Сновида

Глава 25

Сидя втроём перед компьютером, мы недоверчиво смотрели то друг на друга, то в монитор, и пока переваривали прочитанное.

— Может, твою мать заставили это написать? — первой заговорила Мари. — Что-то мне не верится, что метаморфы такие благородные, как здесь написано.

— Мы ясно видели, что мать Риши нормально общается с одним из метаморфов. Это был не спектакль, — задумчиво ответил Салазар. — Что мы рядом, они знать не могли, а постоянно разыгрывать такое представление невозможно. Скорее всего, мать и отчим на самом деле считают метаморфов друзьями. Но совсем не обязательно, что они таковыми являются. Перед ними самими могли разыграть спектакль, чтобы втереться в доверие.

— Согласна, — я кивнула. — По части введения в заблуждение метаморфы кому угодно могут дать фору. Я тоже всего неделю назад считала, что мне желают только добра. Но зачем метаморфам дружить с моей матерью? Неужели Лука думает, что таким образом может воздействовать на меня? Он должен понимать, что не поверю уже его словам, после всего случившегося… Хотя с другой стороны, он ничего и не требует, а готов добровольно отдать маму, без всяких условий… Нет, я всё равно ничего не понимаю! — нахмурившись, я задумалась о прочитанном.

А подумать было о чём. Из маминого письма следовало, что рано утром, в тот день, когда я узнала о предательстве Луки, к ним приехал Архип с ещё одним метаморфом и сказал, что я попала в беду. А также рассказал, что теперь и им может грозить опасность, поэтому необходимо на время уехать и спрятаться, чтобы не усугублять ситуацию со мной. «И вот здесь первая загвоздка, которая заставляет задуматься. Я узнала о подмене ближе к обеду, а к маме явились рано утром. То есть, ещё до того, как я всё узнала… Выходит, Лука уже тогда понимал, что я вычислю Романа и просчитал, что можно шантажировать меня матерью… Или это просто подстраховка? Но почему тогда не шантажирует, а наоборот пишет, что готов привезти её в любой момент ко мне? Или он защищал маму от Романа, чтобы тот не имел лишний рычаг давления на меня? Тогда выходит, что Лука уехал не по доброй воле?» — я всё отчётливее осознавала, что с его отъездом не всё так просто, как хотел представить Роман.

Далее мама писала, как ей рассказывали о моих способностях, и как они с отчимом уезжали, и не забыла при этом высказаться с обидой, что я молчала о происходящем со мной и моим здоровьем. «И она теперь долго не успокоится, считая, что я ей не доверяю. А ведь я просто не желала её беспокоить и планировала позже всё рассказать, после того, как получу лекарство от сомнамбулизма. Но теперь придётся долго оправдываться», — я тяжело вздохнула.

А вот то, что писалось дальше, ставило меня в тупик, и я не понимала, чему верить, а что лишь подстроено. Мама писала, что вначале ей не рассказали о том, что я оказалась в руках метаморфов и она считала, что и с ней рядом обыкновенные люди. Но спустя два дня их выследили и напали, пытаясь отбить мать, и вот тогда она осознала, что имеет дело не с людьми. «Тут уже стоит хорошо подумать о происходящем. На самом деле на них напали, или же это был спектакль? Если спектакль — то для чего? Она пишет, что с изумлением смотрела на то, как метаморфы дерутся и не понимала, почему раны, которые были бы смертельны для людей, им не причиняют особого вреда, и долго после этого приходила в себя, услышав с кем имеет дело. Но ей как бы и до этого намекали, что они не совсем обыкновенные люди. Поэтому она отчасти была готова к такому повороту событий. Окончательно всё прояснил Лука, приехавший на третий день их бегства. Так что же получается? Если ей намекали, значит, собирались рассказать правду? Лука сам хотел поговорить с мамой, но не сразу мог приехать? А нападение? Это демонстрация силы, или на самом деле случайность? Вернее, не случайность, а действия Романа, чтобы вернуть меня? Тогда однозначно становится понятно, что Лука всеми силами пытается защитить мою маму. И стоит пересмотреть взгляд на ситуацию. Но если это демонстрация силы, чтобы намекнуть — не дёргайтесь, потому что мы многое можем?! Или же всё проще — это срежиссированное нападение, лишь способ расположить к себе? Типа, видите, мы ваши друзья и защищаем вас… Ох, сколько же вариантов! Однако даже не это здесь главное. Нападали на маму или нет, но по факту она уже доверяет метаморфам. В конце вон вовсю расхваливает их, рассказывая, как они заботятся о ней, охраняют, чуть ли не во всём потакают. А особенно много дифирамбов в сторону Луки. Он прямо очаровал маму. Она чуть ли не умоляет дать ему шанс поговорить со мной и объяснить всё то, что случилось до этого. Вообще, такое впечатление, что ей уже всё рассказали, и только я одна не знаю, что происходило в моей жизни, пока жила среди метаморфов!».

— Риша, думаю, это какая-то ловушка, — подал голос Салазар. — Слишком уж всё гладко. Метаморфы спасают твою мать, затем на них нападают другие метаморфы, потом приезжает тот, который всё время лгал тебе и рассказывает обо всём, что с тобой случилось, а так же открывают тайну кто они на самом деле. Откровенность у этих существ не в чести. Они слишком лживы и изворотливы. Всё это задумано, чтобы добраться до тебя…

— Это ясно и без письма, — уныло ответила я и кивнула на монитор. — Вон и в постскриптуме от Луки написано, что он готов передать маму мне в любой момент, и просит выделить ему хоть десять минут, чтобы всё объяснить…

— А как только ты явишься на встречу, тебя схватят, — сказала Мари.

— Думаю, скорее всего, это разыгрывалось не для захвата, — рассеяно вставил Салазар. — Метаморфы хотят большего, чем получить сновиду. Они хотят, чтобы Риша пришла добровольно и помогала в делах. Они ведь понимают, что я многое ей расскажу и научу противостоять им. Захватить сновиду и заставить работать на себя даже с помощью шантажа очень непросто. Можно ведь в любой момент взбунтоваться и перебить метаморфов. Даже если тело держать в одной части дома, а родственников в другой, сновида способен за короткий промежуток времени уничтожить многих врагов, пока его не разбудят… Подумайте сами — зачем им сновида, которую они будут бояться ввести в сон… Нет, я думаю, метаморфы ведут более тонкую игру. Они снова хотят, чтобы ты воспринимала их как друзей. Поэтому и разыграли спектакль со спасением твоей матери, нападением на неё, и так обхаживают сейчас. Тебя постараются убедить, что то происшествие с Романом, это только его инициатива, а все остальные метаморфы хорошие…

— А вдруг это вообще не мама писала, и не её мы видели, а какого-нибудь метаморфа, играющего её роль, — в голову пришла новая мысль и я тут же её озвучила, но Салазар отрицательно качнул головой и сказал:

— Исключено, что это не твоя мать. Тогда бы не сработало перемещение к ней. Называя фамилию и представляя человека, сновиды попадают к истинным людям, а не тем, кто берёт их личину. Даже если бы какой-то из метаморфов прикидывался твоей матерью, мы бы всё равно попал только к ней…

— А если бы её не было в живых, куда бы мы попали? — тихо спросила я, преодолевая страх, что мамы может уже и не быть на этом свете.

— Никуда. Ведь мы шли не только по внешности, а в большей части по фамилии и имени. Так что не волнуйся — твоя мать жива и это именно её мы видели, — заверил Салазар и ободряюще мне улыбнулся.

— Ну, хоть это радует, — пробормотала я, а в остальном всё по-прежнему представало в туманном свете. — Так что делать-то? Понятно, что метаморфы пытаются заполучить меня… Хм, или не метаморфы, а один Лука… Я всё больше склоняюсь к мысли, что он уехал не по своему желанию. У него с Романом возник какой-то конфликт или же это обыкновенная борьба за власть, и меня хотят в ней использовать, чтобы либо убрать Романа, либо за что-то ему отомстить.

«Или же Лука действительно что-то ко мне испытывал», — ещё один вариант подсказала интуиция, но я быстро отогнала эту мысль. «Испытывал бы, так не уехал и не бросил меня в лапах этого чудовища Романа и его братца. Нашёл способ хотя бы предупредить, если не мог забрать. А маму забрал к себе, потому что и в дальнейшем рассчитывал на мою помощь в борьбе с Романом. Опять хочет казаться добреньким и заботливым. Но не выйдет!».

— Значит так, раз метаморф согласен в любой момент выдать тебе мать без всяких условий, заберём её. Точнее, её заберут мои люди, — произнёс Салазар. — Выдвинем такое условие, и посмотрим, насколько нам говорят правду о благих намерениях. Только у меня сразу условие — в течение месяца ты не сможешь видеть мать. Прости, но это необходимо, чтобы проверить есть слежка или нет. А так же если на самом деле было нападение — понять, кто это мог сделать. Тут тоже двоякая ситуация. Если кто-то нападал, то и он может отслеживать передвижения твоей матери, чтобы найти тебя. Не зря ведь возле основного дома два кольца метаморфов. Тут что-то не чисто, поэтому тебе с матерью пока лучше держать дистанцию, — он с извинением посмотрел на меня. — В остальном обещаю — твоя мать ни в чём не будет знать отказа. А после уже привезём её сюда…

— Или я к ней поеду, — добавила я и бросила ободряющий взгляд на Мари.

— Там видно будет, — рассеяно ответил Салазар, думая о чём-то другом. — Ну а если не захотят её отдавать, будем действовать жёстко. Где она, мы знаем и запросто можем организовать нападение и отбить её так же, как тебя. В общем, необходимо ответить на письмо, а затем я его отошлю одному другу, и он уже отправит его по адресу, чтобы в случае чего наше местоположение не могли выследить.

— Хорошо, сейчас я напишу ответ. Только скажи, где встречу назначать, чтобы забрать маму?

— Давай в Турине. Это приблизительно посередине между нами, — подумав немного, сказал сновида. — Скажи, что её заберут мои люди. А потом я прикажу отвезти твою мать на один из Средиземноморских островов. Есть у меня одно место на примете, где все чужаки будут как на ладони. Там невозможно незаметно подобраться ни с воздуха, ни с воды. А также мы сделаем ещё одну вещь, чтобы обезопасить себя. Проверим твою мать во сне, а так же того метаморфа, который рядом с ней…

— И было бы неплохо прощупать самого Луку или Романа, — добавила я.

— Это был бы идеальный вариант, но ты же не знаешь родового имени этих метаморфов и внешности, которую они сейчас носят, — уныло сказал Салазар. — Хотя всё же попробовать можно. Может кто-нибудь из них сейчас носит ту личину, которую ты видела. Ладно, пиши письмо и будем ожидать ночи. Только не говори матери в письме, что мы знаем о месте её нахождения.

Кивнув, я придвинулась к столу с компьютером и, создав новый файл, принялась писать маме письмо. Однако так как понимала, что его будут читать и метаморфы, обращалась в большей степени к ним и делала это в холодном тоне. «Но как же хочется высказать Луке, всё, что я о нём думаю! Причём в самых жёстких и нелицеприятных словах! Чтобы он понял, насколько я ненавижу его за ложь, попытку использовать меня, за предательство и манипуляцию мамой!» — подумала я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вставить в послание пару едких, злых словечек. «Тем не менее, делать этого не стоит, пока мама у метаморфов, иначе могу испортить всю ситуацию».

Когда письмо было написано, я дала его почитать Салазару и Мари и, внеся несколько правок, встала из-за стола, уступая место Салазару, чтобы он отправил письмо своему доверенному лицу.

— Вот и всё, — произнёс он, когда это было сделано. — Минут через десять-пятнадцать письмо будет у них, и возможно мы ещё дождёмся сегодня ответа, перед тем, как пойдём в сны.

— Надеюсь, что ответят быстро, — откликнулась я. — Очень хочется понять — на самом деле готовы отдать маму или это лишь блеф и сейчас начнутся отговорки. Пока я склоняюсь к мысли, что будет второй вариант.

Однако спустя сорок минут я поняла, что неправа. А так же мы выяснили немаловажную деталь. В пришедшем письме, написанном от имени Луки, не было и намёка на шантаж, и даже недовольства, что маму будут забирать люди Салазара, и что я на встречу не приеду. Он лишь попросил указать точное место, куда привезти маму и отчима и заверил, что сделает всё возможное, чтобы обезопасить их до передачи нашим людям. Так же он просил пока не возвращаться в Лион, потому что метаморфы Романа следили за домом Салазара и имелась вероятность, что они пойдут на штурм или уничтожение дома, чтобы убить меня, потому что сделанное Романом считается преступлением, и его могут жестоко наказать, если я начну говорить. А последние слова в письме вообще растрогали меня до глубины души.

В конце Лука писал о том, что многое хочет мне сказать, но не доверяет электронной почте, поэтому напишет письмо и передаст его с мамой, и там уже объяснит, почему ему пришлось уехать и как его заставили это сделать. А также выражал надежду, что я всё же дам ему шанс исправить ситуацию и однажды лично встречусь с ним. И всё это писалось с такой нежностью и теплом, что на глаза навернулись слёзы.

— Не верь ему! — раздражённо бросил Салазар, тоже прочитав письмо и увидев, что я едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать. — Он пытается манипулировать тобой. Давит на чувства, называя тебе Ириской. А предупреждение о слежке за домом написал специально, чтобы расположить тебя ещё больше к себе. Он ведь понимает, что об этом мы узнаем в первую очередь, а вернее уже знаем и поэтому не возвращаемся. Это лишь игра, как и всё остальное до этого.

— Да понимаю я всё это! — тоскливо выдавила я, а потом, не в силах больше сдерживаться, пробормотала: — Мне нужно побыть одной, — и выбежала из комнаты.

Прибежав в свою спальню, я упала на кровать и разрыдалась, чувствуя, как меня всё больше раздираю сомнения. Разум кричал, что верить Луке нельзя, что его нужно вычеркнуть из моей жизни, потому что он сначала лгал, притворяясь мужем, а потом и использовал, желая получить сновиду в своё личное распоряжение. Но сердце тихо шептало, что возможно не всё так, как показалось изначально и требовало лично встретиться с ним, чтобы выслушать его, заглянуть в глаза и наконец, окончательно определиться с тем, как относиться к тому, от кого я беременна. И этот тихий шёпот перекрывал крик разума, сводя меня с ума внутренним спором и трактовкой событий то в пользу холодного расчёта со стороны Луки, то в пользу проявления его чувств и заботы обо мне.

То плача, то успокаиваясь, я даже не могла определиться со своими чувствами. Я понимала, что должна ненавидеть Луку за всё то, что со мной случилось, но не ощущала этой жгучей ненависти, а наоборот внутри всё больше росло чувство, что всё ещё может наладиться, если я этого захочу.

«Нет, нужно что-то конкретно решать, а не слёзы лить», — после очередного потока сказала я себе и, встав, пошла в ванную комнату. «И решать нужно как можно скорее, иначе превращусь в вечно ревущую истеричку, которая и сама понять не может — любит она или ненавидит того, чьего ребёнка носит под сердцем. В конце концов, нужно о малыше думать, а с таким моральным состоянием я не только себе треплю нервы, а и ему. Поэтому сейчас умоюсь и спокойно, бесстрастно всё обдумаю, а потом буду чётко следовать принятому решению!» — твёрдо сказала я себе и, открыв холодную воду, принялась ополаскивать лицо. А когда более-менее привела себя в порядок, вернулась в спальню и сев в кресло, сдержанно спросила себя: «Итак, если у меня все основания думать, что Лука не испытывал ко мне тёплых чувств? Нет. Все его поступки в доме говорили о том, что я ему небезразлична. Но с другой стороны — это может быть игрой. Или, как говорил Салазар, краткосрочной привязанностью. Дальше — стоит ли верить, что Лука спокойно бросил меня в беде? Нет. Сейчас многое указывает на то, что ему пришлось уехать. Могу ли я точно утверждать, что он всё время лгал мне и всё это разыгрывал только, чтобы использовать?» — этот вопрос был самым тяжёлым и, получив на него ответ, я бы сразу избавилась от всех сомнений, но ответа как раз и не было.

Покусывая нижнюю губу, я уже ощущала, как начала болеть голова от этих душевных метаний. «Нет, тут однозначно необходимо встречаться с Лукой лично, чтобы всё выяснить. Иначе я точно сведу себя с ума. Да и нужно быть откровенной с собой — даже если откажусь от встречи с Лукой и получится ненавидеть его, я всё равно буду задаваться вопросом: „А что он хотел мне рассказать? Правильно ли я сделала, вычеркнув его из своей жизни?“ И эта душевная пытка никогда не закончится. А ведь я даже не могу сказать, что ненавижу его… Значит, лучше встретиться с ним и лично поговорить, чтобы всё выяснить. И сделать это необходимо быстрее, пока беременность незаметна, иначе потом не смогу показаться ему на глаза и пытка сомнениями и вопросами продолжится», — решила я и, встав, направилась к выходу, чтобы немедленно поговорить с Салазаром.

Нашла я его в кабинете. Сидя за компьютером, он рассматривал какие-то графики, а увидев меня, нахмурился и, выключив монитор, с тревогой спросил:

— Ты плакала?

— Было чуть-чуть, — нехотя призналась я. — И эти слёзы могут быть не последними, если я не встречусь с Лукой и не поговорю. Поэтому я хочу лично участвовать при передаче мамы и прошу отправить меня в Турин…

— Риша, нет! Об этом не может быть и речи! — отрезал Салазар. — Метаморфам верить нельзя и тем более встречаться с ними!

— Мне это нужно, понимаешь, — я умоляюще посмотрела на него. — Хочу разобраться в ситуации, чтобы уже дальше жить нормально…

— В чём здесь разбираться? В том, что тебе всё время врали? Что использовали тебя и дрессировали как ручную зверюшку, чтобы ты потом тягала им нужные предметы? Что наградили ребёнком, который способен думать только о своих интересах? Что выкрали твою мать? Что, в конце концов, пытались тебя убить?! Ты что, уже забыла, как тебя держали в горячей воде, а перед этим натравили меня? И после всего этого ты хочешь ещё в чём-то разбираться?

— Да, хочу. Не всё так однозначно, как ты говоришь, — решительно ответила я. — Некоторые действия Луки вызывают противоречивые мысли, и я хочу знать, насколько правдива была моя жизнь у метаморфов. Только Лука может ответить на некоторые вопросы…

— Риша, да и так всё понятно — тебя использовали и продолжали бы это делать дальше, пока ты не спеклась бы! Поэтому нет смысла присутствовать при передаче твоей матери и тем более встречаться с тем, кто виноват во всех твоих бедах! — Салазар всё больше распалялся и повышал голос.

— Нет, не понятно! — я тоже повысила голос. — По крайней мере, мне!

Салазар внимательно посмотрел на меня, а потом указал на диван, а когда я села, присел рядом и ласково сказал:

— Послушай, я понимаю, что сейчас ты растеряна. Слишком многое в твоей жизни произошло за последнее время, да ещё и эта беременность. Ты лишний раз задумываешься об отце своего ребёнка, и сегодняшнее письмо поспособствовало этому. Я даже предполагаю, что у тебя к нему остались какие-нибудь чувства, и ты надеешься, что возможно, и он что-нибудь испытывает на самом деле. Но поверь, это не так. Метаморфы не умеют любить. Этот Лука вскружил голову и не забери я тебя, возможно, потерял бы уже интерес и передал другому, готовому разыгрывать его роль, чтобы удовлетворить свои потребности. Но он-то, конечно, в таком не признается и будет уверять тебя в вечной любви, чтобы заполучить твои способности.

— Не исключаю и такого, — пробурчала я. — Но хочу посмотреть ему в глаза и услышать лично всё то, что он хочет мне рассказать. Я считаю, что так будет правильнее всего. Иначе я не смогу обрести душевного спокойствия…

— Риша, сможешь, — мягко произнёс он. — Время постепенно вылечит все твои раны, и ты забудешь о том метаморфе, который так поступил.

— Время вылечит? — скептично переспросила я. — Но ведь тебя не вылечило. Сколько ты уже мстишь за Мию? Из слов Мари я поняла, что четвёртый год. Я столько не выдержу тех мыслей, которые мучают меня…

— Моя месть и твои чувства это разные вещи, — сухо вымолвил Салазар. — Он ведь тебя даже по-настоящему не любил. А я для Мии был самым родным человеком.

— Ну а я вскоре получу того, кто станет мне самым родным, — я указала на свой живот. — Так что мне необходимо выяснить отношения с его отцом. Поверь, мне проще узнать, что меня не любили, чем вообще ничего толком не знать…

— Да в том-то всё и дело, что правды ты не узнаешь! — Салазар опять начал выходить из себя. — Услышишь очередную ложь! Я уже видел, как Миа когда-то поддалась сладким речам одного матаморфа, и не позволю поступить с тобой так же!

— Со мной так же не получится уже по той простой причине, что у нас разные ситуации. И потом, я не какая-то простодушная дурочка, которую поманят пальчиком, а она побежит. Я хочу всего лишь поговорить с Лукой, а ты думаешь, что я брошу всё и пойду за ним на край света. Это просто разговор! — воскликнула я, начав терять терпение. — Так же необходимо проверить отдают ли мне маму с отчимом, или их копию. Ведь и здесь нас могут обмануть. Продолжат держать их у себя, а нам подсунут метаморфов, чтобы те разузнали, где мы. А задав маме какие-нибудь личные вопросы, я быстро выясню — она это или нет. Ну а для подстраховки, чтобы ты не волновался, будешь где-нибудь поблизости, в фазе РЕМ-сна. Если что-то пойдёт не так, убьёшь Луку, — голос на этих словах дрогнул, сердце пропустило удар от мысли, что он может умереть, и я замолчала.

— Проверить отдают твою семью или метаморфов можно и по телефону, — упрямо ответил Салазар. — А моя фаза РЕМ-сна не поможет. За десять минут ты, вряд ли выяснишь всё и с матерью и с Лукой, и они прекрасно это знают! Сначала специально затянут время, а когда убедятся, что меня рядом быть не может, перебьют моих людей и заберут тебя! Так что, о встрече не может быть и речи!

— А даже если и заберут меня? Что в этом такого? Ты же в любой момент можешь меня найти и перебить всех метаморфов, которые будут рядом! Они это должны понимать и не станут так рисковать!

Салазар с недовольством посмотрел на меня, понимая, что ответить на такое нечего, а потом снова упрямо повторил:

— Всё равно я против этой встречи!

— Я не спрашиваю твоего разрешения, а прошу отвезти меня туда, и плевать против ты или нет! — раздражённо выкрикнула я и, разойдясь, добавила: — Не хочу, как и ты, всю жизнь быть несчастной! Посмотри, во что ты превратил свою жизнь! Ты только и думаешь, что о мести, не замечая ничего вокруг или отталкивая всех, кто тебя любит! Не хочу мучиться и дальше! Я желаю понять, что происходило в моей жизни, а потом спокойно дальше растить ребёнка, когда он появится на свет, а не плакать, глядя на него и думать о Луке, не зная точно, что он испытывал ко мне! А если сейчас не выясню всё это, буду отравлять жизнь не только себе, а и своему малышу!

— Значит, так ты обо мне думаешь? — сновида прищурился, холодно рассматривая меня. — Думаешь, что я живу только местью?! Отравляю кому-то жизнь?!

— Да, отравляешь! Мари! Она тебя любит, а ты желаешь только одного — отомстить за Мию! Открой, наконец, глаза и оглянись вокруг! В жизни помимо мести есть масса других стимулов…

— Не надо втягивать в наш разговор Мари! Мы говорим сейчас о другом!

— Да не совсем о другом! Если я сейчас тебя послушаю, то получу в итоге то же, что и ты! Рана, причинённая Лукой, всю жизнь будет болеть, и я больше никогда не буду прежней Ирой! А если я всё выясню, то смогу нормально жить! Какой бы ни была правда, она поможет мне! Я хочу растить своего ребёнка зная, каков был его отец, а не думать о том, что он хотел мне сказать! — вскочив, я уже не стесняясь кричала. — Понимаешь, я хочу жить не только болью от предательства, а двигаться и дальше, ища в жизни другие положительные стороны! А ты как раз этого не делаешь! Зациклился на мести и живёшь только ею! Разве нет? Ты не видишь и не понимаешь, что Мари тебя любит и может придать твоей жизни больший смысл, чем месть? Даже я это вижу! А ещё я понимаю, что ты сам испытываешь к ней чувства, но трусливо прикрываешься тем, что можешь умереть в любой момент и поэтому желаешь избавить её от боли! Что это за жизнь такая, когда живёшь лишь прошлыми воспоминаниями или страхами, или местью?!

— Не смей на меня кричать! — Салазар тоже вскочил с дивана. — По-твоему что, я должен забыть о смерти сестры и жить в своё удовольствие?!

— Нет! Никто не говорит, что нужно забыть обо всём! Нужно для начала научиться хотя бы жить нормально! Я никогда не забуду, как со мной поступили метаморфы, но не буду эту злость и обиду ставить во главу своей жизни, а ты делаешь именно так! И сделаю всё возможное, чтобы унять эту обиду! Например, сейчас, я хочу просто поговорить с Лукой, чтобы хоть в чём-то разобраться! И чтобы я там ни узнала, я продолжу нормально жить хотя бы ради своей матери и ребёнка! А ты… Ты живёшь только одним — местью! Так нельзя! Ищи и дальше способы наказать виновных метаморфов, но не плюй на всю остальную жизнь…, — произнесла я, а потом осеклась, когда до меня дошли последние слова Салазара. Поэтому следующее я уже сказала сдержанно: — Подожди, ты что, чувствуешь вину, что остался жить, а не умер, как Миа?! Но это же глупо! Твоя сестра в первую очередь была бы против такой жизни. Представь, что умер ты, а не она. Ты бы хотел, чтобы Миа всю жизнь потратила на месть, или желал, чтобы она была счастлива и прожила полную, прекрасную жизнь за вас двоих?

— Для неё мести я не желал бы, — глухо ответил он и тут же уверенно добавил: — Но я — мужчина и должен отомстить за свою сестру.

— Что ты мужчина, факт, конечно, неоспоримый, — согласилась я. — Причём такой мужчина, от которого женщины теряют голову и готовы на всё. Но не стоит всё возводить до степени абсолюта. Можно и мстить, и при этом нормально жить.

— Я не могу… Дело не только в мести, — Салазар как-то весь сжался, плечи поникли и он устало опустился на диван, а затем тихо сказал: — Я вижу, что Мари меня любит и хотел бы ответить ей взаимность… Видит Бог, очень хочу, но не могу… Я боюсь, что позволив себе любить, забуду о Миа и перестану мстить. И одновременно с этим боюсь, что если не забуду, то однажды умру, а Мари придётся переживать мою смерть. А ведь у нас к тому моменту могут родиться дети… Что с ними будет? Она человек и не сможет защитить наших детей-сновид от метаморфов. Её убьют, а детей заставят работать до смерти на тех, кого я ненавижу… Столько мыслей на этот счёт, что я порой не нахожу себе места… Если бы ты знала, как мне иногда хочется подойти к ней и сжав в объятиях, никогда не отпускать, но этим я могу превратить её жизнь в ад, или вообще убить своей любовью… И при этом не могу отпустить её совсем из своей жизни… Я пытался, но как представлю, что больше её никогда не увижу, дыхание перехватывает…, — каждое слово ему давалось с таким трудом и ощущалось столько горечи и безысходной тоски, что у меня на глаза навернулись слёзы, а Салазар неожиданно схватил меня за руку и с жаром произнёс: — Риша, помоги, у меня есть пару знакомых, которые могут понравиться Мари. Убеди её не отталкивать их. Я уверен, что кто-то из них сможет дать ей счастье, и при этом я не потеряю её. Она останется при мне как врач, и я смогу видеть её каждый день, но она будет счастлива в личной жизни и перестанет думать обо мне.

— Ты готов отдать любимую женщину другому, и смотреть на её счастье? — изумлённо спросила я.

— Я на всё готов, только чтобы Мари не пострадала. Пусть это будет другой. Она важнее, чем моя боль от невозможности быть с ней.

— Ну уж нет! Не нужен мне другой! — дверь в кабинет открылась и ворвалась Мари. — Как там в России говорят — волка бояться, в лес не ходить? Не буду я знакомиться с другими и не собираюсь уходить от тебя! Сколько суждено прожить, буду рядом с тобой! Не позволю тебе умереть! И детей наших не отдам никому! Думаешь, что если я обыкновенный человек, то беспомощна?! Да я любому метаморфу горло перегрызу за тебя и наших детей! Позвоночник вытрясу! Вырву все жизненно важные органы!

Мари кричала, размахивая руками, а мы с Салазаром оцепенели, глядя на неё и не знали, что сказать.

— И не надо так на меня смотреть! Да, я подслушивала ваш разговор и у меня тоже есть своё мнение! И теперь я точно не отступлю и не позволю тебе больше мучить и меня, и себя! — она в упор посмотрела на Салазара, а затем бросила на меня мимолётный взгляд и указала на дверь, давая понять, чтобы я оставила их вдвоём.

Кивнув, я попятилась к выходу, осознавая, что при их разговоре мне лучше не присутствовать, а про себя подумала: «Но если Мари его не убедит и он продолжит сопротивляться, тогда помогу его дожать».

Однако, судя по тому, как сначала из кабинета раздавались крики Мари, а потом наступила тишина, и никто не вышел, я поняла, что дожимать Салазара не нужно и он сам сдался. А когда спустя два часа в мою спальню влетела раскрасневшаяся Мари, со слегка припухшими губами и, пряча взгляд, попросила спуститься меня вниз, я поняла, что у них, наконец, наступило взаимопонимание.

— После выяснения отношения занялись деланием маленьких сновид? — с улыбкой спросила я, когда мы спускались по лестнице.

— Что, так заметно? — Мари покраснела, оправляя свою одежду, а потом проводя рукой по волосам.

— Угу. Припухшие от поцелуев губы тебя выдают. Блеск в глазах. Но я только рада этому, — мягко ответила я и пожала ей ладонь. — Салазар действительно тебя сильно любит, раз готов был отдать тебя другому ради твоего же счастья.

— Только я не хочу никому отдаваться, кроме него и он, наконец, это понял, — стеснительно ответила она. — Конечно, многое ещё стоит с ним обсудить и многое вбить в его голову, однако первый шаг уже сделан, и я не отступлю и не позволю ему жертвовать собой.

— Молодец! За своё счастье нужно бороться, — оптимистично произнесла я.

— Спасибо тебе, что завела об этом разговор, — Мари на секунду остановилась и проникновенно посмотрела мне в глаза. — Поверь, я никогда этого не забуду и всегда помогу тебе. И отдельное спасибо, что не разозлилась на меня, когда я… ну в общем, вела себя, как стерва… Теперь и за тебя я из кого угодно вытрясу все кости. Я рада, что ты появилась в нашей жизни.

— И я рада, что встретила вас, — пробормотала я и, прижав к себе Мари, похлопала её по спине.

— Ох, не нужно, а то я сейчас расчувствуюсь окончательно и начну лить слёзы от счастья и благодарности, — проворчала она, высвобождаясь. — Лучше потом, когда сделаем всё задуманное, мы с тобой посплетничаем, и я счастливо поплачусь в твоё плечо, в сотый раз благодаря за сделанное.

— Договорились, — я рассмеялась, отпуская молодую женщину.

— А сейчас нам нужно сосредоточиться. Салазар сдался не только мне, а готов пойти и тебе навстречу. Только сначала хочет убедиться, что опасности в этом нет. Так что вы скоро отправитесь в сны.

— Спасибо, — добродушно ответила я.

— Только не задерживайтесь там сильно, — кротко попросила она. — Я, можно сказать, слегка изнасиловала Салазара, и сил у него поубавилось. А хочется ведь ещё и нормальной ночи, в кровати… кхм… ну, в общем, ты поняла, о чём я.

— Поняла, — весело ответила я, представляя, как Салазар сдаётся под напором Мари. — Не волнуйся. Один цикл сна и он весь твой.

Салазар ожидал нас в лаборатории. Стоя возле окна, он сцепил ладони на затылке, глядя во тьму и чувствовалось, что он сейчас испытывает удовлетворение, а то, каким жадным взглядом он посмотрел на Мари, когда мы вошли, говорило о том, что она причина его хорошего настроения.

— В общем так, сейчас ты описываешь мне своего метаморфа и пытаемся найти его, — воодушевлённо произнёс он. — Но сразу предупреждаю, может и не выйти. Где он, его родовое имя и какую внешность сейчас носит, мы не знаем, а значит, результата может и не быть. Если не выйдет, покопаемся в снах того метаморфа, который с твоей матерью и прощупаем её заодно. А потом, если всё хорошо, уже примем окончательное решение насчёт твоей поездки и встречи. Согласна?

— Согласна, — подтвердила я и, улыбнувшись, подумала: «Салазару и самому не терпится побыстрее разобраться со снами, чтобы вернуться в реальность и насладиться взаимоотношениями с Мари. Ну что ж, не будем затягивать с этим».

Как можно подробнее я описала ему Луку, а потом дождалась своего погружения в сон и, засыпая, надеялась, что смогу заглянуть в подсознание отца своего ребёнка. Но к моему большому разочарованию ничего не вышло. Салазар три раза перетаскивал меня в сны, но это были чужие люди, лишь внешне похожие на Луку, а его мы так и не нашли.

«Эх, неправильная я сновида», — в очередной раз посетовала я, злясь на своё неумение прыгать по заказу. «Попрошу при встрече незаметно сфотографировать Луку и всё равно покопаюсь в его сознании, чтобы окончательно со всем разобраться. Имея его снимок и применяя ароматизатор, я большего добьюсь, чем действия наугад», — решила я.

— Возможно, он сменил внешность, а может я плохо представляю себе того метаморфа, поэтому и не получается прыгнуть, — сказал Салазар, видя, что я расстроилась. — Пошли тогда к твоей матери. Может, хоть там узнаем что-нибудь важное.

— Пошли, — согласилась я и, закрыв глаза, попыталась представить её, чтобы облегчить Салазару прыжок.

Однако и там ничего интересного мы не узнали, кроме того, что маме рассказали о моём письме, и она уже в подсознании видела, как обнимает меня. А Архип проигрывал процесс передачи и старался предусмотреть все возможные препятствия.

«Судя по всему, нам действительно собираются передать маму и отчима без козней», — поняла я, глядя со стороны на вариант событий который представлял Архип. «Или же ему не говорят о задуманном. Метаморфы ведь в курсе наших способностей и осознают, что мою мать мы найдём быстро, а значит, прощупаем и всех тех, кто рядом с ней».

«Ну что ж, рискну встретиться лично с Лукой, чтобы расставить все точки над „i“ в своей жизни. А там уже буду смотреть, как жить дальше. Тем более, что скоро в моей жизни прибавится ещё один человечек, или правильнее полуметаморф-полусновида, ради которого стоит побороться».