Смерть под Рождество

Эпилог

За три дня до Рождества Главная улица Фезербриджа выглядела, как на открытке: витрины магазинов украшали венки и гирлянды, лампы уличных фонарей туго обвивали розовато-лиловые ленты. А на улице никого, ни души. Хэлфорд сбавил скорость машины. «Надо же, — подумал он, — этот чертов городишко можно сейчас содрать с карты, что-нибудь на обороте написать и отправить по почте!»

Он завернул на Бракен-стрит. И там безлюдно. Дома выглядели безжизненными. Заметь сейчас у кого-нибудь в саду белеющие кости мамонта, он не удивился бы. Семьи Фезербриджа в шоке. Мать — в одной комнате, отец — в другой: каждому хочется побыть одному.

Он остановил машину у дома Грейсонов. В саду все убрано, вокруг чистота.

У двери он задержался. Надпись была счищена, но следы остались. Гейл открыла прежде, чем он постучал.

— Я увидела вас в окно. Кэти Пру спит, придется разговаривать тихо.

Он вошел. Здесь тоже следы вандализма были убраны. Холл и лестница вымыты и свежевыкрашены.

За спиной Хэлфорд держал бумажный пакет.

— Вот… — произнес он и протянул пакет. — Вот что мы нашли вчера. Я тут немного подремонтировал.

Гейл взяла и заглянула внутрь.

— О Господи, Спейс Люси! Да вы даже не представляете… Спасибо большое.

По дороге не кухню он заглянул в гостиную. Здесь тоже наведен порядок. Правда, мебели не было. Елка, которая прежде ютилась в углу, сейчас стояла посреди комнаты, и очень нарядно украшенная. В комнате чисто, но в углу он заметил упакованные ящики, и в животе у него похолодело.

— Вы уезжаете?

Гейл достала из буфета банку с кофе.

— Я вижу, вы удивлены. А мне казалось, вас больше шокировало, если бы вы узнали, что я остаюсь.

— Не знаю. Можете мне не верить, но я всегда считал, что вы очень подходите к этому дому, а он к вам.

— Да нет уж, спасибо.

Выглядела она определенно успокоившейся. Конечно, настолько, насколько это было возможно. Как будто с плеч наконец сняли тяжелую ношу. Но, когда она потянулась, чтобы снять с полки две тарелки, то поморщилась То ли оттого, что потревожила больную руку, то ли от какой-то другой, более сложной внутренней боли.

Хэлфорд откашлялся.

— Не знаю, известно вам, Гейл, или еще нет. Но мы задержали троих по обвинению в нападении на ваш дом.

Она удивленно посмотрела на детектива.

— Надо же? Мне никто не говорил. Я и не верила, что их можно поймать.

Он сделал паузу, наблюдая, каким напряженным сразу стало ее нежное лицо.

— Хотите знать, кто?

Гейл сосредоточилась на банке кофе. Она что-то у нее не открывалась.

— Хочу.

— Владелец книжного магазина Бен Хоссет, Клайв Кингстон и Джим Симпсон. Именно в багажнике его машины мы обнаружили игрушку и ваше пропавшее белье.

Она облокотилась на прилавок и закрыла глаза.

— Миссис Симпсон. Боже мой! Она мне казалась такой приятной женщиной.

— Но, Гейл, мы арестовали не ее, а мужа. Возможно, она ничего об этом не знала. Не стоит взваливать на жену ответственность за поступки супруга.

В центре стола возвышалась солидная стопка книг по кулинарии. Хэлфорд взял верхнюю и начал листать страницы. Не надо было смотреть на обложку, чтобы понять, что книга американская. Серией черно-белых фотографий показывался процесс консервирования ветчины в сельской местности. Дальше было фото аристократического пикника на природе — роскошно сервированный стол, канделябры, пожилые утонченные дамы в шляпах с широкими полями. Дойдя до фотографии Джимми Картера[19] с поросенком в руках, Хэлфорд отложил книгу в сторону.

— Значит, вы возвращаетесь назад, в Штаты.

Она залила кофейник водой и поставила на огонь. Кофейник был снизу мокрый, и пламя вначале зашипело.

— Да. Оставаться здесь больше не имеет никакого смысла. Вчера я звонила бабушке. Мне показалось, она не возражает.

Хэлфорд открыл холодильник и нашел там пакет молока для кофе. На верхней полке стояла стеклянная миска с початым жареным цыпленком.

— Не возражает, — отозвался он. — Не очень тепло звучит эта фраза «не возражает». У вашей бабушки, наверное, тяжелый характер.

— Да, возвращаться мне в Штаты будет нелегко. Не знаю, как там у меня все сложится.

— А по-моему, вам нечего переживать. У вас есть Кэти Пру. Это большое счастье — иметь такую внучку.

Гейл резко отвернулась и опустила голову.

— Кроме бабушки, еще много родственников. Все женщины, и все с характерами. С ними мне будет непросто.

Хэлфорд тихо постукивал пальцами по скатерти.

— Вы, конечно, знаете, что я должен был вас об этом спросить. Я не могу не спросить. Вот о чем: так ли обязательно возвращаться домой?

— У меня дочка, ее нужно увезти отсюда. Если бы… — Гейл посмотрела на него. — А у вас? Что изменится в вашей жизни?

— Не знаю. По-моему, все останется по-старому. А может быть, и нет. Никак не могу решить, готов ли я к каким-нибудь переменам.

Кофе начал закипать. Она взяла кофейник, но как-то неудачно и чуть его не выронила. Хэлфорд рванулся помочь, и неожиданно руки ее оказались в его руках.

— Гейл… — тихо проговорил он. — Это ваше возвращение в Штаты… Может быть…

Слезы навернулись ей на глаза.

— Я знаю, знаю… Но в Фезербридже оставаться все равно не могу. И вообще не вижу причин, по которым мне надо оставаться в Англии.

Хэлфорд смотрел только на кофейник.

— А может быть, есть причины? Хотя бы одна. Может, я могу сделать так, что вы увидите эту причину…

Он боялся поднять глаза, боялся прочитать на ее лице ответ. Так и стояли они молча. Долго стояли. И, хотя Гейл не издавала ни звука, Хэлфорд знал, что она плачет.

— Извините, Даниел, — произнесла она наконец. — Не знаю… может быть, должно пройти какое-то время, и я… Да, да, просто должно пройти какое-то время. Я все-таки надеюсь вернуться…

Уже начало смеркаться, когда Хэлфорд садился в машину. Он сразу рванул с места. Хэлфорд мчался по кольцевой дороге, так и не понимая, освободился он наконец или попал в еще большую зависимость.

Вот уже и видна широкая стена церкви св. Мартина. Она заслоняла вид на кладбище. Детектив свернул и через ворота въехал во двор. На могиле Мэдж Стилвелл стояли цветы. Рядом была свежая могила. Лиза наконец успокоилась рядом с матерью. Навеки.

Другой дочери Фезербриджа на этом кладбище места не нашлось. Вчера Хэлфорд видел на маленьком кладбище в предместье Винчестера могилу Джилл Айвори. Пока без памятника. Тем, кто будет ее навещать — тем немногим, — придется долго подниматься в гору, а потом идти мимо старых могил в конце кладбища. И совсем рядом, всего в каких-то десяти метрах, покоится прах Тома Грейсона, тоже убийцы и тоже самоубийцы.

Хэлфорд собирался уже нажать на газ, но увидел у южных дверей небольшой грузовик и микроавтобус. Рядом стояли и тихо разговаривали Кристиан Тимбрук и Джереми Карт, а четверо рабочих осторожно заносили в церковь витраж: большой, круглый, обернутый в темный полиэтилен.

Джереми Карт бросил взгляд на машину детектива из Скотланд-Ярда и тут же отвернулся.

«Ну и хорошо, — подумал Даниел Хэлфорд, выезжая за ворота. — Установят новый витраж, и начнется здесь новая жизнь».