Сновида

Глава 9

Открыв глаза, я непонимающе осмотрелась вокруг, потому что высокого потолка с лепниной никак не могло быть в съёмной квартире. А когда увидела незнакомого мужчину, сидящего в кресле, моментально всё вспомнила. Рывком сев на кровати, я схватила одну из подушек и, забившись в противоположный от мужчины угол, выставила её впереди себя.

— Думаю, ты понимаешь, что вряд ли защитишься от меня подушкой, — мужчина улыбнулся и, встав, подошёл к кровати.

— Не приближайся ко мне! — выкрикнула я и снова осмотрелась вокруг, ища как сбежать.

Я находилась в большой спальне с роскошной обстановкой. Стены были оклеены обоями приятных пастельных тонов, висевшие на них картины с изображениями пасторальных пейзажей, придавали уют. Светло-коричневая мебель выглядела дорогой и антикварная. А ковёр, лежащий на полу, был настолько пушистым и большим, что в моём старом доме, наверное, и не нашлось бы такой по размеру комнаты, где он бы вместился. Справа от огромной кровати, на которой я сидела, имелись два окна больших окна, сквозь которые я увидела верхушки деревьев. «Похоже, это какой-то дом и я нахожусь если не на третьем, то на втором этаже. А учитывая высоту потолков, прыгать через окно глупо», — отметила я. «Остаётся бежать только через дверь. Но этот тип явно не даст мне вырваться отсюда».

Переведя взгляд на мужчину, я нахмурилась, рассматривая его. Высокий, не меньше метр девяносто, со спортивной фигурой, мужчина производил внушительное впечатление. «А если быть до конца честной, то ещё и привлекательное», — подумала я, рассматривая русые волосы, серые глаза, волевой подбородок и тонкие губы. «Только вот чувствуется в нём ещё что-то и страшное. Взгляд у него цепкий какой-то и решительность проскакивает в каждом движении… А это как раз и отпугивает. Нет, всё же не нравится он мне, несмотря на смазливую внешность», — решила я и сжалась, когда мужчина присел на край кровати.

— Ириска, не бойся меня, — ласково произнёс он. — Я не причиню тебя зла. А точнее, наоборот хочу помочь.

— Я тебе не ириска, — выдавила я, поняв, что передо мной тот мужчина, с которым я жила и стало ещё страшнее, потому что я вспомнила, как он у меня на глазах изменил внешность. — Кто ты?

— Я уже говорил тебе, — спокойно ответил он. — Метаморф. Могу снова показать, как способен изменять внешность, если ты пообещаешь, что не потеряешь сознание. Знаешь ли, меня это испугало. Ты долго не приходила в себя.

— И судя по всему, это время ты не только испытывал страх, а успел меня перевезти… Куда? Где я?

— У меня дома. Это самое безопасное место для тебя.

— А с чего вдруг мне стала грозить опасность? — осторожно спросила я, пока ничего не понимаю.

— Она и раньше грозила, просто тебе везло. Судя по всему, ты и до аварии обладала способностями, но слабо выраженными, а вследствие травм обрела дополнительные возможности из-за которых тебя могут убить.

— Что? — ошеломлённо спросила я, а потом встряхнула головой и требовательно произнесла: — Можно говорить нормально, а не загадками и общими фразами! Какими способностями? При чём тут авария? И что, чёрт побери, за метаморфы такие?

— Шшш, не нервничай, — мягко попросил он. — Ты же знаешь, как это потом отражается на твоих снах. Я тебе обязательно расскажу про всё, и начну с объяснений о себе, чтобы ты меня не боялась.

— Тогда для начала проясни вопрос — как ты мог принять внешность моего мужа! И не смей на меня шикать! — чем дальше, тем я больше злилась, потому что всё казалось нереальным, а это в свою очередь наталкивало на мысль, что я медленно схожу с ума.

— За счёт этого и могу менять внешность, что метаморф, — ответил он и подмигнул. — Я могу принимать любое человеческое обличие. Копировать внешности других людей, или принимать облик, который сам придумал. Однако есть и некоторые законы природы, которые мы не можем преодолеть. Скажем, вот сейчас я метр девяносто два ростом и крепкого телосложения. Если же захочу стать, например, два метра, могу вытянуться ввысь, но при этом визуально похудею. А ещё, копируя людей, я перенимаю их манеру говорить, ходить и даже привычки, если контакт с человек был достаточно долгим.

— В каком смысле достаточно долгим? — я непонимающе посмотрела на мужчину, и пока отказываясь верить в такие способности.

— Давай я расскажу это на примере твоего мужа. Когда возникла необходимость заменить его, всё что мне потребовалось, проехать рядом с ним, бок о бок, в общественном транспорте. Чем дольше мы имеем соприкосновение с объектом, тем больше мы перенимаем его особенности. Только не спрашивай как, объяснить это невозможно. Я могу лишь сказать, что чувствую, как в меня перетекают знания о физиологических параметрах или особенностях человека. А когда я желаю принять его облик, всё узнанное используется. Так вот, чем больше этих контактов, тем лучше. А в твоём случае я ещё и наблюдал за ним четыре дня, чтобы досконально изучить его. Хотя и так было понятно, что он за тип, — мужчина брезгливо поморщился. — Самовлюблённый эгоист, живущий только ради себя и жаждущий, чтобы все вокруг им восхищались или завидовали.

— Неправда, — зло ответила я. — Миша не такой!

— Такой, — уверенно ответил метаморф. — Просто ты его любила, и не замечала, что он из себя представляет.

— Четыре дня наблюдений, и ты уже всё про него знаешь? Не слишком-ли самоуверенно? — холодно спросила я, испытывая всё больше неприятие к своему собеседнику из-за того, что он так отзывает о моём, пусть и о неверном, но всё же муже.

— Я вообще много чего знаю о людях такого, что они сами о себе не понимают, — вкрадчиво произнёс он. — А в случае с твоим мужем и доказательства есть. Ни он-ли тебя бросил, как только ты перестала вызывать у других мужчин восхищённые взгляды? Или ответь мне, почему у вас не было детей, хотя вы живёте достаточно долго?

Тема детей была больная и я процедила:

— Не твоё дело.

— Не хочешь отвечать? И не надо. И так понятно, что твой благоверный, а точнее неверный супруг осознавал, что как только в семье появится ребёнок, он перестанет для тебя быть центром вселенной. Не хотелось ему ещё с кем-нибудь делить твоё восхищение и любовь. Поэтому он, скорее всего и просил тебя повременить с детьми. Типа, давай поживём в своё удовольствие. Ведь так?

Слова больно ударили в сердце, потому что именно так всегда и говорил Миша, когда я пыталась завести разговор о детях. Но признаваться в этом я, естественно, не собиралась.

— Это не твоё дело, — чеканя каждое слово, повторила я. — И впредь я не желаю слышать от тебя оценок моих родных или близких. Вообще-то мы разговариваем о тебе.

— Ко мне мы ещё вернёмся. А про мужа твоего я заговорил лишь с одной целью — ты узнала, что он умер, и сдаётся мне, собираешься оплакивать эту мразь, что делать не стоит. Насколько я успел понять, он давно тебе изменял, и как только ушёл, побежал к своей медсестричке. Я три дня имел сомнительное удовольствие наблюдать, как они радуются воссоединению. И им обоим было плевать, что ты в этот момент осталась одна со своими проблемами.

— А тебе значит не плевать? — дрожащим голосом спросила я, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

Перед глазами чётко вырисовывалась картина, как Миша с той девушкой проводят время и это отзывалось в душе. Казалось, что мне пробили в ней дыру и через неё исчезали все тёплые чувства, которые я раньше могла испытывать.

— Мне, не плевать, — уверенно ответил мужчина.

— С чего вдруг? Какое тебе дело до меня, моих проблем и происходящего в моей жизни? — спросив это, я перестала дышать, понимая, что сейчас узнаю самую важную вещь.

— Потому что ты не совсем обыкновенный человек. Ты обладаешь некоторыми способностями, которые могут стоить тебе жизни. А я очень заинтересован в твоих умениях, и взамен готов тебя защищать.

От слов мужчины меня прошиб холодный пот, и я отчётливо вспомнила сон.

— Ты хочешь мне помочь, и того же просишь взамен… Как во сне…, — прошептала я. — Я тебя видела тогда? Ты что, в натуральном виде то ужасное существо?

— Нет, конечно, — он улыбнулся. — Я выгляжу, как обыкновенный человек. И тебе сейчас демонстрирую своё настоящее лицо. Как видишь, я не та бледнолицая страшилка из сна…

— Ага, с твоими способностями мне можно сколько угодно вешать лапшу на уши, — пробормотала я.

— Вообще-то, да, можно, — мягко согласился он. — Но я не хочу тебе лгать и желаю показать настоящее лицо. Можешь мне не верить, но это именно так. И это не я приходил к тебе в том сне. Да и не люблю я постоянно пользоваться чужими обликами. Я хоть и сильный метаморф, но и у меня есть пределы сил.

— Что значит сильный? Ты можешь нормально говорить? Вас что, ещё и много? — вопросов возникало столько, что я не успевала на них сосредоточиться и спрашивала первое, пришедшее в голову.

— Нас немало, — уклончиво ответил он. — И способность к метаморфизму у нас разная. Кто-то не может долго держать принятый облик. Например, стоит ему заснуть и проявляется настоящее лицо, или же накладываются личные привычки. Кто-то, как я, способен месяцами удерживать принятое лицо, хотя это и стоит огромных сил и сосредоточения. А есть и такие, кто способен даже копировать нематериальные объекты, такие, как одежда. То есть, меняя облик, я, например, меняю только внешность, а в одежде останусь прежней, а есть и те, кто способен сменить и её…

— А зачем я тебе нужна? С твоим умением принимать любые облики, ты, наверное, можешь всё, — не дав договорить, сказала я. — И это, как я понимаю, не всё. Даже ранение на тебя не повлияло.

Меня передёрнуло от воспоминания, как я ткнула мужчину ножом. Опустив глаза, я посмотрела на свою руку, сомневаюсь, что смогу забыть случившееся.

— Нас практически невозможно убить обыкновенными способами, потому что мы обладаем сильными регенеративными способностями. И эта способность нам жизненна необходима. Ведь соприкасаясь с другими людьми и заимствуя их внешности, а также копируя их тела, мы копируем даже их болезни. Например, потребуется мне стать каким-то человеком, а он болеет раком четвёртой стадии. Не имей я способностей к регенерации, и я бы болел раком, что помешало бы мне сделать задуманное. А так, мой организм сразу излечивает болезнь. Однако, также за счёт этого мы не способны полностью повторить чужой генетический код, потому что сразу накладывается наш, со способностью к регенерации. Мы вообще не болеем, и так же не чувствительны к ядам. В регенерации наш плюс, и одновременно минус. Не все метаморфы готовы придерживаться правил нашего Кодекса, и наказать отступников из-за наших возможностей не всегда получается…

— Только не говори, что я это могу, — испуганно произнесла я, точно зная, что вообще не желаю вмешиваться в дела этих странных существ.

— Ты лично, не можешь. Но ты можешь достать одну вещь, которая поможет нам. Давай я расскажу о твоих способностях, чтобы ты всё поняла, — ответил мужчина.

— Этого я хочу как раз больше всего, — буркнула я.

— Ты обладаешь одной очень интересной способностью. Ты сновида, и можешь путешествовать во снах, считывать эмоции людей, узнавать их некоторые тайны. Ты даже можешь видеть вещие сны. Кстати, именно этот сон и показал тебе меня и мои способности.

— Могу узнавать тайны и считывать эмоции? — я ошеломлённо посмотрела на метаморфа.

— Да, — он кивнул. — Вспомни, что ты рассказывала врачу о своих снах и как ты их делишь. Твои «чужие сны» и есть соприкосновения с другими людьми. Но не это делает тебя особенной. На самом деле сновид в мире немало, однако все они пассивны. Максимум, что могут — заглянуть в чужой сон, даже не зная, с кем имеют дело и не могут потом найти этих людей. Их способностей хватает только на всё вышесказанное. Они даже не могут выбрать сон по своему желанию, чтобы снова встретить того человека. Это связанно с возможностями мозга и тела на стадии РЕМ-сна…

— РЕМ-сна? — переспросила я. — Я, вроде, что-то слышала про это.

— Максимум, что ты слышала, это медицинское обоснование, а я могу рассказать тебе намного больше. Итак, ты должна знать, что во время сна человек проходит несколько циклов, которые в свою очередь делятся на фазы. Первая фаза — это тот момент, когда ты только начинаешь дремать. Потом наступает вторая фаза, когда ты засыпаешь, и сознание отключается. Но ты ещё чувствительная к внешним раздражителям. Например, реагируешь на звуки и тебя легко разбудить. Затем идёт третья фаза — это уже называется глубоким сном. После неё наступает четвёртая фаза — ещё более глубокий сон, когда замедляется и сердцебиение, и дыхание, падает температура и тела, и мозга. Общее для третьей и четвёртой фазы то, что человека очень тяжело разбудить. Четвёртая фаза длится, как правило, двадцать-тридцать минут, и после начинается обратный ход, но человек не просыпается, а переходит в пятую фазу, которую и называют РЕМ-сон. Для нас это самое интересное. Во время такого сна, обыкновенный человек полностью утрачивает способность двигаться. Работают только крошечные мышцы слуховых косточек, глазодвигательные мышцы и диафрагма…

— Это называется атония, — произнесла я, вспомнив слова одного из докторов. — Мне говорили, что с этим у меня как раз проблема. Одна из черепно-мозговых травм послужила причиной повреждения отдела мозга, который отвечает за атонию во время сна.

— Да, так её называют врачи, — подтвердил мужчина. — Но не только это делает тебя особенной. Способность двигаться во сне лишь помогает тебе. Дело в самом РЕМ-сне. У обыкновенного человека на этой фазе сна активность мозга практически такая же, как в бодрствующем состоянии, а вот у тебя активность повышается…

— Я, что, во сне умнее становлюсь? — недоверчиво спросила я.

— Не столько умнее, сколько способна делать те вещи, что в реальности не можешь. Твой мозг открывает доступ к паранормальным способностям. Ведь не раз слышала уже, что люди используют только небольшой процент своего мозга. Остальные возможности как бы дремлют. А вот у тебя мозг во время сна наоборот просыпается… Понимаю, что звучит глупо, но другого слова подобрать не могу. В общем, на стадии РЕМ-сна ты можешь намного больше, чем в обычной жизни. Поэтому ты видишь такие яркие сновидения, в том числе и вещие. Ещё одна твоя особенность — ты способна как бы запоминать сон и продолжать его в следующем цикле…

— Что-то я запуталась… Фазы, циклы… То есть фазы я уже поняла, а циклы?

— Циклом называется объединение всех фаз. Ты заснула, прошла вторую фазу, третью, четвёртую, РЕМ-сон, и это называется циклом. После РЕМ-сна человек снова возвращаешься ко второй фазе, и опять всё повторяется. Таких циклов за ночь у человека может быть до шести, и каждый раз на фазе РЕМ-сна он видит разные сны. А вот ты способна запоминать их и снова возвращаться. Вспомни самую первую ночь в центре, когда ты пряталась во сне от помощника Надежды Фёдоровны…

— Он что, тоже метаморф? — перебив, спросила я. — И врач?

— Да, Тимур метаморф и ты сразу его раскусила, — мужчина улыбнулся. — Но он слабый метаморф. Не способен долго держать выбранный облик. Его характер и привычки быстро берут верх, и ему часто приходится обновлять образы. А врач стопроцентный человек, помогающий нам.

— Боже… я поняла, что меня в нём смутило! — воскликнула я. — Хозяин квартиры и помощник — один и тот же человек, да? Им обоим была присуща суетливость, липкий, оценивающий взгляд… даже походка одинаковая, вразвалочку…

— Точно! И ты интуитивно это отметила, а подсознание во сне выдало тебе ответ. Правда, в силу того, что ты не знала о метаморфах, то не смогла верно его истолковать…

— А сейчас кто помощник? — подозрительно поинтересовалась я.

— Он же, но образ свежий. А что?

— Мне он тоже не нравится.

— Тимур вообще мало кому нравится, — пренебрежительно проронил мужчина, а потом спокойно добавил: — Так вот, ты тогда пряталась и помнишь смену обстановки? То склад, то лес, то пустынная улица, то толпа людей? Это и были твои новые циклы. Но при этом сон один и тот же. На возврат в прежний сон вообще мало кто был способен. Да и не только в этом твоя уникальность. Самое главное, что фаза РЕМ-сна длится у тебя невероятно долго! Все сновиды, о которых мы слышали, или с которыми работали, могли максимум десять минут удерживаться на этой фазе сна, а значит, быть полезны. А вот ты по какой-то непонятно причине способна в РЕМ-сне задерживаться до сорока минут, а значит, можешь намного больше.

— Хм, и что я могу? Залезть в головы большего количества людей, чем другие сновиды? Не совсем понимаю, как я могу вам помочь с метаморфами, которые ведут себя не по правилам. Я что, когда залажу головы, могу как-то влиять на события или их желания?

— Нет, влиять на метаморфов во сне ты не можешь. Но способна найти того, кто нужен и покопаться в чужом сознании, чтобы определить, где он находится. А касательно людей твои способности ещё больше — ты можешь и убить обыкновенного человека во сне…

— Что? Я не буду такого делать! — возмущённо воскликнула я.

— Такое от тебя и не требуется, — успокаивающе сказал мужчина. — Да нас, в общем-то, и не это интересует. Помимо всего рассказанного, за счёт того, что способна двигаться на фазе РЕМ-сна, ты можешь приносить и предметы из своих сновидений. А такое могут вообще единицы. Вот это нам и нужно…

— Предметы из сна? — сдержанно переспросила я, уже не в силах удивляться услышанному. — Вы что, хотите, чтобы я для вас воровала? Ничего себе заявочки…

— То, что нам необходимо, и так принадлежало нам, — голос мужчины зазвучал холодно и отчуждённо. — Мы не собираемся заставлять тебя воровать, а лишь просим помощи, чтобы вернуть своё. Один сновида украл эти вещи у нас, чтобы использовать во зло. Он, как и ты, может двигаться во время РЕМ-сна, а это здорово помогает, чтобы принести нужную вещь. Во время сна в первую очередь необходимо суметь сконцентрироваться, чтобы сжать пальцы или ладонь и захватить необходимую вещь, а те, кто находятся в состоянии атонии, практически не способны на такое.

— А что за вещи? Что он у вас украл? — с интересом спросила я.

— Браслеты. Они уникальны. По легенды их создали ещё в начале прошлого тысячелетия. Один могущественный алхимик полюбил молоденькую девушку, но та ему отказала. Что он только не делал, чтобы она стала его, но ничего не помогало. Никакие средства не могли повлиять на её благосклонность, а он жаждал обладать ею. И вот однажды он узнал о метаморфах и наших способностях, а затем и нашёл девушку из наших, готовую хоть иногда становиться той, которую алхимик желал. Но ведь всегда хочется большего. Алхимик хотел не просто изредка встречаться, а иметь желанную девушку рядом, а та, что встречалась с ним, являлась слабым метаморфом, не способным долго удерживать выбранный образ. Поэтому алхимик создал браслет, помогающий метаморфу держать нужную внешность, чтобы всегда иметь рядом двойника любимой. Для слабого метаморфа браслет огромная помощь, потому что не нужно постоянно находиться в напряжении и предельной концентрации, чтобы поддерживать нужный внешний вид. Но за счёт этого браслета девушка не только могла принимать нужный вид, а даже смогла родить ребёнка… Видишь ли, у нас с этим тяжело. Каждый раз принимая чужую внешность мы меняемся и внутренне. В первые минуты обращения мы становимся как бы чужими людьми, и лишь позже организм находит баланс, поэтому если женщина-метаморф беременна, то происходит выкидыш плода…

— Кошмар, — вставила я. — Так не меняли бы внешность и всё.

— Но ведь зачастую, на первых днях или неделях беременности женщина и не подозревает о своём положении, — ответил мужчина. — Конечно, если пара решает создать семью и желает ребёнка, они принимаю решение не обращаться, пока женщина не выносит плод. Но всё равно это не всегда просто. Забеременеть нашим женщинам не так легко. И порой проходят года. А так долго без обращений мало кто готов жить. Ведь нам нравятся наши способности становиться кем угодно. Да и нюанс есть один — мы люди привередливые, любим всё красивой и привлекательное, но с настоящей внешностью не всем везёт. Бывает, встретишь красавицу, живёшь с ней, и она уверяет, что это её натуральная внешность, а как дело доходит до детей, оказывается, что это неправда. И иногда эта неправда выливается в ужасные последствия. Если женщина не дура, то сразу признается, что врала насчёт внешности. Но порой попадаются и полные идиотки, думающие, что смогут девять месяцев держать один лик, а затем, месяце на втором, или третьем, а если сильный метаморф, и на пятом, случается страшное. Сил на поддержание внешности уже нет, и она срывается, возвращаясь к своему настоящему виду, а это автоматически приводит к выкидышу. У меня друг именно так потерял своего первого ребёнка, — он тяжело вздохнул, и я воспользовалась паузой:

— И вам нужны браслеты для этого? — осторожно спросила я. — Хотите увеличить популяцию метаморфов? Или подарить другу браслет, чтобы всё получилось?

— Нет. Друг со своей девушкой справились с этой проблемой. Она поняла, что зря боялась показать свою настоящую внешность и теперь у них всё хорошо. Со вторым ребёнком всё получилось и они счастливые родители. Да и восстанавливать нашу популяцию не имеет смысла. Нас достаточное количество. Проблема в другом. Помимо хорошего, браслеты имеет и одно отрицательное свойство. Он лишает метаморфа способности к регенерации, и мы становимся уязвимы. Мы можем и заболеть, а также нас можно убить. Вот это и опасно. Когда алхимик умер, та девушка тоже приняла решение умереть. Их сын был уже взрослым и стал единоличным владельцев тех браслетов. Чуть позже он присоединился к нашему Совету, следящему за надлежащим исполнением Кодекса и эти браслеты стали применяться для разных нужд. Например, чтобы помочь уйти из жизни уставшему от неё метаморфу. Или чтобы наказать провинившегося, не соблюдающего Кодекс. Или чтобы удерживать нужный образ продолжительное время… В общем, для нас эти браслеты вещь нужная и полезная. Но когда они попадают не в те руки, это чревато ужасными последствиями. А в нашем случае это вообще чуть ли не катастрофа. Есть такой метаморф Аламан. Молодой, своевольный и не желающий подчиняться Совету и жить по Кодексу. Мы живём, не привлекая излишнего внимания людей, не наглеем и стараемся не причинять им физический вред. А вот Аламан совершенно не умеет держать себя в руках. Он возомнил себя высшим существом, сколотил себе команду единомышленников и развлекается. То направится в зону боевого конфликта и там во всю демонстрирует свои способности, то берётся исполнять роль киллера, убивая тех людей, до которых обычные убийцы не могут добраться, а то превращается в какую-нибудь знаменитую личность и начинает дебоширить. В общем, особо не скрывает наше существование. И дошло до того, что нами заинтересовались некоторые спецслужбы и учёные, работающие на них. Мы, как можем, сглаживаем этот интерес, но постоянно так продолжаться не должно. Однажды всё выплывет наружу, если Аламана не остановись. Совет уже вынес ему смертный приговор за нарушение Кодекса. Только вот исполнить его невозможно, потому что браслеты у нас выкрали. Тот сновида, что сделал это, ненавидит нас всех, и использует браслеты, чтобы убивать матаморфов, причём, всех подряд. А подобраться к нему мы не можем даже с нашими способностями. Он не выходит за территорию своего особняка, а всякий входящий проверяется на стольких уровнях, что это полностью исключает проникновение метаморфов в его дом. Только другому сновиде под силу вернуть браслеты. Так что, они изначально изготавливались для нас и принадлежали нам, а значит, это не воровство.

— Понятно, — ответила я, обдумывая узнанное и чувствуя недоверие к словам. — Наверное, та девушка, для которой делались браслеты, сильно любила своего алхимика, если готова была принять чужую внешность, а потом и уйти из жизни… Ой, подожди, а если вы способны к регенерации, то и живёте… Как долго?

— Этого ответа никто из нас не знает, — мужчина развёл руками. — Говорят, что мы можем умирать от переполнения памяти из-за прожитых столетий и образов, которые копируем. Но никто лично не видел такого метаморфа. Мы сами принимаем решение умереть. Где-то после тысячи лет мы просто устаём жить. Хотя встречаются и такие, кому уже около двух тысяч лет. Всё зависит от характера и целей.

— Ясно, — пробормотала я и украдкой посмотрела на мужчину. Было очень интересно узнать сколько ему лет, но спрашивать почему-то было неудобно, поэтому я решила задать другой вопрос: — Только без обид, но кое-что меня смущает. Вот вы сказали, что тот сновида не выходит из дома, браслеты вроде как при нём, на метаморфов по-другому мы воздействовать не может, так как он их убивает, а?

— Не доверяешь моему рассказу? — сразу понял мужчина, но судя по улыбке его это не обидело. Однако улыбка быстро сошла с его лица, и он нахмурился: — Вот и для нас это загадка, как он убивает. Но метаморфы гибнут.

— А почему вы именно ко мне обратились за помощью? Вы хорошо знаете способности сновид и говорили, что работали уже с ними. Так почему не попросить помощи у них? — как можно спокойнее спросила я. — Может, я вообще не хочу вмешиваться в ваши дела? И желаю только одного — вылечиться и стать нормальным человеком.

— Не считая Салазара, укравшего браслеты, ты единственная известная нам сновида. Салазар убил всех, чтобы его не обокрали. К сожалению, мы поздно поняли, почему сновиды умирают, и не смогли их защитить…

— Ужас…, — прошептала я.

— Ужас не в этом, а в том, что он может убить и тебя. Пока он не знает о твоём существовании, но однажды обязательно найдёт, и мы единственные, кто может тебя спасти…

— Так может мне вообще не стоит лезть в это дело, чтобы он и дальше обо мне не знал? — сухо спросила я. — Как только я заберу для вас браслеты, если вообще способна на такое, он узнает о моём существовании, и вряд ли вы меня спасёте.

— Ира, он по любому рано или поздно узнает о тебе, и только мы знаем, как тебя обезопасить. Есть одно средство, и мы даже пробовали его на тебе. Помнишь ночи, когда ты не видела снов, а на утро чувствовала себя бодрой? Так это и было твоё лекарство…

— И что за лекарство? — я поддалась вперёд, потому что на самом деле стала чувствовать себя намного лучше, а это дорогого стоило.

— Прости, пока сказать не могу, — произнёс он с извинением. — Принеси нам браслеты, и мы избавим тебя от снов и сомнамбулизма. Станешь, как желаешь, обыкновенным человеком и заживёшь своей жизнью. Мы тебя больше не побеспокоим, а Салазар не найдёт. И потом, он может вообще не понять, как выкрали браслеты. Во-первых, он думает, что других сильных сновид нет. В этом твоё преимущество. А во-вторых, помнишь, я говорил, что у тебя фаза РЕМ-сна порядка сорока минут, а у Салазара она длится всего десять. Это второе преимущество. Да и вообще, вероятность, что вы одновременно заснёте, и выйдите на РЕМ-сон минимальна. А мы ещё больше постараемся тебя обезопасить, и за браслетами ты пойдёшь днём, когда он не будет спать…

— А откуда вы знаете, что он в этот момент не будет спать? Ведь вы сами говорите, что из дома он не выходит, и вы не можете туда проникнуть. Соответственно и не знаете его распорядок. Значит, всё же вероятность столкнуться с ним есть, — мне очень не нравилось, что вообще есть опасность.

— Ириша, ещё раз повторю, вероятность есть, но очень маленькая. Ну посуди сама, цикл сна длится от восьмидесяти до сто минут, и за ночь их бывает от четырёх до шести, а фаза РЕМ-сна продолжается десять минут. Если брать всё по максимуму, за всю ночь только час есть вероятность столкнуться с Салазаром. И это при том, что вы одновременно войдёте в РЕМ-сон, что практически нереально. А ты ещё и днём пойдёшь, когда он точно не будет ожидать подвоха, потому что считает, что убил всех. Но даже если вы столкнётесь каким-то невероятным образом, я не дам причинить тебе вред. Сразу же разбужу, и Салазар не успеет причинить вред…

— Ага, а потом он всё равно меня найдёт и убьёт. Не могу же я постоянно бодрствовать…

— Да, не можешь, но мы способны сделать так, что ты больше не будешь входить в РЕМ-сон и Салазар не достанет тебя, и это в худшем случае. А в лучшем и самом вероятном, он продолжит думать, что один сновида в мире. Избавление от снов и есть наше лекарство. Мы единственные в мире, кто владеем им, — судя по тону, мужчина начал терять терпение. — Согласишься забрать браслеты, получишь лекарство и всю оставшуюся жизнь сможешь жить спокойно и полноценно. А нет, мы, конечно же, тебя отпустим. Только вот подумай сама, без лекарства ты продолжишь бродить во сне, а рядом с тобой уже нет человека, который проследит, чтобы ты не поранилась. И даже если ты найдёшь того, кто захочет с тобой жить, не факт, что он долго выдержит. Ещё у тебя есть возможность поехать к матери. Но подумай сама — хочешь ли ты стать ей обузой? И что будет, когда она постареет и умрёт? А мы можем решить все твои проблемы быстро, лишь за маленькую услугу.

— Не знаю… как-то всё очень… странно и необычно…, — я поморщилась, интуитивно чувствуя, что не всё так просто.

— Понимаю сейчас твою нерешительность и готов дать время на раздумья, — мягко сказал он, поднимаясь с кровати, а потом добавил: — И перестань обращаться ко мне на «вы». В конце концов, мы ведь знакомы уже не один день и нас связывают довольно плотные отношения.

Как только мужчина это произнёс, я залилась краской стыда, а внутри всё забурлило от злости, поэтому я холодно спросила:

— Кстати, а зачем вы разыгрывали весь тот спектакль с мужем? Почему сразу не пришли и не рассказали о себе и моих способностях? Сейчас это выглядит, как попытка использовать меня в тёмную, что не добавляет желания доверять вам.

— За это прошу прощения, — с сожалением ответил он. — Но, во-первых, я не был уверен, что ты сновида и требовалась проверка. Сама понимаешь, лишний раз раскрываться нам не выгодно…

— Возможно. А когда поняли, что сновида, почему не рассказали? — я исподлобья посмотрела на него. — Продолжили ведь врать и пользовались мной, как хотели.

— Ну почему пользовались? — с обидой спросил он. — Просто я хотел дарить тебе позитивные эмоции. И мне кажется, справлялся с этим хорошо. И из этого следует вторая причина моего молчания — ты очень впечатлительна, и всё увиденное в реальности, потом обострённо переживаешь во сне, что могло нам помешать нормально провести исследования. Пойми, чтобы подобрать тебе лекарство, требовалось исследовать тебя в состоянии, приближённом к реальной жизни. И нам это удалось. А узнай ты о нас, исследования пришлось бы прекратить на длительный срок, чтобы ты привыкла к нам и взяла себя в руки. А вообще, мы как раз собирались со дня на день рассказать тебе всю правду. Поверь, я правду говорю… Ну, а если быть до конца откровенным, есть и третья причина моего молчания. Ты мне нравишься. Причём сильно. Понимая, что после ухода мужа ты перестанешь доверять мужчинам, я хотел тебе сначала показать, что не стоит ставить на себе крест, а потом уже рассказывать кто я. И если дашь шанс, то избавление от снов будет лишь малой частью того, что я могу тебе дать. Между нами уже есть духовная связь, и ты сама это признавала.

Прекрасно понимая, что имеет в виду мужчина, я испытала ещё больший стыд и процедила:

— Ничего я не признавала! Я думала, что общаюсь со своим мужем! А вы… вы даже…, — я не могла подобрать нужного слова и мужчина тут же вставил:

— Не человек? Выродок? — спокойно спросил он. — Ириша, так и ты не обыкновенный человек. Простые люди не способны тебя понять. Много ли у тебя сейчас друзей? Сколькие после аварии тебя проведывали и поддерживали отношения? И как отнеслись, узнав, что ты начала страдать сомнамбулизмом? Не нацепили ли они ярлык «ненормальная» или «больная»? Разве не стали тебя избегать? Я даже могу сказать, что они думали, и вещи это очень неприятные. Например, что твои травмы головы могли повлиять и на психику. Тебя стали побаиваться, думая, что можешь и броситься на человека, если, как они выражались, тебя перемкнёт. Они считают твоё состояние болезнью и шарахаются от тебя. Люди всегда избегают больных людей, потому что либо боятся заразиться, либо чувствуют вину, что сами здоровы, либо устают испытывать жалость к больным…

— Не правда! — выкрикнула я. — Они не считают меня ненормальной! И это я прекратила поддерживать с ними связь, чтобы минимизировать впечатления, которые потом влияют на сны…

— А они и рады были этому. Ведь ты стала не такой, как они, а значит, общее для вас начало теряться. А представь, что было бы, скажи ты им, что ещё и сновида. Человек, способный перемещаться во снах, считывать чужие эмоции, приносить вещи… Да они бы испугались этого. Ты даже поговорить об этом с ними не можешь, а я тебя всегда пойму, — с нежностью сказал мужчина и сделал шаг ко мне.

— Не надо мне ни понимая, ни чего-либо другого, — сжавшись, ответила я. — Не приближайтесь ко мне! Попользовались мной и хватит! Больше такого не будет!

Мужчина замер, в упор глядя на меня и я перестала дышать, не понимая, что он сейчас испытывает. «Ох, надеюсь, он не разозлился! Я сейчас полностью в его власти и можно ожидать чего угодно», — испуганно подумала я, но уже спустя пару секунд с облегчением выдохнула, когда метаморф мягко сказал:

— Ириша, я желаю тебе только лучшего, поэтому не стоит на меня смотреть со страхом и недоверием. А чтобы подтвердить это, оставляю выбор за тобой и даю время на размышление.

Сказав это, он улыбнулся и вышел из комнаты, оставив меня одну.

Выйдя в коридор, Лука направился к двери по соседству и, открыв её, зашёл в комнату, отделанную в тёмно-сиреневые тона. Здесь уже находились Тимур и Роман, сидящие возле большого монитора, на котором виднелось изображение комнаты, где находилась молодая женщина.

— Ты идиот? — яростно прошипел Роман, поднимаясь с дивана. — Что ты там наплёл про выбор? У неё нет выбора! Она должна нам помогать и точка! И что это за обещания, что мы отпустим её, как только браслеты окажутся у нас?! Выпускать из своих рук сильную сновиду я не собираюсь!

— Роман, ты же знаешь, когда людям кажется, что они могут выбирать, то лучше идут на контакт, — начал сдержанно говорить Лука, но его прервал Тимур:

— А ещё лучше они идут на контакт, когда от их решения зависит жизнь близких для них людей! Сказал бы, что если она откажется, то её мамаша пострадает, и она бы молила тебя не трогать её и сразу бы согласилась на всё!

— Не вижу смысла сейчас сыпать угрозами, — холодно ответил Лука. — Это мы всегда успеем. Да и глупо сейчас пугать её. Она очень впечатлительна, и если запугать её, это может отразиться на способностях и скорости обучения…

— А если она сейчас откажется?! Что будешь делать, а? Всё равно ведь пугать придётся! — Роман едва сдерживал себя.

— Она не откажется, — чеканя каждое слово, произнёс Лука. — Ира не дура, и понимая, что лекарство от её бед в наших руках, согласится сотрудничать. Она прекрасно осознаёт, что пока не вылечится, нормальной жизни не будет.

— Да, а дальше? Как ты объяснишь ей, что мы не собираемся оставлять её в покое? — Роман не сдавался.

— Для этого я и привёл ей третью причину нашей скрытности, что я не её муж. Пока она будет обучаться, я найду к ней подход, и она не захочет от нас уходить, а значит, станет послушным инструментом в наших руках.

Роман прищурился, внимательно разглядывая Луку и криво усмехнувшись, сказал:

— А может, Тимур прав? Ты запал на барышню и поэтому сейчас не хочешь давить на неё? И даже намекаешь ей на это.

— С чего ты взял, что я запал? — Лука тоже посмотрел на него с усмешкой. — Это просто очередное дело. Ты поставил передо мной цель, и я иду к ней. А какими способами, это уже моё дело. Главное, чтобы сновида работала с нами, а остальное — детали, на которые не стоит обращать внимания.

— Вот именно, главное, чтобы она работала и делала, как мы скажем, — согласился Роман. — Надеюсь, ты не просчитался насчёт свободного выбора. Иначе я возьму дело в свои руки, и выжму её, как лимон, применяя все доступные мне способы воздействия. И в этом случае действительно будет лучше, что ты не запал на неё. Мне не хотелось бы тебя снимать с операции и отсылать подальше от сновиды, чтобы ты не мешал мне.

Лука промолчал, лишь равнодушно пожав плечами и обойдя мужчин, подошёл к монитору, чтобы проследить за подопечной. И сделал это вовремя, иначе загляни сейчас в его глаза Роман или Тимур, они бы поняли насколько он зол.

Когда мужчина вышел из комнаты, ещё с минуту я посидела на кровати, а потом поднялась и первым делом подошла к окну. «Я была права — слишком высоко, чтобы прыгать», — посмотрев вниз, убедилась я. «Да и стоит ли прыгать?» — я задумалась, взвешивая узнанное.

Открывшиеся способности не порадовали меня, но всё же на уровне интуиции я с самого детства знала, что не просто так мне снятся настолько яркие и насыщенные сны. И вот теперь этому нашлось объяснение. «Только вот оказалось, что не я одна такая и это опасно. Как там зовут второго сновиду? Салазар? Что-то знакомое… или нет?» — в голове крутилось это имя и казалось, что я его уже слышала, но воспоминание ускользало. «А может я просто с чем-то провела параллель? Например, Салазар рифмуется с Дон Сезар де Базан… Читала ведь и книгу в юности, и фильм видела… Ладно, без разницы. Главное, с этим Салазаром не встречаться. А судя по словам мужчины, вероятность этой встречи высока и не всегда мне будет так везти, если я продолжу видеть сны», — второй сновида меня пугал и быть в числе убитых им не хотелось.

«Стоп! А насколько я вообще могу доверять словам мужчины? Может, и нет никаких сновид, а этот Салазар обыкновенный человек, у которого хранятся браслеты?» — спросила я себя. «Хотя нет, если бы не существовало сновид, метаморфы не знали бы о моих способностях. Если определение и знания о нас есть, то мы точно существуем. Тогда стоит понять — насколько правдиво остальное», — я начала вышагивать туда-сюда по ковру. Интуиция подсказывала, что рассказанная история о браслетах правдива, и я решила довериться ей. «Хорошо, допустим браслеты принадлежали метаморфам, и их выкрали, то было бы правильно вернуть их владельцам. Да и тот непокорный метаморф, Аламан вроде, вызывает неприятие. Мужчина сказал, что он людей убивает, а это отвратительно. С его способностями наши правоохранительные органы никогда его не поймают», — одно только это меня возмущало и уже являлось весомым аргументом, чтобы помочь. «Вот только светиться перед Салазаром совсем не хочется. Но ведь если откажусь сотрудничать, не получу лекарство. Метаморф прав, маме я навязываться не хочу, рядом никого нет, и даже нанять сиделку мне не по карману. Если не прекратить мои хождения во сне, я точно однажды или сверну себе шею, или поранюсь, или той же зимой умру от переохлаждения. Необходимо радикально решать мои проблемы. Официальная медицина мне не смогла помочь. Я перепробовала всё, начиная от советов врачей, написанного в интернете и народных способов. А у метаморфов есть лекарство. Если я получу его, то смогу и жить, как все… Только вот, оставят ли меня после этого в покое?» — это пугало больше всего. «Мои способности вполне могут открыть ещё большие возможности метаморфам, а такое вряд ли захотят выпускать из рук… А с другой стороны, метаморфы сами обладают такими умениями, что могут практически всё. Выходит, на самом деле меня могут оставить в покое?… Впрочем, я и сама могу их переиграть. Как только принесу браслеты и получу лекарство, уеду куда-нибудь далеко и поминай, как меня звали».

«Значит, нужно соглашаться?» — я замерла, окончательно взвешивая «за» и «против», и с горечью усмехнулась. «А что тут взвешивать. На одной чаше весов жизнь без лекарства в вечном страхе, что или сама себе причиню вред, или убьёт Салазар, а на другой чаше — спокойная жизнь, но перед этим услуга метаморфам. Конечно же, лучше второе, хоть это и нагоняет страха», — я снова начала вышагивать по комнате.

«Только сразу нужно сказать этому типу, который разыгрывал моего мужа, что от него мне ничего не надо, и на корню пресекать её попытки ещё больше сблизиться со мной. Не нравится он мне… Ох, Миша ведь умер», — в горле образовался комок и, хотя поступил он ужасно, смерти я ему точно не желала. «Всё же у нас с мужем был и счастливый период, поэтому я бы хотела отдать ему последнюю дань уважения. А заодно и проверим насколько метаморфы готовы идти мне на встречу и доверяют. Если откажут в поездке на похороны, значит, я пленница, а если разрешат, значит на самом деле не такие уж страшные существа и помочь им стоит… Только вот, если разрешат ехать на похороны, как быть с моей мамой? Рассказав ей о смерти Миши, мне придётся рассказывать и про всё остальное. И про то, что он бросил меня, и что после травмы появился сомнамбулизм, и про то, что есть только один способ его вылечить… Ох, да она же не поверит в такое, а метаморфы вряд ли согласятся демонстрировать ещё и ей свои возможности. Тут к бабке не ходи, и так понятно, что мама испугается и снова сорвётся, чтобы приехать ко мне. Или же попытается забрать меня с собой и в Германии лечить, что даже ей не по карману, особенно если учитывать, что лечения нет. Деньги только тянуть будут и всё. Да и Салазар в любой момент может меня найти и убить… Нет, лучше пока молчать о сложившейся ситуации. Вот как решу проблемы с сомнамбулизмом, тогда и расскажу ей всё», — решила я и направилась к двери, чтобы найти мужчину.

— Эй, — крикнула я, выйдя в коридор и не спеша пошла по нему и в этот момент открылась дверь, располагающаяся рядом с моей.

— Ира? — напряженно произнёс мужчина, выйдя в коридор.

— Я согласна вам помогать, — решительно сказала я.

— Спасибо! — мужчина, казалось, испытал облегчение. — Всегда чувствовал, что ты не из пугливых. И вдвойне рад, что ты быстро приняла решение, а не раздумывала сутками или неделями.

— А что тут раздумывать? — скептично и с некоторой долей злости спросила я. — Вы дали мне понять, что лекарство я получу только в одном случае — если принесу нужное вам. И прекрасно знаете, что оно мне необходимо, хотя бы уже для того, чтобы Салазар меня не нашёл и не убил.

— Прости, но не всё в этой жизни даётся просто так, — с извинением произнёс он. — В остальном тебе отказа не будет, поверь.

— Да? Замечательно! Тогда я сразу озвучу свои условия… Кстати, а как тебя зовут? — поняв, что даже не знаю имени мужчины, я почему-то захотела улыбнуться. «Наверное, это уже нервное, от количества новостей и информации», — отметила я, сама уже пугаясь своего состояния и непонятного спокойствия, хотя впору было биться в истерике и рвать волосы на голове.

— Меня зовут Лука, — мужчина тепло улыбнулся и сделал шаг ко мне.

Тут же отступив, я вытянула руку, давая понять, что не желаю его приближения и холодно сказала:

— Так вот, Лука, первое моё условие — ты держишься от меня как можно дальше. Хочу сразу прояснить этот момент. Прости, но ты мне не нравишься, и то, как ты использовал меня, вызывает отвращение. Ненавижу ложь. Второе условие — я хочу съездить на похороны мужа…

— Ира, вот это точно лишнее, — прервав, сказал он, и я моментально прищурилась.

— Значит, я здесь пленница?

— Нет! Что ты! Ты абсолютно свободна, — заверил он. — Просто я хочу оградить тебя от грязи и переживаний, которые непременно будут, если ты поедешь на похороны. Не забывай, что там ведь появится и любовница твоего мужа, и свекровь…

— Я всё это прекрасно понимаю, — сдержанно ответила я. — Но всё равно хочу попрощаться с мужем.

— Ладно, свожу я тебя туда, — сдавшись, сказал Лука и тяжело вздохнул.

— И третье условие — немедленно верни мои документы. Они всегда должны быть при мне, а также привези мой мобильный телефон и вещи.

— С этим вообще проблем нет. Всё уже тут, — он снова улыбнулся. — Но, не зная, какую комнату ты выберешь, я пока приказал не распаковывать твои сумки. Давай сейчас обойдём дом, и сама выберешь, где хочешь жить, а потом туда принесут все твои вещи, — он протянул ко мне руку и кивнул головой в сторону дверей, находящихся справа и слева.

— Позже, я устала, — буркнула я и вернулась к дверям в комнату, где находилась до этого. — Хочу побыть одна.

— Хорошо, — дружелюбно сказал Лука и что-то ещё добавил, но я не расслышала, потому что громко хлопнула дверью, чтобы побыстрее избавиться от него.

И для этого имелась веская причина. Что-то неуловимое и непонятное чувствовалось в жестах мужчины, в интонации, во взгляде, в улыбке и это напомнило, как счастлива я была, когда Миша вернулся. «Вот только это был не Миша, а этот Лука… И я теперь даже не могу понять, что испытываю, глядя на него… Сердце тоскливо щемит, а от чего, не знаю…».