Сновида

Глава 24

Всё ещё растерянная, я сидела в своей спальне в доме Салазара и нервно мяла пальцами окантовку свитера. «Боже, что же делать? Как поступить? Я беременна от Луки!» — как к этому относиться я до сих пор не понимала.

Как только в центре мне сообщили эту новость, я впала в прострацию и лишь отрывками помнила, как Салазар увозил меня домой, как мы ехали, и как я подымалась в свою спальню. Попросив меня пока оставить одну, я уже больше часа сидела в комнате и смотрела в стену, не зная, как воспринимать свою беременность.

С одной стороны я уже давно хотела ребёнка и не раз пыталась завести разговор с мужем на эту тему, хотя Миша просил подождать с этим. А тут получалось, что беременна вообще от того, кого плохо знала и кто лишь использовал меня. «Да и сам Лука говорил, что дети ему не нужны, потому что лишний рычаг давления», — услужливо подсказал внутренний голос.

«Ох, а ещё непонятно, что вообще за ребёнок может родиться!» — испуганно подумала я. «По всему выходит, что забеременела я, когда Лука разыгрывал моего мужа, ведь последняя близость у нас была меньше недели назад, а перед этим мы долгое время сохраняли дистанцию, и такой маленький срок беременности в несколько дней вряд ли бы определился… И что же это получается? Я сновида, беременна от метаморфа, который в тот момент разыгрывал моего мужа… Чисто технически это вообще чей ребёнок? Луки или Миши, а? Генетически Лука в тот момент был Мишей, но ведь он говорил, что всё равно полностью они не копируют людей, и в ДНК код получается смешанный — часть от людей, а часть от метаморфов… Господи, так что же со всем этим делать? Как быть?» — внутри всё сжималось от того, что я не имею ответов даже на самые элементарные вопросы.

В дверь раздался стук, а потом она открылась, и вошёл Салазар.

— Как ты? — озабоченно спросил он и, подойдя, присел на небольшую софу, стоящую недалеко от кресла, в котором я сидела. — Пришла хоть немного в себя?

— Не знаю, — растерянно ответила я. — Всё так странно… И столько вопросов…

— Представляю, — он с жалостью посмотрел на меня. — Но с другой стороны, теперь понятно, как ты выжила после первой встречи со мной, и почему у метаморфов не получилось тебя убить. Скорее всего, ребёнок уже достаточно хорошо сформировался и регулирует большую часть процессов в твоём организме. Именно благодаря ему температура тела понижалась, и ты не спеклась. Метаморфы ведь обладают сильными регенеративными способностями…

— Да, по-видимому, всё так, — тоскливо пробормотала я. — Но почему же я ничего не чувствовала? Срок беременности не меньше полутора, а то и двух месяцев, а у меня ведь даже месячные один раз шли, правда всего полдня, и тошнило лишь пару раз, после сильных напряжений во сне, а в остальном, всё как обычно… Но я считала, что тошнота это нормально после того, как я попыталась навредить Роману, а месячные были после первой попытки материализовать перо… Хм, а знаешь, что я ещё сегодня с утра заметила? Шрамы и рубцы стали не такими яркими и выпуклыми, а на голове кое-где начали расти волосы, но тогда я подумала, что мне или показалось, или организм начал восстанавливаться!

— Я слышал, что дети метаморфов даже в утробе матери на многое способны. Вероятно, с тобой всё было бы хуже и раньше, не будь ты беременна. Благодаря этому организм вынес нагрузки, а сейчас и шрамы рассасываются, — ответил он, а потом несмело спросил: — Уже определилась, что будешь делать с этим? Если пожелаешь, я быстро найду врача, который сделает аборт…

— Что? Аборт?! — возмутилась я и гневно добавила: — О таком я даже не думала!

— Прости, — Салазар моментально пошёл на попятную. — Просто я подумал, что ты не захочешь рожать от существа, которое тебя обманывало и воспользовалось твоим незнанием. Ведь судя по тому, что ты рассказывала и тому, что с тобой происходит, забеременела ты, когда метаморф притворялся твоим мужем…

— Да, и я так думаю, но ведь это и мой ребёнок! — нервно бросила я. — От кого бы он ни был, но он уже частичка меня и я не желаю убивать его!

— Я просто предложил и такой вариант, на случай, если ты желаешь избавиться от ребёнка, — дружелюбно произнёс он. — А не хочешь, и примешь решение рожать, спокойно приму и его. Места здесь всем хватит, и я могу обеспечить его. Только твою беременность необходимо сохранять в тайне. Видишь-ли, хоть у метаморфов и отсутствует отцовский или материнский инстинкты, в виду того, что они постоянно меняют внешности и каждый раз обращаясь, становятся другими людьми, у них всё равно очень сильны родственные связи. Они считают это своим долгом и своих детей никогда не бросают, заботясь о них, поэтому в любом случае попытаются выкрасть младенца. Для них он в большей степени метаморф, а значит должен воспитываться у них. А тут ещё и ребёнок от сновиды. Представляешь, насколько он будет ценен для них…

— Я никому не отдам своего малыша! — чеканя каждое слово, произнесла я, а потом нахмурилась и спросила: — Подожди, что означают твои слова об отсутствии у них родительских инстинктов. Как это связано со сменами внешности?

Салазар замялся, а затем прокашлялся и сдержанно сказал:

— Не хотел тебя сильно расстраивать на этот счёт… Помнишь, я говорил, что метаморфы не умеют любить по-настоящему? Что у них больше преобладают собственнические чувства, как к своей вещи, и то, в общем-то, недолго.

— Помню, — ответила я, чувствуя, как меня охватывают нехорошие предчувствия.

— Я узнал это позже, когда Мии не стало, иначе сразу пресёк её роман с метаморфом, — с грустью вымолвил он. — Получается, что когда они меняются, беря новую внешность от человека, то вбирают в себя привычки, взгляды, вкусы и со временем остывают к тому, кто был им дорог. Они становятся новыми людьми, и частые смены убивают в них все привязанности, которые имелись до этого. У метаморфов нет даже семей. Они максимум, что делают — это на время сходятся, если желают получить потомство, а потом разбегаются. Они даже к детям своим не чувствую привязанности, хотя растят их до совершеннолетия и заботятся об их комфортной жизни…

— Не понимаю, как такое может быть, — пробормотала я, не представляя, как можно не любить своего ребёнка. — Хотя бы детей своих они должны любить.

— Да ничего они не любят, — зло бросил Салазар. — Сегодня метаморф любит чай, а через месяц не может жить без кофе, а ещё через два месяца начинает своё утро только с пива или вина. И так во всём. Они так же меняют свои привычки, привязанности и вкусы, как и внешности. Для них вообще не существует слова «люблю», а только «хочу» и «должен». Поэтому я и говорю, что беременность необходимо сохранить в секрете. Иначе папаша твоего ребёнка заберёт его, прикрываясь своим долгом, а затем вырастит его таким же бездушным монстром, как все остальные метаморфы.

— Не отдам, — испуганно выдавила я и приложила ладони к животу, уже сейчас готовая защищать своего малыша.

— Но и ты должна быть готова к тому, что не ощутишь любви от ребёнка. Он не будет чувствовать той связи, что возникает между матерью и ребёнком. Ты будешь любить его, а он тебя нет, — уныло добавил Салазар. — Ты носишь метаморфа в себе, а значит, он так же будет меняться, как и они все. Необходимо уже сейчас понимать какой станет твоя жизнь. Насколько я знаю, они своих детей первое время вообще держат подальше от людей, потому что маленькие ещё не умеют контролировать свои обращения, поэтому их держат в изолированных местах, чтобы избежать вопросов. Да и потом всю жизнь будет непросто. В детский сад ребёнка не отдашь, в школу тоже, иначе хоть где-нибудь, да проколешься… Ребёнка придётся скрывать и от людей, и от метаморфов.

— Понимаю, — с болью прошептала я, представляю жизнь своего ребёнка, где он изолирован от всех.

«Малыш будет расти без сверстников, а такое детство навряд ли назовёшь счастливым. А я всё время буду трястись, что Лука узнает о нём и заберёт, причём даже не из-за отцовского долга, а из-за того, что ребёнок помесь сновиды и метаморфа. Для моего малыша вообще не будет преград ни в реальности, ни во снах… Или всё же он не будет сновидой? То есть, способности может и будут, но пассивные, как у меня раньше? Или уже всё, я стала активной сновидой и ребёнку передадутся мои способности?… Ох, количество вопросов растёт в геометрической прогрессии, а я ведь ещё и не родила. Дальше будет ещё больше вопросов и трудностей. Но самое страшное, что малыш или малышка не испытает любви ко мне и не сможет оценить моей», — мысли становились всё мрачнее и на глаза навернулись слёзы.

— Тебе необходимо всё очень хорошо взвесить, — снова подал голос Салазар. — Я даже склонен думать, что твоя беременность сейчас, это благо. Ты получаешь, своего рода прививку от всех болезней и даже излечиваешься от последствий травм, но будущее очень туманно и нужно очень хорошо подумать о том, как поступить потом. Ты можешь принять решение оставить ребёнка и воспитывать его, а он, подросши, решит, что хочет жить с метаморфами, а не с тобой, и это причинит дополнительную боль…

— Пожалуйста, не нагоняй на меня страху ещё больше, — жалобно сказала я.

— Всё-всё, прости. Не буду тебя больше пугать, — с раскаянием сказал он, а затем добавил: — Просто хочу сказать тебе одно — какое бы ты решение не приняла, я его поддержу и помогу тебе. Будешь рожать — хорошо, всё же не решишься — найду врача. Захочешь ребёнка отдать метаморфам, чтобы он рос среди своих — осуждать не буду и пойму мотивы, которые двигали тобой. Ну, а если пожелаешь оставить его и воспитывать — окажу любую помощь, как материальную, так и моральную.

— Спасибо, — робко выдавила я и отвернулась к окну, а Салазар поднялся и вышел из комнаты, понимая, что мне необходимо всё обдумать.

«Он чётко обрисовал все перспективы и назвал возможные выходы из ситуации», — когда за ним закрылась дверь, подумала я. «И теперь всё зависит только от меня… Итак, первые два варианта даже не стоит обдумывать. Рожать буду в любом случае. Не могу я убить своего ребёнка, да и не хочу. Я уже люблю его», — снова приложив руки к животу, я ощутила, как в груди появилось щекочущее тепло и начала расти нежность к тому, кто сейчас рос у меня под сердцем.

«Но вот что делать с остальным?» — спросила я себя и тут же осознала, что задаюсь глупыми вопросами. «Да ничего не делать! Ребёнок будет не такой, как все? Ерунда! В мире тысячи детей, у которых есть какие-нибудь особенности, и не всегда хорошие. Вон, те же дети со страшными заболеваниями — ДЦП, синдром Дауна, аутизм, и что, матери от них отказываются, хотя понимают, что будет масса трудностей? Нет, большая часть заботится о своих детках. Так неужели и я не смогу? Тем более, что мой ребёнок будет стопроцентно здоров и за многое можно не волноваться. Ну, подумаешь, будет обращаться и что в этом такого? Ничего особо страшного нет!» — оптимистично подумала я. «Прятаться придётся? А мне и так придётся это делать! Я сновида и будет у меня ребёнок или нет, метаморфы всё равно не откажутся от мысли найти меня и использовать в своих целях. Так что одной скрываться или с ребёнком уже не столь важно. Малыш меня не будет любить? Переживу! Моей любви хватит на двоих!» — с каждой секундой в душе росла уверенность, что я со всем справлюсь, и становилось легче.

«Всё, решено! Ребёнок мой и я буду его рожать, а потом и воспитывать!» — окончательно сказала я себе и, встав, направилась к двери, чтобы рассказать Салазару о своём решении и поставить точку в этом вопросе. «И вообще, нужно сосредоточиться на поисках мамы. А ещё я не поинтересовалась, что там узнали, пока я спала».

Бегая вниз по лестнице, я, наконец, в полной мере испытывала счастье от своей беременности, и теперь хотелось, чтобы эту радость хоть кто-нибудь разделил со мной. Но судя по тому, что услышала, вести о моём положении не особо доставляли положительные эмоции другим.

Заглянув в большую гостиную и никого там не найдя, я принялась обходить дом, чтобы найти своего спасителя, а подойдя к одной из дверей, услышала недовольный голос Мари:

— И что, ты вот так спокойно будешь вести себя? — спросила она. — А если твоя ненаглядная Риша примет решение рожать и захочет оставить ребёнка себе? — моё имя она процедила с ненавистью. — Ты хоть представляешь, что её выродок от метаморфа будет постоянно маячить у нас на глазах! Ты готов терпеть в своём доме эту тварь?

— Мари, успокойся! Надоело уже выслушать твои претензии и ремарки, — судя по всему, разговор уже длился некоторое время, поэтому оба говорили на слегка повышенных тонах. — Это ребёнок Риши и только она будет решать, как поступать. Я не собираюсь давить на неё. А понадобится, буду и ребёнка терпеть…

— Салазар, да очнись же ты! Эта Риша не твоя сестра Миа, и никогда ей не будет! — закричала врач. — Миа ни за чтобы не согласилась рожать ребёнка от того, кто её обманул!

— Ты, как я вижу, не так хорошо знала мою сестру. И Миа родила бы ребёнка…

— Ладно, пусть она бы родила, но эта… Она не Миа! Она чужой человек тебе! Никто! Пассивная сновида, случайно ставшая активной из-за травм! А ты уже готов раскрыть ей свои объятия, во всём поддерживать и содержать! Не понимаю я тебя! — голос звучал уже настолько враждебно, что мне становилось не по себе.

— Не понимаешь? — раздражённо спросил Салазар. — А знаешь, после революции в России, когда все бежали оттуда, многие тоже не понимали, почему мы создали фонд и помогали беженцам! Они все были нам чужими! В том числе и твоя прабабушка! Но мы помогали, потому что это правильно, это нужно и мы не могли бросить в беде тех, кому не повезло так, как нам. И Риша сейчас в такой же ситуации! Она испуганна, потому что её обыкновенная жизнь разрушена. Растеряна, потому что не умеет управлять своими способностями. Испытывает боль из-за того, что её просто использовали. У неё мать пропала! А впереди ещё и неизвестность и возможно тяжёлая жизнь с ребёнком, которого она во многом не будет понимать и который не сможет ответить ей настоящей любовью! Так кому помогать, как не ей?! И поверь, я осознаю, что она не Миа. Но всё равно она мне не чужой человек!

«Так, Мари всё не успокоится», — констатировала я. «Хотя я бы на её месте прыгала от радости, что возможная соперница беременна от другого. Да и Салазар чётко даёт понять, что я ему скорее как сестра. Вот чего она бесится? Боится, что однажды он захочет большего, несмотря на мою беременность? Нет, всё же поговорить с ней надо с глазу на глаз. А сейчас расставлю точки в другом вопросе, и даже не буду скрывать, что многое услышала из разговора», — решила я и, постучав в дверь, не дожидаясь ответа, вошла.

— Вижу, тут ломают копья по поводу моей беременности, — спокойно произнесла я, войдя в просторный кабинет, который больше походил на небольшую библиотеку за счёт того, что стены от потолка до пола представляли собой полки с массой книг. — И делаете это вы достаточно громко. Считаю, что необходимо прекратить всё это и расставить точки на «i». Итак, первое — я буду рожать, и воспитывать своего ребёнка сама. Второе, Мари, это больше для твоего спокойствия — не волнуйся, мой выродок от метаморфа не будет маячить у тебя перед глазами. Потому что, как только я хоть немного разберусь со своими способностями и найду мать, то покину этот дом, чтобы не злоупотреблять гостеприимством хозяина и не провоцировать между вами конфликтов…

— Что? И речи быть не может об этом! Одна, без помощи и финансов ты не сможешь прятаться от метаморфов. Я просто не отпущу тебя! Тем более с ребёнком на руках! — Салазар вскочил из кресла, а потом с яростью посмотрел на Мари и процедил: — Ты видишь, к чему привело твоё недовольство! Клянусь, если Риша уедет, ты и двух секунд не пробудешь в моём доме! Или ты немедленно просишь у неё прощение, или собирай вещи…, — договорить он не успел, потому что раздался телефонный звонок и, достав трубку, он посмотрел на дисплей, а потом холодно добавил: — Мне необходимо ответить, так что оставлю вас на несколько минут, а когда вернусь, желаю услышать от тебя извинения, — он ткнул пальцем в Мари, — А от тебя слова, что ты остаёшься! — это уже обращалось ко мне. После чего он вышел, оставив нас в комнате.

Проводив его взглядами, мы посмотрели друг на друга, и я в очередной раз увидела в глубине глаз Мари боль. «Наверное, в любой другой ситуации я бы не смолчала и попыталась поставить её на место, но сейчас… Это всё равно, что бить собаку, которую хозяин и так вот-вот выгонит из дома», — подумала я и вздохнула, не зная, как объяснить Мари, что я не несу для неё угрозы. «Ладно, попробую ещё раз поговорить».

— Я не буду перед тобой извиняться, — с ненавистью произнесла она.

— И не надо, — дружелюбно ответила я и, пройдя, села в кресло, стоящее возле окна. — Извинения всё равно не исправят ситуацию и тем более не уменьшат твои страхи и боль…

— Я ничего не боюсь! И тем более тебя! — враждебно процедила она.

— Боишься, — не согласилась я. — И именно меня. И этот страх толкает тебя на глупые поступки. Например, такие, как высказывание мнения обо мне в нелицеприятных словах, чем ты только отталкиваешь Салазара. А это глупо…

— Меня не интересует твоё мнение, — начала Мари, но тут уже я её перебила:

— А зря не интересует. Но хочешь ты или нет, я выскажусь прямо сейчас и сделаю это потому, что не считаю тебя плохим человеком. Ты просто влюблённая женщина, которая думает, что теряет мужчину и вследствие этого всеми способами пытается убрать соперницу с дороги… Не надо меня перебивать, — холодно бросила я, увидев, что Мари собирается что-то сказать, а когда она промолчала, продолжила: — Только вот я соперница тебе только в твоей голове. Салазар ведь ясно дал понять, что я ему, как сестра, а ты не хочешь это учитывать. Можно узнать почему? Ты не доверяешь словам Салазара? Он тебя уже обманывал? Или ты просто упряма, и придумав себе что-то, не желаешь слушать других?

— Салазар честный человек! — воинственно заявила она, а потом стушевалась и тише добавила: — И я не упряма, — после чего замолчала, тоскливо глядя перед собой.

— Мари, давай нормально поговорим, — миролюбиво предложила я, видя, насколько ей тяжело. — Хотя бы попытаемся сделать это ради Салазара. Он сейчас меж двух огней и это ещё больше усложняет его жизнь, а ему и так нелегко. Можешь и дальше ненавидеть меня, но хотя бы не дёргай его. Ты как любящая женщина должна приносить своему мужчине успокоение, а не лишние проблемы. Даже я, зная его совсем мало, вижу насколько он порядочный и заботливый, а значит, он не бросит меня в беде. Боюсь, даже может случиться такое, что он скорее откажется от тебя, чем от меня, а я совсем этого не хочу.

— Так уезжай, — сказала она и умоляюще посмотрела на меня. — Попроси дать тебе денег и уезжай. Салазар сколько ты захочешь, столько и даст тебе денег. Чтобы он не говорил, всё равно отпустит, если ты пожелаешь. Пойми, ты в нашей жизни лишняя. Лишь бередишь его раны. Он только-только начал успокаиваться насчёт Мии и стал хоть немного приходить в себя, а тут появилась ты… И опять разговоры только об одной мести. Он должен отпустить сестру и попытаться наладить свою жизнь, а ты для него живое напоминание того, как втроём вам было весело и интересно. Он как будто заново переживает те трагические события…

Она замолчала, с надеждой посмотрев на меня, и я ощутила себя действительно виноватой во всём. «Она, наверное, права. Я ведь тоже только и слышу о том, как нам было хорошо втроём в детстве. Салазар постоянно об этом говорит и вспоминает Мию. Да ещё и ситуации у нас схожи».

— Мне жаль, что так получается, — пробормотала я, не зная, что ещё сказать.

— Жаль ей, — грубо бросила Мари, но быстро взяла себя в руки и, подойдя ко второму креслу, стоящему напротив, села в него и посмотрела мне в глаза. — Салазар действительно очень порядочный и хороший человек, и да, признаюсь — я люблю его, причём давно. Я помню, какой он был до всего этого. Лучшего мужчины не существовало на свете. Весёлый, галантный, понимающий и умеющий поддержать, он излучал силу, добро и уверенность. Знаешь, как на него смотрели все женщины? Сколькие пытались его завоевать? И совсем не потому, что он ещё и красив, и богат. Думаешь, он хоть раз позволил себе неджентельменский поступок? Воспользовался внимание? Нет! Он всегда был предельно честен со всеми. Его любили все друзья и знакомые, потому что он был благородным человеком, с которым даже пять минут разговора были приятны и незабываемы… а потом, когда случилось несчастье с Миа, он полностью изменился. Закрылся в себе и не никого не подпускал. Его интересовала только месть, и это разъедало его душу. Он даже стал убийцей, хотя это не свойственно его настоящему характеру. А мне пришлось за всем этим бессильно наблюдать и вытаскивать его раз за разом с того света, когда он наказывал виновных в ущерб своему здоровью… Ты хоть представляешь каково это наблюдать за душевными и физическими муками человека, которого любишь больше жизни? Смотреть, как он засыпает и бояться, что не вернётся после сна? Это самое страшное для меня. Я каждый раз боюсь, что не вытащу его после столкновений во сне. И вот так я прожила три года. А в последний год Салазар начал потихоньку приходить в себя и интересоваться не только метаморфами. Он снова начал хоть изредка улыбаться. Покидать дом не только для того, чтобы узнать хоть что-нибудь о метаморфах и все разговоры перестали крутиться возле них. У меня даже появилась надежда, что он ответит на мои чувства, а не будет повторять одно и то же, что он опасен для простых людей и от него нужно держаться подальше… И тут появилась ты. Сновида, как и он, с которой много общего — детство, ненависть к метаморфам, желание наказать их и всё вернулось… Я снова вижу в его глазах только жажду мести, а к остальному интерес утерян, — она тяжело вздохнула и лицо исказила гримаса боли. — Пока ты рядом, он не успокоится.

Слушая всё это, я стала осознавать, что двигает ею и ощущала всё большую жалость к молодой женщине, желающей только добра и счастливой жизни для любимого, но всё равно не понимала, как помочь ей. «Да и смогу ли я в такой ситуации? Вряд ли», — подумала я, а вслух произнесла:

— Мари, боюсь, даже мой отъезд уже не поможет. Ведь Салазар знает о моём существовании и положении, и если он настолько добр и ответственен, как ты говорила, он продолжит за меня волноваться. Он испытывает вину за смерть Мии и, относясь ко мне, как к ней, будет стараться обезопасить. Думаю, если уеду, сделаю только хуже. Ты же понимаешь, он не перестанет за мной следить и переживать о моей судьбе. А если что-нибудь со мной случится, начнёт мстить и за меня, и тогда нормальной жизни даже в отдалённом будущем не предвидится…

— Да понимаю я и это! Но если ты хорошо спрячешься, то метаморфы тебя не найдут, а значит и Салазар будет спокойно жить и постепенно всё забудет! — горестно воскликнула Мари, перебив меня, а потом с отчаянием добавила: — И зачем ты вообще появилась в нашей жизни!

— Я меньше всего желала создавать кому-либо проблемы, — сухо ответила я. — Но так вышло и я ничего не могу сделать…

— Ты просто не хочешь! Думаешь только о себе!

— А почему ты не рассматриваешь вариант, что я могу помочь Салазару отомстить за Мию? — я решила зайти с другой стороны, потому что отъезд из этого дома был невозможен хотя бы пока я не найду маму. — Я жила в доме метаморфа и знаю про них больше, чем вы, а значит, могу найти хоть кого-то из них во сне и узнать что-то новое. Вдруг я, таким образом, выясню и имена тех, кто виновен в смерти Мии и, наказав их, Салазар, наконец, обретёт душевное спокойствие.

— Вдруг — слишком неоднозначное слово, — резко бросила Мари. — Вдруг узнаю или вдруг не узнаю, вдруг увижу или вдруг пропущу что-то важное, вдруг захочу от Салазара больше, поняв насколько он хороший мужчина, или вдруг всё же решу остаться лишь его другом…

— Так вот что тебя ещё волнует, — вставила я. — Боишься, что я заинтересуюсь им, если останусь. Но это зря. Особенно в свете последних новостей. Я беременна от другого…

— И это должно меня успокоить? — она смерила меня презрительным взглядом. — Салазар помимо прочего ещё и очень настырным может быть, если пожелает. А если к этому добавить его благородство, может предложить и руку с сердцем, чтобы ребёнок рос в нормальной семье…

— Мари, ты уже фантазируешь сверх меры! — обескураженно ответила я, прерывая этот поток фантазий. — Ты хоть сама понимаешь, насколько сказочные предположения выдвигаешь?

— Сказочные? — прошипела она. — Да как только он о тебе узнал, всё, другие разговоры закончились! Есть только ты! Я устала слушать, каким милым ребёнком ты являлась в детстве. Как ты умела фантазировать и веселила их с Миа. Как он скучал все эти годы и не забывал тебя. Как тебе не повезло с мужем. Какая ты несчастная, что попала в страшную аварию. Как плохо с тобой поступили метаморфы… И прочее! В его жизни сейчас главная только ты, а я… я просто врач, который следит за самочувствием и всё…, — под конец Мари начала запинаться, а потом вообще разрыдалась и уже сквозь слёзы добавила: — Ты его единомышленница, и ближе ему, чем я… Даже если сейчас ты ничего к нему не чувствуешь, не факт, что и потом всё останется так же. Вы будете сближаться после каждого сновидения. Обсуждать всё то, что там делали и видели, и я потеряю Салазара навсегда… Пока ты рядом, я не смогу завоевать его любовь, а ты… ты ведь не будешь любить его так, как я, по-настоящему. Только я понимаю Салазара и смогу сделать его счастливым…

— Ох, Мари… Мари…, — пробормотала я, чувствуя насколько ей больно. А затем встала, пересела на подлокотник её кресла и, обняв за плечи, прижала к себе плачущую женщину, не зная, как убедить её, что Салазар может быть мне только другом.

«Чтобы я не сказала, она продолжить талдычить, что я для неё угроза. И возможно, кое в чём она права… Нет, мы, конечно, вряд ли станем больше чем друзьями, потому что я не хочу больше любви. Хватило и того, что сначала муж обманывал, а потом и Лука использовал, но ведь для Мари это всего лишь слова. Но вот то, что между мной и Салазаром появится единство и большее понимание, чем с Мари, это точно. Как сновиды мы будем лучше понимать друг друга… Так что же делать? Может действительно уехать?… Если рассудить, то это даже более правильный вариант. Салазар находится под присмотром метаморфов и если я останусь, то однажды Лука может узнать о ребёнке, а если скроюсь, то есть шанс, что у меня не отберут малыша… Да и вообще, не могу же я сидеть всю жизнь у него на шее. Неправильно это… Только вот куда ехать? Да ещё сейчас, когда я не знаю судьбу мамы», — я задумалась, а Мари в этот момент громко всхлипнула и, уцепившись мне в ладонь, уныло произнесла:

— Чтобы я не говорила о тебе раньше, поверь, я не такая тварь, как может показаться. Скажу честно, ты мне даже нравишься… Я восхищаюсь твоим спокойствием и сдержанностью, хотя ситуация у тебя тоже далека от идеальной, и любая другая доводила бы своими истериками окружающих, а ты пытаешься всё стойко выносить. Импонирует твоя доброта… Будь я на твоём месте, а ты на моём, я бы уже давно сломала тебе нос или выбила челюсть, а ты пытаешься понять меня… Нравится, что ты не кичишься своими способностями и не пытаешься угрожать мне, хотя могла бы во сне что-нибудь сделать… В общем, в любой другой ситуации я была бы рада возможности с тобой подружиться, но не сейчас… Салазар мне слишком дорог и я боюсь потерять его, а твои положительная качества видны и ему… Уж лучше смерть, чем жизнь без него…

— Не потеряешь ты своего Салазара, — ласково ответила я, пожав её ладонь. — И я не буду вставать между вами. Обещаю, что уеду. Только дай мне время хоть немного прийти в себя, овладеть своими способностями и найти маму. А потом вы снова заживёте своей жизнью.

— Честно? — недоверчиво спросила она и пытливо заглянула мне в глаза.

— Честно, — подтвердила я и добродушно улыбнулась. — Так что переставай дёргаться на мой счёт и снова становись любящей женщиной, а не мегерой, пилящей всех вокруг. Лучше покажи Салазару все свои положительные качества. От этого будет больше толку, чем от проявлений недовольства.

— Если бы это было так просто, — горестно сказала она, вытирая слезинки и постепенно успокаиваясь. — Он напрочь отказывается от отношений, аргументируя это тем, что может в любой момент умереть, и не хочет, чтобы кто-то из-за этого страдал. Вот только не понимает он, что я в любом случае уже буду страдать, если с ним что-нибудь случится…

— Так Салазар знает о твоих чувствах? — удивленно спросила я.

— Конечно, знает, — Мари шмыгнула носом и кивнула. — И скажу даже больше — когда-то начал отвечать мне на них, но Миа умерла, и он стал жить только местью. Чего я только не делала, чтобы вернуть всё, но… Закончилось всё тем, что он чуть не выгнал меня, однако тут уж я упёрлась и отказалась покидать его, притворившись, что остыла к нему… Правда, последнее время он всё чаще начал смотреть на меня заинтересованно и снова появилась надежда, а тут ты… Вот как ему доказать, что нужно не отталкивать тех, кто тебя любит, а пользоваться каждым мигом счастья?

— Не знаю, — с жалостью ответила я. — Но в любом случае твоя позиция мне больше нравится, чем его. Я тоже считаю, что лучше наслаждаться тем, что есть сейчас, чем бояться того, что может случиться в будущем. Поэтому пока буду здесь, постараюсь тебе помочь убедить в этом Салазара.

— Спасибо, — она с благодарностью посмотрела на меня.

— Пожалуйста, — добродушно ответила я, и этот момент дверь открылась, и в кабинет вернулся Салазар.

Удивлённо уставившись на нас, сидящих чуть ли не в обнимку, он в первые секунды растерялся.

— Кхе, а что тут происходит? — подозрительно спросил он, а затем обратился к Мари: — Милая, почему ты плачешь?

— И поплакать подруге в жилетку уже нельзя, — проворчала она.

— Подруге? — Салазар уже смотрел на нас с изумлением.

— Ну, ты же хотел, чтобы мы нашли с Ришей общий язык и вот, получи это, — ответила она и вызывающе добавила: — Или и это тебе не нравится?

— Это мне очень нравится. Я всегда знал, что ты, если хочешь, можешь найти общий язык с кем угодно, и показать себя с той хорошей стороны, с какой я тебя знаю, — заверил он и широко улыбнулся, а затем перевёл взгляд на меня и сдержанно добавил: — Кстати, Риша, звонок был от одного из следопытов. Проверили все пункты выезда, и уже точно можно сказать, что твоя мать не покидала пределов Еврозоны. Нам это на руку. А чтобы сузить круг поисков, сегодня отправимся к ней и попробуем узнать, где она. Только ты мне её в подробностях опишешь.

— Хорошо, — я кивнула, а в душе начала расти надежда, что возможно сегодня я уже буду хоть что-нибудь знать о судьбе мамы. — Кстати, а что удалось выяснить этой ночью обо мне?

— Много довольно интересных вещей, — вставила Мари. — Если сравнивать тебя с Салазаром, я бы сказала, что ты сильнее его в некоторых моментах, но кое в чём проигрываешь. Например, он активен во всех циклах, а ты только в двух первых. В четвёртом-пятом цикле сна толку от тебя, как от сновиды уже нет, потому что ты чуть не падаешь от усталости, а вот Салазар может и в них действовать. Зато в первых двух циклах ты кого хочешь за пояс заткнёшь.

— Да, — подтвердил мужчина. — Ты даже сильнее Мии, но вот греешься ты очень сильно, а это плохо. Необходимо быть очень аккуратной и стараться использовать твои способности только в случаях, когда это действительно необходимо. А также, чтобы не источать твои силы, лучше всего вообще, при помощи музыки мозга, убирать из твоих снов РЕМ-фазы. То есть делать так, чтобы ты просто спала без сновидений.

— Когда я жила у метаморфов, бывали ночи, когда я не видела сны, или максимум один за ночь, — задумчиво произнесла я. — Вообще, после того, как я приносила предмет, то засыпала без снов… Хм, почему я раньше не обращала на это внимание? Получается, они контролировали не только процесс засыпания, а и мои сны?

— Скорее всего, да, — сказал Салазар.

— Меня использовали, как лабораторную мышь, и при этом мало что рассказывали, а я и не знала, что спрашивать, потому что мало понимаю свои способности, — в очередной раз констатировала я и поморщилась.

— Не расстраивайся, — мягко попросил сновида. — Это в прошлом. Я научу тебя всему. И в первую очередь займёмся твоими прыжками, а вернее посмотрим, как ты попадаешь в нужные места при помощи запахов. Пожалуй, даже сейчас можно начать. Пошли в лабораторию. Опробуем ту музыку мозга, которую мы записали.

— Да, давай, — с энтузиазмом согласилась я и поднялась с подлокотника кресла, а вслед за мной встала и Мари.

Пройдя в комнату, оборудованную для сна, я увидела, что рядом с кушеткой Салазара появилась изящная софа.

— Это для тебя, — мужчина улыбнулся. — Будешь засыпать на ней. Но это временно. Думаю, необходимо вообще переносить лабораторию в другую комнату.

— Согласна, — поддержала Мари, включая компьютеры. — Когда будете вдвоём уходить в сновидения и приметесь бродить по комнате, можете и не разминуться. Да и давно пора было это сделать, а то вечно Салазар норовит со стенкой встретиться. Сам понимаешь, дорогой, если из вас двоих придётся выбирать, я Ришу возьмусь уводить от столкновения, чем тебя. В её положении это важнее.

— Понимаю, — Салазар расплылся в ещё большей улыбке, а я с благодарностью посмотрела на Мари, она же, немного смутившись, с показным недовольством сказала:

— Так и будете стоять, смотря на меня с улыбками или делом займётесь?

— Делом, — одновременно ответили мы и рассмеялись, а потом я спросила: — Только что делать-то точно будем?

— Попробуем найти твою мать сейчас, во время бодрствования. В данный момент это даст нам больше полезной информации, чем копание в её сновидениях.

— Кстати, я если честно не совсем понимаю необходимость подглядывать чьи-то сны. Мне кажется больше информации получается от наблюдения за человеком в реальности.

— Не скажи. В сновидениях можно узнать то, что человек планирует, — произнёс Салазар. — Видишь ли, в реальности ты лишь наблюдаешь за человеком, но что у него на уме не ведаешь. А вот сон — это работа подсознания. Люди этого попросту не помнят, потому что позже это перекрывается снами, но когда они засыпают, строя планы на следующий день, их подсознание как бы прокручивает возможное развитие событий… Кстати, так порой возникает состояние дежавю. Это значит, что реальный вариант совпал с тем, что планировало их подсознание. Благодаря этому сновиды способны узнавать все планы на будущее. Но в случае с твоей матерью более правильно понаблюдать за ней в состояния бодрствования. Найдя место её пребывания, мы узнаем и название местности, и точный адрес.

— Понятно. А можно ещё мне и проявиться, и сказать, что я её скоро спасу! — выдала я, радуясь такой идее.

— Прости, Риша, но сказать ты ничего не можешь, — с сожалением сказал Салазар. — Точнее ты сможешь, но тебя не услышат. Мы точно не знаем почему, но звуки не передаются, даже если мы проявляемся. Возможно из-за того, что в этом состоянии мы похожи на привидений и не материализуемся полностью, а значит, находимся как бы в другом измерении. Боюсь, ты только испугаешь свою мать, если проявишься и начнёшь просто открывать рот.

— А когда я во сне говорю, моё тело может говорить в реальности?

— Нет, максимум, что происходит здесь, это шевеление губами и нечленораздельные звуки, которые практически невозможно понять.

— Жаль, — разочарованно пробормотала я, и тут в голову пришла другая идея. — А записку написать и перенести её к матери мы ведь можем?

— А вот такой вариант подойдёт. Молодец, что додумалась до этого! — похвалил Салазар. — Тогда давай, пиши записку.

Мари тут же достала ручку и блокнот из ящика стола и протянула мне, а Салазар добавил:

— Подожди, а скажи мне, у твоей матери есть фотографии в какой-нибудь социальной сети? Так найти её будет ещё проще.

— Нет. Странички есть, но личных фотографий она не выкладывает в такие места. Там разные виды городов, где она бывала, природа, животные. В общем, всё то, что понравилось, — с сожалением ответила я.

— Ладно. Фамилия есть, а это уже зацепка. Опишешь её ещё на словах, и думаю, этого хватит, — с оптимизмом заявил он и кивнул на письменные принадлежности в моих руках. — Пиши.

Сев за стол, я задумалась, не зная с чего начать. «Тут ведь и маму хочется успокоить, и предупредить её о возможной опасности, и при этом лишнего нельзя сболтнуть. Вдруг она всё же в плену у метаморфов и моя записка обострит ситуацию», — подумала я и принялась грызть кончик ручки, не зная, что написать. «Блин, вот не побоялась бы ей рассказать, что брожу во сне и про всё остальное, сейчас было бы проще, а так она даже понятия не имеет кто такие метаморфы. А словами „мама у меня всё хорошо“ не обойдёшься. Ладно, всё же попробую вкратце написать, что происходит», — решила я и принялась выводить на листе бумаги:

«Мамуля, не знаю точно, как передам тебе это письмо, но ты главное не пугайся, когда начнёшь читать его. Возможно, я подложу его под подушку в кровати, или в карман одежды, или же появлюсь перед тобой в виде миража, но это не значит, что я умерла. Я жива и здорова. И даже больше того, проблемы, возникшие после аварии, о которых я не желала тебе рассказывать, боясь лишний раз беспокоить, нашли объяснения. Оказалось, что я обладаю способностью перемещаться во снах. Тот призрак, который ты, возможно, увидишь — это я, находящаяся в другом месте. Я в полной безопасности, у человека, с которым знакома ещё с детства, так что за меня не волнуйся.

Я очень озабоченна твоей пропажей и волнуюсь за тебя. Ситуация такова, что вначале из-за своих способностей я попала к существам, которым доверять нельзя. И возможно именно они сейчас возле тебя. Не верь им! Но виду не показывай, что получала от меня письмо и сразу уничтожь его. Я уже тебя нашла, а значит скоро и в реальности спасу, после чего всё объясню. Люблю тебя! Твоя Ириша».

Написав это и перечитав, я вздохнула, понимая, что вторым абзацем могу нагнать на маму страха или подтолкнуть к ненужным поступкам. «Она у меня боевая и может, с кого хочешь душу вытрясти. Только бы она не начала действовать… Хотя, нужно для начала узнать где её держат. Если, как и меня используют в тёмную, и она ничего не подозревает — это одно дело. А ведь могут закрыть в каком-нибудь подвале и держать на хлебе и воде», — от последней мысли внутри всё сжалось и стало страшно. «Ох, надеюсь, что всё хорошо… А лучше и самой убедиться в этом. Чем быстрее засну, тем быстрее всё выясню».

— Я — всё, — произнесла я, вырвал лист из блокнота и, складывая его на четыре части, чтобы в случае чего можно было подложить в карман маминой одежды.

— Тогда опиши мне свою мать, — сказал Салазар и внимательно выслушал меня, когда рассказывала про цвет глаз и волос, причёску, рост, телосложение, родинки на лице и форму носа и губ, а затем назвала ему и фамилию мамы по мужу, на что ответил: — Мне нужна её девичья фамилия, которая давалась при рождении. Это главное, а не то, кем она стала впоследствии.

— В девичестве она была Титова, — с готовностью произнесла я. — А позже, когда развелась с моими отцом не стала возвращать свою фамилию, чтобы было меньше мороки с моими документами и осталась с фамилией Прокопченко.

— Значит, ищем Титову…

— Наталью Игоревну, — подсказала я.

— Хорошо, — Салазар кивнул. — А теперь следующее. Тебе необходимо попасть в эту комнату, когда ты заснёшь. Для этого Мари сейчас принесёт какие-нибудь свои духи, чтобы было с чем ассоциировать комнату. А затем уже я возьму тебя, и прыгнет в нужное место…

— Как прыгнем-то? — с любопытством спросила я.

— Попробуешь представить лицо своей матери, а не выйдет, я тебя пока перетащу, — пояснил он. — Но в другой раз уже попробуешь прыгнуть сама при помощи другого ароматизатора. Сегодня не стоит нагружать тебя и запоминать два запаха, один из которых для комнаты, а второй будет предназначаться для матери.

— Но для начала необходимо синхронизировать ваши фазы сна, — подала голос Мари, посмотрев на Салазара. — Не забывай, что Риша быстрее проходит все фазы. Поэтому ты должен заснуть раньше её минут на пятнадцать-двадцать, чтобы Риша долго не бродила тут по дому неприкаянным духом.

— Да, верно, — согласился сновида. — Тогда я ложусь спать, а Мари даст тебе духи.

Девушка кивнула и вышла из комнаты, а Салазар улегся на кушетку и взял в руки наушники, после чего тихо обратился ко мне:

— Риша, а что там в кабинете произошло между тобой и Мари?

— Поговорили с ней по-женски, и нашли общий язык, — уклончиво ответила я.

— Надеюсь, ты её не обидела? — суховато спросил он, а потом тут же добавил, не дожидаясь моего ответа: — Хотя уж если думать о разговоре, я предполагал, что скорее Мари может довести тебя до слёз… Увиденному я удивился.

— Не волнуйся, не обижала я Мари, — мягко заверила я. — И поверь, она меня тоже не обижала. Она хорошая девушка и нравится мне.

— Я рад этому, — довольно произнёс сновида. — И смею тебя заверить, когда ты узнаешь её ближе, твоё мнение о ней станет ещё лучше. Она невероятно понимающая, умная и умеющая, как никто другой сострадать, а уж о её преданности нужно легенды слагать для будущих поколений.

— Верю, — успела ответила я, как Мари вернулась в комнату.

— Вот, держи, — она протянула мне флакон с духами. — Пусть этот запах у тебя всегда ассоциируется с этим домом. Марка известная и её долго не снимут с продажи, а значит, ты всегда сможешь попасть в этот дом, где бы ни была, и дать о себе знать, стоит только купить эти духи.

Я улыбнулась Мари, взяв флакон и открыв его, стала ходить по комнате, вдыхая тонкий аромат и рассматривая детали интерьера, а Салазар тем временем надел наушники и закрыл глаза.

Спустя пятнадцать минут от запаха уже начала кружиться голова и я отдала духи Мари, а потом легла на софу, и удобно устроившись, тоже надела наушники, чтобы слышать свою музыку мозга.

Знакомые звуки убаюкивали и быстро нагнали на меня дрёму, а затем я обнаружила стоящей себя в комнате рядом с софой, на которой спала. А рядом с моим телом стояла Мари, держа у носа флакон с духами.

— Риша?! — позвала Мари. — Ты уже здесь или не вышло?

«Здесь», хотелось сказать мне, но поняв, что это бесполезно, я сделала шаг в сторону и моё тело резко село на софе, а потом я кивнула головой и моя реальная половина сделала то же самое.

Мари рассмеялась, увидев это, а потом оглянулась по сторонам и игриво добавила:

— Слушай, мне всегда были интересны кое-какие глупости, но у Салазара я не решалась узнать. Например, во сне ты боишься щекотки? — хихикнув, она протянула руки к моему телу и принялась щекотать бока, на что тело немного дёрнулось, но я никого дискомфорта не ощущала. — Чувствуешь что-нибудь? — спросила она, и я отрицательно качнула головой. — А это чувствуешь? — она одной рукой взяла меня за ладошку, а второй провела по щеке.

Почувствовав в этот раз тепло от её прикосновений, я подняла свободную руку и покрутила её, как бы давая понять, что что-то ощутила, но не совсем так, как это в реальности.

— Ммм, чувствуешь, но воспринимается по-другому? — Мари сразу поняла меня и я кивнула.

— А что здесь происходит? — сзади внезапно раздался голос Салазара, и я от неожиданности отпрыгнула в сторону, что тут же сделало и моё тело.

— Ой, я сделала что-то не то? — испуганно спросила Мари.

Отрицательно покачав головой, я указала ей на тело Салазара, которое село на кушетке, и рассмеялась, а потом выжидающе посмотрела на него и показала пальцами, что нужно идти.

— Риша, со мной ты можешь говорить, — он тоже рассмеялся.

— Чёрт! Забыла про это! Ох, нелегко осознавать, что с одними можно общаться только знаками, а с тобой можно разговаривать. Нужно к этому привыкать, — ответила я. — А с Мари мы проверяли, как воздействие на тело воспринимаются мной в этом состоянии. У тебя она стеснялась спросить.

— Стеснялась? — в голосе Салазара проявились нотки обиды. — Зря.

Он подошёл к ней и улыбнулся, а потом закрыл глаза и, протянув руку, нежно коснулся её щёки, отчего девушка изумлённо замерла, а потом громко воскликнула:

— Ой, я вижу тебя! Это так необычно! Ты никогда раньше не проявлялся в комнате!

Салазар на это улыбнулся, а потом пожал ей руку и показал, что нам нужно идти и повернулся уже ко мне.

— Ну что, пошли к твоей матери? Закрывай глаза и представляй в деталях её лицо, а также повторяй имя и представляй, что переносишься к ней.

— Я попробую, — пробормотала я, и в точности выполнив все слова Салазара, изо всех сил попробовала представить, что стою возле неё.

«Получилось или нет?» — зажмурившись, спросила я себя, через несколько секунд и разочарованно вздохнула, когда услышала голос Салазара:

— Судя по всему, прыжки к реальным людям тебе до сих пор не желают даваться, — сказал он. — Но ничего страшного. В следующий раз попробуем это же, но с привязкой к запаху.

— Я неправильная сновида, — в очередной раз с досадой резюмировала я.

— Риша, во-первых, как не крути, ты была изначально пассивной сновида, а это немаловажный фактор, поэтому многие вещи у тебя могут не получаться и это нормально. Во-вторых, даже для приобретённых способностей, ты можешь многое. Некоторые активные сновиды не могут того, что делаешь ты. Я, например, тоже не обошёлся без операции. Не мог преодолеть своё состояние атонии во время РЕМ-фазы, и редко мог материализовать предмет из сна. Но даже после хирургического вмешательства не так силён, как ты в некоторых моментах. Ну а в третьих, в данный момент твои способности могут претерпевать изменения. Ты беременна метаморфом и он уже лечит твои рубцы и шрамы. Вполне возможно, что и остальные травмы, приведшие к активизации способностей сновиды, он тоже исправит, и ты можешь вернуться или к состоянию до аварии, или же вообще до травмы от качелей…

— Что? Я могу потерять все способности? — переспросила я, не зная как к этому относиться.

«Хм, пока я не понимала, что со мной происходит, а я бы с удовольствие избавилась от снов и сомнамбулизма, но сейчас-то, когда я только начала осваивать способности, я не желаю их терять», — подумала я, а Салазар, увидев несчастное выражение моего лица произнёс:

— Подожди расстраиваться. Мы не знаем, что точно происходит в твоём организме на данный момент. Может ребёнок лишь исправит то, что воспринимает, как угрозу для своей матери или приносит ей огорчение. Я точно не знаю, как вообще беременность метаморфом отражается на организме обыкновенной женщины.

— Не хочу я терять свои новые возможности, — пробормотала я и, приложив руки к животу, с жаром произнесла про себя: «Солнышко, не надо мамочку лишать возможности перемещаться во снах. Эта хорошая способность и я не хочу её терять, так что не исправляй ничего у меня в голове. А вот за новые волосы я буду очень благодарна тебе, а так же за избавление от шрамов!».

— Так, ладно, об этом можем и позже поговорить, — сказала Салазар. — Сейчас необходимо найти твою мать. Закрывай глаза, расслабься, представляй её лицо и крепче держи меня за руку…

— Подожди, а письмо?

— За письмом я могу вернуться в любой момент. Сначала разведаем обстановку и посмотри где твоя мать, а затем и выберем момент, как передать ей весточку. Нам ведь нужно сделать это незаметно от метаморфов, которые могут быть рядом с ней, а проявившись во время переноса такого физического объекта, как письмо, мы можем выдать себя.

— Точно. Не подумала, — недовольная собой, ответила я, а потом показала на пальцах Мари, что мы уходим и, помахав ей рукой, подошла к Салазару и взяла его за руку, зажмурилась.

— Представляй маму, — напомнил он, тоже взяв меня за руку, и в следующую секунду я ощутила, как дыхание перехватило и меня бросило куда-то вперёд.

«Наверное, это и был прыжок», — решила я. «Когда бросала Салазара в свои фантазии, всё воспринималось по-другому. Но, наверное, одно дело придумывать, и совсем другое перемещаться в реальное место».

Восстановив дыхание, я открыла глаза и чуть не расплакалась от счастья, увидев маму, стоящую на кухне, у плиты и что-то жарящую. А справа от неё, за столом сидел отчим и Архип, и с надеждой смотрели на неё, ожидая, пока она приготовит блюдо.

— Наталья Игоревна, запах божественный, — произнёс метаморф, принюхиваясь к запахам, а отчим с готовностью закивал головой.

— Но за вкус я пока не ручаюсь, — с улыбкой сказала мама. — Раньше не пробовала готовить такие сложные блюда из итальянской кухни, но глупо быть в Италии и не научиться таким вещам.

— Значит, они в Италии, — сказал Салазар, всё ещё держащий меня за руку.

— И с ними метаморф Луки. Это Архип. Тот, который уезжал из дома, когда мы туда пришли за паспортом, — прошипела я. — Значит, это всё-таки они захватили маму и отчима… Хотя, судя по всему не захватили, а наврали им. Мама с врагом так разговаривать бы не стала, и тем более готовить для них! Они просто используют её, чтобы добраться до меня, и придумали какую-нибудь сказочку.

— Я уверен, что вкус будет не менее изумительным, — сказал Архип, а отчим добавил на ломаном русском:

— Наташа, за что бы ты ни бралась, всегда всё выходит идеально. Так что и блюдо у тебя получится. Корми нас уже поскорее!

— Пять минут подождите. Вот же нетерпеливые мужчины! — мама хитро посмотрела на них, а потом добавила то, что ввело меня в лёгкий ступор. — Причём, оказывается, что одинаковы и обыкновенный мужчина, и долгожитель метамофр!

— Она сказала метаморф? — немного придя в себя, переспросила я. — Выходит, что ей рассказали о таком?

— Хм, выходит, что да, — тоже с долей удивления отозвался Салазар.

— Ну, мы же мужчины независимо от сущности и вида, — тем временем весело сказал Архип и подмигнул отчиму. — Кстати, а после вкусного обеда я планирую вас отвезти в собор Святого Марка, или можно посетить Дворец Дожей. Ну а завтра или послезавтра можно съездить на остров Мурано. Погода для ноября хорошая и стоит пользоваться моментом, чтобы осмотреть остальные достопримечательности.

— Они в Венеции! Или где-то неподалёку, — воскликнул Салазар, а потом подошёл к окну и выглянул в него. — Нет, однозначно это Венеция.

— А может сегодня стоит провести день дома? — предложила мама. — Вдруг именно сегодня Ирочка заглянет на почту и ответит на письмо.

— На вашем новом телефоне стоит функция оповещения о письмах. Если Ирина ответит, мы сразу узнаем об этом…

— Ох, скорее бы она уже написала, — мама тяжело вздохнула и пригорюнилась. — Волнуюсь я за неё.

— Наталья Игоревна, не переживайте. Я ведь лично видел Иру. Если она пришла в дом, значит, может свободно перемещаться и опасность ей не грозит. Салазар по какой-то причине спас её и опекает, а значит и дальше всё будет хорошо. Она обязательно выйдет с вами на связь. А Лука защитит её от всего остального, — заверил Архип, и это окончательно поставило меня в тупик.

— Салазар, я ничего не понимаю, — жалобно пробормотала я. — Мама знает, что рядом с ней метаморф, знает про тебя и, похоже, про то, что я могу перемещаться во снах…

— И я ничего не понимаю, — ответил он, нахмурившись. — Мне кажется, что лучше вернуться домой и проверить почту. Как я понимаю, речь идёт об электронном ящике. А после уже решим, как реагировать на письмо — то ли там ответим, то ли сами его принесём. Согласна?

— Да, так будет лучше всего, — подумав, ответила я.

— Тогда закрывай глаза, я перенесу тебя назад, а после и разбужу. Проверим твою почту и выработаем дальнейший план действий.

Кивнув, я снова взяла Салазара за руку и представила комнату в его особняке, но мысли крутились возле мамы и Луки. «Выходит, ей с отчимом рассказали всё и о метаморфах, и о моих способностях. Но почему?… Есть только два объяснения — или маме уже подписали смертный приговор и уверены, что она не выболтает сведения об этих существах. Или же, от неё ничего не хотят скрывать, потому что у метаморфов, а вернее у Луки, далеко идущие планы, связанные со мной, и он готов поведать правду о себе моим близким, чтобы показать свою искренность и доверие к ним», — какое из предположений было верным, я пока не знала, но очень хотелось разобраться во всём.