Солмо

Глава 6

Мы были на планете уже пять дней. База потихоньку расширялась, обрастая новыми постройками, защитными системами и оборудованием. Тяжёлые строительные роботы и их операторы, закончив строить карантинный бункер для обломков корабля СОЛМО, сейчас вовсю трудились превращая архипилаг из островов, в маленький континент. Проливы между островами исчезали буквально на глазах, острова соединялись ровными площадками из грунта. Пока это были только узкие полосы суши, используемые как дороги, но вскоре они разойдутся в ширину, отвоевывая у океана жизненной пространство.

В это время я был занят повседневными делами базы и толком не посещал лабораторию, где шло изучение разбившегося корабля СОЛМО. Баха ежедневно скидывал мне отчёты, но пока ничего нового рассказать не мог, так что я с головой погрузился в другие неотложные вопросы, требующие срочного решения.

Моя сеть АВАК росла как на дрожжах. Магистр работал без отдыха, присоединяя к сети всё новых и новых бойцов. Особо большой урожай он собрал у того островка, где почти в полном составе погибла первая группа высадки. Сейчас счёт подконтрольных мне биотехноидов различной степени развитости перевалил уже за две тысячи.

На острове, на котором была уничтожена наша первая база, и в его окрестностях, нам удалось найти почти всех погибших десантников и инженеров, а точнее то, что от них осталось. Сбитые биотехноидами десантные боты, подбитые турели и боевые роботы, останки малого десантного корабля и трупы бойцов были подняты из океана и переправлены на линкор. Скорбная и тяжёлая как физически, так и морально работа…

Безопасный периметр вокруг базы тем не менее расширялся ежедневно с геометрической прогрессией. Принятые в «стаю» бойцы АВАК тут же уходили на патрулирование или на зачистку новых секторов от опасных форм жизни, давая нам надежду на то, что, вскоре хотя бы эту часть океана можно будет использовать как новый дом для колонистов.

Федя вел себя нормально и неприятностей мне не доставлял. Даже во время наших с Кирой вечерних занятий… борьбой в партере, он вел себя как приличный мальчик и не высовывался. Адаптация симбиота показывала на визоре 114/200, что бы это не значило, но пока я никаких новых изменений не замечал. Я привыкал к своему боевому имплантату, и каждый день изучал его возможности, предела которых, по-моему, у него почти не было. Я уже выходил в нем в отрытый космос, сутками находился в океане, сам участвовал вместе с биотехноидами в уничтожении опасных хищников, сходясь с ними в рукопашную, и всегда Федя выгребал без особых напрягов и проблем. Я даже спрыгивал с бота, правда над водой, и симбиот сумел превратится в планер, мягко доставив меня на поверхность планеты. Скафандр мог менять форму по любому моему желанию, подстраиваясь под обстоятельства. Я всё больше и больше понимал, что с этим непрошенным гостем, который подселился в мой организм, я вытянул джек-пот.

В один из дней, когда я уже собирался поужинать и лечь спать после трудного дня, меня вызвали по внутренней связи из лаборатории.

— Командир, — позвал Баха — Спустишься в лабораторию карантинного модуля? У меня тут игрушка для тебя.

— Если это ещё один кусок непонятного стекла, который «ведёт себя подозрительно», — заранее предупредил я, — я тебя этим стеклом лично накормлю.

— Не стекло, — загадочно ответил он. — Маяк.

Вот тут я забыл про усталость, и уже через несколько секунд целенаправленно топал в логово нашего гения.

Лаборатория карантинного модуля была построена по принципу «если оно рванёт — база выживет». Толстые стенки, отдельный контур, свои энергоблоки и связь через десяток фильтров. Внутри — Баха, два оператора, пара техников и целый лес голограмм.

В центре, за прозрачным бронированным щитом, висела аккуратная, почти правильной формы «глыба» — что-то вроде сплющенного многогранника, с обломанными краями. Поверхность местами матовая, местами гладкая до зеркальности. По ней бежали тусклые маркеры сканеров.

— Узнаёшь? — спросил Баха, даже не поздоровавшись.

Я узнал. Та штука, которая всплыла среди обломков, когда мы пробирались от разбитого бота к острову, и которая посылала непонятные сигналы, что привлекли биотехноидов.

— Да. — Коротко ответил я, разглядывая загадочный объект — Это…

— Аварийный маяк, — закончил за меня Баха. — Один в один. Это «железка», которая генерировала тот сигнал.

Я молча подошёл ближе к щиту.

— Объясни, — сказал я.

Баха оживился, словно ему дали официальное разрешение блеснуть мозгами.

— Смотри. — Он вытащил ещё одну голограмму — объёмную модель. — Вот этот блок мы выковырнули из тех самых «венцов». Судя по всему, он стоял ближе всего к центральному узлу, который, как ты понимаешь, в хлам. Но у маяка… — он ткнул пальцем в участки модели, — … есть свой автономный контур питания и свой сенсорный блок. И свой крохотный вычислитель.

— Типа «чёрный ящик»? — уточнил Заг, появляясь в дверях. Похоже, инженер вызвал сюда весь руководящий состав базы.

— Типа «орало, которое орёт во все стороны: „мне плохо“», — поправил Баха. — Чёрный ящик — это про запись. А эта штука — про передачу.

Он махнул — и в воздухе повисла расшифровка сигналов. В этот раз — не просто полоски, а уже структурированные блоки.

— Я сравнил с тем, что «Скаут» успели записать, пока у него на хвосте висел черный корабль, как тот что тут кусками валяется, только целый. — продолжил инженер. — Совпадение по структуре — девяносто семь процентов. Разница только в том, что тот сигнал шёл в эфир, а этот — локально. Он, похоже, пытался докричаться до чего-то ещё. До сети. До других таких же. Неважно. Главное — это именно генератор аварийных пакетов.

— Ладно, — сказал я. — Где тут та часть, из-за которой ты позвал меня прямо сейчас, а не отложил доклад до утра?

Он ухмыльнулся.

— А вот здесь.

Над основной моделью всплыло ещё несколько слоёв — схемы, связи, комментарии.

— Командир, — вступил оператор разведдрона, который до этого молча сидел за вторым пультом, — мы прошлись по топологии. Сначала думали, что это часть общего мозга корабля. Ну, типа наш аварийный блок ИИ, только покруче. Но… не сходится.

— Почему? — коротко спросил я.

— Потому что у этого маяка нет выходов, — ответил Баха. — То есть он включён в систему, да. Он получает данные от датчиков корабля, от силовых блоков, от гипердвигателя. Но в обратную сторону — ни одного канала. Он ничего не может командовать. Вообще.

— Он только фиксирует и орёт, — подхватил оператор. — Ему сливают телеметрию и статус: «я лечу туда-то, у меня такой-то профиль, такие-то повреждения». Он это запихивает в стандартные пакеты и излучает. Но на управление кораблём он не влияет. Никак. Ни через прямые линии, ни через резонансные контуры, ни через поле. Мы проверили.

Я медленно перевёл взгляд с маяка на них.

— То есть, — произнёс я. — Все команды… куда лететь, как маневрировать, кого давить, кого преследовать — шли не отсюда.

— Вообще не отсюда, — подтвердил Баха. — Этот кирпич туп как пробка. Ум у него на уровне «сломан — ору». Не больше.

Кира, которая подкралась незаметно, фыркнула.

— Очень похоже на некоторых людей, — задумчиво сказала она. — Но продолжайте.

— Мы посмотрели дальше, — добавил Баха. — Полезли по трассировкам. Откуда к маяку приходили данные. И тут началось самое интересное.

Он вывел ещё одну схему — уже не блока, а фрагмента корабля. Линии, узлы, связки. Я, может, и не специалист, но даже мне бросилось в глаза: жёлтые области, помеченные как «жизненно важные для органики», просто отсутствовали.

— Где отсек экипажа? — спросил я.

— Нигде, — ответил Баха. — Командир, мы перегнали все возможные варианты. Нет ни одного модуля, который был бы рассчитан на биологическую жизнь. Ни по силам инерции, ни по теплоотводу, ни по атмосфере. Нет цикла жизнеобеспечения. Нет запасов газовых смесей, воды, питания, нет систем защиты от перегрузок для хрупких органиков. Ничего.

— Может, у них тела покрепче? — осторожно предположил Заг. — Ну там, кремниевые монстры на магнитных подушках…

— Даже так, — покачал головой Баха, — у любой материи есть пределы. Внутренние перегрузки во время манёвров, полей, переходов в гипер — такие, что обычный живой мешок, даже очень крутой, превратился бы в пыль. А тут никто даже не пытался что-то компенсировать. Всё заточено под железо. Под машины.

Повисла тишина.

— То есть, — резюмировала Кира, — на нас охотился… беспилотник?

— Мягко сказано, — криво усмехнулся Баха. — Я бы назвал это «автоматизированная платформенная система с элементами стратегического интеллекта». Но да, по сути — робот. Большой, злобный, умный, но всё равно робот. Без экипажа.

Я оторвался от голограммы и прошёлся по лаборатории, пытаясь уложить это в голове.

— Подожди, — я остановился и снова повернулся к маяку. — А кто тогда принял решение преследовать и атаковать наш «Скаут»? Кто выбрал именно нас?

Баха и оператор переглянулись.

— Вот это самое, — сказал Баха, — меня и пугает. Посмотри вот сюда.

Он увеличил участок схемы — не маяк, не силовая система, а какой-то странный «узел» на пересечении сразу нескольких контуров.

— Мы думали, что это и есть его «мозг», — продолжил он. — Но, судя по всему, это только интерфейс. Он рвётся наружу. Всё, что вы смотрели и считали «мозгом корабля» — на самом деле блок связи. Очень крутой, способный видимо поддерживать связь даже во время гиперпрыжка или между звездными системами с невероятной быстротой. Он принимал и транслировал команды. Откуда-то ещё. Снаружи.

— Продолжай.

— Ага, — кивнул Баха. — И именно когда этот внешний контур заглох, всё и рухнуло. Смотри по логам маяка.

Он вытащил очередную голограмму — на этот раз в виде полоски времени. События, события, события… Всё подписано аккуратными значками.

— Вот момент, когда он вываливается из гипера в эту систему, — показал Баха. — Вот — фиксирует контакт с биотехноидом. Вот — включается боевой протокол. Он отрабатывает по шаблону: захват цели, наведение, попытка уничтожения. Всё это — типовые пакеты, одна и та же структура, только параметры меняются.

Линия тянулась дальше, заполняясь однообразными метками.

— А вот тут, — инженер ткнул чуть дальше, — начинается веселье. Внешний канал связи просаживается. Сначала — шум, потом — паузы, потом — провал. И в этот момент маяк вдруг начинает шить аварийные пакеты пачками. И испускает тот самый сигнал, который мы поймали.

— «Мама, мне плохо», — мрачно пробормотала Кира.

— Типа того, — кивнул Баха. — Причём тексты пакетов… ну, условные тексты, поля, — он вывел пару примеров, — звучат как «утрата синхронизации с управляющей сетью», «отказ командного контура», «деградация координационного поля». Ни слова про «ранен экипаж» или «повреждены жизненно важные отсеки». Только про сеть и поля.

Я молчал.

Пазл в голове медленно складывался в картинку, которая мне категорически не нравилась.

— Итак, — сказал я. — У нас есть: корабль-робот, полностью рассчитанный на железо. У него нет собственных мозгов, только приёмник команд и рупор «мне плохо». Живых внутри нет и не было. А значит…

— А значит, — подхватил Баха, — что то, с чем мы имели дело, даже не «бог» в классическом понимании. Это… палец. Нервный отросток. Инструмент. Управляемый чем-то большим. Где-то ещё.

— Это дрон, — добавил Баха. — Да, суперсложный, да, с автономией уровня «может ходить по маршрутам и драться по шаблону». Но всё равно — дрон. Стратегически он тупой. Всё по инструкциям. Поэтому, кстати, он и повёл себя так предсказуемо, когда увидел «Скаут».

— Предсказуемо, ага, — скривилась Кира. — Особенно в момент, когда он наших разведчиков чуть не похоронил.

— Это не отменяет того, что он был крупной, но всё же пешкой, — пожал плечами Баха.

Заг почесал затылок.

— То есть, — медленно проговорил он. — Плохая новость в том, что операторы этого робота где-то там, живы-здоровы и теперь точно знают, что их дрон кто-то размазал по морскому дну.

— Скорее всего, — согласился Баха. — Вопрос в том, как далеко тянется их связь. И успел ли этот маяк заорать достаточно громко, прежде чем всё вырубилось.

Я перевёл взгляд на маяк. Теперь он уже не казался мне частью «божества». Обычный (по их меркам) кусок сервисного железа. Да, из чужой физики. Да, непонятно на чем работающий. Но по сути — аналог нашего аварийного передатчика. Только намного мощнее и умнее.

— Может мне его… — Кира выразительно повела рукой, — … поджарить? От греха подальше?

— Нельзя, — хором ответили Баха и оператор.

— Это наш единственный шанс понять, как работает их сеть, — добавил Баха. — Командир, представляешь? Если мы разберём структуру этого маяка, мы сможем… ну, хотя бы слушать. Может быть — подделывать пакеты. Маскироваться.

— А может — и получить по морде всем их флотом сразу, — резонно заметил Заг. — Другого оружия кроме разбитой пушки для биотехноидов на нём не нашли?

— Пока нет, но не расслабляйся, — покачал головой Баха — Мы ещё не всё изучили.

Я потер переносицу.

— Ладно, — сказал я. — Формулируем выводы.

Я поднял руку и стал загибать пальцы.

— Первое: корабль СОЛМО, с которым мы имели счастье познакомиться, был полностью беспилотным. Это робот. Спорить будем?

— Не будем, — покачал головой Заг. — По внутренней топологии — без вариантов.

— Второе: мозгов у него было ровно столько, сколько нужно, чтобы выполнять внешнюю волю и не ронять себя на планеты и астероиды. Все стратегические решения принимались где-то ещё. Он — исполнитель.

— Согласен, — сказал Баха. — Всё, что мы видим — набор жёстких шаблонов.

— Третье: аварийный маяк — это их эквивалент «чёрного ящика на громкой связи». Он не думает, он орёт. И орёт не «спасите нас», а «у меня отвалилась связь с начальством».

— Примерно так, — подтвердил Баха.

— Четвёртое, — я сжал кулак, — настоящая проблема у нас не здесь, в этих обломках. Она там, где сидит то самое «начальство», которое кидает по галактике такие игрушки.

Повисла пауза.

— Знаешь, — тихо сказала Кира, — раньше я думала, что мы уже вляпались по уши. Сейчас понимаю, что это был только мизинец.

— Не драматизируй, — вздохнул Заг. — У нас теперь хотя бы есть чёткое понимание, что это за штуки. Разведчика бы ещё поймать и изучить, того, что нам торжественную встречу в этой галактике устроил… Может хоть там есть кто-то, у кого можно ноги из задницы с корнем выдрать…

Я усмехнулся.

— Радует только одно, — сказал я. — Мы здесь первые, кто залез в голову их маяку. И, возможно, первые, кто понял, что этот «бог» был всего лишь очень злым роботом. Если повезёт, мы сможем использовать это против них.

— Типа, натравить их же дронов на их же задницу? — уточнила Кира.

— Типа того, — кивнул я. — Но для этого нам нужно, чтобы этот маяк сначала научился говорить на нашем языке. А мы — на его.

— Я этим и занимаюсь, — хищно оскалился Баха. — С АВАКом справились, и с этим разберёмся.

— Ладно, — вздохнул я. — Официально фиксируем: корабль СОЛМО был просто роботом без экипажа. Потроши его дальше, по полной программе. Радует, что пока я не вижу, чем он может противостоять «Земле» в бою, очевидно он заточен только под борьбу с бойцами АВАК, но я хочу, чтобы мы извлекли из этих обломков максимум пользы. Я хочу знать кто им управляет, и как эту суку можно найти!

Где-то под кожей довольно уркнул Федя, явно одобряя такую формулировку. Та штука, что мы приняли за местного бога, оказалась всего лишь машиной, а машины — это то, с чем люди умеют воевать.