Снеговик

Глава 5

— Ладно, погоди, сейчас насобираю, чего-нибудь, — удаляется в глубоких сомнениях.

Зато выкатывается её ненаглядный Михась. Именно выкатывается,

— Марих, привет! Айда за стол! Мы тут тортом второй день давимся! Помогла бы!

— Всё, Миш, я на диету сажусь! — объясняю, — видишь, еле штаны налезли.

— Эка печаль! Новые купи! Не жить теперь, что ли?

— Мишка, отстань от Маринки, ей не до тебя, — это Машка с баулом тащится, — на! Всё равно мало, выкидывать собиралась, а так, глядишь и сгодилось на бедное место!

— Спасибо, Машуль, — радуюсь, — брат будет в восторге!

— Может, ему ещё, чего-то нужно? — это Мишка уже. Добрый мужик, простой и щедрый.

— Да! Нужно, — припоминаю, — гантели килограммовые и хула-хуп! — у Мишки с Машкой глаза на лоб.

— Это всё брату? — надо снимать подозрения,

— Это мне! Начинаю новую жизнь!

— Ну, гантели где-то были у меня, — припоминает хозяин, — но тебе не унести, килограмма по три, каждая…

— Это лишковато, пожалуй, — соглашаюсь.

— А хула-хуп я тебе сейчас найду! — радостно заверяет Машка.

Ещё пауза минут на десять, и подруга торжественно вешает мне на шею обруч. Руки-то заняты! Остаётся только шея,

— На вот, для тебя, дорогая, ничего не жалко! Еле откопала…

— Ну, пока! — прощаюсь поскорей, у меня уже свербит, надо домой!

— Ты молодец, Мариш, — это подруга вслед, — потом торты жрать будешь, сначала надо замуж выйти!

— Ага! — мне уже не до неё, нужно, как-то в лифт с обручем просочиться. Пролезаю боком с третьей попытки, сначала анфас застрял, потом профиль зажало дверями, вернее, кусок обруча. Наконец, уместилась вся, жму носом кнопку, и в путь.

Кто бы видел, как я, запинаясь за хула-хуп, наступая на него периодически, тащилась до дома! Грохнулась, конечно, разок. Какие уж тут каблуки!

Кстати, скульптуры, что я лепила и, правда, след простыл! Специально той дорожкой прошла, чтоб проверить…

— Ты, где, пропала? — это Снеговик, да ещё и недовольно, по-хозяйски, понимаете ли! Принимает мои котомки.

— Нормально! — врезавшись сразу в оба косяка краями обруча, возмущаюсь, — понаписал всякого! А мне исполняй… — в это время за спиной раздаётся характерный щелчок и звяканье дверной цепочки, затем знакомый скрип, так и есть!

— О, Анна Степановна! — восторгается, заглядывая мне за спину Айсмен, — милости просим! Я тихо фигею, оборачиваюсь, а там…

Моя любимая соседка при параде с брошью под самым горлом на столетней крахмальной блузе, и в руках у неё большущее блюдо горяченьких, вкусненьких, ароматненьких пирожков!

— Ой, — радостно воскликает баба Нюра, — вот, как раз, и Мариночка вернулась! — Мариночка?! Да я от неё, кроме как малохольная сказочница, или ещё чего похлеще, иных эпитетов ни разу не слыхала! А тут Мариночка! Ещё на грудь давай упади, старая кошёлка!

— Да, да! У меня и чайник уже вскипел! — подтверждает нахал, втаскивая меня боком за обруч в квартиру, гостеприимно освобождая проход, продолжающей щебетать соловьём, соседке.

Нет слов! Чтобы скрыть острое недовольство и не вытолкать взашей пару, спевшуюся в моё отсутствие, ухожу переодеваться в спальню. Слышу, как они по очереди нахваливают друг дружку, ну, прям друзья, не разлей вода! Тоже мне петушка и кукух! Считаю до пятидесяти пяти, успокаивая нервы, и выхожу из укрытия.

Картина, предстающая моим глазам эпична: брутальный мачо, в порнографических серых трико по щиколотки, с обнажённым сексуально-притягательным торсом, едва прикрытым по центру моим розовеньким фартучком, где и нашёл-то? Я уж сто лет не помню, куда сунула его и когда, разливает чаёк, как вышколенный официант дорогого ресторана. А мадам Анна Степановна сидит на главном месте, лаская его влюблённым взглядом и, подсовывает в рот, думаю, уже не первый пирожок,

— Ммм — слышу стон восторга, — ка кукно! — с набитым ртом, а туда же! Вкусно ему, видите ли! Я может, тоже хочу!

— Мариночка, попробуй-ка мою стряпню, — радостно переключается соседушка, — ты с чем любишь? Вот тут с капусткой, а вот с луком и яйцом, а вот эти круглые с яблочками!

— С капустой, — отвечаю хмуро, но соблазн, помноженный на аромат сдобы, делает своё дело, сердце моё мягчеет. Но буквально на миг!

— Вы её сильно-то не пичкайте, дорогая Анна Степановна, Маришка решила начать новую жизнь, на диете с сегодняшнего дня! — воспитатель нашёлся!

— С заашнео! — парирую в ответ, пирог проглатывается сам, чуть ли не с пальцами, и я тянусь за следующим.

— Можно, конечно, и с завтрашнего, — шлёпает по руке Айсмен, — но и сегодня не наглей!

— Ну, ради знакомства? — умоляет за меня баба Нюра, всё-таки, она ничего, а пироги — песня!

— Хорошо! Только ради Вас, несравненная моя Анна Степановна!

Старушка млеет, облизывая глазами соблазнительного атлета, который, разлив всем чай, сам уминает уже четвёртый или пятый пирожок, так это только из того, что я видела!..

— Всё, считай, это были твои последние плюшки! — строго говорит Снеговик, затворив дверь за бабой Нюрой, которая никак не желала уходить, но снабдив её напоследок пакетом мандаринок, Айсу, всё-таки, удаётся распрощаться с гостьей.

— Как ты успел её подцепить? — игнорирую нравоучения, — это моя главная врагиня!

— Была! — продолжает он безмятежно, — милая такая бабуся. Не цеплял я её, она сама в двери позвонила, что мне прятаться? Я ж не преступник!

— Ну, конечно! Только хозяйка за порог, так она тут, как тут! И чего хотела?

— Соли… — банально, как мир! — сказала, тесто на подходе, а у неё соль закончилась, даже начинку посолить нечем!

М-да, чего-чего, а соли у меня в достатке. И перца полно!

— А дальше?

— А дальше ты видела, — пожимает плечами, — я её обезвредил, больше не врагиня.

— Кем представился?

— Фитнес-тренером, сказал, есть такая услуга «Фитнес-тренер выходного дня», — смеётся, изображая, как он выжимает гири.

— Так ты только на выходные? — почему-то становится тоскливо.

— Ну, выходные нынче длинные, — размышляет, почёсывая взъерошенный затылок, — а там посмотрим…