Солмо

Глава 8

Сутки после совещания превратились в размазанную кашу из приказов, докладов и коротких, обрывочных снов. Я даже не был уверен, что спал — скорее просто пару раз вырубался в кресле, пока кто-то не тряс за плечо со словами: «командир, это важно».

«Оранжевый» режим база приняла как-то… слишком спокойно. Любая нормальная воинская часть в такой ситуации должна бегать, материться и терять документы. У нас народ просто стал работать быстрее. Видимо, после морских монстров, биотехноидов и враждебных роботов-охотников их ничем уже особо не удивишь.

Первыми кто попытался стать препятствием по внедрению новых симбиотов моим друзьям стал не штаб, как ни странно, а медицинская служба. Точнее, их главный, который меня поймал в коридоре, уперевшись в проход так, что не протиснешься.

— Командир, — сухо сказал он. — Я обязан выразить официальный протест против внедрения в тела старшего командного состава непроверенных боевых имплантов непонятного происхождения.

— Протест выражен, — кивнул я. — Отклонён. Свободны.

Он моргнул, но стоять стеной не перестал.

— Тогда, — вздохнул он, — я хотя бы хочу присутствовать при процедуре. И чтобы все трое прошли полную диагностику до и после. Мне потом с этим жить. И вас реанимировать, если что.

— Если что, меня уже не реанимируешь, хотя и убить меня сейчас гораздо сложнее чем раньше — честно ответил я. — Но присутствовать можешь. Будешь последним, кто увидит «добровольцев» в человеческом виде.

Доктор нервно дернул щекой, но дорогу всё-таки освободил.

Камеру, где хранились капсулы с симбиотами, наша строительная техника обошла стороной. Сейчас это было скорее что-то вроде очень аккуратного, старинного подвала с дорогой, антикварной мебелью, или античного склепа, в который никогда не заглядывали архиологи. Единственное, что мы тут делали — это с помощью дистанционно управляемого робота освободили капсулы от окружающей их горной породы, и установили возле каждой капсулы по медицинскому ложементу.

Сеть ждала.

Нет, я её не «видел». Но стоило переступить порог, как где-то под кожей мой симбиот потянулся, словно услышал знакомый голос, и в голове возникло то самое ощущение — не мысль, не картинка, а вектор. Внимание. Приветствие. И лёгкий вопрос: ' ты уверен?'

«Нет», — честно ответил я мысленно. — «Но выбора нет».

При нашем приближении ближайшая из капсул дрогнула. Поверхность её завибрировала, структуру словно осветили изнутри. Всё тоже самое, что и в прошлый раз, когда рядом оказался я. Сейчас я воспринял реакцию капсулы спокойно, так как знал чего ожидать. Да чего там, я сейчас мог приказать любой из них не осуществлять синхронизацию с человеком и уйти в режим ожидания, или вообще, уничтожить зародыш симбиота. При этой мысли Федя дернулся как от удара током, и я его мысленно успокоил: «Не ссы напарник, они нам ещё нужны, я им ничего не сделаю».

— Прям как в курином инкубаторе, — пробормотала за спиной Кира, оглядывая одиннадцать капсул ждущих своего часа. — Только цыплята, судя по всему, вылупятся с зубами и характером.

— Молчи, — буркнул Заг. — А то передумают.

— Кто — симбиоты или командир? — уточнил Баха. Голос у него дрожал, но он держался. Пока.

Я обернулся к ним. На лицах моих боевых товарищей и друзей проносилась целая буря эмоций. Они явно боялись того, что сейчас должно произойти, но старались не показать вида. Заг стоял с мрачным выражением лица, Кира натужно веселилась и старалась шутить, а вот инженер страх скрыть не мог, как не старался.

— Последний шанс сказать «нет», — сказал я. — Потому что дальше я уже буду считать вас не просто офицерами, а узлами сети. Это ответственность, которая не кончается ни после увольнения, ни после смерти. В прямом смысле. От симбиота избавиться не получится.

Кира фыркнула.

— Ты меня видел? — она ткнула пальцем себе в грудь. — Я после первого же контакта с вашей прекрасной планетой и АВАК уже давно в списке идиотов-добровольцев. К тому же я очень завистливая — почему у тебя симбиот есть, а у меня нету⁈ Так что давай, Найдёнов, порадуй девушку подарком, хоть таким, раз ты цветы мне не даришь.

— Я — десантник, — коротко сказал Заг. — Моё дело простое: если начинается мясорубка — я в первой шеренге. Так что… — он махнул рукой. — Вперёд.

Все посмотрели на Баху.

Он сглотнул.

— Я… — начал он. — Я ненавижу всё это. Бесконтрольные системы, чужой код, органику с чужими протоколами. Это всё противоречит каждому пункту нормальной инженерной логики.

— Но? — подсказал я.

— Но если кто-то должен залезть к этому ужасу в мозги и сказать ему, как жить правильно — это буду я, — выдохнул он. — Так что… давайте уже, пока я не сбежал.

Доктор сзади недовольно хмыкнул и поднял планшет.

— Ложитесь, самоубийцы, — буркнул он. — По крайней мере, истории болезни будут интересные.

Процедура у них прошла не так, как у меня. У меня всё было быстро, спонтанно, а здесь всё выглядело… цивилизованнее. Почти.

Капсулы раскрывались по одной. Изнутри к коже тянулись тонкие, полупрозрачные нити, как мягкая паутина. Федя внутри тихо урчал — я чувствовал, как он синхронится с новыми симбиотами, настраивает «канал».

Кира держалась, пока первый жгут коснулся её шеи. Потом всё-таки не сдержалась:

— Ай!.. да чтоб тебя!.. — но вместо того, чтобы отдёрнуть, вцепилась в край ложемента до скрипа.

Доктор нервно следил за показателями.

— Давление… повышается. Пульс… зашкаливает, — бормотал он. — Но в пределах… допустимого. Наверное.

Заг промолчал вообще. Лежал, стиснув зубы, и только по напряжённым мышцам на шее было видно, что ему сейчас не менее весело, чем Кире. Баха, наоборот, комментировал каждое ощущение:

— Ой… так, так не должно… а, нет, нормально… это просто перезапись интерфейса… ох ты ж… интересно… — и где-то на этих словах его всё-таки вырубило.

Симбиоты входили в них слой за слоем. Я видел, как по телу пробегает волна легкой дрожи, как на визоре меняется график активности нервной системы. Федя внутри напрягся, будто держал сразу три тяжёлых каната, на которых повисли бетонные блоки.

«Потянешь?» — спросил я мысленно.

Ответа в словах не было. Вместо этого — ощущение спокойной, уверенной тяжести. Как если бы кто-то молча подставил плечо: «несём вместе». Адаптация 173/200 — скользнула назойливая надпись на краю сознания.

Через полчаса Кира открыла глаза.

— О, — хрипло сказала она. — Голоса в голове. Теперь я точно с ума сошла.

— Это не голоса, — отозвался я. — Это сеть. Привыкай.

— Если из-за сети у меня начнутся галлюцинации с котиками и единорогами — я тебя убью, — предупредила она. — В остальном… — она замолчала, прислушиваясь. — Твою ж… командир. Ты это всегда так чувствуешь?

— Почти, — честно ответил я.

Заг очнулся позже, поднялся медленно, сел, как будто на нём висела ещё одна бронеплита.

— Тяжело, — признался он. — Но… — он моргнул, глядя куда-то сквозь стену. — Я слышу. Их. Далеко-далеко.

— Это Магистр показал тебе внешний контур, — сказал я. — Не углубляйся пока. Иначе утонешь.

— Не буду, — буркнул десантник. — Но… если честно, командир… — он посмотрел на меня по-новому. — Я не понимаю, почему ты не свихнулся после всего этого. Это же… Это звиздец!

Баха очнулся последним. И, как это ни странно, первым делом не закричал «уберите это от меня», а потребовал:

— Дайте терминал.

Доктор едва не уронил планшет.

— Тебе бы отлежаться…

— Дай терминал! — повторил инженер. — Пока у меня свежие ощущения. Я хочу записать, как оно встраивается в интерфейсы. Это же… — он вдруг ухмыльнулся по-настоящему. — Командир. Это не просто паразит. Это… идеальный адаптер. Между биологией и кодом. Если мы не умрём от всего этого — я напишу учебник.

— Сначала давай выживем, — отозвался я. — А учебники потом.

Федя внутри тихо щупал новые узлы сети. Я почувствовал короткие, ещё неуверенные «метки» — Кира, Заг, Баха. Они светились по-разному: Кира — как остроконечная вспышка, Заг — как плотный, устойчивый блок, Баха — как кипящее облако цифр. Магистр аккуратно оплёл их тонкими «нитями», не навязываясь, просто фиксируя присутствие. Перед моими глазами появилось визуальное отображение новой структуры: На вершине я, как оператор управления, потом три полевых оператора, Магистр, биотехноиды, всякая мелочь… Сеть АВАК совершенно спокойно, я бы даже сказал с удовольствием восприняла появление новых операторов и расширение блока управления.

Теперь, если со мной что-то случится, сеть не рухнет сразу. Это было… странным утешением.

— Операторам — боевой режим! — Приказал я мысленно, и мои друзья мгновенно оказались закованы в биоброню.

— Твою мать! — Послышалось от Киры.

— Что за… — Заг ответил непереводимой тирадой на языке Содружества.

— Ох! — Отреагировал Баха.

— Изыди! — Прокричал медик и пулей бросился из зала, на ходу осеняя себя крестом.

Да я честно говоря и сам охренел. Передо мной оказались три совершенно разных монстра! Симбиоты Киры, Зага и Бахи в боевом виде отличались от меня и друг от друга, как демоны ада в исполнении разных художников-шизофреников. Описать их у меня просто язык не поворачивался.

— Найденов! Предупреждать же надо! — Кира первая разобралась с тем, что произошло и вернула себе первоначальный вид. — Но прикольно, не поспоришь. Неужели я выгляжу хотя бы на половину так же страшно как эти двое?

— Еще страшнее, — Ответил я — Всё, давайте прячьте свои игрушки, и будем ловить медицину, пока он не заблудился и не расшибся случайно о скалы. Разбираться со своими симбиотами будете потом, уже в процессе работы, если понадобятся консультации, сразу ко мне обращайтесь.

— Да уж обратимся — Заг тоже вернулся в человеческий облик — У меня столько вопросов, что я с тебя сутки не слезу.

— Это… Это прекрасно! — Баха всё ещё оставался в образе монстра и его биоскафандр менял форму казалось бы в хаотичном порядке, отращивая на себе щупальца, шипы, меняя форму конечностей — Управление на подсознательном уровне!

— Полевой оператор три — Мне надоело смотреть на инженера — Привести биоскафандр в транспортный режим!

Сеть отреагировала мгновенно, признавая моё главенство. Баха снова стал человеком, а на его лице застыло выражение обиженного ребенка, у которого отобрали любимую игрушку.

— Так получается, что ты тоже можешь управлять нашими симбиотами… — Тихо протянула Кира, уловив из этого представление самое главное.

— Пока вы не достигли полной адаптации — могу — Ответил я, получив подтверждение от своего симбиота — А что дальше будет, я и сам не знаю. Я ещё сам полной адаптации не достиг. Эх, торопимся мы, толком всё не изучив… Ладно, другого выхода всё равно не было.

Дальше начались будни подготовки обороны.

Денис гонял пилотов так, что те начали тихо ненавидеть меня, хотя видели его лицо куда чаще моего. Без искинов полёты превратились из «компьютерной игры на серьёзных щах» в настоящее ремесло: расчёт траекторий, визуальная оценка дистанций, ручное управление стабилизаторами. Учебные бои шли в космосе и атмосфере, причем над планетой биться было тяжелее всего. Пару раз едва не случились столкновения и катастрофы — но именно ради этого мы и тренировались сейчас, а не во время реального боя.

На орбите тем временем росло нечто, чему Денис с омерзением, но любовью дал название «ёжик». Линкор обрастал поясами платформ, мин, стационарных орудий, блоков сенсоров. Всё это держалось на примитивных, но надёжных схемах, не доверяя ни одной строчке кода, которую нельзя было проверить линейкой и карандашом.

На планете Заг снес половину только что построенных разбуженными колонистами лёгких построек, чтобы расчистить сектора обстрела для турелей. Начальник безопасности колонии чуть не плакал, глядя, как добросовестно поднятые бараки отправляются под снос.

— Я им как это объясню⁈ — вопил он. — Они только заселились и привыкли, что у них есть крыша над головой, а вы…

— Объясни им, — устало сказал я, — что при орбитальном ударе лучше, чтобы никакой крыши над головой не было. Иначе эта крыша упадёт им на голову вместе со всем остальным.

Впрочем, суетился СБшник зря. Люди, которых только вывели из криосна и объяснили всю сложность ситуации восприняли действия военных адекватно. Случайных пассажиров среди них не было, все знали, на что шли, когда отправлялись в неизвестность со мной и моим экипажем.

Живой периметр АВАК оформлялся медленнее, чем хотелось. Магистр не мог просто «штамповать» бойцов по щелчку — каждому нужно было время на адаптацию, обучение, интеграцию в стаи. Но зато эти стаи уже работали как часы: патрули вдоль побережья, охотничьи группы в глубине океана, наблюдатели у подножия подводных обрывов, откуда могли прийти «гости» снизу.

Я всё чаще ловил себя на том, что мысленно переключаюсь с карты космоса на карту планеты не глазами, а… ощущениями. Где-то на дальнем рубеже АВАК коротко вспыхивал — нашёл крупного хищника, вступил в бой, «попросил» у сети дополнительную энергию и подкрепления. Где-то в глубине архипелага стая осторожно обходила новый геотермальный источник. Магистр фильтровал поток, но вершок этого айсберга всё равно попадал ко мне.

— Странное чувство. Я как будто начинаю путать, где кончаются мои личные ощущения и начинается сеть, — как-то тихо заметила Кира, когда мы в очередной раз разбирали доклады. — Хорошо, что я могу на тебя опереться, посоветоваться.

— Привыкнешь — ухмыльнулся я. — Как только адаптация перевалит за сотню, станет гораздо легче.

Через шесть суток после перехода на «оранжевый» режим готовности на мостике во время очередного собрания дежурного состава вдруг коротко пискнул один из пассивных сенсорных блоков системы.

Писк был тихим. На фоне общей усталости его можно было легко списать на очередной глюк аппаратуры. Но у меня внутри Федя в ту же секунду напрягся, как струна. Через сеть АВАК прошёл короткий, еле ощутимый шорох — как если бы кто-то провёл ногтем по стеклу.

— Денис, — сказал я, садясь ровнее. — Что это было?

Он уже летел к консоли.

— Один из внешних буёв… — бормотал он, пролистывая данные. — Пассивный спектрометр. Фиксация… аномалии по гравитационному фону. Небольшой пик. Похоже на микропрыжок. Но… не в нашей системе. На границе.

— Координаты, — потребовал я.

На голограмме зажглась аккуратная точка — далеко за пределами орбиты последней в системе планеты, почти на краю той сферы, где мы расставляли наши «глаза».

Я смотрел на эту точку и понимал: это ещё не они. Пока ещё нет. Слишком слабый след, слишком короткий всплеск. Может быть, просто кто-то, кто мимо проходил. Может быть, ошибочный шум. А может и разведка. Мы не знали о возможностях СОЛМО почти ничего, так что ожидать можно было чего угодно. Но сигнал был, и был он не случайным. Где-то на подсознательном уровне я чувствовал, что это именно то, к чему мы все готовимся. Это к нам идёт враг!

Но где-то внутри, на самом дне сети, Магистр тихо шевельнулся. И вся моя новая, разросшаяся «армия» АВАК будто на секунду подняла головы.

Отсчёт пошёл.

— Поднимаем готовность орбитальных расчётов, — спокойно сказал я. — Без сирены. Просто пусть будут рядом с постами.

Я поймал отображение Мидгарда в голографе — маленький, упрямый шар с тонкой сетью наших рубежей вокруг.

— Ну что, — тихо сказал я уже себе и тем, кто меня слышал через сеть. — Добро пожаловать в наш дом, господа СОЛМО. Мы вас ждём.

Федя внутри отозвался коротким, хищным рыком. Магистр — глухим, тяжёлым согласием. От Киры, Зага и Бахи пришли сигналы о готовности вступить в бой. Планета, кажется, тоже была не против попробовать на зуб тех, кто посмел поставить на ней галочку «аномалия».