Сновида

Глава 11

Создавалось впечатление, что во мне что-то сломалось. Так плохо мне ещё не было.

Придя в себя в машине, я долго плакала, цепляясь за пиджак Луки, и никак не могла остановиться, а он просто молча гладил меня по голове и прижимал к себе. За это молчаливое сочувствие я была ему вдвойне благодарна, потому что говорить самой или выслушивать других совсем не хотелось.

Да говорить было не о чем. Всё представало в предельном ясном свете. Свекровью двигали сугубо меркантильные цели. Понимая, что транспортная компания выплатит компенсацию, она желала получить её, а значит, требовалось полностью очернить меня. А делать это, судя по всему, она начала даже ещё раньше. Осознавая, что в глазах людей её сынок будет выглядеть мразью, бросившей больную жену, она начала говорить, что сделала это я, а после смерти это пригодилось.

Но оплакивала я не только поступок свекрови. Это было просто последней каплей. Раньше я держалась, а сейчас меня прорвало. Рыдая, я оплакивала всё. И боль после аварии, когда учась заново ходить, каждый шаг и жест давались с трудом, но я держалась изо всех сил. И холодность мужа после выписки. И усталость от снов. И изувеченное тело, с которым мне придётся жить. И уход мужа. И его смерть. И встречу с метаморфами, которые, по сути, шантажировали меня лекарством. И унижение на кладбище… В общем всё, что накопилось за последние полгода я выплёскивала в слезах.

А наплакавшись до такой степени, что глаза опухли, и полностью обессилив, я заснула. Причём по-настоящему — без снов и глубоко. И засыпая в объятиях Луки, я чувствовала облегчение. Я как будто избавилась от тяжёлого груза, который мешал мне двигаться дальше и жить нормально.

Проснулась я уже в своей комнате, в доме Луки, когда за окном уже стояла тьма, и долго лежала, глядя в потолок и думая о своей жизни. И особенно о людях, которые меня в ней окружали. После сцены на кладбище становилось страшно, что вот так просто тебя могут обвинить в том, что ты не делал и чуть ли не закидать камнями.

Однако, уже на следующий день я поняла, что с некоторыми мыслями ошиблась. А также узнала и другую сторону Луки.

Выйдя утром из своей комнаты, чтобы прогуляться по свежему воздуху во дворе, я направилась вниз и нечаянно стала свидетелем одной сцены.

Проходя мимо кабинета Луки, через приоткрытую дверь я сначала расслышала рыдания и умоляющий голос девушки, а когда заглянула в щель, увидела и её саму.

Молоденькая красивая брюнетка, лет двадцати, она в тот момент рыдала, стоя на коленях перед Лукой, и руками цеплялась за его штаны, умоляя простить её. А он отрицательно качал головой и говорил, что она сама во всём виновата и должна нести определённое ей наказание. И вот такого Луку я точно никогда ещё не видела.

В каждом его слове, жесте, даже в позе читалась властность, а холодность тона и безжалостность в глазах пугали до дрожи. В этот Луке не было ни капли сострадания. Наблюдая за тем, как девушка плачет, он казалось, ещё больше злится и всё больше испытывает брезгливость. И почему-то в этот момент я вспомнила, как сама вчера плакала, уткнувшись в его плечо, а реакция была совсем другой. Тот, вчерашний Лука был полон сострадания и нежности, а сегодняшний — злости и жестокости.

Я хотела было вмешаться, потому что девушку было жаль, но одёрнула себя. Ведь я не знала в чём её вина и вполне возможно, что наказание заслужено. А больше всего успокаивало то, что её точно не могли убить, ведь браслетов у метаморфов не было, и значит, девушка точно физически не пострадает. Поэтому я тихонько ушла, раздумывая над увиденным.

А ещё спустя полчаса я получила возможность узнать, почему девушка плакала, а заодно и получила мобильный телефон со своим старым номером.

Я как раз сидела в беседке, наслаждаясь, наверное, последними солнечными днями в этом году, потому что уже чувствовалось наступление осени. Листья на деревьях начали желтеть, ветерок с каждым днём всё больше нёс прохладу, а солнце уже не пекло, а приятно грело. И я хотела захватить побольше этого последнего тепла. Поэтому подставив лицо под солнечные лучи, с наслаждением жмурилась, как рядом раздались шаги, а потом и голос Луки:

— Надеюсь, сегодня тебе лучше? — мягко спросил он и сев на лавочку рядом, улыбнулся.

— Да, спасибо, — коротко ответила я, чувствуя некоторую нервозность, потому что тот Лука из кабинета всё ещё ясно представал перед глазами.

— Мне жаль, что вчера так вышло. Если честно, не думал, что всё будет настолько плохо.

— И я не думала, — тяжело вздохнув, пробормотала я. — Но ведь уже ничего не поделаешь… Просто немного обидно, что всё получилось так ужасно. Не ожидала, что люди могут вот так себя повести… То есть, поведение свекрови ещё более-менее понятно, но остальные…

Я замолчала, не зная, как точно и кратко выразить всё то, что испытывала, но слов не могла подобрать.

— Знаешь, вообще-то не в моих правилах оправдывать людей, но сейчас хочу это сделать, — видя мою заминку, произнёс Лука, и достал из кармана брюк мобильный телефон. — Держи. Здесь стоит твоя старая карточка, с номером, который известен твоим друзьям. Просто посмотри на количество и историю вызовов, а также на сообщения, и ты поймёшь, что не все поверили россказням твоей свекрови. Телефон прямо таки разрывается со вчерашнего вечера. И думаю, на почте у тебя тоже немало писем. Захочешь проверить ящик, заходи ко мне в кабинет и пользуйся компьютером, когда тебе удобно.

— Спасибо, — ответила я, забрав телефон и мельком посмотрев на экран, увидела больше полусотни непринятых вызовов, но пока разбираться с этим не хотелось.

— И хочу, чтобы ты знала ещё кое-что, — добавил метаморф. — Твоя свекровь понесёт наказание за причиненное зло. И можешь не бояться, что она отсудит у тебя дом. А так же, твоё имя перестанут чернить…

— Не надо её трогать. Она и так достаточно наказана смертью сына, — ответила я, понимая, что свекрови сейчас больно. — А моё имя… Плевать. Я всё равно не вернусь больше в родной город. Там я уже не смогу жить. Потому что слишком много воспоминаний. Вчера вечером я приняла решение полностью поменять свою жизнь.

— Хорошее решение, — одобрительно сказал мужчина. — И я с удовольствием помогу тебе изменить жизнь, если ты, конечно, этого захочешь. А вот насчёт свекрови, прости, решение не изменю, потому что от её наказания зависит и наказание одной девушки.

— В каком смысле? И что за наказание? — нервно поинтересовалась я.

— Твоя свекровь отправится в небольшое трудовое путешествие, чтобы немного унять свою злобу и исправить характер, а её место займёт девушка, посмевшая нарушить мой приказ и плохо исполняющая твою роль. Она молода, не сдержанна и слишком любит нравиться окружающим, поэтому год в теле немолодой морщинистой женщины ей будет непросто, особенно, когда придётся испить чашу позора, прилюдно каясь в ошибках.

— Что значит небольшое трудовое путешествие? — испуганно спросила я. — Не хочу мстить свекрови и тем более девушке…

— Всё необходимое ты увидишь позже, а про остальное лучше тебе не знать, — прервав меня, произнёс Лука, а потом поднялся и вышел из беседки, чётко давая понять, что рассказывать ничего не будет и решение своё не изменит.

Во время обеда я всё же постаралась снова заговорить об этом, но потерпела фиаско. Лука опять оборвал меня, и сколько я не пыталась что-нибудь узнать, или заявить, что не желаю наказаний, ничего не помогало. Я натыкалась на стену отчуждения и равнодушия, и это даже начало бесить меня.

Правда, вечером всё моё недовольство с лихвой было перекрыто позитивом. Решив разобраться с телефоном, в первую очередь я занялась сообщениями и, прочитав их, поняла, что зря плохо думала о своих знакомых. Весть о происшествии на кладбище разнеслась быстро и сейчас многие слали слова сочувствия мне и порицания свекрови. А уж когда я набрала Свету, то узнала ещё больше.

Нервничая на кладбище, я не особо смотрела по сторонам и видела только некоторых сослуживцев Миши, и почему-то автоматически подумала, что и остальные наши друзья где-то в толпе. Но оказалось, что большая часть из них вообще проигнорировали похороны и только вечером узнали, что я туда приезжала и о случившейся сцене. А те, кто находился там, просто не успели подойти ко мне возле могилы, потому что после высказывания свекрови я сразу уехала.

Слушая рассказ Светы о том, что многие вслед за мной ушли с похорон, и как на высказывания свекрови реагировали те, кто там не появлялся, я ощущала, как в душе возрождается вера в людей. «Всё-таки, те, кто меня знают, не поверили свекрови», — с теплотой думала я.

Но во всём этом присутствовал и огромный минус. Произошедшее на кладбище подлило масло в огонь, и интерес к моей персоне ещё больше возрос, и я понимала, что моё имя не трепет только ленивый. Да ещё и оказалось, что город чуть ли не разделился на тех, кто защищает меня, и тех, кто осуждает. А это ещё больше подогревало интерес ко мне, особенно в свете того, что на кладбище я приехала на дорогом внедорожнике, да ещё в сопровождении двух крепких мужчин весьма приятной наружности.

Света естественно потребовала объяснений и насчёт мужчин, и насчёт того, как я могла до смерти Миши одновременно жить дома, и вместе с тем лечиться в сомнологическом центре. И вот тут мне пришлось попотеть, придумывая объяснения.

Корчась от стыда за ложь и то, что приходится выставлять себя чуть ли не сошедшей с ума идиоткой, я рассказала ей, что мужчины — это врачи одной известной фармакологической компании, которые сейчас испытывают новое лекарство от сомнамбулизма. Так как лунатиков не очень много, а у лекарства имеются побочные эффекты, я постоянно должна находиться под их надзором. И этими же побочными эффектами я объяснила провалы в памяти и не всегда адекватное поведение. Типа, я на самом деле часто приезжала домой во время лечения, но из-за действия лекарств не всё помнила и могла вести себя замкнуто, или наоборот слишком импульсивно.

Объяснение было конечно, так себе, но подруга удовлетворилась им, и казалось, ещё сильнее начала меня жалеть. Поняв, что она готова принять его, разговаривая и с другими знакомыми, которые звонили мне, я повторяла одно и то же, и заодно выражала благодарность за сопереживание, а внутренне уже испытывала ярость к свекрови, что она затеяла прилюдные разборки, которые привели ко всему этому.

Однако, всё это было лишь малой часть случившегося. Через день мой телефон чуть ли раскалился от звонков, и я не сразу поняла, что происходит. Но благодаря одной моей сокурснице через пять минут уже была в курсе событий. Она сбросила мне две ссылки на сайты и, пройдя по ним, я увидела то, что меньше всего ожидала.

Первая ссылка вела на наш городской сайт, где выложили самые скандальные отрывки одного нашего городского ток-шоу, где обсуждалась авария, приведшая к смертям людей. А самое интересное было в том, что моя свекровь вдруг раскаялась и проникновенно глядя в камеру, обращалась ко мне, умоляя простить её и объясняла, что специально поливала меня грязью, чтобы оправдать своего сына, а когда он умер, желала только одного — получить деньги за его смерть.

Глядя на всё это, я сидела с открытым ртом и не понимала — с чего вдруг свекровь так разоткровенничалась, да ещё и прилюдно во всём призналась, терпеливо выслушивая крики и брань находящихся в студии.

Но когда прошла по второй ссылке, всё поняла. Она привела меня на форум, где обсуждалось опять же авария, но там я уже нашла съёмку скрытой камерой моего подвыпивший мужа, где он рассуждает о здоровом эгоизме и желании жить в своё удовольствие. А так же нелестно отзывается и обо мне, и медсестре, которую по его признанию использует, чтобы «перекантоваться», пока не найдёт себе новую жену, да посостоятельнее.

Всё было обставлено так, как будто Миша откровенничает перед своим другом, за бутылкой водки и, не стесняясь, признаётся во всех своих грехах и недостатках, но я осознавала, что он бы не стал такого делать. А значит, напрашивался только один вывод — это всё проделки метаморфов. И вслед за этим вспомнились слова Луки, что место моей свекрови пока займёт другая, поэтому и признания на ток-шоу тоже были липовые.

Не зная, то ли плакать, то ли смеяться от всего этого, я ещё пару раз пересмотрела оба фрагмента, не понимая, как к ним относиться. А потом осознала, что не появись в моей жизни метаморфы, сейчас мне пришлось бы очень тяжело.

«Не найди меня Лука, я бы до сих пор жила в городе. Свекровь точно также приехала бы к Мише, и распускала обо мне сплетни, что я выгнала его, желая выгородить своего сыночка. И авария всё равно бы случилась, в которой он погиб. Соответственно и вся та грязь, которая на меня вылилась ради денег, тоже бы была. А возможно она ещё и постаралась бы на самом деле отсудить у меня часть имущества. Ведь мы делали ремонт в доме, а по закону это называется улучшения, и имелись шансы содрать с меня компенсацию за них… Не уверена, что вынесла бы всю эту травлю и смогла противостоять таким нападкам, когда полгорода смотрит на меня с ненавистью… Так что получает, от метаморфов мне только польза? Сейчас они помогли полностью обелить моё имя, а в будущем я ещё и лекарство получу?» — я улыбнулась этим мыслям. «А впрочем, не в будущем. Скорее всего, я уже получаю лекарства. Ведь после похорон, я на удивление спокойно сплю. Да, сны мне снятся, но никаких ужастиков нет. Всё какое-то размыто и спокойно. А самое главное, я физически снова чувствую себя хорошо… Выходит, нет смысла сильно ненавидеть Луку, что он поначалу лгал мне и разыгрывал моего мужа. Как бы там ни было, а в общем, зла мне не желают, и даже стараются защищать. Ведь Лука мог вообще не вмешиваться в конфликт со свекровью и наказать ту девушку по-другому. А он сделал всё возможное, чтобы меня не поливали грязью», — в душе от этих мыслей росло чувство благодарности, и я решила, что не стоит Луку воспринимать в штыки и постоянно отталкивать его от себя, когда он просто хочет пообщаться со мной на темы, не касающиеся снов, браслетов или каких-то важных вопросов.

Поставив машину в гараж, Лука зашёл в дом и к нему на встречу сразу же вышел Тимур. Довольно потирая ладони, он произнёс:

— Она видела и ток-шоу, и запись с тобой, где ты прикидываешься её мужем! И думаю, всё поняла! Как посмотрела, сразу бросилась тебя искать. Судя по выражению лица, она хотела тебя отблагодарить и даже немного расстроилась, узнав, что ты уехал по делам.

— Да? Это хорошо. Ну что ж, я с удовольствием предоставлю ей возможность поблагодарить меня, — Лука улыбнулся и направился к лестнице, но Тимур его остановил, добавив:

— Она уже легла отдыхать, и крепко спит. Как ты и приказывал, сегодня мы полностью убрали фазу РЕМ-сна, чтобы узнанное за последние дни, а особенного сегодня, не пробилось в её подсознание и не обернулось кошмаром.

— Тогда пусть спит, — произнёс мужчина и, развернувшись, направился в кабинет, по дороге поинтересовавшись: — А что там наша злобная гарпия — свекровь?

— Филипп сказал, что за последние дни поутихла, после того, как он пересадил её на хлеб и воду. Перестала верещать, что обратится в полицию, и смирно принялась выполнять все его приказы. Правда, когда ей сегодня утром показали запись с ток-шоу, где Евлалия от её имени признаётся во всех грехах, опять долго голосила и билась в истерике.

— Замечательно, — Лука рассмеялся, по-видимому, представляя какой спектакль устроила женщина. — Пусть её и дальше не жалеют, и нагружают работой по полной.

— Слушай, Филипп побаивается, что она крышей может двинуться от таких новостей. Может того, убрать её вообще?

— Нет, я хочу, чтобы она помучилась, — мстительно произнёс он, заходя в кабинет. — Убить её, это самое простое. Она хотела жизнь Иры превратить в ад, поэтому пусть теперь расплачивается за это. Да и не желаю возиться с трупом. Евлалия наказана и будет жить в теле той гарпии. То есть, без мужчин, которых она так любит, без красивых нарядов, без всеобщего восхищённого внимания. Будет ходить вместо неё на работу, и жить на копейки в обстановке, где все её ненавидят за злобный характер и признания в ток-шоу. Лишь ночью, и в одиночестве, она имеет права сбрасывать образ и становиться ненадолго собой. Только через пять лет я сниму наказание, и тогда нам понадобится настоящая свекровь…

— Ты что, отпустишь её потом? — Тимур изумился. — Но это глупо! Пусть ей никто не поверит, что она пять лет находилась в рабстве, а в это время её жизнью жила другая, но всё же может подняться шум!

— Ты дослушай меня, прежде чем перебивать, — холодно бросил Лука и недовольно посмотрел на Тимура. — Естественно никто её живой не отпустит. Я же сказал, не желаю возиться с трупом и хранить его, прежде чем сниму наказание с Евлалии…

— А может, пожалеешь Евлалию? Её вины в случившемся не так много, — несмело попросил Тимур. — Она ведь и так сейчас мучается. Даже в магазин не может сходить нормально, чтобы хоть кто-то в неё не плюнул, или не высказался в глаза о том, какой она человек.

— Я и так пошёл ей навстречу, снизив срок наказания с десяти на пять лет. Нам повезло, что слова об измене, Ира восприняла, как обыкновенную клевету и не начала допытываться, откуда они могли взяться. А вот если бы правда о поведении Евлалии выплыла, все наши старания по сближению со сновидой пошли бы прахом. Евлалия своей сексуальной несдержанностью подлила масла в огонь, чем могла надолго выбить нашу сновиду из колеи, а значит, и затормозить процесс обучения. Наказание справедливо и обсуждению не подлежит, — безапелляционно заявил Лука.

Тимуру явно не понравились эти слова, но возражать он не решился и задал другой вопрос:

— А Ирине что расскажешь насчёт бывшей свекрови? Правду?

— Конечно, нет, — Лука усмехнулся, вальяжно развалившись в кресле. — Я её вообще не посвящаю в эти дела. Для неё свекровь годик побудет на перевоспитании, а потом вернётся к своей обыкновенной жизни, боясь что-нибудь рассказать. Даже если через год Ира захочет проверить это, Евлалия сыграет свою роль. Ну а через четыре года наша сновида полностью забудет про неё, и соответственно, даже если и узнает о её смерти от какого-нибудь сердечного приступа, то уже не свяжет с нами.

— Понятно, — ответил Тимур, топчась на месте.

— Если у тебя всё, можешь идти. У меня ещё много дел, — произнёс Лука. — И не вздумай выпрашивать помилование для Евлалии у Романа. Только лишний раз покажешь себя тряпкой, не способной принимать жёсткие и правильные решения.

Тимур поморщился, услышав такое, но опять не стал возражать и, развернувшись, вышел из кабинета.

Как только дверь за ним закрылась, Лука включил компьютер и, выведя на экран изображение из спальни Ирины, улыбнулся и мягко сказал:

— Ну что, Ириска, поняла, что я не так плох? А дальше мы усилим эти впечатления.