Софи Лорен

Глава 3 НЕАПОЛЬ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ

До того дня София никуда не выезжала из Поццуоли. Дом, в котором жила семья Виллани, был для нее единственным родным и знакомым местом, поэтому, когда девочке сказали, что семья переезжает в Неаполь, она ударилась в истерику. Ромильда, конечно, попыталась объяснить дочери, что это ненадолго. Да и действительно, они рассчитывали скоро вернуться, так как смогли взять с собой только тощий узелок с одеждой и кое-что из самых необходимых вещей.

Оба дяди Софии, которые все еще скрывались, опасаясь угона в Германию, вышли из своего убежища и присоединились к остальным родственникам, так что в путь отправились всей семьей. Мужчины надеялись, что поезд на Неаполь окажется переполненным и немцы досмотр и проверку документов проведут формально. Однако те, как всегда, были педантичны. Мужчины запаниковали. Это заметили две монахини, ехавшие в одном купе с Виллани, и пришли им на помощь.

Когда вдалеке раздались слова немецкого патруля, монахини предложили Марио и Гвидо залезть к ним под сиденье, а сами расправили пошире свои длинные черные юбки. Это сработало. Увидев в купе монахинь, немцы сразу же отправились к следующему.

Родственники Виллани, Маттиа, жили в Неаполе на улице Д’Арсиа, которая тянулась по вершине одного из холмов, и добираться удобнее всего было на фуникулере. К счастью, он работал, иначе беглецам пришлось бы очень несладко: подниматься вверх по другой, очень длинной и извилистой, пешеходной дороге, со скарбом и детьми, не так-то просто.

Как и предполагала бабушка, синьора Маттиа вовсе не обрадовалась, увидев на пороге квартиры восьмерых приезжих из Поццуоли, однако и не отказала им. Хозяйка согласилась предоставить беженцам жилье, но не более. К тому времени еда стала труднодобываемым сокровищем, и у синьоры Маттиа были все основания утверждать, что у них очень трудно с продуктами и что поэтому делиться с Виллани семья Маттиа не сможет. Конечно, они могут пользоваться кухней, однако съестное им придется покупать самим и занимать кухню только тогда, когда это не мешает хозяевам.

Софии, Марии и их матери выделили небольшую спаленку, но в ней было окно с балконом, выходящее на улицу. Луиза, Доменико и Дора разместились в другой свободной спальне. Марио и Гвидо, пока они не нашли безопасного убежища, пришлось спать на полу в гостиной.

В 1943 году в Неаполе проживало свыше миллиона человек, которых по финансовому положению можно разделить на три группы: относительно небольшая часть зажиточных людей; довольно много бедных с хорошей профессиональной подготовкой, сюда же по доходам относились чиновники и служащие; и огромное число нищих и попрошаек. В самом древнем районе города 250 тысяч жителей занимали полуразрушенные строения, многие ютились в домишках с земляными полами или в подвальных помещениях с каменным полом, без окон и каких-либо санитарных удобств.

Столкнувшись с этим морем обездоленных людей, семья Виллани большую часть дня проводила в поисках еды, впрочем, как и многие другие. У бабушки Луизы было подозрение, что ее кузина в один "прекрасный" день может изменить свое решение и закроет перед ними дверь. Чтобы как-то помешать такому коварству, когда взрослые уходили из дома, там всегда оставались София и Мария. Так что во время войны практически весь опыт знакомства девочек с Неаполем ограничился видом, который открывался с балкона их спальни.

Если день был удачным, мама или кто-нибудь из родственников возвращался с мешком риса или картошки, их можно было растянуть на целую неделю. После того как Марио и Гвидо перебрались в убежище, стало немного легче — еду делили только на шесть человек. Однако и теперь им часто приходилось довольствоваться лишь рыхлым черным хлебом, который еще можно было отыскать в некоторых продуктовых лавках, да и то если прийти задолго до открытия и занять очередь в числе первых.

Была и еще одна проблема, делавшая голод нестерпимым. По дразнящим запахам из кухни и подсматривая в замочную скважину, Виллани знали, что хозяева вовсе не страдали из-за нехватки еды, которую, как казалось беженцам, они накопили в огромном количестве. Бабушка Луиза какое-то время терпела, надеясь, что кузина проявит сострадание и немного поделится с ними продуктами. Но в конце концов не выдержала и обратилась к синьоре Маттиа с просьбой дать им хоть что-нибудь, пусть даже остатки обеда, но получила решительный отказ. После этого каждый день на кухне между двумя женщинами велась война, главным оружием которой были пронзительные крики. Софии приходилось закрывать уши руками — она не переносила раздраженных криков ссорящихся людей.

Обучение Софии приостановилось. В то время школы в городе работали в ограниченном режиме, да и то не все. Поскольку у Виллани не было соответствующих документов на право проживания в Неаполе, устройство девочки на учебу требовало слишком больших усилий, да и не казалось тогда столь уж необходимым.

К лету 1943 года ветры войны подули уже в самой Италии, достигая порой ураганных порывов. Победа союзников по антигитлеровской коалиции в Северной Африке делала неизбежным вторжение на Сицилию, а там и на основную территорию страны. Тем временем Гитлер требовал от Муссолини все новых и новых дивизий и настаивал, чтобы руководство военными действиями перешло в одни руки — конечно, к немцам. Испугавшись, что у Гитлера существуют планы сделать Италию частью своей империи, и потеряв доверие к способностям Муссолини управлять страной, фашистский Большой Совет обратился к королю Виктору Эммануэлю с просьбой устранить дуче от верховного руководства и восстановить конституционную монархию. Король немедленно назначил премьер-министром маршала Петро Бадольо, который вынудил Муссолини уйти в отставку и отправил его в изгнание на остров Понца. Той же ночью Бадольо выступил по национальному радио и заявил, что Италия остается в состоянии войны с антигитлеровской коалицией. Однако многие понимали, что такое заявление лишь уловка, в противном случае Гитлер мог разозлиться и предпринять решительные шаги, чтобы отомстить за изгнание Муссолини.

3 сентября того же года, после секретных переговоров между правительством Бадольо и руководством союзников по антигитлеровской коалиции, Италия официально подписала соглашение о перемирии, и началось вторжение союзников. В новых условиях защита Италии по прежнему договору "ось Рим — Берлин" могла осуществляться только Германией, и фюрер поклялся, что победа будет за ним.

Когда коалиционные войска переправлялись из Сицилии в Калабрию и готовились к высадке севернее, на побережье возле Салерно, Гитлер начал операцию "Ось", предусматривающую оккупацию Италии, отстранение нового правительства и отправку в концентрационные лагеря всех захваченных в плен итальянских солдат. Ночью 8 сентября немцы вошли в Рим, однако премьер-министру и членам королевской семьи удалось выбраться из столицы и бежать в Бриндизи, городок на побережье Адриатического моря, который и стал временной штаб-квартирой нового правительства.

На следующий день союзники захватили плацдарм возле Салерно, сделав первый шаг к овладению Неаполем, который находился всего в пятидесяти километрах. Тем временем немцы хозяйничали в Неаполе и относились к жителям крайне жестоко. Мужчин и молодых людей отлавливали прямо на улицах и отправляли на тяжелые работы. Оказывавших сопротивление убивали на месте, и часто раненые оставались лежать на улице в грязи, пока не умирали. Евреев и чиновников нового итальянского правительства отправляли в концентрационные лагеря в Германию.

12 сентября ситуация резко изменилась, когда группа нацистских диверсантов, используя планеры и небольшой самолет, высадилась на почти трехкилометровой высоте в гористой местности, где сторонники нового правительства удерживали в заточении Муссолини. Десантникам удалось освободить дуче и переправить его в Германию к Гитлеру, в штаб-квартиру в Растенберге. Через три дня Муссолини по радио обратился к жителям Италии и объявил, что он снова руководит страной в объеме прежних полномочий, и предложил членам бывшего фашистского правительства вернуться на свои посты и помочь ему установить в Италии новый режим, не запачканный предательством прежней власти — монархии. Дуче также приказал всем членам фашистской вооруженной гвардии объединиться и сражаться вместе с немцами, освобождая страну от захватчиков.

20 сентября Софии Шиколоне исполнилось девять лет, и о войне она могла судить по тому, что видела с балкона своей спальни, куда доносились звуки зениток и разрывы бомб. К счастью, и для нее самой, и для остальных обитателей холмистых районов Неаполя, самолеты союзников в основном бомбили сооружения в порту и радом с ним. Во время этих рейдов погибло несколько тысяч человек и около двухсот тысяч остались без крова.

В результате бомбардировок Неаполя серьезные разрушения получили системы городской подачи воды и канализации. В этой ситуации часто единственным источником пригодной для употребления воды была дождевая, которую собирали во все имеющиеся в домах емкости. Постоянной угрозой стал тиф. Софи повезло, а вот Марии не удалось избежать болезни. Когда младшая сестренка металась в горячке и матери нечего было дать ей попить, она в конце концов выскочила на улицу и налила немного воды из радиатора немецкого грузовика, припаркованного в нескольких километрах от их дома.

К 28 сентября коалиционные войска подошли к пригородам Неаполя, и немцы начали эвакуироваться в северном направлении, разрушая все на пути и закладывая бомбы с часовыми механизмами и мины, чтобы задержать преследователей. Во время отступления немцы беспричинно и жестоко убили так много жителей Неаполя, что люди не выдержали, взбунтовались и начали нападать на любого, на котором была немецкая форма. Не имея ни плана, ни общего руководства, каждый действовал как мог. Мужчины доставали из тайников припрятанное оружие, брали в руки ножи и топоры, возводили примитивные метательные сооружения — катапульты, изготовляли бомбы, начиненные бензопродуктами, устраивали на улицах баррикады, с крыш домов по немцам стреляли снайперы.

В течение четырех дней неаполитанцы устроили настоящую охоту за немецкими солдатами, подстерегая и убивая их любым способом, в том числе и сбрасывая с крыш куски тяжелых камней, черепицу, свинцовые трубы, раковины для умывания — словом, любые тяжелые предметы. Трупы немцев оставались валяться и гнить на улицах. Многие были обезображены уже после смерти. В черепах убитых торчали заколоченные в них гвозди.

Самыми отважными уличными бойцами были scugnizzi, оборванцы, сотни молодых уличных хулиганов Неаполя. Некоторым удавалось украсть у немцев ручные гранаты. Другие делали керосиновые бомбы, и даже использовались факелы из соломы. Собираясь в группы, юноши взрывали немецкие танки и грузовики или, взобравшись на броню, старались поджечь танк изнутри. Иногда это удавалось, но многие ребята во время таких стычек и сами погибали.

Софии было столько же лет, сколько и тем мальчишкам, которые действовали на улицах, однако, в отличие от них, девочка оставалась зрительницей кровавых событий. С балкона своей комнаты она однажды видела, как два немца, успевших выбраться из подожженного танка, гонялись за подростком, форма на них еще дымилась, но немцы в ярости метались по улице и беспрестанно палили из пистолетов. Еще долго после того, как вся троица скрылась из вида, София могла слышать выстрелы, однако она так никогда и не узнала, удалось ли мальчишке уйти от погони.

1 октября немцы сгруппировали все свои силы и стали отходить на север в сторону Рима. А уже вечером того же дня англо-американская Пятая армия маршировала по улицам "освобожденного" ею города, хотя настоящими его освободителями были сами жители. Впервые после приезда в Неаполь девочке разрешили выйти на улицу и посмотреть на парады и фестивали.

Американские солдаты, ехавшие по улицам на грузовиках и джипах, бросали в толпу конфеты и разные продукты. Софии удалось схватить плитку шоколада и небольшую банку концентрированного кофе. Дома изголодавшиеся родственники быстро и жадно съели шоколад, но никто не мог понять, что делать с коричневым порошком в банке. Он пах, как кофе, однако Виллани знали, что для его приготовления необходимы зерна. В конце концов бабушка Луиза догадалась налить в порошок горячей воды. Конечно, полученный напиток вряд ли отвечал стандартам экспрессо, но все давно отвыкли от настоящего кофе, так что жаловаться на вкус никто не стал.

Ко времени отступления немцев более полумиллиона жителей Неаполя были бездомными, не имели работы и страдали от голода. Из-за недостатка хорошей воды и плохих санитарных условий в городе началась эпидемия тифа, люди страдали от чесотки, вшей и блох. Вскоре такой же распространенной заразой стали и венерические болезни, так как союзники не препятствовали возникновению борделей и закрывали глаза на уличную проституцию.

Для итальянцев, живущих теперь под управлением AMGOT (военного правительства союзников по антигитлеровской коалиции на оккупированной территории), война и закончилась и не закончилась. Северная Италия, в том числе и Рим, все еще была занята немцами, которые на тот момент контролировали и большую часть Европы. Союзники всячески демонстрировали свою силу, тем не менее полной уверенности в их скорой победе ни у кого не было. Хотя жителей освобожденной южной части Италии не арестовывали за любые провинности, однако все вынуждены были подчиниться правилам, установленным военными властями, выполнять их распоряжения.

Виллани находились в Неаполе около пяти месяцев. После ухода из города немцев оба брата Ромильды выбрались из своего убежища и присоединились к остальным родственникам. Теперь терпение хозяев квартиры, которые и так были на взводе, испытывали шестеро взрослых и двое детей. Как долго могла сохраняться такая неопределенная ситуация, никто не знал, однако бабушка Луиза не хотела уезжать до тех пор, пока положение в целом не стабилизируется и пока они не удостоверятся, что их дом в Поццуоли сохранился и им есть куда вернуться.

В Неаполе царил полнейший хаос. Порой на улицах раздавались мощнейшие взрывы и рушились целые дома — это срабатывали взрывные устройства, оставленные немцами перед уходом из города. И каждый раз гибли или становились инвалидами сотни людей. Многим беженцам приходилось устраиваться на ночлег на улице. Да и те, у которых была крыша над головой, боялись лишний раз заходить в свои жилища, так как по городу распространился слух, что немцы заложили в домах пять тысяч взрывных устройств, которые должны сработать, как только починят одну из разрушенных электростанций, подававших электричество в город, и восстановят кабели. К счастью, слух оказался ложным.

Неожиданно из квартиры пришлось уезжать, причем не только семейству Виллани, но и самим хозяевам: оккупационные войска потребовали освободить дом для размещения в нем офицеров. И прежде чем Маттиа попыталась обсудить вариант о переселении теперь уже к Виллани в Поццуоли, те рано утром выскользнули из квартиры и направились прямо в оставленный город. Общественный транспорт из-за разбитых дорог и разбомбленных вагонов не ходил, поэтому весь путь до дома, а это больше двадцати километров, пришлось пройти пешком.

"Дорога на Поццуоли была забита возвращающимися жителями, и каждый тащил на себе какой-то скарб или вез на колясках и других приспособлениях на колесах, — вспоминала впоследствии Софи. — Сама дорога была в ужасном состоянии, постоянно встречались воронки от разорвавшихся бомб. Люди часто натыкались друг на друга, коляски ломались и блокировали проходы, то и дело кто-нибудь проваливался в воронку, кругом раздавались ругань взрослых и плач детей, нередко происходили и кулачные стычки, порой, правда, слышались и радостные голоса встретившихся родственников или знакомых; по сторонам дороги сидели, отдыхая, изнеможенные люди. Но, несмотря на все, я была в приподнятом настроении — ведь мы возвращались домой".

К ночи Виллани добрались до пригорода Поццуоли. Хотя они устали, но, глядя на разрушенные дома на улицах родного города, они прибавили шагу, испытывая невольный страх найти на месте своего дома одни развалины.

К счастью, дом № 5 на улице Сольфатара в целом сохранился, хотя крыша провисла, окна были выбиты, а внутри из-за обрушившегося потолка, разбитых стен и поломанной мебели царил хаос. Во время войны, как известно, стройматериалы достать еще труднее, чем еду. Поэтому о ремонте не могло быть и речи. Оставалось разгрести мусор, навести порядок, закрыть окна тем, что подвернулось под руку, и благодарить бога, что у них есть хотя бы такое жилище, иначе пришлось бы ночевать под открытым небом в специальном лагере для бездомных.

Все члены семьи Виллани вернулись из Неаполя настолько завшивленными, что ни тщательные умывания, ни горячая вода, ни обработка дезинфицирующими средствами не помогали быстро справиться с паразитами, гнездившимися в голове, на теле и в одежде. София так сильно страдала от невыносимого зуда, что и годы спустя при воспоминании об этих днях ей хотелось чесаться.

Она к тому же умудрилась в Неаполе подхватить чесотку. Военнослужащие американской армии выдавали местным жителям дезинфицирующее средство на основе ДДТ, но оно оказывало слабое действие на этих крошечных тварей. Армейскому врачу пришлось выписать девочке более сильное лекарство — серную мазь. В тот день, когда доктор объявил, что она полностью здорова, Софии подумалось, что вот теперь война закончилась, хотя на самом деле до победы еще очень далеко. Снова начинались бомбежки, приходилось по ночам бежать спасаться в железнодорожный туннель.

19 марта, казалось, наступившему относительному покою пришел конец, и причиной этого была вовсе не война. Возле Помпей произошло извержение Везувия, ночными потоками воздуха огромная темная туча пепла поднялась более чем на десять километров и закрыла небо над всем Неаполитанским заливом. К утру следующего дня Неаполь, Поццуоли и острова Капри и Искья покрылись слоем вулканического пепла в несколько сантиметров. Часть городка Сан-Себастьяно, расположенного недалеко от Везувия, сгорела под толстым слоем огненной лавы.

В Поццуоли началась паника, жители боялись, что извержение Везувия вызовет цепную реакцию, в результате которой пробудится Сольфатара, вулкан, расположенный недалеко от дороги, возле которой жила семья Виллани, тогда их постигнет незавидная участь. Все в Поццуоли истово молились, прося святого Януария заступиться, и, возможно, он сотворил чудо — спустя пять дней Везувий начал остывать.

Продовольствие, поставляемое союзниками, как правило, поступало на черный рынок. Весь разбомбленный район вокруг Неаполя представлял собой кишащий отстойник бедных, голодных и бездомных людей, которые пытались выжить в этих условиях, надеясь только на себя. Многим женщинам пришлось стать проститутками, обслуживающими военнослужащих союзных войск, расквартированных в Неаполе и его окрестностях.

В сентябре 1944 года Софии исполнилось десять лет. Для своего возраста она была слишком высокой для bambina (девочки), однако пройдет еще два или три года, прежде чем она сможет называться ragazza (девушкой). Однако внутренне она взрослела очень быстро. "Когда мы вернулись из Неаполя в Поццуоли, опыт последних месяцев очень изменил ее. Детство закончилось", — вспоминала впоследствии ее тетя Дора.

После того как София превратилась в знаменитую кинозвезду Софи Лорен, начали распространяться слухи, что во время войны она была проституткой. Софи всегда отвергала подобные измышления. Когда писатель Рекс Рид в 1976 году брал у нее интервью, он затронул этот щекотливый вопрос. Глаза актрисы засверкали от гнева, и она заявила: "Это типичные сплетни, которые разносят мои недоброжелатели. В 1944 году, когда пришли американцы, мне было всего десять лет. В то время я была достаточно большим ребенком, но не настолько, как обо мне иногда говорят".

Не раз также утверждалось, что и ее мать занималась проституцией. Ромильда Виллани в свои тридцать с небольшим все еще походила на Грету Гарбо. Говорили, что она торговала собой в Неаполе, обслуживая то немцев, то союзников, когда власть в городе менялась. В разоренной войной Италии тысячам итальянских женщин приходилось идти на это, чтобы прокормить своих детей. Всю правду о поведении Ромильды Виллани в те годы мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Но так или иначе, кто из нас может винить ее?

По словам Софи Лорен, ее мать действительно занималась тем, что развлекала военнослужащих союзных войск, но в рамках приличия. В Поццуоли квартировало много американских солдат, офицеров и матросов, однако в городе было очень мало мест, где они могли отдохнуть и расслабиться от тягот военной службы. Когда Ромильда начала играть на пианино в небольшом кафе-баре и приобрела известность своими выступлениями, у бабушки Луизы возникла блестящая идея — превратить семейную гостиную, которой они практически не пользовались, в своеобразный клуб. У Марии — к тому времени ей исполнилось шесть лет — был хороший голосок. Бабушка посчитала, что пение ребенка дополнит игру мамы на пианино. София, более робкая, чем младшая сестра, боялась выступать на публике, поэтому помогала бабушке и тете разносить гостям ликер и убирать гостиную после выступления.

В семье появились деньги, за которые на черном рынке можно было купить чистый спирт, бренди и сахар. Из этих ингредиентов бабушка Луиза делала домашний коктейль, состоявший на 75 процентов из воды и на вкус британцев и американцев излишне сладкий. Луиза также вошла в долю с одним фермером, который делал домашнее вино, его тоже продавали на вечеринке в клубе.

Хотя американцы установили довольно ранний комендантский час, уже в 6 часов вечера клуб Виллани закрывался, бабушкина идея работала, и бизнес процветал. Глядя на них, и другие семьи по соседству начали устраивать у себя подобные вечеринки. Но благодаря музыкальным способностям Ромильды и Марии их клуб пользовался наибольшей популярностью. Американцы часто приносили с собой пластинки, которые проигрывались на старенькой семейной виктороле, это позволяло Ромильде и Марии выучивать последние музыкальные новинки у себя дома. Так как никто из них не говорил по-английски и даже не понимал этого языка, их рулады-имитации американских песен "Не отгораживайся от меня" или "Обращая внимание на положительные стороны нашей жизни", вероятно, были малопонятными, но привлекательными и пользовались успехом.

Помимо оплаты наличными, посетители оставляли в качестве чаевых сигареты, конфеты или жевательную резинку. Постоянные посетители нередко приходили с подарками, приносили консервированные продукты, муку и кофе из армейских складов. Офицеры флиртовали с красавицей Ромильдой, и она не отвергала их ухаживания, принимая от них подарки.

Однажды Ромильда показала одному из своих американских поклонников шрам от шрапнели на подбородке Софии и спросила, нельзя ли как-то помочь. Американец отвел девочку к батальонному врачу, который сделал небольшую хирургическую операцию, в результате которой со временем шрам стал практически незаметным.

Однако страдания, вызванные войной, еще не закончились. За многие десятилетия зима 1944/45 года в Европе выдалась самая холодная. В Южной Италии, где зимы обычно теплые, в большинстве домов нет системы отопления или хорошей изоляции, поэтому сотни людей умерли от переохлаждения и начавшейся эпидемии туберкулеза.

Виллани в этих условиях вынужденно приостановили деятельность клуба — необходимо было самим спасаться от смерти от холода. Снова начались перебои с едой. Без денег американских военнослужащих и их подарков семья не могла себе позволить покупать продукты на черном рынке, да и он скоро опустел.

С холодами прекратились боевые действия и на севере Италии. Однако к этому времени союзники по антигитлеровской коалиции уже освободили Рим и продвинулись до Болоньи. Однако при сильных морозах полное изгнание немцев из Италии через Альпы потребовало бы слишком много жертв. Сложившейся ситуацией воспользовался Муссолини. Его марионеточное правительство, располагавшееся в Сало, "прославилось" своей жестокостью и садистским обращением с противниками. Партизаны, верные идеям коммунистов и социалистов, а также сторонники других партий, соперничавших друг с другом за право управлять Италией после окончания войны, были решительно настроены уничтожить дуче, однако его надежно защищали немцы и сильнейшие морозы. Но 9 апреля коалиционные войска выдвинулись в долину реки По и приблизились к штабу Муссолини. Главнокомандующий запаниковал и переехал со своими помощниками в Милан.

25 апреля, когда союзники подошли к Милану, Муссолини, его любовница Клара Петаччи и некоторые члены правительства перелетели на самолете в соседнюю Швейцарию, откуда предполагали перебраться в фашистскую Испанию. Однако, когда они переезжали из одного места в другое колонной из нескольких автомобилей, их захватили партизаны. Дуче с его приближенными отправили в секретное место около Лейк-Комо, где 28 апреля все они были расстреляны из пулеметов. На следующий день пятнадцать трупов свалили в кучу на одной из главных площадей Милана. Но и после этого партизаны не успокоились: трупы Муссолини, Петаччи и еще троих расстрелянных они повесили головами вниз, привязав их за лодыжки к балкам крыши разбомбленной газовой станции. К вечеру тела дуче и его возлюбленной были настолько обезображены, что солдатам союзников пришлось их снять.

В Южной Италии празднование Дня победы 8 мая прошло не так пышно, как на севере, скорее ощущалась какая-то разрядка после длинного и напряженного ожидания конца войны. "Освобожденные" еще почти год назад южане начинали понимать, что послевоенная жизнь будет совсем не легкой.

Для семьи Виллани победа обернулась резким сокращением бизнеса в их домашнем клубе. Командование войск союзников переехало в Рим. Боевые части в огромных количествах перебрасывались на Тихий океан, так как в ноябре планировали высадку войск на территорию Японии. Потом, правда, после сброшенных на города Хиросиму и Нагасаки атомных бомб, необходимость в этом отпала.

София и ее мать жили в семье Виллани уже около десяти лет. Как долго это будет продолжаться, зависело только от Ромильды. С окончанием войны у нее появилось гораздо больше перспектив, однако ее не оставляли заботы о дочерях. Довоенные заработки от игры на пианино и частных уроков музыки никогда не были достаточно большими. На них она не могла бы поднимать двух своих девочек, к тому же не приходилось рассчитывать на финансовую помощь Риккардо Шиколоне, который, правда, во время войны периодически с ней общался. Теперь он жил с женой и двумя сыновьями в Риме, однако не проявлял никакого интереса к дочерям.

Когда деятельность домашнего клуба была еще в полном разгаре, Ромильда получила несколько предложений выйти замуж от своих американских ухажеров, которые готовы были забрать ее в Америку после окончания войны. В то время вся область вокруг Неаполя и сам город переживали "послевоенную лихорадку свадеб". Многие женщины и девушки вышли тогда замуж и ожидали, когда их мужья вернутся в США и организуют их переезд в свою страну.

У Ромильды в США было несколько родственников, например Винченцо, брат ее отца, семья которого эмигрировала в Америку еще до войны. Перспектива начать жизнь сначала, да еще в такой богатой стране, как США, очень волновала Ромильду, однако никто из ее заморских ухажеров не хотел получить в придачу к жене еще и двух дочерей, а Ромильда не могла уехать одна, оставив своих девочек в Италии.

София снова начала учиться в школе. Хотя Марии уже исполнилось семь лет, она не могла присоединиться к сестре из-за статуса незаконнорожденной. Ромильда попыталась еще раз убедить Риккардо Шиколоне узаконить дочь, однако из этого ничего не получилось. Приходилось ждать, когда у нее появится достаточно денег, чтобы нанять адвоката для решения этой проблемы.