Смерть меня не найдёт

Глава 66

Металлический перезвон, утихший на пару мгновений, усилился, не просто усилился, а стал нестерпимо громким, лязгающим, словно кто-то оголтело, но методично бил огромным половником по гигантской кастрюле. Этот звук связать со счастьем я уже никак не могла. Лигран сжал мою руку, и мы, сидящие вплотную друг к другу в каком-то просторном… ящике? — с колышущимися светлыми стенками, замерли.

— Где мы? — прошептал он мне на ухо, сквозь рёв иномирных музыкальных инструментов, раздававшийся, кажется, на всю Магристу. В общем-то, мы могли даже орать — вряд ли бы кто-то нас услышал.

— В святая святых, — ответила я прежде, чем поняла, что знаю ответ на его вопрос. — Во внутренней части Центрального храма. Там, где хранился исчезнувший фелинос. А это… — я коснулась стенки, которая стенкой вовсе и не была, — это, судя по всему, накрытый скатертью стол.

— Любишь ты сидеть под столами, — хмыкнул Лигран и осёкся. — В смысле, не ты, а…

— Да ладно, не исправляйся, я понимаю. Всё в порядке. Я — я тоже люблю подстолье. В детстве любила.

— Что ты понимаешь?

— После Венуты скажу.

В самом деле, выяснять отношения буквально в стане врага было более чем глупо. Хотя, если подумать, врагов как таковых у нас вроде бы и нет. Все заодно, все хотят вернуть фелинос на место, разве не так? Так-то оно так, но… А кому вернуть его хотел Лигран? Королю? Чтобы апокалипсисопрекращательный механизм заработал, реликвия должна оказаться на месте во время церемонии подтвержения права наследования, а это значит, что королю мы её принести и должны, хотя он и его интересы для меня величина неизвестная. Жрецы хотят того же, просто выгадав для себя каких-то привилегий. Другое дело, что в своих благих и не очень намерениях они могут помешать мне…

А что насчёт насчёт отношений… Две декады дней приключений и одна ночь, захватившая, правда, ещё и утро, за полноценные отношения считаться не может. Выяснять попросту нечего. Ревновать к прошлому бессмысленно. Не стоит обольщаться.

Не стоит, я сказала!

— Служители, — зашептала я Лиграну на ухо, коснувшись губами его ушной раковины — хмыра всё побери, не об этом сейчас надо думать! — Где-то там двое служителей, от храма и от короны. Они не знают, что фелиноса нет?

— Конечно, не знают. Утечка информации и паника никому не нужны.

— Значит, дозор они несут по-прежнему… Как выглядит реликвия? Скажи мне, сейчас ты же можешь мне сказать.

Теперь уже Лигран коснулся моего уха, слегка прикусил, но ничего не ответил.

— Скажи!

— Я его не видел.

— Даже ты?! Не верю. Как можно искать то, чего нет?

— Вот так. На церемонии присутствуют только члены королевской семьи и Верховный жрец. Я, как и все прочие жители Магра, не имею права её посещать и обращать свой взор на божественное. А у вас не так?

— Не так. Точнее, не совсем так… Ладно. Это тоже потом. Хватит задавать мне вопросы, сейчас момент не подходящий! Служителей надо как-то отвлечь, чтобы я могла выйти и осмотреться. А лучше на время успокоить.

— По голове и в колодец?

Определённо, что-то от Мартовского раздолбайства имело место быть и в натуре лирта королевского следователя. И не могу сказать, что мне это не нравилось.

— А вот не надо про колодцы. Теперь твоя очередь проявить себя.

— Ладно, ты права, — вздохнул Лигран. — Твоя близость меня дестабилизирует, надо вылезать, а не осквернять священное место своими приземлёнными и непристойными мыслями, моя лирта. Сиди здесь и жди меня.

— Эй! — я занервничала вопреки собственным же словам про "очередь проявить себя". — Ты куда? Почему один?

— Успокаивать служителей. Камилла, неужели ты думаешь, что я совсем бесполезный?!

Ну, не то что бы… Просто не привыкла ещё.

— А что будет, если тебя обнаружат?

— Ничего хорошего, — его лицо снова стало серьезным, бесстрастным и сосредоточенным, и я на мгновение испугалась: а вдруг у него раздвоение личности? Ну не может человек быть таким… разным, одинаково естественным в обеих своих личинах! А Лигран, не ведая о моих терзаниях, продолжил. — Ничего хорошего, но и ничего критичного, разумеется. Если меня обнаружат, то задержат до появления кого-то из Верховных. Королевские охранники фелиноса мне не подчиняются, только непосредственно королю. Жреческому внушению мне противопоставить нечего. Но служитель от жрецов должен быть только один, если вырубить его первым и сразу, сложностей быть не должно.

— Пойдём вместе?!

— Сиди и не позорь меня, лирта, — строго сказал мой лирт и гибко вынырнул из-под стола. А я осталась, терзаемая самыми что ни на есть противоречивыми чувствами: тревогой, виной и каким-то смутным в силу своей новизны желанием положиться на другого.

Глава он местной полиции или кто?!

Дзынь, дзынь, дзынь!

Хочется зажать руками уши, но я боюсь, что пропущу что-нибудь важное, хотя в таком шуме всё равно ничего не услышать. Бедолаги служители, изнутри всё воспринимается совсем не так, как снаружи. Да уж, на "непристойные мысли" сил действительно не остаётся, разве что на одну — спалить этих звонарей на площади перед Центральным храмом, а пепел развеять над морем.

Мы ведь не договорились с Лиграном, сколько мне тут ждать. Пока он за мной не придёт? А если жреческий служитель перехватит над ним контроль и заставит прийти сюда, а потом отрезать мне голову, например?

Провожу пальцем по тонкой, искусной зеленой и серебряной двусторонней вышивке на скатерти, той, которой накрыт ставший моим убежищем стол. В конце концов, если что-то пойдёт не так, я смогу вытащить нас обоих.

Хотя, что может пойти не так?

В этот момент металлический звон резко прекращается, и наступившая тишина ещё оглушительнее ударяет по ушам, так, что хочется обхватить вибрирующую голову руками в попытках удержать от падения с ненадёжного шеста шеи. Я напряженно вслушиваюсь, пытаясь понять, что происходит там, снаружи — уловить разговоры, звуки борьбы, шаги, что угодно.

Ничего не слышу.

Не выдержав бездействия, отодвигаю край скатерти и высовываю голову. Кажется, мы попали в какую-то рабочую каморку, поэтому здесь так тихо — Лиграна нет. Никого нет. Больше всего помещение напоминает аккуратный камерный склад, большая часть вещей, здесь находящихся, мне не понятна и не знакома. Вижу вертикальные прямоугольные рамки — вешалки для фиолетовых ряс служителей, несколько светильников в виде тараксумов — или тараксумов с подсветкой в центре, металлические кубки разных размеров и цветов, от платинового до медного, стопки книг и бумаг, круглые деревянные "блины" непонятного предназначения, металлические шары и пирамиды на полу… Я выбралась из своего укрытия — действительно обычного стола на пяти ножках с пятиугольной столешницей, как в Винзоре, только застеленного струящейся дорогой на вид скатертью, и в последний момент успела подхватить изящную округлую посудину, вознамерившуюся рухнуть на каменный пол от моего неловкого толчка.

Выпрямилась, подошла к вешалке, поколебалась несколько мгновений: надевать ли для маскировки служительскую мантию? Не стала, в случае чего, не хотелось бы получить стулом по темечку от того же не узнавшего меня Лиграна или запутаться в обильных складках плотной ткани. Двери в традиционном понимании не было — арочный проход скрывал занавес, словно бы сотканный из миллиона мельчайших серебристых бусин. Я сдвинула его в сторону и услышала тихий стеклянный перезвон.

Оказавшись в следующей зале, тоже безлюдной, по крайне мере, на первый взгляд, я потрясённо замерла. Потолок резко уходил вверх, грубый необработанный камень стен источал подземный холод, звук шагов, издаваемый даже моими мягкими туфлями, подхватывался своевольным эхом. Словно меня снова перенесло своевольным донумом в какую-то пещеру внутрь скалы — но занавес из бусин за спиной никуда не делся. Я опустила глаза и снова вздрогнула — пол был прозрачным, стеклянным, от моих шагов, словно по слабо схватившемуся льду на поверхности лужи, проступала паутина трещин, а под ним во все стороны растекалась тёмная вода. Я шагала, подспудно то и дело ожидая треска льда под ногой, но стоило мне сделать новый шаг, как разломы на старом месте моментально затягивались.

Чем дальше я шла, тем больше не по себе мне становилось. Не выдержав, наклонилась, присела на корточки, коснулась ладонью пола — а ну как и впрямь ледяной? Но нет, это не лёд, очень прочное стекло — или прозрачный камень вроде кварца…

А вот заключённая под полом вода вдруг стала вести себя странно. Словно я — огромный ходячий магнит, а она — жидкое густо-синее железо. Так и тянется ко мне, как живая, извивается волнами, струями.

Я провожу рукой над полом — и вода послушно следует за ней. Может, это какой-то оптический эффект?

— Брысь! — тихонько говорю я, стучу кулаком по полу, и тёмная жидкость разбегается в разные стороны, как клубок перепуганных синих ящериц.

Не успевая обдумать загадочное поведение более чем загадочного пола, я внезапно замечаю своё слабое полупрозрачное отражение.

— Агнесса! — зову шёпотом своего двойника, словно она — запертый подо льдом призрак. — Агнесса!

Снова протягиваю руку к полу — и девушка из каменного зазеркалья тянется ко мне в ответ, а вода вновь начинает жадно подбираться ближе.

"Помоги мне…"

Кто из нас это сказал?

Кажется, что заключённая в стекле девушка улыбается мне — грустно, но в то же время насмешливо. Мол, а чем бы ты могла мне помочь?

Чем?

Вернуть ей тело?

Еще вчера утром я согласилась бы с этим безоговорочно. Ещё вчера днём. Это тело принадлежит не мне! Но сегодня всё поменялось… И вернуть это тело означало бы потерять больше, чем Магр, чем даже жизнь. Это означало бы потерять Лиграна.

"Который тоже тебе не принадлежит", — улыбалась мне призрачная лирта, застывшая в огромном куске иномирного кварца.

Где-то вдалеке раздаётся невнятный шум, и я с огромным трудом отвлекаюсь от призрачной Агнессы. Встаю и осторожно иду на шум. В какой-то момент мне начинает казаться, что в зале есть кто-то ещё — звуки шагов двоятся. Тревожно оглядываюсь — никого нет, но полная иллюзия постороннего присутствия сохраняется.

— Агнесса? — вновь вопросительно шепчу я. Подхожу к одной из ровных стен, провожу по ней руками и безошибочно нахожу незаметные взгляду выступы.

Это дверь.

Та самая дверь, за которой находится жилой флигель. Когда Агнесса вернулась от колодца, она пошла именно сюда, и я никак не могла уловить её состояние, словно об этом у неё и не сохранилось никаких воспоминаний. Впрочем, возможно, мне достаточно просто пройти её путём?

Я постаралась попадать в ритм шагов, которые мне пригрезились, которые до этого момента словно бы отставали от моих собственных. И ноги сами потащили меня вперёд.

Прошла залу-пещеру, более не обращая внимания на мечущуюся под ногами воду, ощущая себя пустой и бездумной. Отыскала ещё одну дверь в стене, которую не нашла бы никогда в жизни, если бы не знания и память Агнессы. Эта дверь в свою очередь вела в какой-то длинный пустой коридор, и только потом я, словно зачарованная, вышла в новый зал, на этот раз — вполне традиционный и более чем торжественный, даже сверкающий. На полу тканные ковры, у одной из стен — подобие иконостаса, только вместо икон — каменные барельефы, изображающие тараксумы. Отдельно стоящая в углу статуя Тираты — не особенно большая и величественная, зато целиком из металла. Серебристые и зелёные витражи в очень высоких, под потолком окнах создавали соответствующее освещение,

Я не смотрю на это всё. Не смотрю на Лиграна, застывшего безмолвной тенью в углу, бросившего на меня острый взгляд. На безвольно распластавшиеся, хотя, по всей вероятности, живые тени-фигуры у его ног — мужчина в обычной одежде и бритоголовый служитель в фиолетовом одеянии. Взгляд словно бы мимоходом отмечает какую-то неправильность и скользит дальше.

Агнесса зашла в зал и искала книгу, но книги нет, это фикция. Её чувства, ужас и недоумение после эпизода со служительницей приглушены внушением жрицы, но она не может не понимать, что ей нужно бежать, уходить… Но уходить она не хочет. Она надеется на помощь Верховной, она надеется найти то, что та просила, выполнить свою часть соглашения.

Подхожу к двуполой статуе Единой, прикосновения к обнажённому камню кажутся почти непристойными. Разумеется, в первую очередь она подумала о тайнике — я и сама бы так подумала. Никаких сейфов и сундуков.

Нажимаю на глазницы, полуоткрытые губы, неуверенно касаюсь кончика выпуклой груди. Пожимаю каменные пальцы: одна, мужская, мощная и широкая рука опущена вниз, другая, женственная и изящная, вытянута чуть в сторону. Заострённые когти не портят этой чувственной красоты, немного порочной в силу наличия признаков обоих полов.

"Если палец указывает в небо, дурак смотрит на палец" — мне вспоминается фраза из какого-то фильма моего мира, и я невольно слежу взглядом за направлением каменной руки. Она указывает на цветочный барельеф. Впрочем, пожалуй, в зале нет ничего иного, что могло бы привлечь внимание.

Цветы как цветы.

Тараксумы как тараксумы.

Хотя…

Подхожу ближе, рассматриваю переплетение стеблей, листьев, летящих пушинок-парашютиков, мохнатые шарики цветков. Возможно, если бы не те омерзительные воспоминания о встрече с целителем в доме утех, если бы не цвет моих волос, я никогда не обратила бы внимания на одинокий цветок киртана, почти незаметный в общем цветочном хороводе среди других.

Агнесса тоже его заметила, не могла не заметить. Я погладила шершавую поверхность, осторожно нажала на иномирный колокольчик — и почувствовала, как рука проваливается сквозь каменную стенку.

Рука, уже не моя, Агнессы, ухватывает тонкую прямоугольной формы коробку, точнее — шкатулку, узкую, вытянутую. Не картон, не дерево, и, вероятно, не камень. Ни мне, ни Агнессе ещё не доводилось держать изделия из кости — но это, вероятно, оно и есть. Цвета топлёного молока шкатулка с причудливым узором, из цельной кости какого-то исполинских размеров существа.

Пустая.

Сейчас она пустая, но тогда…

Крышка тихо щёлкает, и я вижу мастерски вырезанное углубление странной формы. Неожиданно, но знакомо. То, что можно вложить туда — позвоночник, хребет небольшого существа, если предварительно подпилить ему рёбра. Что бы это ни было, оно похоже на кости и находится внутри костей.

А ещё говорили, что Тирата не любит некромантов!

Что же это могло быть? Я с самого начала думала о небольшом украшении, похоже, так оно и есть. Колье. Диадема. Возможно, пояс. Чётки.

Инстинктивно оглядываюсь: а вдруг они все слепые идиоты, одна я умная и зрячая, и вот прямо сейчас увижу это самое пропавшее колье, скажем, у статуи на шее, или…

Агнесса открыла шкатулку, отщёлкнув крепления-лапки — штук десять, одну за другой — и коснулась рукой лежащей внутри белой костяной змейки, снова испуганно огляделась. Быстро засунула ненужную безделицу обратно, каменная пластина с изображенным на ней киртаном беззвучно вернулась на место. Девушка с чёрно-бирюзовыми волосами повернула голову и заметила появившегося словно бы из ниоткуда стражника — служителя от короны.

В этот раз я вижу происходящее словно со стороны, а не глазами Агнессы. Служитель медленно приближается, как дикий барс, в его руках блестит изогнутая металлическая полоска — местное оружие? — и Агнесса отступает, мигом забывая о своей случайной находке. Я знаю, что случится дальше — они окажутся в каменном гроте, и служитель неожиданно провалится, вмёрзнет в стеклянный пол, потеряет сознание от перепада температур — или от чего-то ещё.

А я смотрю на пустой зал. И вижу, как узкая полоска кости выскальзывает, точно змея, сдвигая в сторону стенку каменного тайника с изображённым на нём киртаном. Покрывается дымкой, увеличивается в размерах, кости словно растут на костях — так выглядят спутанные окаменевшие кораллы.

Мёртвое, но живое. Я сама такой недавно была. И не только я…

Я — уже именно я — держу в руках костяную шкатулку.

— Нет! — громко, неестественно громко говорит Лигран, до этого времени лишь напряженно, но безмолвно наблюдавший за мной.

Ещё не стряхнувшая паутину воспоминаний и видений, я медленно поворачиваюсь к нему, и вижу темноту, сгущающуюся между его ладоней.

Это так… абсурдно и дико, словно я участвую в съёмках в каком-то малобюджетном фантастическом фильме. Магия, на мой неискушённый и в то же время уже замыленный книжками и киношками взгляд, должна быть такой, какой она и была до сих пор — внутренней, невидимой, скрытой. А между тем черный дымящийся шар в руках Лиграна густел, уплотнялся, разбухал, а глаза смотрели на меня пристально, неотрывно, мёртво.

Я поняла, что он сейчас сделает — за секунду до того, как Лигран поднял руки и швырнул в меня смертоносную сферу, прицельно и чётко.