Софи Лорен

Глава 7 ГОЛЛИВУДСКАЯ ЗВЕЗДА

Софи на короткое время вернулась в Рим повидаться с родными и прояснить свои отношения с Карло Понти. В Испании Гэри Грант предупреждал ее, что если она хочет стать голливудской звездой и при этом сохранить Понти, то должна выйти за него замуж. Он слишком хорошо на своем печальном опыте знал, что американские пуритански настроенные обозревательницы вроде Лоуэллы Парсонс и Хедды Хоппер и Католический легион благопристойности пригвоздят актрису, если откроется ее связь с женатым мужчиной, у которого к тому же двое детей.

Софи хотела выйти за Понти как можно быстрее, однако его ответ обескуражил ее. Будучи юристом, он хорошо знал, что для получения официального развода требуется разрешение Римской католической церкви. Конечно, можно было попытаться получить развод в какой-нибудь другой, более либеральной, стране, например в Мексике или Швейцарии, но вряд ли это судебное решение признали бы в Италии. Понти исследовал вариант аннулирования брака, так как в момент его заключения он считался формально вышедшим из католичества, хотя и тут адвокаты сомневались, что церковь убедят подобные доводы.

Помимо прочего, и Гэри Грант, и Ромильда заронили в душу Софи сомнения в искренности чувств Понти к ней. Возможно, он вообще не собирался на ней жениться. Может быть, все правовые затруднения на самом деле — лишь удобный предлог и отговорки, чтобы не делать решительный шаг. Софи не хотела думать, что это правда, однако она хорошо помнила, как отец противился заключению брака с ее матерью, поэтому какие-то сомнения у нее все-таки оставались.

Однако в профессиональном плане у Понти были для Софи потрясающие новости. Не успел Гэри Грант вернуться в Калифорнию, как договорился с продюсерами "Парамаунт пикчерс" о приглашении актрисы сняться с ним в "Плавучем доме", который был частью серии из трех картин. "Парамаунт" связался с Понти, чтобы обговорить условия участия Софи в съемках нескольких фильмов. По их предложению, Понти мог стать продюсером некоторых из планируемых фильмов, что давало обоим возможность часто встречаться, не боясь сплетен, независимо от того, как обернется дело с разводом.

К этому времени партнерство Понти и Дино Де Лаурентииса закончилось. И причины тому были более глубокие, чем постоянные конфликты из-за ролей для своих протеже. По характеру и тот и другой — маленькие цезари, каждый жаждал править в своей империи единовластно. Последней их совместной работой стала эпопея "Война и мир". Де Лаурентиис после разрыва забрал некоторые из их итальянских проектов, и начал он с "Ночей Кабирии" с режиссером Федерико Феллини. Понти же основал новую компанию, которую назвал "Чемпион-фильм". Альберто Латтуада снял две первые киноленты на его студии — "Железнодорожник" и "Гвендалина".

В сентябре Софи снова покинула Рим и уехала в Афины. Опять ее сопровождал Базилио Франчина, но на этот раз к ним присоединилась Инес Брушиа, бывшая сценаристка, работавшая с Понти, которую он нанял в качестве секретарши и помощницы Софи. Приключенческая широкоформатная картина "Мальчик на дельфине" была любимым проектом Спироса Скоураса, президента кинокомпании "XX век Фокс", грека по происхождению, надеявшегося, что новый кинофильм привлечет в его родную страну столько же туристов, сколько недавний сверхпопулярный фильм "Три монеты в фонтане", прошедший на ура, — для Италии. На съемки "Мальчика" Скоурас привлек тех, кто работал над "Тремя монетами": режиссера Джино Негулеску, оператора Милтона Краснера и одного из известнейших актеров кино, Клифтона Уэбба.

Когда Софи подписывала контракт на участие в "Мальчике", предполагалось, что ведущую мужскую роль будет играть Роберт Митчем, однако из-за задержек в съемках Джона Хьюстона "Бог его знает, мистер Аллисон" продюсеру Самуэлю Энгелю пришлось искать ему замену, и он выбрал Алана Лэдда, что очень обрадовало Софи, так как она обожала его в американских фильмах, которые смотрела девчонкой после войны. Лэдд был блондином, что резко выделяло его на фоне темноволосых итальянцев. Софи считала Лэдда "очень привлекательным мужчиной".

Если в предыдущем фильме все крутилось вокруг фонтана, то здесь видовым стержнем была статуя маленького мальчика из бронзы и золота, сидящего на спине дельфина, морского существа, как известно, очень дружелюбного к людям. Софи играла крестьянскую девушку, которая зарабатывает себе на жизнь, ныряя в море за губками. Однажды она обнаружила на глубине Эгейского моря статую, прикованную цепью к остаткам корабля, затонувшего 2000 лет назад. Находка стоит миллионы долларов, однако число претендентов на ее приобретение быстро сокращается, и в конце концов остаются только археолог Алан Лэдд, стремящийся вернуть народу утраченные сокровища, и холостяк супербогач (Клифтон Уэбб), которому статуя необходима для собственной коллекции.

Спирос Скоурас так много занимался благотворительностью, что смог потребовать у властей специальную вооруженную команду для защиты группы, так как время съемок совпало не только с политическим кризисом в самой Греции, но и захватом Египтом Суэцкого канала, что могло весь Ближний Восток погрузить в пучину войны. Госдепартамент США уже начал эвакуацию американских граждан из этого региона.

Некоторые сцены снимались вблизи Афин и в самом Акрополисе, но большинство — на скалистом острове в Гидро, в Эгейском море, который был связан с Афинами лодочным сообщением. Для проекта арендовали роскошные яхты и корабли с каютами, служившие отелями на воде для некоторых актеров и особо важных служащих компании. Клифтон Уэбб, который никогда не путешествовал без своей престарелой матери Мэйбелл, после успеха фильма "Господин Бельведер", считался одним из наиболее дорогих актеров студии "XX век Фокс". Поэтому он получил самую большую и роскошно обставленную каюту. В не менее шикарной поселился Алан Лэдд вместе с женой Сью. Размеры помещения позволяли даже отрабатывать удары в гольф.

Софи предпочла остаться на берегу. На всем острове было только два дома, в которых сдавались комнаты. Она арендовала один из таких домов, в котором поселилась со своей маленькой компанией, режиссер Жан Негулеску и его жена Дасти сняли комнаты во втором доме вместе со сценаристом Иваном Моффатом.

После ухаживаний Гэри Гранта Софи ожидала по крайней мере того же и от Алана Лэдда, однако первая их встреча разочаровала обоих. С того времени, когда Софи видела его последний раз в фильме "Великий Гэтсби", сорокатрехлетний актер из-за чрезмерного увлечения спиртным растерял свою привлекательность. Его расплывшиеся черты и коренастая фигура очень удивили Софи, однако более всего поразил его рост — не более метра семидесяти, хотя на экране Лэдд выглядел крупным мужчиной.

Софи быстро обнаружила, что актер комплексует из-за своего небольшого роста. Это особенно чувствовалось в присутствии более высоких людей: он старался не приближаться к ним и мог спокойно стоять, только когда все присутствующие сидели. Увидев в первый раз Софи, Лэдд, вероятно, был шокирован не меньше ее, хотя и по совершенно противоположной причине. Ему предстояло сниматься рядом с этой высокой, молодой и чувственной амазонкой. Он боялся, что на экране она могла его подавить.

Во время съемок Лэдд был холоден с Софи и отвергал все ее попытки установить дружеские отношения, всегда помогающие в работе. "В течение двух месяцев каждый день мы проводили на съемках вместе по несколько часов, — вспоминала она. — Политический климат в мире тогда был очень напряженный. Хотя бы из-за этого мы должны были бы держаться все вместе, но так не произошло. Лэдд был очень вежливым, но не хотел иметь никаких контактов вне фильма. Алан мне нравился, но мне казалось, меня он недолюбливал. Я не могла этого понять".

Во всех голливудских фильмах у Лэдда либо были невысокие партнерши, как Вероника Лейк, либо в сценах, в которых ему приходилось сниматься с высокими актрисами, он должен был встать на скамеечку. Однако здесь он не захотел пользоваться подставкой, поэтому Жану Негулеску пришлось придумывать способы, как "прятать" рост Софи. "В том месте, где она стояла, мы делали помост ниже, — говорил режиссер позже. — А для эпизода, в котором Софи и Алан шли рядом друг с другом, нам пришлось выкопать довольно длинную, хотя и неглубокую траншею, по которой она передвигалась".

Из-за напыщенности Лэдда Негулеску во время съемок предпочитал искать более выгодные ракурсы для Софи. Потом актер утверждал, что режиссер влюбился в Софи и поэтому оказывал ей предпочтение. "В большинстве сцен вы видите только мой затылок, — говорил он. — Очень скоро все это мне надоело".

Как и в предыдущем фильме, Софи одели в костюм крестьянки, однако для сцен, где она ныряет в море, Жан Негулеску создал нечто необычайное. Это было потертое старое желтое платье с веревкой вокруг пояса. Но поднятая спереди и подоткнутая юбка открывала длинные ноги Софи.

Негулеску скопировал этот костюм с фотографии японской ныряльщицы за жемчугом, которую он однажды видел. Чтобы проверить его, он принес наряд в дом Софи, попросил актрису надеть платье и лечь в ванну с водой. "Едва она погрузилась в воду, мне открылось редкое видение: платье облегало тело Софи, очерчивая фигуру с опасной силой. Возможно, слишком опасной для будущих цензоров фильма. Пришлось делать второй вариант. Новая модель превосходно передавала физическую чувственность актрисы, не переходя грани, за которой начинается похотливость. Это было именно то, что я хотел".

В день съемок Софи надела платье и нырнула в море. Когда она появилась из воды, глаза режиссера округлились. "Возможно, вода в море оказалась слишком холодной и подействовала на нее возбуждающе, но… ее груди торчали прямо на нас. Фотограф уронил свой аппарат. Работники-греки стояли ошеломленные… Сцена была слишком хороша даже для фильма. Мы сделали второй дубль — к удовольствию всей команды. После того как фильм вышел на экраны, "промокшее желтое платье", как его называли позже, разошлось в виде рекламных плакатов по всему свету".

Работая с Софи, Негулеску понял, что лучше всего актрисе удаются роли простых крестьянских девушек, привыкших к тому же ходить босиком. В одной сцене, для которой ей пришлось одеться в дорогое платье для первой встречи с миллионером, героем Клифтона Уэбба, казалось, что туфли на высоких каблуках отвлекают ее внимание, рассеивают концентрацию.

"Туфли были ей неудобны, более того, они были ее врагами, — вспоминал Негулеску. — В той сцене, где ноги не попадали в кадр, она их сбросила, и сразу же ее игра стала более свободной, появились раскованность и уверенность. Она обрела вдохновение и истинное достоинство. Я подумал, что если бы ей удалось запомнить это состояние "без туфлей", она вышла бы на такой высокий исполнительский уровень, когда не нужны никакие правила, никакие актерские трюки, и стала бы легендой кино".

Съемки фильма закончились по графику, что позволило Софи до начала работы в новой картине провести Рождество в Риме. Возвращение в Италию могло стать для нее испытанием. Во время очередного прилета Понти в Грецию Софи поехала встречать его в афинский аэропорт. Хотя они всегда старались вести себя осторожно, бывая на публике, на этот раз, казалось, она не смогла сдержать своих эмоций. Когда Понти вышел из самолета, Софи подбежала к нему, страстно поцеловала и, пока они проходили через таможню и иммиграционную службу, продолжала прижиматься к его плечу. Папарацци, которые всегда толкались в аэропорту, чтобы захватить врасплох прибывающих знаменитостей, не упустили возможность сделать интересные снимки. Может быть, Софи именно этого и хотела. Возможно, она думала, что обнародование ее связи с Понти заставит его действовать энергичнее.

Спустя несколько лет она фактически призналась в этом. "Я обожала Карло, — говорила она. — Это был мой мужчина, мой единственный настоящий мужчина. Я страстно хотела, чтобы он стал моим мужем и отцом моих детей. В какой-то момент наших отношений мне казалось, что он не сделает решительного шага, если я не подтолкну его к нему. В конце концов, это свойственно всем мужчинам, которые живут на два фронта, стараясь сохранить добрые отношения в семье и обойтись без скандалов с любовницей. Однако я не хотела такой жизни для нас с Карло".

Публикации фотографий, сделанных в аэропорту, в итальянской прессе послужили причиной неприятностей не только для Софи и Понти, но и для его жены и детей, которые стали объектом преследования папарацци. Поэтому съемки за рубежом позволяли ей хотя бы на время уйти из-под огня критики.

На Рождество Софи и Понти отправились на вечеринку в отеле, где остановился Джон Уэйн, прибывший в Рим, чтобы встретиться с ним и с высшим руководством, обеспечивающим съемки "Легенды о затерянном", которые по плану должны были начаться второго января 1957 года. Уэйн украсил рождественскую елку флагами всех стран, граждане которых участвовали в создании фильма. Из-за кризиса на Ближнем Востоке основное место съемок пришлось перенести из Египта в Ливию, подальше от взрывоопасного района, на границу с Алжиром и Тунисом.

В определенном смысле Софи предстояло работать на самого Джона Уэйна. Его независимая студия "Батджак продакшн" (названная в честь вымышленной фирмы, занимающейся грузоперевозками, в фильме 1942 года "Пожнешь бурю") заключила соглашение с "Юнайтед артисте" на производство трех кинофильмов и начинала с "Легенды". В связи с этим "Юнайтед артистс" подписала с Робертом Хаггиагом из итальянской студии "Диа-фильм" контракт о частичном финансировании проекта, что объясняло, каким образом Софи и ее партнер Россано Браззи стали сниматься вместе с Уэйном. "Легенда исчезнувших" была детищем режиссера Генри Гейтуэя, закаленного производством вестернов и фильмов "экшн", по нынешней терминологии, который вынашивал идею в течение многих лет, прежде чем нанял плодовитого Бена Гехта для разработки сюжета и Роберта Преснелла-младшего, чтобы написать сценарий. Уэйн хотел снимать фильм в калифорнийской Мохавской пустыне, поближе к дому, но Гейтуэй заявил: "Публика сможет понять, что дюны созданы бульдозерами, а песчаные бури — ветровыми установками".

Критики часто утверждали, что Джон Уэйн всегда изображает Джона Уэйна, однако на этот раз он хорошо справился с ролью Джо Дженьюэри, пристрастившегося к бутылке проводника пустыни в Тимбукту, где-то в центральном районе Сахары. Героиня Софи (Дита) в сценарии названа рабыней, чтобы не дразнить голливудскую цензуру, хотя ее специфическая походка выдает в ней городскую проститутку. Россано Браззи играет главного героя, который организует экспедиции для поисков своего исчезнувшего отца, археолога: когда-то давно он отправился за древними сокровищами, спрятанными, по его мнению, в недрах пустыни.

Когда все трое впервые сошлись вместе, Дита признается сыну археолога: "Я ненавижу мужчин… Если бы я смогла начать жизнь сначала!" Тот уверяет ее, что "грех — это рана, которую можно исцелить", на что проводник, хмыкнув, говорит: "Хочешь очистить ее душу? Давай, это не займет много времени". Они едут в глубь Сахары, мужчины не столько заняты поисками, сколько подшучиванием над девушкой-рабыней.

Джону Уэйну потребовалось четыре месяца для подготовки к съемкам; все техническое оборудование, большую часть реквизита и продуктов питания надо было из Калифорнии и Италии переправить в Ливию. Студия "Батджак" арендовала самолет DC-3 и использовала его как воздушный челнок между Римом и местом съемок "Легенды".

С Софи, как обычно, приехали сопровождающие. На этот раз вся группа поселилась в поселке, расположенном в оазисе Гадамес, где была только одна гостиница на двенадцать обшарпанных комнат с остатками былой роскоши колониального периода. Актеры и остальной персонал с трудом разместились в тесном помещении. На всех была лишь одна ванная комната. Ночами температура на улице падала так низко, что стены комнат приходилось утеплять одеялами, которые изготавливало местное население — берберы.

В отличие от Алана Лэдда, на Джона Уэйна Софи могла смотреть снизу вверх — он был более шести футов ростом (за метр восемьдесят), даже выше, чем Гэри Грант. Однако у Уэйна не было обаяния Гранта, и он, казалось, интересовался Софи только как человеком, от которого зависит величина кассовых сборов. Однако, когда, они первый раз играли любовную сцену, Софи пришлось пустить в ход все свои чары, так как она хорошо понимала, что могли значить для ее карьеры объятия ведущей звезды американского кино.

С такой страстью Уэйна не целовали с тех пор, как Морин О’Хара соблазняла его в "Спокойном человеке". Он получил двойное удовольствие: и от поцелуя, и от того, что не пришлось делать повторный дубль довольно дорогого эпизода. Чтобы выразить свое одобрение, он похлопал Софи пониже спины и хмыкнул: "Да, ты классная инвестиция в нашу компанию!"

Шансы на то, что между Софи и Уэйном завяжется роман, были относительно невелики, так как в поездке его сопровождала молоденькая, третья по счету жена, Пилар Пеллисер, перуанка по происхождению. Опасаясь за здоровье маленькой дочери, ее оставили в Калифорнии с родственниками, что позволяло миссис Уэйн постоянно находиться рядом с мужем. Несомненно, слухи о Софи и Гэри Гранте заставили ее быть настороже.

Пилар Уэйн впервые обратила внимание на Софи на одном из ранних утренних завтраков в ресторане гостиницы. "Я не могла понять, почему о Софи столько разговоров, — вспоминала она. — У нее были обыкновенные глаза, слишком большой рот, фигуру скрывало свободного покроя платье. Однако, когда я увидела ее через несколько часов, причесанную, в гриме и одетую для съемок, это была совсем другая женщина, от которой захватывало дух. Софи совершенно преображалась, начиная работать. Этой способностью, кроме нее, обладали лишь немногие звезды Голливуда.

Джон Уэйн довольно быстро разочаровался в Софи, когда выяснил подробности ее личной жизни. По словам Пилар Уэйн, "Дюк" косо смотрел на появления Карло Понти и напускную страсть Софи к Россано Браззи, которую она демонстрировала в отсутствие Понти.

"Скоро выяснилось, что Софи и Россано близкие друзья. Все свободное время они проводили вместе, — вспоминала Пилар Уэйн. — Дюк не одобрял этого. Он вырос в те времена, когда парни были настоящими парнями, а от девушек ожидалось, что они будут вести себя как леди. Дюк еще мог терпеть поведение Понти и Браззи, хотя оба были женаты, но никак не Софи. Однако она, должно быть, чувствовала мою симпатию к ней, хотя вслух я никогда не говорила об этом".

Вполне возможно, что чета Уэйн неправильно трактовала отношения Софи с Россано Браззи, жена которого Лидия занималась его карьерой и путешествовала вместе с ним. Браззи, давние друзья Карло Понти, часто проводили время с ним и Софи в Риме. Если даже между Софи и Россано и возникли какие-то легкие отношения романтического рода, нет никаких свидетельств, что они зашли дальше выражения взаимной симпатии.

Однако можно понять, почему у этой пары все могло быть и гораздо глубже. Для Софи сорокалетний Браззи, невероятно привлекательный и романтичный, вполне мог стать идеальным итальянским любовником. Признанная итальянская звезда, Браззи в последнее время, после выхода на экраны "Трех монет в фонтане", добился и международного признания и только что подписал контракт на участие в съемках фильма "Южный Тихоокеанский". Для него Софи была бы своего рода отдушиной от его семейной жизни, в которой давно уже превыше всего ценилось удобство. Мисс Браззи с момента замужества в 1940 году довольно сильно располнела, утратив былую привлекательность, и, как говорили, снисходительно относилась к легким увлечениям мужа до тех пор, пока они не создавали угрозы его карьере или светскому образу жизни, который они вели.

Однажды поздней ночью в гостинице произошел случай, который едва не стоил Софи жизни. В ее комнате сломался газовый нагреватель, она проснулась от удушья и успела надышаться ядовитым газом, так что сильно ослабела. В конце концов ей, правда, удалось скатиться с кровати. От удара об пол она несколько очнулась и смогла подползти к двери, открыла ее, выползла в коридор и потеряла сознание.

Ее обнаружил Россано Браззи и вызвал помощь. Почему он сам не предпринял попыток привести Софи в сознание, не ясно, однако очень быстро появился врач, сопровождавший группу, и занялся пострадавшей. Когда суматоха улеглась и состоянию Софи, кажется, ничего не угрожало, начались перешептывания, какова же роль Браззи во всей этой истории.

Обсуждали и слухи о близости Софи с сорокадвухлетним британским оператором Джеком Кардиффом, которого она впервые встретила в Риме, когда тот работал на Понти и Дино Де Лаурентииса в "Войне и мире". Победитель премии "Оскар" и признанный мастер цвета в таких классических работах, как "Красные башмачки" и "Африканская королева", Кардифф был тем другом, в котором Софи очень нуждалась как в профессионале, поэтому вполне возможно, что она заигрывала с ним не бескорыстно.

Однако Фил Штерн, американский фотограф, нанятый "Юнайтед артисте" для подготовки рекламных материалов и создания общественного мнения, позже утверждал, что Джек Кардифф занимается только Софи, что студии пришлось срочно приглашать второго оператора из Рима для Уэйна и Браззи, которые начали жаловаться, что Кардифф перестал уделять им должное внимание, отчего ухудшилось качество крупных планов.

По воскресеньям, единственным выходным дням, Софи и Кардифф обычно уезжали вдвоем на пикники в пустыню.

"Днем, в обеденный перерыв, Джек всегда устраивался напротив Софи и сидел, уставившись на нее, почти не притрагиваясь к еде. Все это сильно напоминало сцену из итальянской оперы "буфф", — вспоминал Фил Штерн.

После шести недель, проведенных в Ливии, производство переместилось в римскую Чиначитту для съемок в закрытом помещении затерянного где-то в песках города. Уэйны решили, что в Риме их малютка Эйша будет в безопасности, и девочка прилетела из Лос-Анджелеса в Рим в сопровождении медицинской сестры. Ее поселили на вилле в окрестностях столицы.

Однажды вечером Уэйны пригласили Софи и Понти на обед, чтобы показать им дочь. "Мы не могли вытащить Софи из детской, — вспоминала Пилар Уэйн. — Я никогда не видела, чтобы кто-то так бы обращался с детьми, как она. Было видно, что ей очень хочется иметь своего ребенка".

Однако это желание казалось невыполнимым, по крайней мере до того, как Софи выйдет замуж, так как она не хотела пройти через страдания и унижения, выпавшие на долю ее матери. Кроме того, роды могли помешать успешно развивающейся карьере. Менее чем за год она снялась в трех крупных кинофильмах. А если учесть все предложения о работе, которые она получила, ее время было расписано на несколько лет вперед.

К моменту завершения работы над "Легендой" Понти завершил переговоры с "Парамаунт пикчерс" о заключении соглашения на производство пяти картин, причем выдвигал условия, чтобы Софи могла работать и с другими студиями, конечно, не нарушая графика съемок. Когда известнейший британский режиссер Карол Рид прислал телеграмму, что он хотел бы пригласить Софи работать вместе с Уильямом Холденом в его следующем кинофильме на студии "Коламбия пикчерс", актриса немедленно дала согласие и, даже не попросив сценария, предоставила Понти улаживать детали.

К 1957 году все крупные голливудские студии отказались от давней системы составления списков звезд, поэтому контракт Софи с "Парамаунтом" был в какой-то степени данью уважения к профессиональному мастерству Карло Понти. В предыдущие четыре года премия "Оскар" за лучшую женскую роль присуждалась актрисам, снимавшимся на студии "Парамаунт пикчерс": Ширли Бут за фильм "Возвращайся назад, маленькая Шеба", Одри Хепберн — за "Римские каникулы", Грейс Келли — за "Деревенскую девчонку" и Анне Маньяни — за "Розовую татуировку". Понти удалось убедить "Парамаунт", что Софи не менее талантлива и что у нее перспективное будущее, так как она еще очень молода. Выиграв своих "Оскаров", Келли прекратила сниматься, выйдя замуж и став принцессой, а последующие кинофильмы студии с Бут и Маньяни оказались провальными с точки зрения кассового сбора.

Понти получил поддержку руководителя отдела продаж "Парамаунта", отвечающего за сделки по зарубежному прокату фильмов, Джорджа Велтнера, который считал, что Софи Лорен станет основным "товаром" на иностранных рынках. После окончания Второй мировой войны и особенно после того, как телевидение оттянуло из кинотеатров большое число американских зрителей, голливудские студии попали в зависимость от проката своих фильмов за рубежом, поступления от которых теперь превышали половину от общих сборов. Да и в прошлом Голливуд приглашал европейских актеров, фильмы которых имели успех в США и в других странах. Еще в эпоху немого кино здесь снимались Пола Негри и Вильма Банки, в тридцатые годы Грета Гарбо и Марлен Дитрих, а недавним примером такой политики служила Одри Хепберн. В этих актрисах было что-то особенное, отличавшее их от американских звезд и в большей степени привлекавшее неамериканских зрителей, которые легче отождествляли себя с их героинями.

Уже в самом первом фильме "Парамаунт" потенциал Софи как более молодой и более красивой версии Анны Маньяни подвергся испытанию. Продюсер Дон Хартман, отвечавший за подбор актеров, получил задание найти сюжет. Он предложил пьесу Юджина О’Нила "Любовь под вязами".

В этом решении была своя логика. Шведка Грета Гарбо дебютировала в звуковом кино в фильме "Анна Кристи", также поставленном по пьесе О’Нила. Кроме того, этот американский драматург получил широкое признание как в США, так и во всем мире. Он был награжден четырьмя "Оскарами" и удостоен Нобелевской премии по литературе. Выпущенное посмертно "Длинное путешествие в ночь" (Юджин О’Нил умер в 1953 году) и некоторые другие его пьесы, уже ставшие классикой, сделали О’Нила в последние годы бродвейским феноменом. Для написания сценария "Любви под вязами" пригласили Ирвина Шоу, давнего друга и ученика Юджина О’Нила.

Одновременно "Парамаунт" готовилась к съемке "Плавучего дома", в которой Софи вновь предстояло встретиться с Гэри Грантом. Фильм намечалось запустить в производство сразу же после завершения "Любви под вязами". Это была романтическая комедия, которой поручили заниматься сценаристу и режиссеру Мелвиллу Шейвелсону и сценаристу и продюсеру Джеку Роузу, успешно поработавшим с Грантом и его женой Бетси Дрейк в фильме "Место еще для одного". Сюжет для фильма предложила именно Дрейк, поэтому она рассчитывала снова сниматься вместе с мужем, однако в ее планы неожиданно вмешалось его страстное увлечение Софи Лорен. Все еще не оправившаяся после трагического крушения "Андреа Дориа", Дрейк, казалось, не слишком огорчилась. В это время ее больше заботило состояние своего здоровья, для чего она записалась на курсы интенсивной терапии, программа которых предусматривала, среди прочих средств и процедур, применение лекарств с сильными наркотическими свойствами и ЛСД.

До начала съемок в "Любви под вязами" Софи пришлось отправиться в Лос-Анджелес, чтобы закончить оставшиеся недоснятыми сцены фильма "Гордость и страсть" с Гэри Грантом и Фрэнком Синатрой. Актриса предполагала, что ее пребывание в США продлится не менее шести месяцев. Поэтому она попыталась убедить свою мать поехать в Америку вместе с ней, однако Ромильда боялась летать и отказалась. Но сестра Софи, Мария, которая мечтала стать поп-певицей, как американка Конни Френсис, у которой были итальянские корни, обрадовалась возможности отправиться за океан вместо матери.

Не стоит и говорить, что Карло Понти также полетел в Америку, но для соблюдения приличий — отдельно от Софи, которую сопровождали Базилио Франчина и Инес Брушия. Как импресарио Софи, он имел все основания находиться рядом с ней, однако предпочитал оставаться в тени, по крайней мере до тех пор, пока их отношения сохраняются в нынешнем виде. Понти знал, что Америка завалена такими скандальными журнальчиками, как "Конфидешиал" ("Конфиденциально"), "Топ сикрет" ("Совершенно секретно") и "Уйспер" ("Сплетник"), публикации в которых могли серьезно повредить голливудской карьере Софи. Хватит и того, что один из этих журналов, "Саппрест" ("Запрещенное"), уже поместил на первой странице материал, в котором намекалось, что в прошлом Софи якобы зарабатывала себе на хлеб в качестве продажной женщины.

Хотя кому-то могло показаться, что из-за своего желания быть рядом с Софи Понти жертвует собственной карьерой, однако фактически производство итальянских фильмов, снимавшихся в Риме, продюсером которых был Понти, продолжал заниматься его опытный помощник Марчелло Джирози. В Голливуде Понти имел свой офис на территории "Парамаунт" и вел переговоры о фильмах для Софи, которые он собирался выпускать лично, что предусматривалось специальными пунктами в контрактах.

Понти договорился об аренде дома, который принадлежал режиссеру Чарльзу Видору, планировавшему в самом ближайшем будущем отправиться на съемки в Европу. А пока Понти, Софи и вся их компания поселились в гостинице "Бел Эйр", расположенной в отдаленном районе к западу от Беверли-Хиллз.

Софи в Риме расставалась с матерью со слезами. Не Ромильде, которая в юности была копией Греты Гарбо, а ее дочери удалось осуществить давнюю мечту — отправиться покорять Голливуд.

Понти прибыл в Лос-Анджелес накануне ежегодной церемонии вручения призов Американской академии кино. Ночь награждения оказалась триумфальной и для него самого, и для его бывшего партнера Дино Де Лаурентииса, чей фильм "Дорога", режиссером которого был Федерико Феллини, завоевал первый приз за лучший иностранный кинофильм. Событие особенно знаменательное и потому, что награда в этой номинации раньше не присуждалась. Таким образом, итальянцы оказались первыми, кто ее получил. В предыдущие годы американское жюри ограничивалось тем, что совет режиссеров академии отмечал лучшие, на их взгляд, иностранные работы.

Чтобы опередить Понти и остальных членов своей немногочисленной команды, Софи и Мария выбрали более короткий маршрут — через Северный полюс, и прибыли в США 8 апреля 1957 года. Благодаря совместным усилиям рекламных отделов студий "Парамаунт", "XX век Фокс" и "Юнайтед артистс", каждая из которых имела виды на Софи Лорен, в аэропорту собралось огромное количество репортеров и фотографов. Когда Софи вышла из самолета, одетая в костюм итальянского покроя с глубоким вырезом, фотографы начали судорожно поднимать свои аппараты на шестах или залезать друг другу на плечи — каждому хотелось сделать наиболее интересный кадр.

На следующий день "XX век Фокс" давала роскошный прием в ресторане "Романов", самом тогда престижном заведении города, в честь Софи и ее вступления в голливудское сообщество. Так как из-за производственных проблем выпуск в прокат "Гордости и страсти" задерживался, "Фокс" предложила зрителям в пасхальные каникулы "Мальчика на дельфине". "Юнайтед артистс" надеялась, что первая ее работа с актрисой появится летом, а "Легенда о затерянном" была запланирована к выходу на экраны на Рождество.

Чтобы Софи чувствовала себя не так напряженно, Клифтон Уэбб, с которым актриса подружилась за время совместной работы в Греции, вызвался исполнять роль хозяина. Никто не удивился отсутствию Алана Лэдда, однако среди многочисленных звезд были Гэри Купер, Барбара Стенуик, Джордж Рафт, Джин Келли, Джоан Кроуфорд, Денни Кэйе, Джеймс Стюарт, Мерл Оберон, Эррол Флинн и Рок Хадсон.

Софи удалось почти невозможное — на приеме в ее честь одновременно появились Лоуэлла Парсонс и Хедда Хоппер, две кумушки-сплетницы, ревнивые к успехам друга друга и обычно старающиеся не посещать одни и те же мероприятия. Лоуэлла и Хедда даже согласились сфотографироваться "почти" вместе — с Софи посередине, — исторический факт, по утверждениям присутствующих на вечере репортеров.

Очень поздно и весьма таинственно на вечер прибыла Джейн Менсфилд, которой на студии "XX век Фокс" не удалось подписать контракта с Мэрилин Монро. В супербблегающем платье и с еще более глубоким вырезом, чем у Софи, она продефилировала к столу для почетных гостей, за которым сидела итальянка, чтобы поприветствовать ее. Когда она наклонилась, ее правая грудь неожиданно выскользнула наружу перед самым лицом Софи. Клифтон Уэбб, сидевший рядом, чтобы как-то защититься от возможной атаки, поднял руку и пробормотал: "Извините нас, мисс Менсфилд, но за этим столиком собрались любители вина".

Софи, которая никогда бы не осмелилась, даже в целях рекламы, на что-нибудь подобное, вынуждена была признать непосредственность мисс Менсфилд. Когда американка привела себя в порядок, Софи согласилась сфотографироваться с ней рядом. После того как Софи вернулась к своему столу, Менсфилд заявила одному из газетчиков: "Она сказала, что никогда не наденет такое же платье, как у меня. Я даже не знала, как мне отнестись к ее словам".

У Гэри Гранта в этот день были съемки, и он не мог присутствовать на приеме, однако, как только Софи прилетела в Америку, он снова стал присылать ей каждое утро букет красных роз. Он звонил по нескольку раз в день и, кажется, не смущался, когда рано утром трубку брал Карло Понти. Работа над оставшимися эпизодами "Гордости и страсти", которая происходила обычно по вечерам, после того как Грант заканчивал съемочный день в фильме "Поцелуй их за меня" (кстати, его партнершей была Джейн Менсфилд), давала им возможность снова побыть вместе.

Рей Уолстон, известный характерный актер, снимавшийся в том же фильме, вспоминал: "Обычно работа у нас прекращалась в 6.30 вечера. И тут появлялась блистательная Софи. Можно утверждать, что они с Гэри влюблены друг в друга".

На этот раз Фрэнк Синатра не доставил никаких хлопот создателям фильма, и наконец-то работа над "Гордостью и страстью" завершилась. Стэнли Крамер устроил еще одну, после испанской, вечеринку, на которую Софи взяла с собой сестру Марию, чтобы познакомить ее со своими друзьями. В середине празднования Фрэнк Синатра поднялся со своего места, готовясь спеть. Мария Шиколоне, захмелевшая от выпитого шампанского, услышав начало песенки из фильма "Три монеты в фонтане", стала довольно громко подпевать. Синатра сначала удивился, но, прислушавшись, оценил голос девушки, и они дуэтом спели еще два куплета.

На следующий день Синатра позвонил Софи и сказал, что должен встретиться с ее сестрой, чтобы убедить ее профессионально заняться карьерой певицы. Он порекомендовал педагога по вокалу и обещал помочь с контрактом с одной студией звукозаписи и выступлениями в ночном клубе, когда девушка будет готова. Софи сомневалась, достаточно ли у Марии амбиций, без чего невозможно добиться успеха, но согласилась платить за уроки, так как это займет сестру в течение дня, пока она находится на съемках.

Теперь все было готово к началу работы над фильмом "Любовь под вязами", который уже сценарным материалом отличался от предыдущих голливудских фильмов, где снималась Софи. Ее партнерами стали два совершенно непохожих друг на друга актера: Берл Ивс, могучий, весом почти 130 килограммов, и довольно тощий актер, новичок в кино Энтони Перкинс. Этот выбор вначале шокировал актрису, хотя продюсер Дон Хартман и уверял ее, что оба актера отлично подготовлены к работе. Режиссер Делберт Манн был приглашен с телевидения, однако уже успел получить премию "Оскар" за свой первый кинофильм "Марти", который стал лучшим фильмом 1955 года (еще один "Оскар"). А если добавить, что исполнитель главной роли, актер Эрнст Боргнине, был признан лучшим актером года (третий "Оскар"), то это впечатляло. (Кроме того, Манн также был режиссером постановки Пэдди Чаевски в 1953 году.)

Хотя действие происходит в сельской местности Новой Англии в середине прошлого века, основную часть съемок планировали провести на постоянных площадках в центре Голливуда. Для натурных сцен решили вывезти группу на один день в гористую местность неподалеку от Санта-Моники. Предполагалось снимать на черно-белой пленке, что, по стандартам Голливуда 1957 года, считалось обязательным для фильмов драматического содержания.

Впервые поставленная на сцене в Нью-Йорке в 1924 году с Уолтером Хастоном, Мэри Моррис и Чарльзом Эллисом в главных ролях, пьеса "Любовь под вязами" вызывала острое негодование цензоров из-за доминирующих в ней тем инцеста и детоубийства. Когда в 1926 году пьесу поставили в Лос-Анджелесе, всю труппу фактически арестовали и обвинили в непристойном поведении. Однако к 1957 году произошла либерализация производственного кодекса Голливуда, что позволяло снять фильм почти без всяких переделок сюжета.

При работе над сценарием Ирвину Шоу пришлось учитывать иностранный акцент Софи. Она никак не могла научиться разговаривать как настоящая американка, поэтому в сюжетную линию пришлось ввести некоторые дополнения, объясняющие особенности языка героини. По иронии судьбы оказалось, что существовала версия пьесы, написанная Юджином О’Нилом во времена Великой депрессии. (Он тогда очень нуждался.) Специально для съемок фильма он разработал сюжет, в котором предполагалось, что главную женскую роль сыграет актриса, иммигрировавшая из Европы. В то время была идея снять такой фильм с какой-нибудь знаменитой европейской звездой вроде Гарбо или Дитрих. Эта разработка сохранилась в архиве автора.

По нынешнему варианту, Софи играла молодую крестьянку Анну Кэбот, эмигрировавшую в Америку и ставшую женой (третьей по счету) семидесятилетнего фермера Джеффри Кэбота, жестокого тирана, эксплуататора. Предыдущие его жены умерли от непосильной работы, оставив ему троих сыновей. Анна вышла замуж за этого монстра только из-за богатства. Она решает соблазнить старшего сына своего мужа, Эбена, который должен был стать наследником всего состояния отца. Он выкупил у своих братьев, покинувших отцовский дом, их долю. Когда Эбен понимает, каковы истинные цели Анны, он отвергает ее, но до этого выясняется, что она беременна. Анне удается убедить мужа в его отцовстве и сделать ребенка единственным наследником. Однако когда младенец появляется на свет, Анну мучает совесть — она вдруг понимает, что действительно любит Эбена, и это приводит к трагической цепи событий.

Режиссеры фильма не сделали никаких попыток спрятать двадцать три года Софи, поэтому элемент греческой трагедии, заложенный в пьесе изначально — кровосмесительные наклонности мачехи, которая в основном варианте значительно старше, — здесь смягчается, так как Энтони Перкинсу, который играл Эбена, было двадцать пять. Поскольку на роль Анны требовалась опытная драматическая актриса, "Парамаунт" могла предложить ее Анне Маньяни, у которой еще действовал контракт на работу со студией.

"Роль была трудная и требовала большого опыта. Софи приходилось играть психологически сложную натуру, — вспоминал режиссер Делберт Манн. — К тому же произносить длинные диалоги на языке, который все еще оставался для нее чужим. Меня беспокоил ее акцент, а также насколько ей удастся в полной мере понять смысл слов, которые она должна произносить. Честно говоря, меня как режиссера тревожили и проблемы общения с ней в ходе съемок. Однако все мои волнения оказались напрасными, так как Софи была само совершенство. Хотя у нее почти не было профессиональной актерской подготовки, зато она обладала безошибочным актерским инстинктом. Работать с ней — одно удовольствие, так как ее реакции были точны и исключительно правдивы".

Что касается Энтони Перкинса и Берла Ивса, можно сказать то, что это типичные актеры, действующие по изученной методике. Оба были протеже режиссера Элиа Казана. Иве уже получил известность как исполнитель народных песен, когда Казан решил сделать из него драматического актера и пригласил в свой фильм "Восток Эдема", а затем и на бродвейскую сцену на роль Большого Папочки в пьесе "Кошка на раскаленной крыше". Казан оказался крестным отцом и для Энтони Перкинса, которого вывел на Бродвей, дав ему главную роль в давно идущей там пьесе "Чай и симпатия", в которой он заменял Джона Керри.

Из двух партнеров Софи было легче общаться с Берлом Ивсом. Добряк Ивс, с красивым мелодичным голосом, успокаивал ее, рассказывая истории о том, как он в юности колесил по всей Америке со своим банджо, выступая где придется. Сейчас ему было сорок семь, и гримерам приходилось поработать над ним, чтобы превратить в старика. Глядя на его лицо и тучную фигуру, Софи могла хорошо представить, как будет выглядеть Карло Понти в семьдесят. Правда, Берл был гораздо выше итальянца — у него был рост под метр восемьдесят пять.

Софи удивилась, узнав, что Берл Ивс не единственный певец в их команде. У Энтони Перкинса была и вторая (точнее, первая) карьера — на звукостудии "РКА Виктор" он записывал молодежные песни в стиле мягкого рока типа "Первый роман" или "Самая красивая девушка школы". Музыкальные журналы считали его одним из самых перспективных исполнителей, однако Энтони хотел стать настоящим актером. Однажды он признался, что, снимаясь в роли Эбена Кэбота, он подражал Лоуренсу Оливье в роли Хитклифа в фильме "Засыхающие высоты", однако делал все, по его словам, чересчур напыщенно.

Хотя Перкинс уверял, что учился в "Экторс-студио", на самом деле он туда даже никогда не обращался, так как боялся, что его не возьмут. Однако он сам все разузнал о методе подготовки актеров, наблюдая за игрой других и записывая указания режиссеров, которые те делали во время съемок, объясняя мотивы действий персонажей. Должно быть, такой подход сработал, так как уже после своего первого большого фильма режиссера Уильяма Уайлера "Дружеское убеждение" он стал номинантом на премию "Оскар", а после завершения съемок в "Любви под вязами" был приглашен играть в бродвейской пьесе "Ангел, смотри в сторону дома".

Перкинса по складу характера можно назвать романтическим героем, поэтому в его игре слишком много мальчишеского и чувственного и недоставало убедительности. Возможно, ему не давали в полной мере раскрыться и его гомосексуальные наклонности.

Софи было довольно скучно играть с Перкинсом, так как он все время останавливался, чтобы спросить у Делберта Манна, как ему понимать тот или иной поступок его героя. В свою очередь Перкинса возмущало стремление партнерши доминировать в каждом эпизоде. "Кто-то, должно быть, научил ее вылезать в каждой сцене, — язвительно говорил он позднее. — От меня, даже в моих сценах, остались только уши".

Перкинс обнаружил одну слабость сценария, которая его сильно раздражала во время съемок. "Так ничего не было, кроме разговоров. Все только говорили, говорили, говорили… Но в основе фильма должно лежать действие". Предыдущая попытка перенесения в кино пьесы Юджина О’Нила была предпринята в 1947 году, когда сняли "Печаль приходит к Электре". Фильм оказался фактически зафиксированной на пленке театральной пьесой и провалялся, не принеся создателям никакой прибыли. Вместо того чтобы сделать выводы, "Парамаунт" повторила ту же ошибку, сняв 99,9 процента всех сцен "Любви под вязами" в студии. Даже эпизоды, которые по сценарию происходят на открытом воздухе, снимались при искусственном дневном освещении в декорациях, имевших какой-то временный вид, как это часто бывает при съемках телевизионных фильмов. Поэтому вся драма между главными персонажами разворачивалась очень статично.

Главой костюмерного цеха "Парамаунт" в то время была опытная Эдит Хэд. Она наняла эксперта по истории одежды Дороти Джикинс, чтобы та подобрала для Софи и остальных исполнителей костюмы, в наибольшей степени соответствующие середине прошлого века и характеру их занятий. Гримировала Софи легендарная Уолли Уэстмо, а прическу делала Нелли Мэнли, любимый стилист Марлен Дитрих и Кэрол Ломбард. В результате работы этих мастеров Софи на экране выглядела неотразимо, правда, скорее напоминала цыганку, чем жену фермера. Некоторые критики позже удивлялись, как актрисе удавалось держать глаза открытыми и вообще двигать мышцами лица под толстенным и тяжелым слоем грима.