Снеговик

Глава 9

Уединившись, долго разглядываю себя в зеркале. М-да, хорошуля да и только: морда опухла то ли от сна, то ли от шампанского вчерашнего, то ли я всегда и была такой…

Вот что за несправедливость! Кому-то всё: и ум, и красоту, и уверенность, а кому-то ничего? Некоторых можно хотя бы приукрасить, а вот эту конопатую рожу как? Сразу на ум приходит строфа из сказки Филатова «Про Федота-стрельца»

…Уши врозь, в носу кольцо,

Да и рожа вся рябая,

Как кукушкино яйцо!..

И вот что хочешь, делай с этим яйцом, тьфу лицом, которое сплошь покрыто рыжими кляксами, а под ними и черт, никаких не разглядишь, хотя ни кольца в носу нет, ни ушей. Вернее, уши на месте, но, слава Богу, хотя бы не врозь.

Плюнув на тщетные попытки разглядеть в себе хотя бы крупицы красоты, забираюсь под душ, надо смыть из памяти остатки ночной сказки, такие подробности для моей работы точно не пригодятся.

Стою под упругими струями, а упрямая память так и подсовывает картинки, словно кадры кинохроники: красивое мужское тело, не обремененное условностями одежды, слишком близко от меня, чтобы не уловить его тепло и запах. Тонкая, едва уловимая композиция дорогого парфюма с нотками лёгкой табачной горечи и аромата тела… мужского тела.

Господи, что со мной случилось? Я события-то из своих сновидений восстанавливаю с трудом, а тут даже запах до сих пор помню! Да и, как же не помнить, когда он рядом со мной уже вторые сутки! И тело то самое, с татухой во всю спину! И будоражит оно меня наяву, просто, не осознаю этого, а во сне я себе не начальник. Там он у меня сегодня руководил. Да так, что даже под душем, не глядя в зеркало, знаю, что краснею!

Ой! А, если я только думаю, что это был сон? Может, всё явь: горячие смелые объятия, невыносимо сладкие, вынимающие из лёгких весь воздух, затяжные поцелуи, моё неприкрытое никакой вуалью скромности или гордости, желание…

Не может быть! Да не-ет, он же сказал, что не пристаёт на первом свидании… А если оно уже не считается первым? Чем у нас вчера общение закончилось? Так-так, мы гадали… И нагадали всякой дури! Это точно шампанское в голову ударило! Надо же пьяное какое, я уже реальность со снами путать начинаю!

Но сон был офигенный… Жаль, что не взаправду…

Взбодрившись напоследок прохладной водицей, надраенная до скрипа, выползаю из душевой кабины. Ох, и красотка! Розовая, распаренная, брови, ресницы, губы — всё слилось в одну гамму с конопатой кожей лица. Впрочем, плечи, шея, грудь, немногим лучше! Из общей бежево-розовой массы, разве что глаза можно выделить. Они у меня оливково-зеленоватые, не сказать, что огромные, но и не маленькие, правда, белёсые не очень длинные прямые ресницы им не подмога для выразительности, скорее, наоборот.

Ну и волосы ещё отличаются более тёмным, слегка медноватым оттенком, но тоже не подмога. Скорее, мой бич: кудрявые, как у африканки, непослушные, с массой совершенно диких подволосков, которые невозможно усмирить ни ободком, ни лентой, никакими муссами, заколками-невидимками. Разве что, шапочка для плавания спасёт. Поэтому и не стригусь, на длинных можно хоть пучок свернуть или пальму косматую, как обычно и делаю, а короткая стрижка превращает меня в одуванчик.

Что там вчера Айс сказал? Стилист сегодня по мою душу явится? Ну, посмотрим, посмотрим, как он справится с задачей по имени Марина!..

— Подруга! — как мне надоела его фамильярность, так и этого мало, он ещё с критикой лезет опять, — ты не собираешься, вообще, вытряхаться из своей пижамы?

— А, чем она так уж плоха? — не понимаю, — у меня всё в таком стиле…

— Пошли-ка, переберём твоё приданое, — увлекает меня за руку в шкаф, ухватил так за запястье, что не вырвешься.

— С, чего бы мне своё нижнее бельё демонстрировать какому-то незнакомому снеговику?

— Я вчера тебе очень даже демонстрировал, сегодня твоя очередь.

— Я не собираюсь перемерять всякое барахло, — чего я там не знаю такого интересного, — кофе хочу.

— Тогда, облегчим процесс и ускорим, — не унимается, — открывай шкаф!

— Вот ещё! — стою насмерть, закрывая собственной грудью святая святых любой нормальной женщины.

— Ты, что там коноплю растишь, что ли, в промышленных масштабах? Можно подумать, я вчера родился, бабских тряпок не видал! — просто подхватывает меня за бока, невзирая на сопротивление, и отставляет в сторону.

— Если точнее, позавчера! — напоминаю, всё ещё цепляясь за остатки гордости, — из сырого снега!

— Так, упрямая женщина, не суйся под руку! — отодвигает меня одной левой, не глядя.

— Да хрен с тобой, ройся в тряпках! Фетишист! — оседаю бессильно на кровать.

— Так, та-ак, а это, что? — слышу из-за его спины, так как он головой в шкафу, увлечён, прямо скажем, — ага, это в помойку. Это туда же! — и всё в таком вот духе.

— Мне голой, что ли ходить? — понимаю, что давно никаких обновок не покупала. Для кого, рядиться-то? Но, чтобы забраковать всё? — Это уж, слишком!

— Вот! — гордо выныривает из кучи тряпья на полу, — примерь-ка вот это!

— Что-о? — лёгкие шортики, которые я уже похоронила в смысле применения лет пять назад, но в отличие от Айса, не выбросила по причине природной бережливости, и весёленький топчик из тех же примерно времён, — это вообще, летнее и вряд ли налезет к тому же!

— Надевай, говорю, и не кобенься! Скоро стилист явится, а ты тут, как мишка Гамми бродишь!

— Ну, ты хоть выйди, тогда, — опять мирюсь с судьбой. Да и дома у меня тепло, несмотря на зиму на дворе, тут он прав, не озябну. Только, как я перед ним буду шастать в этом фривольном наряде а-ля мисс Бразилия?

— Выхожу уже, — собирает ворох тряпья с пола. И я смотрю в практически осиротевший шкаф, где ещё час назад, почти не было места. Потом на свою одежду, уже упиханную в огромный полосатый пакет, с которым я вчера явилась от Машки с Мишкой. Их ветошь в тот же вечер ушла в мусоропровод, сегодня очередь моей. И мне почему-то наплевать, не жалко! Я в этот момент, как будто вижу свои исчезающие «сокровища» его глазами, с таким равнодушием, даже, неприязнью, словно именно эти жалкие обноски, как раз и были, препятствием к счастью и удаче…