Солмо

Глава 5

Всё пока шло как по учебнику, если под «учебником» понимать методичку по самоубийству особо изобретательным способом.

Дроны ушли вниз, в расщелину где лежали обломки странного корабля СОЛМО, как положено — два «старика»-разведчика с выдранными блоками искусственного интеллекта, имеющие только упрощённые автопилоты и дистанционное управление. Баха, которому я разрешил спустится на планету с операторами этих дронов, сидел сейчас в командном модуле временного карантинного блока, облепленный интерфейсами, и его пальцы порхали над ними как щупальца осьминога. На голографе перед ним висело трёхмерное облако данных — обломки, вулканические плиты, подводные скалы, нечто похожее на «плавленый» камень, в котором застыли фрагменты конструкции корабля СОЛМО.

— Красота… — протянул он. — Командир, ты оценишь: это не просто обломки. Они… как будто внутри себя ещё раз разрушены. Взрыв внутри взрыва.

— Главное, чтобы это не был «сюрприз внутри сюрприза», — буркнул Заг, стоя у дверей в своем штурмовом комплексе, как живой амбал-фильтр. — Типа тех твоих «безопасных» экспериментов на нашей прошлой базе.

— Один раз, — зашипел Баха. — Один раз всё пошло не по плану — и вы мне это будете вспоминать до пенсии, да?

— Если доживём до пенсии, — философски заметила Кира, — я лично тебе памятник поставлю. В виде взорванного лабораторного купола.

Я стоял чуть в стороне, держась одной рукой за поручень, второй — упираясь в ребро стола. На визоре биоскафандра — картинка с дрона: узкий коридор между плитами, внизу пляшут отметки остаточной сигнатуры СОЛМО. Не активность — фон. Но фона было слишком много.

— Что по спектру? — спросил я.

— Если честно — мне это не нравится, — Баха перестал шутить. — Материал неоднородный. Металл, керамика, что-то композитное, плюс то, что я вообще не могу классифицировать. Похоже на… замороженный поток. Как будто в момент, когда по нему шло дико мощное поле, всё это взяли и вырубили. Жёстко. Мгновенно.

— Типа короткого замыкания в мозгах, — уточнила Кира. — Когда человек сгорает за долю секунды.

— Примерно, — кивнул головой Баха. — Только тут мозги размером со слона были, если не больше.

Симбиот недовольно шевельнулся под кожей — ему вся эта аналогия тоже не понравилась. Я мягко его удержал, послав в сеть спокойный, ровный импульс: «Контроль. Карантин. Мы знаем, что делаем». Сеть ответила мне недоверчивым, но всё же ровным гулом.

— Первый сектор, — объявил оператор разведчика. — Дроны на позициях. Начинаю панорамную съёмку.

Картинка изменилась: разведчики разошлись в стороны, глядя на один и тот же участок морского дня с разных точек. И тут же последовала первая находка, очередной обломок, которого мы не видели при отступлении от разбитого десантного бота, потому что он лежал немного в стороне. Перед нами на галографе повисла проекция сложной конструкции — что-то вроде сильно помятого «венца» вокруг невидимого центра. Колец было несколько, и каждое в своё время постарался кто-то с очень сильным желанием к чёртовой матери разломать.

— Это… — начал было я.

— … контур, — подхватил Баха. — Похоже на зону, где раньше стояло что-то основное. Сердцевина. Я думаю, что это генератор сигналов, а проще говоря орудие против биотехноидов. А теперь — только «обод». И то в труху. Хотя может быть и что-то другое тут было…

— Это хорошие новости? — спросил я.

— Пока не лезет, не шипит и не пытается нас сожрать — хорошие, — пожал плечами инженер. — Значит, как минимум не включено.

— Командир, — подал голос старший карантинной группы. — Мы готовы к построению внешнего контура. Техника на позициях. Прошу подтверждения. Сорок метров по периметру, пассивная бронекерамика.

Я посмотрел вниз — к подножию скалы уже сползали тяжёлые строительные роботы, утопая в мокром песке.

— Подтверждаю. Работайте, — сказал я. — Начинайте с внешней стенки, потом перекрытие. Нам нужен мешок, который не пробьёт даже бог в плохом настроении.

— Ага. У нас как раз такой пациент, — проворчала Кира.

Когда стенка начала расти, стало каким-то странно тихим всё вокруг. Гул строительной техники, треск сварки, размеренный рокот волн — всё это ушло на задний план. Для меня пространство сузилось до нескольких слоёв: наверху силовой энергокупол, под ним — суетящаяся база людей, ещё ниже, под водами океана — стройка карантинного блока… И на самом дне, под скалой, — тот самый «обод» СОЛМО, который когда-то хранил в себе то, что меня реально пугало.

— Командир, — донёсся голос Тимура. — Пошла первая серия сканов. Передаю на твой канал.

Перед глазами возникла картинка — не визуальная, спектральная. Цветные слои, изломанные линии поля, островки и провалы. Я, мягко говоря, был не специалист по такой красоте, но даже мне было понятно: это не просто груда железа. Это до сих пор — структура, хоть и сломанная, но узнаваемая.

— Баха? — спросил я.

— Ага, — он сглотнул, особо внимательно осматривая данные сканирования первого обнаруженного нами обломка. — Вот это мне совсем не нравится. Смещённые узлы, как в наших искинах, помнишь? Только здесь их миллиарды, и многие просто сгорели. Но часть… смотри, видишь вот эти точки? Они не «живые», но сохраняют структуру. Как замороженные нейросети.

— Вывод? — напомнил я.

— Вывод простой: это не просто «труп», — мрачно сказал Баха. — Это труп, в котором кое-где ещё сохраняется мозговая карта, нервные окончания. Если кто-то подаст туда правильный импульс — оно, конечно, не оживёт, но… может дёрнуться.

— И укусить, — добавила Кира. — Или чихнуть нам в лицо чем-нибудь очень заразным и очень смертельным.

Федя снова дёрнулся. На этот раз — резче. Я почувствовал в сети всплеск чистой, нечеловеческой тревоги. АВАК очень плохо относился к тому, что мы вообще смотрим в сторону СОЛМО. На уровне инстинкта.

— Тихо, — сказал я вслух, хотя обращался к симбиоту. — Мы аккуратно. Мы для этого всё и строим.

— Командир, — послышался голос от строителей. — Внешняя стенка готова. Верхние сегменты встанут через двадцать минут. Потом установим шлюз и можно будет запускать манипуляторы внутрь.

— Хорошо. — Я выдохнул. — До завершения контура внутрь обломков никто не лезет. Повторяю, никто. Занимайтесь по плану.

Пока база на планете и карантинный блок росли, «Земля» на орбите не скучала.

На общий канал то и дело выходил Денис, докладывая о прогрессе: создан ещё один сегмент щитов, разработанный на основе генератора сигналов, придуманного Бахой — наша защита от АВАК, если это потребуется. Изменили вторичную энергосистему, перевели часть орудий в автономный режим. По обоим бортам установили дополнительные орудийные башни, в которых свое место заняли всё те же генераторы нашего главного инженера, только в увеличенных масштабах. Линкор медленно, но уверенно переставал быть беззащитным беглецом и снова превращался в аргумент потяжелее любой дипломатии.

— Главное, — сказал он в одном из включений, — чтобы вы там, внизу, не устроили нам очередной сюрприз с внезапно ожившим СОЛМО. Я очень не хочу испытать гипотетический вариант «враждебный искин галактического уровня залез нам в начинку через карантинный блок».

— Спокойно, — ответил я. — Если что-то пойдёт не так, мы тут первые сгорим. У вас будет шанс научиться на наших ошибках.

— Не вдохновляет, — мрачно заметил Денис. — Давай лучше без этого.

— Командир, — вплёлся в разговор Баха, который не отрываясь смотрел на голограф, передающий картинку с камер разведчиков. — Я тут посмотрел ещё. Видишь вот эти следы? — Баха ткнул куда-то в голограмму — Это что-то типа активаторов гиперпространственного поля, как у нас стоят на линкоре, только… они куда как сложнее. Не просто гиперканалы, это… хрен знает, что это, но это точно в разы сложнее нашего оборудования. Они явно могут, как и мы перемещаться в гипере.

— Кто бы сомневался — Хмыкнула Кира — Совсем не удивил.

Карантинный «мешок» окончательно встал спустя четыре часа.

Снаружи он выглядел как неказистый, но очень прочный бункер, вросший в скалу. Секция пассивной брони, слой гашения поля, дальше — биоконтур из АВАК: плотный, матовый, почти чёрный, как подгоревший хлеб. Та самая биомасса, что липла к композиту роботов и дронов, во время наших первых разведывательных выходов на планету, и которую наш искин предлагал удалять только механическим способом. Теперь я точно знал, что её функция как раз изолировать чужеродный материал от внешней среды. Скоро он затвердеет, и станет однородным и крепким как камень, создавая дополнительный защитный контур. Сеть сформировала его по моему приказу, как рубец вокруг раны, и сейчас оттуда тянуло мощный, тяжёлым ощущением «не лезть».

— Красота, — пробормотала Кира. — Как братская могила будущих исследователей. Правда ведь на склеп похоже?

— Не каркай, — поморщился я. — Входной шлюз готов?

— Готов, — отозвался старший карантинного блока. — Манипуляторы выведены, дистанционные дроны внутри. Мы можем щупать обломки, не выходя в зону. И кстати, можно откачать оттуда воду, если надо.

— Пока не надо. Начинаем первую фазу, — сказал я. — Сбор образцов с внешних кромок. Ничего не отламывать, только срезать микрослои. Нам нужно увидеть, как оно было устроено, прежде чем разбирать.

— Я всё записываю, — подал голос Баха. — Каждую трещинку. Каждый пузырёк.

Первый манипулятор коснулся поверхности обломка.

На голографе это выглядело безобидно — тонкая серебристая «рука» аккуратно прижимается к матовой, слегка мерцающей пластине. Шёл объёмный скан, карта плотности, спектр. Данными тут же забивало все каналы.

Федя напрягся.

Сеть вокруг карантинного блока вспухла, как мышцы, когда по ним идёт разряд. Я почувствовал на границе связи тонкий, но явный шорох — как будто что-то, очень древнее и холодное, на секунду проснулось.

— Стоп, — сказал я. — Замри.

Манипулятор застыл.

— Что такое? — Баха тут же обернулся ко мне.

— Федя шипит, — я скривился. — Что-то не то. Проверь.

— По спектру… — он перелистывал данные. — Маленький всплеск в узком диапазоне. Очень аккуратный. Понятия не имею, что это.

— Он изнутри пошёл или мы сами его родили? — спросил Заг.

— Похоже, с их стороны, — тихо сказал Баха. — Как зеркальный отклик. Мы ткнули — оно… эхо дало.

Молчание повисло тяжёлое.

— Ладно, — через пару секунд сказал я. — Не паникуем. Федя, дай отметку.

Сеть тут же подсветила источник: крошечная точка глубже в толще обломка, чуть в стороне от места соприкосновения. Не сам контакт, а то, что находилось под ним.

— Там… что-то вроде узла, — пролепетал Баха. — Микрокластер, может. Остаток матрицы. Мы его задели полем сканера, вот он и… щёлкнул.

— Он жив? — спросила Кира.

— Нет, — уверенно сказал Баха. — Но… знаешь, как бывает с нервной системой? Стимулируешь мёртвую мышцу током — она дёргается. Вот мы сейчас сделали что-то похожее.

— И что, будем дальше дёргать? — уточнил Заг.

Я стиснул зубы.

С одной стороны, именно за этим мы сюда и лезем — чтобы понять, где у этой штуки были нервы. С другой — если мы продолжим тыкать, рано или поздно найдём участок, который не просто «дёрнется».

— Меняем режим, — решил я. — Снизить интенсивность поля сканера в десять раз. Только поверхностная съёмка. Без глубокого проникновения. Наша задача на сегодня — собрать внешние слои и убедиться, что ничего не лезет в ответ.

— Принято, — буркнул Баха. — Будем вести себя, как культурные археологи, а не как шахтеры с отбойными молотками.

Федя успокоился. Напряжение в сети спало до терпимого уровня. Манипуляторы медленно продолжили работу, как хирурги, снявшие верхний, обгоревший слой кожи с давно мёртвого тела.

К вечеру у нас было:

— три герметичных контейнера с образцами металла и керамики СОЛМО,

— несколько кусочков «замороженного поля» — структуры, похожей на стекло, но на самом деле являющейся… чем-то странным,

— и головная боль в виде десятка мелких всплесков «эха», каждый из которых мы пометили жирной красной меткой.

— Я всё это запихну в отдельный, изолированный модуль лаборатории, — вещал Баха, стоя над контейнерами, как шаман над священными костями. — Ни одного квантового канала, ни одного прямого проводника к основной системе. Только оптика, только хардкор.

— И если хоть одна штука начнёт вести себя как-то странно… — начал я.

— … мы сначала её сожжём, — кивнул Баха. — А потом уже будем разбираться, почему. Я понял, Командир. И я не собираюсь подсаживать на эту гадость наш искин. У меня ещё инстинкт самосохранения остался.

— Сомневаюсь, — пробормотала Кира. — Но ладно, будем надеяться на чудо.

Я хмыкнул.

— Нет, ребята, — сказал я. — На чудо мы надеяться не будем. Мы будем надеяться на дурную паранойю, толстой броню и то, что Федя будет визжать заранее, если что-то пойдёт не так.

Сеть одобрительно дрогнула.

— Кстати, — вспомнил Заг. — Командир, ты же понимаешь, что как только мы начнём серьёзно разбирать эту кучу, кто-то там, наверху, захочет получить доступ к результатам?

— Уже хочет, — устало ответил я. — Денис мне только что переслал запрос от научного сектора: «предоставить часть данных в общий банк для обработки». Я отправил его в пешее эротическое путешествие до окончания карантинной фазы. Пусть сначала разберутся как искины включить без последствий, а то всё вручную делать приходится.

— С этим мы вроде разобрались — напомнил мне Баха — Нужно подключить к искину твоего симбиота, он прекрасно работает как фильтр и вычищает жучки, которые нам подсадили «хранители карантина». Мы же проводили эксперимент…

— Я не хочу пока рисковать симбиотом! — резко осадил я инженера — Он наша единственная защита от местных биоформ АВАК. Если с ним что-то случится, нас тут на куски порвут, и «Земля» нам никак не поможет. Линкор только заканчивает модернизацию, которая позволит справляться с крупными биотехноидами, типа того, которого мы встретили в первой звёздной системе, а наши боты, истребители и уж тем более штурмовые комплексы десанта, вообще им на один зуб. Они плазму из наших орудий главного калибра как леденцы хавают, и даже не морщатся. Так что симбиотом мы рисковать не будем! Есть конечно ещё варианты…

— Одиннадцать капсул с симбиотами? — Понимающе кивнул головой Баха — Если что, я готов получить такой же костюм как у тебя Командир, хоть сейчас. Тогда я сам смогу заняться искинами.

— С этим тоже торопится не будем — Покачал я головой — Мой симбиот адаптировался на 69/200. Что это такое и что будет при полной адаптации, я понятия не имею. Может быть вам придётся меня ликвидировать, если Федя вдруг решить порулить моим телом и мозгами… Всё может быть, и иметь в противниках двенадцать бойцов в биоскафандрах АВАК, да ещё и умеющих командовать боевыми формами АВАК, вместо одного, вам будет совсем не сладко. Ждем полной адаптации, а потом примем решение.

— Ты снова меня пугаешь Найдёнов — Покачала головой Кира — Ты же говорил, что всё у тебя под контролем и симбиот не навредит носителю…

— У него понятие о защите носителя несколько своеобразное — Вынужден был признаться я — Так что я не пугаю тебя, а просто выжидаю время, чтобы быть уверенным на сто процентов, что я прав. Всё будет хорошо, я уверен, но всё равно не будем рисковать.

Я снова посмотрел вниз, туда, где под толщей скалы тлел остаточный фон СОЛМО. Федя тихо урчал — ему всё это не нравилось, но он понимал, зачем. Сеть вокруг базы успокаивалась, настраиваясь на новую конфигурацию: «база + карантин + обломки». АВАК принимал факт, что мы не просто поселились на его острове, но и полезли в самое мерзкое его воспоминание.