокоен, тих и даже благодушен. — Я настаиваю, чтобы вы выполнили свой долг и немедленно арестовали эту девушку. Я настаиваю, чтобы справедливость была восстановлена, а королевский приговор приведён в исполнение. Я лично прослежу за этим.
— Звёздной ночи, лирт Веритос, — Лигран слегка опускает голову. — Вы, кажется, неправильно меня поняли. Именно это я и собирался сделать.