Сочинения

Знаменитая сцена

Франц (один): Бог ты мой, как я был груб. Даже стыдно. Я подал ему подлость, как дурно пахнущую еду, и он ее с готовностью принял. Пусть. Как я устал вести себя так подло. У меня вовсе не было намерения убивать, но так уж вышло. Я хотел лишь провести репетицию, и вот чудовищное уже свершилось. Из-за меня. Старый баран. Но что за бессердечные слова? (рассматривает себя в зеркале) Как я мил. Совершенно спокойное лицо. (улыбается) А эта улыбка. Какая беззлобная. Не стоило использовать такие грубые методы, наводить ужас. Но грубое убеждает быстрее всего. Век живи — век учись. Как я ленив. (вытягивается на кушетке) Покурить бы индийского табаку, да весь вышел. Я немного утомился от всех этих событий. Я лгал слишком гнусно, а мне так легко поверили. Это лишает сил. Ладно. Чем бы заняться? Эй, Херманн! (Входит Херманн.) Поди прочь. Это был сон, что я позвал тебя. Ненавижу сны. (Херманн уходит.) Надо снова попробовать признаться Амалии в любви. Я думаю, мне доставляет удовольствие, когда на меня злятся. О, роскошь оскорбления. Настолько не признавать меня, это граничит с безумием. У меня так нежно развита способность чувствовать, и мне немного скучно. Мне наскучивает естественное. Меня ужасает мысль, что я мог бы добиться успеха в свете. (Входит Амалия.) Я соврал, я подозревал Карла. Прошу тебя, поспеши, иначе случится несчастье. Старик Моор близок к тому, чтобы проклясть его. Но я лгу. Это признание лишь каприз недостойного. (Амалия уходит, презрительно усмехаясь.) Поверила. Появляйтесь потихоньку, подлости. Расправь плечи, ужас. Гадости, выходите, развлеките меня, (вскакивает) Я дал пинка своей благородной натуре. Она уже никогда не оправится. Я дрожу, но от боли. Если невозможно быть нежным, то позволено стать зверем. (зевает) Я непоколебимо верю в благость ужасного. Я намерен выставить добро за дверь. (видит ленту на полу). Я сделаю из нее шлюху, за то, что не смог показать ей, что обладаю благородным и большим сердцем. Ну, вперед. Херманн! (Появляется Херманн.) Напои меня. Я должен напиться. Я будто должен придушить силы ада, что грохочут во мне. Еще мне кажется, что я бог и уничтожу Вселенную. (уходит)

Знаменитая сцена заимствована из Шиллеровых Разбойников, знаковой для Вальзера пьесы (ср. Wenzel (Geschichten), парафразы Eine Art Erzählung и Die Tragödie, текст Schiller (II), а также драму Felix). Возможно, к пьесе Шиллера отсылает и заглавие неоконченного романа Разбойник (Der Räuber).