Сокровища древнего Искера

Борьба

Ночная тишина тихо стрекотала одиноким кузнечиком и шуршала листьями высоких берёз. В доме не было душно благодаря дырам в потолке и стенах, а в какой-то момент стало даже прохладно. Спящая Алиса свернулась клубком, и Хан накинул на неё одеяло. Пальцами он невесомо прошёлся по ее нежному плечу, желая обнять ее, прижать к себе, зарыться носом в ее волосы и уснуть. Будь они вдвоём, он поступил бы именно так — разделил бы с ней ночь и сон, чтобы утром проснуться вместе. Но они были не одни, был ещё Наран, который, бросив на своего друга мимолетный ухмыляющийся взгляд, вышел из дома несколько минут назад. Хан слышал, что он никуда не ушёл, а просто сел на скрипучее крыльцо, и потому потратил пару минут на размышления.

Стоило ли идти к Нарану? Сейчас, после всего… Конечно, они дружили с детства, не имели друг от друга секретов и каждый знал второго достаточно хорошо, чтобы понимать направление мыслей. И, разумеется, они и до этого видели друг друга без одежды — случайно, невзначай. Но ещё никогда не доводилось им видеть друг друга в пылу любви, не доводилось видеть лицо товарища в момент пика наслаждения, и это новое знание, общее новое воспоминание, эти неведомые им раньше эмоции лежали теперь неловкой кучей между ними.

Хан понимал, что нужно было сказать друг другу что-то, что позволило бы им идти дальше, не возвращаться мысленно к тому моменту, когда всё было слишком ярко, слишком открыто, слишком искренне. Он понимал, что скорее всего Наран вышел именно поэтому, и что ему тоже нужно было выйти и сесть рядом на крыльцо. Сесть и что-то сказать. Но вот подходящих слов Хан никак не мог найти. Он задумчиво разглядывал Алису, как будто она могла ему помочь и подсказать, но она спала и даже немного улыбалась во сне. Ее губы манили его, он бы поцеловал ее, но не хотел будить. Взгляд Хана скользнул ниже и упёрся в красные следы на шее. За долю секунды ярость затопила его сердце. Наран! Он всё-таки посмел причинить ей боль!

Хан вскочил на ноги и скорым шагом вышел во двор, буквально заставив себя не хлопнуть дверью, а аккуратно прикрыть, чтобы не разбудить свою женщину.

— Какого черта ты натворил?! — тихо, но грозно проговорил Хан, нависнув над сидящим другом. — Ты же обещал, никакой боли!

Ухмылка Нарана растянулась, а сам он поднялся на ноги, лишая Хана преимущества в росте.

— Ты и сам не был нежен. Под конец.

— Да, но… У неё на шее… — Хан боролся сам с собой, чтобы говорить, а не броситься в драку. — Как будто ты вполне реально хотел откусить от неё кусок!

— С чего ты решил, что это мой след, а не твой, а? — спросил Наран с усмешкой во взгляде. — Но в любом случае, поверь, ей понравилось. И ещё, друг, — он вскинул руку и положил ее Хану на плечо. — После такого она точно наша. Кого-то одного ей теперь будет мало.

Наран посмотрел в глаза Хана победным взглядом и ещё раз хлопнул по плечу. Он был рад, был доволен, был удовлетворён. Нарану казалось, что после такого он и сам не согласиться на меньшее. Там, в доме, когда его дыхание приходило в порядок, он внезапно для себя сообразил, что эта борьба — за женщину, за ее внимание, за отклик — сделала острее все его ощущения, подарила ему совершенно новые эмоции, о которых он молчал, но которые буквально горели в его глазах. И пусть Алиса не назвала имя победителя, сама схватка была так горяча, так будоражила кровь, что и без имён разрывала привычный мир на части. А победитель… однажды будет объявлен и он.

Хан открыл рот, чтобы ответить, и, не найдя слов, захлопнул его. Где-то в глубине души он надеялся, что Нарану не понравится. Что он откажется от Алисы и оставит ее Хану. Что он поймёт, тройной союз — это слишком сложно и не стоит того. Или что быть втроём хорошо, но не с другом и его женщиной, а с кем-то другим. Хан надеялся и после слов Нарана испытал острую горечь, потому что быть втроём всегда абсолютно точно не входило в его планы. Потому что понимал теперь, что придёт время, и они вдвоём с Алисой сделают очень больно Нарану, когда захотят, чтобы он ушёл.

Хан криво улыбнулся другу и кивнул.

— Три сердца, помнишь? — сказал Наран, будто прочитав его мысли. — Три сердца — вот наш путь. И мы уже ступили на него.

Хан отодвинулся назад, пытаясь установить в себе привычное спокойствие. Их путь, даже предсказанный кем-то, всё равно только их путь, а значит всё зависело от них. От него и от Нарана. Но больше всего — от Алисы. Она — его путеводная звезда, его личное солнце. Будет ли она светить им обоим? Скроет ли свои лучи однажды от второго? Хан был уверен в этом, и это стало его якорем — как бы ни упорствовал Наран, как бы ни продавливал тему трёх, это не будет длиться вечно. Придёт время, и Алисе будет нужен только он, Хан. Возможно, это время уже пришло, возможно, прямо сейчас она, не просыпаясь, водила рукой слева от себя в поисках его. Образ неловкой кучи воспоминаний о произошедшем изрядно потускнел в сознании Хана после их разговора с Нараном. А вот образ Алисы мерцал всё ярче и ярче, маня своей сонной нежностью и женской мягкостью. И если Хан пойдёт к ней прямо сейчас, то сможет насладиться их одиночеством вдвоём…

— Да, — сам себе сказал Хан и добавил уже для друга. — Завтра, кстати, важный день. Нужно поспать.

— Ты всё пропустил, — с улыбкой покачал головой Наран. — Важный день был сегодня.

Хан промолчал, улыбнувшись ему в ответ, и вошёл в дом. Он с наслаждением вытянулся на одеялах и наконец-то притянул к себе Алису. Она пробурчала что-то, не просыпаясь, и прижалась к нему теснее. Хан хотел перед сном прикинуть план на завтра, выстроить последовательность действий и продумать возможные варианты развития событий, но вместо этого уткнулся носом в макушку Алисы, втянул носом ее запах и прикрыл глаза.

Блаженство. Рядом с ней, в обнимку с ней и просто — с ней.

Наран проводил друга взглядом и, погасив улыбку, хмуро уставился на закрывшуюся за ним дверь. Он не был дураком и отлично видел, что Хан не рад происходящему. Не рад тому, что их трое, что Алису приходилось делить, что он, Наран, оказался интимно близок с ней. Его расстраивала такая позиция друга, но он понимал, что гордость за тройные союзы присуща только его семье. Для семьи Хана главное — выбор Луны и этот выбор всегда касался только двоих. Луна выбрала Алису — и ведь не просто так именно эта девушка оказалась той, что согласилась быть разделённой? И если уж сама Алиса была за, то откуда в Хане взялось столько протеста? Они с Нараном всегда запросто делились — едой, вещами, одеждой. Это было так естественно, что можно было и раньше догадаться, куда всё идёт. Но Наран понял только тогда, когда прижал к себе Алису, когда приставил к ее горлу нож, когда увидел стоявшего напротив Хана. Вот тогда и мелькнула та искра в его голове — мгновение было особенным.

И вот теперь, когда всё встало на свои места, когда мир Нарана обрёл небывалую четкость, неведомую ему раньше силу, именно теперь Хан грозился всё это испортить.

Но Наран не был бы потомком хана, если бы не умел бороться за своё. Он криво улыбнулся, неосознанно скопировав друга. Борьба, снова борьба. Началась ночью и, оказывается, смогла выйти за пределы одеял. Так в этом суть тройных союзов? Борьба во всем, везде, ежесекундно? В этом особое наслаждение, в этом неугасающий огонь, в этом никогда не снижающийся градус?

Наран не мог пока знать точно, но играть по таким правилам умел.

Он круто развернулся на пятках и пошёл к дому бабы Лары, вытаскивая находу из кармана любимый ножик.

Борьба? Да легко.