Смерть меня не найдёт

Глава 55

С большим трудом, но всё-таки я выкидываю ненормального следователя, вдруг расхотевшего меня ловить и арестовывать, из головы.

Ну расхотел и расхотел, даже помочь решил, ну и что? Во-первых, у них со жрецом могут быть какие-то давние личные тёрки. Жрец хочет меня поймать и помучить, а Лигран ему в отместку не даёт. Во-вторых, это просто такой фатализм у человека. Будь что будет. На самом деле ни в какой апокалипсис он не верит, венценосные наниматели достали хуже горькой редьки, а пытать слишком прыткую девчонку с проблемной головой ему удовольствия не доставляет, вот он и забил большой болт на это дело.

Ну и в-третьих, сегодня у него выходной, а завтра может оказаться очень даже рабочий день, и Лигран снова отправит меня в тюрьму или на казнь, еще и сам поучаствует. Без удовольствия, конечно, со вздохом, типа "хочешь сделать хорошо — сделай сам", но всё-таки… Как мне показалось, служба значила для него очень многое. Возможно, конечно, я и ошиблась.

Сегодня мне повезло, но обольщаться не следует. Нет у меня в Магре друзей и сторонников.

— К тебе это не относится, — зачем-то обратилась я к коту. — Ну, и может быть, к Марту. Знать бы ещё, где он сейчас.

М-да, идея с колодцем явно не сработала, впрочем, может быть, и к лучшему: если бы мой некромант оказался рядом, то мог бы полезть меня спасать, нарвался бы на Лиграна, жреца, восстание скотобойни, ещё бы и это ему, как некроманту, добавили… И всё же чем ближе я подбиралась к приюту, тем больше меня начинали грызть всяческие сомнения, тревоги, чувство вины и прочее.

…Ильяна брезгливо оглядела меня с ног до головы, и чисто по-женски, чего вроде бы раньше за мной не водилось, мне захотелось макнуть её головой в чан с прокисшим гороховым супом. Но я сдержалась, конечно.

— Добрый день! — лучезарно улыбнулась я сестрице, словно в насмешку надо мной, буквально сражающей наповал свежим румянцем на лице, пышными каштановыми локонами, чистым и даже праздничным платьем. А тут я. По большей части серо-фиолетовая, дохлая, частично порезанная и потрёпанная, как старая тряпичная кукла, укутанная в какие-то платки, пыльные, с брызгами крови по подолу.

На контрасте вместе смотримся мы, наверное, изумительно. Но чана с супом под рукой нет, да и худой мир лучше доброй ссоры, и вообще, даже за насмешливый взгляд с нотками превосходства и толикой жалости не убивают.

К сожалению.

— Март ещё не вернулся?

— Нет, — теперь ехидство сменилось беспокойством. — Откуда он должен был вернуться, вы же вместе ушли?

— Мы… разошлись. В смысле, пошли разными дорогами, — Ильяна подняла бровь, но ничего не сказала, а я обогнула её и стала подниматься по лестнице к себе в комнату. Милко плёлся за мной с совком и шваброй, совершенно, надо сказать, не магической, а самой обычной — тряпкой, намотанной на длинную, крепкую палку, и сдавленно, едва слышно ругался, заметая падающие с меня одному ему видные пылинки, шерстинки и окровавленные перья. Закрыв, наконец, за собой дверь, я стянула проклятущие тряпки, чувствуя себя реально свежевыкопавшимся мертвецом — сизые ноги и руки, и без того не особо широкие, исхудали на пятый день голодовки, живот буквально приклеился к позвоночнику. Ну хоть волосы пока не отваливаются, и то хорошо.

В дверь постучали, и я, помянув всуе Тирату, хмыру и разных сакралей, завернулась в одеяло и открыла дверь. На пороге стоял хмурый Милко всё с той же шваброй и совком.

— На, пол за собой помоешь, чай, не королевская дочь!

— Истинные аристократы не гнушаются наводить чистоту! — гордо сказала я, но местный домовой, он же дворецкий, он же горничная, уже хлопнул дверью прямо перед моим лицом. Я кинула предложенные инструменты на кровать и задумалась.

Не королевская-то не королевская, но, может, всё-таки жреческая? Снова и снова перед мысленным взглядом вставала фигура Верховного. Если забыть о некоторой, вполне, кстати, объяснимой злокозненности в отношении меня, то он… ну, очень даже ничего мужик, а двадцать лет назад был ещё краше. И неглупый. А то, что отцовский инстинкт не взыграл, так у лиц мужеского пола это бывает.

Может, прийти с повинной и попробовать договориться? А если я ошиблась? А если он, поняв, что про фелинос я действительно ничего не помню и, вероятно, вспомнить не смогу, окончательно упокоит ненужную чужую душу в теле ненужной наследницы..?

В дверь снова постучали. Я чертыхнулась и опять схватилась за одеяло.

— Ещё не домыла! — на пороге стояла Ильяна с каким-то свёртком руках. Снова смерила меня презрительным взглядом от голых ступней до вздыбленной макушки. Вот чисто женский талант — ни слова не сказать, а так выбесить, что я сейчас и её телепортирую куда-нибудь.

— Переодеться тебе, — процедила сестрица, и, чуть поколебавшись, добавила. — С Мартом всё в порядке?

— Надеюсь, — я забрала скрученную в узел одежду. Ещё один узел, только на этот раз нервенный, свернулся где-то под рёбрами. Вот почему физической боли я не чувствую, а душа болит? А можно наоборот, а, Единая?

Ильяна фыркнула и захлопнула дверь, ещё резче и громче, чем Милко. Вот ведь противная баба, а при брате сущий ангел, глазками хлопает и губки бантиком скручивает. Не удивлюсь, если тот самый способ, благодаря которому она проникла в Винзор и собиралась вызволять несчастного арестанта, знаком ей давно и вполне привычен, зря Март совестью маялся. И вообще, такую к крокодилам, пардон, к голодным кваркам без магического сопровождения кидать можно — ваши кварки, вы их и спасайте!

Я сердито отшвырнула одеяло и взялась за совок и швабру. В дверь снова постучали, и я угрожающе тряхнула орудиями труда пролетариата всех миров: кто бы это ни был, сестрица или чудо в перьях, сейчас мало не покажется.

На пороге стоял взъерепененный Март и смотрел на меня, полуголую, синюю в пятнышко, лохматую и страшную, во все глаза.

…Тирата, хмыра и все прочие сакрали, вот почему оно всегда со мной так?

Справедливости ради надо сказать, что и Март выглядел не самым лучшим образом — растрёпанный и помятый, и одежда как будто с чужого плеча, однозначно не та, что была на нём утром. Но зато живой, невредимый и явно не из другого мира вернувшийся — и то хорошо. В полном молчании он сделал шаг ко мне, я отступила, а он прикрыл дверь за собой, тихо и осторожно, прислонился к ней спиной и продолжал меня рассматривать.

— Привет, — пискнула я и, на всякий случай, прикрылась шваброй. Ещё несколько дней — и я реально смогу за нею спрятаться.

Март продолжал молчать.

— Ну, это… рада тебя видеть. А я… гм… в общем, в храме была.

— Да что ты говоришь?! — язвительно, нараспев произнёс Март. — Ну и как тебе экскурсия?

— Да так, — почему-то говорить ему о произошедшем, особенно о Лигране, не хотелось. — Малоинформативно, на самом деле.

— А-а-а, именно поэтому Милко сказал мне, что у тебя платье в крови.

— Ну и кровь, и что с того, что кровь, не моя же, и я никого не… — тут я дёрнулась и вздохнула. — На самом деле, я кое-что вспомнила. Служительницу, которая охраняла реликвию, похоже, действительно убила Агнесса.

— То есть, ты.

— Не я. Агнесса!

Мы посмотрели друг на друга.

— Если хочешь, если ты мне не веришь, можешь меня сдать, — говорю я, медленно опуская швабру, направляясь к одеялу и снова в него закутываясь. — Это ведь шанс для тебя получить помилование и начать нов…

Март подходит ко мне и обнимает, порывисто и крепко.

— Ну, убила и убила, в души из другого мира я не верю, но все-таки считаю, что та девушка, которую я не знал, и та, которую увидел в стенах Винзора — это две разные Агнессы. Ты, конечно, немножечко умерла, но и как будто начала новую жизнь? — он утыкается носом мне в волосы. — Только, пожалуйста, никогда так больше не делай, а? Не надо меня никуда отсылать. Я чуть с ума не сошёл от ужаса, что ты пошла туда одна, тебя схватят, а я ничего не смогу с этим поделать.

Напряжённый, подрагивающий комок нервов в моём животе постепенно расслабляется, словно теплеет, и вдруг мне становится хорошо-хорошо. Очень неуверенно — потому что мне кажется, что ему будет неприятно, противно — я тоже обнимаю Марта своими исхудавшими жуткими руками.

И не чувствую у него никакого отторжения, ни малейшего.

— Где ты был? — шепчу я. — Я хотела отправить тебя к колодцу, только и всего. А куда отправила на самом деле?

— Видимо, туда, где, по твоему мнению, мне самое место, — с какой-то обидой в голосе говорит Март.

— Неужели на кладбище?!

— Хуже! В дом утех лирты Клариссы!

От неожиданности я прыскаю смехом, а потом в голову приходит другая мысль:

— Так, погоди-ка. И ты только сейчас оттуда пришёл?!

Мысленно прикидываю прошедшее с момента телепортации время до настоящего момента. Да за эти часы можно было отдельный бордель по соседству построить!

— Сгинь с глаз моих! — угрожающе говорю я, нашариваю на полу швабру и наставляю её на растерявшегося Мартена. — Пошёл к хмыре, извращенец!

— Да ты чего, Агнесса! — вышеупомянутый извращенец пятится к двери. — Я просто головой ударился, когда переместился, потому что… а как в себя пришёл, сразу к храму побежал, искал тебя, а потом сюда! Честно!

— Лучше бы ты другим местом ударился, — злобно говорю я, а потом, уже оставшись в одиночестве, обессиленно прислоняюсь головой к двери, а Ксамурр муркает под ногами, то ли утешает, то ли возмущается моей глупостью по-котовьи.

До праздника Венуты остается пять дней, не считая сегодняшнего.