Спаситель мира

ГЛАВА 12

– Расскажи, что с тобой случилось? – допытывалась Эмили. Прозвучало божественное ля-до, и двери вагона точно слились в поцелуе. – Расскажи про свою больницу!

– Ты имеешь в виду школу? – искоса взглянув на подругу, уточнил Ёрш.

– Хеллер, по правде-то это была не школа! – сделав большие глаза, поддразнила девушка.

– Не хочу об этом говорить.

– Готова поспорить, скучно там не было! – Эмили наблюдала за ним, приоткрыв рот. – Хеллер, там ведь не было скучно?

– Там никак не было.

– Хеллер, лучше расскажи, иначе я не отстану!

Они ехали на шестом маршруте, успев покататься на челноке, маршруте С и маршруте F, спешившем в Бруклин. В разбитое окно за спиной Эмили Ёрш смотрел на пустоту, унылым ковром расстилавшуюся вдоль поезда. Пространство между вагонами и стеной туннеля напоминало черную дыру, самое мрачное место на свете, где никогда ничего не случается. Совсем как в школе, по крайней мере в Плоские времена: сто ярко освещенных комнат, а в них – пустота.

– Ты до сих пор встречаешься со Скиппи Фадменом?

Эмили тут же закрыла рот и перестала таращить глаза.

– Кто тебе сказал, что мы с ним встречались?

Ёрш улыбнулся и пожал плечами.

– Скиппи Фадмен – обманщик и хам! – Эмили подняла средний палец.

– Скажи то же самое с британским акцентом!

– Придурок, это и был британский акцент!

Ёрш аккуратно заправил рубашку Эмили в джинсы, а девушка не стала возмущаться. Каждая черточка ее лица казалась понятной, живой, исключительной. На левой руке ногти были обкусаны до мяса, на правой – накрашены багровым лаком.

– Как же называется группа Скиппи? – отчаянно напрягая память, спросил Ёрш. – «Вафлеры»?

Эмили засмеялась, и ее виски чуть заметно посинели. Обычно люди краснеют, но только не Эмили!

– Не оскорбляй Скиппи! Никому не позволено его оскорблять! А голубки отлетают от него, как мячики!

Ёрш глянул на отражение в окне и едва узнал себя в новой одежде.

– Как на самом деле называется его группа?

– «Приаписька».

Ёрш промолчал, и Эмили посинела еще сильнее. Ее темные глаза беспокойно оглядели вагон.

– Хеллер, они же панк-группа, поэтому и выбрали такое название! – Девушка медленно выдохнула и зажмурилась. – Это просто шутка! Самая настоящая шутка… Даже Скиппи понимает: название тупое.

Ёрш сжал ее грубоватую ладошку.

– Эмили, название прекрасное! Оно кое-что означает. – Ёрш по-учительски серьезно кивнул своему отражению. – Оно означает, что, по версии Скиппи, у Приапа есть не только пенис.

В глазах Эмили снова загорелся огонек.

– Что, говоришь, это означает?

– Что, по версии Скиппи, Приап может заниматься сексом без партнера, совсем как голотурия.

– Везунок!

– Если бы я был таким, то смог бы спасти мир.

Вместо того чтобы спросить, каким образом, Эмили засмеялась. Ёрш отвернулся к окну. От смеха ребра и позвоночник девушки сотрясались, а зубы звенели и щелкали, как транзисторы. Смеялась она над разговором, в котором Ёрш явно не участвовал. Может, из соседнего вагона шутку услышала? Теряясь в догадках, Ёрш ждал, когда девушка успокоится. Ее судорожное дыхание заставляло воздух вибрировать. Здесь, под землей, оно не пахло ничем.

– Что смешного?

Эмили тут же осеклась.

– Прости, Хеллер! Ты разве не хотел меня рассмешить?

– Эмили, скоро все кончится. Наш мир исчезнет.

Девушка закусила губу и какое-то время молча за ним наблюдала, а потом скрестила руки на груди и кивнула.

– Когда именно?

Ёрш хотел назвать время с точностью до минуты, но в последний момент передумал.

– Скоро, – повторил он, а потом, смягчившись, добавил: – Очень скоро. Сегодня.

Следующие три станции они проехали молча. Ёрш старательно делал серьезное лицо, а в глубине души радовался, что Эмили ему поверила. Она всегда ему верила, никогда не выставляла идиотом, но сегодня это приобрело особую важность. Ёрш пододвинулся еще ближе, так чтобы скрип поезда накрыл их мерцающим шатром звуков. В самом шатре царила тишина. Глаза Эмили превратились в угли, лоб дергался, как во сне. Девушка стояла неестественно прямо – не льнула к нему, но и не отстранялась. «В последний раз, когда мы так стояли, она была выше меня», – вспомнил Ёрш.

– Смотри! – через некоторое время воскликнула Эмили. – Смотри, какие прикольные тэги!

Повернув голову, Ёрш увидел ярко-бирюзовые буквы, выползающие из тьмы, как паста из тюбика.

– Не могу прочитать, – покачал головой он. – Не пойму, в чем тут смысл.

– Нет тут никакого смысла. Это просто тэг, чье-то имя, точнее, подпись.

– Разве что-то бывает без смысла? – удивился Ёрш, наблюдая, как буквы сплетаются, извиваются и переворачиваются. – Смысл есть всегда! – Он проводил бирюзовую вязь взглядом.

– Хеллер, так ты поэтому хочешь заняться со мной сексом? – чуть слышно спросила Эмили. – Я должна помочь тебе спасти мир?

Тон девушки мгновенно насторожил Ерша, да и говорила она громко, ее могли услышать. Он обернулся и, вглядываясь в бурлящий серебристый воздух, стал собирать информацию. Итак, семь женщин, шестеро мужчин и личность неопределенного пола. Калейдоскоп пустых, ничего не выражающих лиц. Внимания на них никто не обращает. Ёрш удовлетворенно улыбнулся Эмили и притянул ее к себе. Да, здесь спокойнее и безопаснее, чем на дне колодца!

Поезд дернулся и перешел на параллельный путь. Эмили положила голову на плечо Ерша. Он устоял перед желанием зажмуриться и неожиданно увидел на полу вагона что-то бежевое. Блестящая от влаги кучка пульсировала, а другие пассажиры почему-то ее не замечали. Что же это? Ёрш наклонился, чтобы рассмотреть внимательнее, и прищурился. Под его взглядом куча съежилась.

«В самом деле, что это?» – недоумевал Ёрш. Теперь он видел: цветом кучка не бежевая и не телесная, а ярко-розовая с облепленными грязью краями, как кожа на заднице бабуина! Она содрогалась в такт вибрации вагона. Что это? Застывшая лужица масляной краски, или обрывок лактекса, или какая-то издохшая дрянь, или человеческ… Канцелярские скрепки и колпачки от ручек вонзились в блестящую кучу, словно копья в спину быка…

– Хеллер, что ты будешь делать? – шепотом спросила Эмили, зарывшись лицом в подобранный ею свитер. – Ну, когда тебя найдут?

– Постараюсь сбежать.

– Далеко не убежишь.

– У меня есть шестьсот сорок долларов.

Эмили резко отстранилась.

– Боже мой, откуда?

Ёрш ухмыльнулся и прижал палец к губам.

– Господи, Хеллер! – Девушка в отчаянии накрыла лоб ладонью. – Неужто все пропало? Это пахнет жареным!

– Сперва я тоже так думал, – отозвался Ёрш, – а теперь не знаю.

В этот самый момент поезд прибыл на Юнион-сквер. «Надо же, из четырехсот шестидесяти девяти станций метро мы оказались именно здесь, на площади, где Парк-авеню сливается с Бродвеем! – удивился Ёрш. – Воистину площадь объединения!» Вот он, символ внутри символа, знак внутри знака, предвестник, напоминание о полузабытой миссии! Они были в первом вагоне. Эмили стояла спиной к окну и ничего не видела: глаза ей словно зашили. Зато Ёрш видел за них обоих. Балкон… Облепленный копотью кафель… Платформа, похожая на толстый манящий палец. Ёрш по привычке спросил себя, почему станцию построили на крутом повороте? Отцы города, люди осторожные и опасливые, тщательно продумали каждую мелочь, а здесь оплошали. Платформа на автоматических рифленых опорах скользила навстречу поездам и благодаря датчикам зазора делала практически невероятное, исправляя досадную ошибку. Вот уж воистину площадь встреч и воссоединения!

– Хочешь прикол? – спросила Эмили. – Я никогда не считала то происшествие твоей выходкой. Всегда думала, что так получилось само собой. – Девушка посмотрела на Ерша. – Однако с платформы меня столкнул ты.

– Я не сталкивал тебя с платформы, – улыбаясь, ответил Ёрш.

– Что?!

– Эмили, я не сталкивал тебя с платформы.

Лицо девушки приобрело оттенок, название которому Ёрш дать не мог.

– Не говори так, Хеллер! – прошептала она. – Пожалуйста, не говори!

С ловкостью и изяществом опытного любовника Ёрш наклонил голову и поцеловал плотно сомкнутые губы Эмили. На сей раз тело девушки напряглось, как струна, но вкус шершавых губ ничуть не изменился. Состав отошел от станции – платформа отпустила поезд так же легко, как заключила в объятия, – и беззвучно приближался к месту рокового события. Там, где полтора года назад Эмили обняла его за плечи, стояла женщина и ковыряла в носу сразу двумя пальцами. Ёрш взглянул на подругу, но та закрыла лицо руками.

– Эмили, мы ныряем в туннель. Максимальная вместимость вагона – сто восемьдесят пассажиров, но сейчас он пуст больше чем наполовину. Места хоть отбавляй! Мы сейчас на пересечении Лафайет-стрит и Девятой улицы, ровно в пятнадцати футах под землей. Раньше вагоны этой линии называли Кардиналами, помнишь? Их красили в красный, чтобы отвадить любителей граффити, и гоняли по всем старым линиям Межрайонной скоростной системы перевозок – второй, четвертой, пятой и седьмой. Знаешь, что с ними случилось? Их сбросили с барж на глубину сорок футов, и они превратились в рифы. В подводные рифы, представляешь? Как в фильмах Жака Кусто! Вагоны, в которых ездили мы с тобой, стали царством рыб. В кабине машиниста живет акула, рядом – кальмар. Эмили, тебе не смешно? Что, шутка не прикольная?

Ёрш прижал девушку к себе, и она не сопротивлялась. Легонько касаясь подбородком ее темной макушки, Ёрш задумчиво смотрел в окно. Вот отражение дверного косяка, вот бетонная стена туннеля, а между ними – его собственное отражение. Ёрш видел себя в мрачном, как черная дыра, пространстве стоящим в обнимку с Эмили. Мимо проплыла Астор-плейс с кафелем цвета морской волны и терракотовыми бобрами, затем Бликер-стрит с ярко-зелеными кирпичными стенами и Канал-стрит с квадратной мозаикой. Ля-до звучало трижды, но Ёрш не слышал. С каждой станцией поезд пустел и наконец воспарил над рельсами. Температура в вагоне поднялась до двадцати двух целых шести десятых градуса.

Вскоре кроме них в вагоне не осталось ни души. Неожиданно ожило устройство громкой связи, однако Ёрш надменно проигнорировал его хрип. Он и так знал, что это конец маршрута.

– Где мы? – сонно протирая глаза, спросила Эмили.

– На Сити-холл.

Девушка близоруко прищурилась, разглядывая опустевший вагон.

– Тогда нужно выходить. Это последняя станция.

– Нет, Эмили, не нужно. Мы едем дальше.

– Зачем? Нас же…

– Тш-ш! – зашипел Ёрш, взял ее за руку и отвел в угол вагона. – Сядь рядом со мной и не поднимай голову.

– Хочешь, чтобы нас поймали? Машинист…

Договорить ей помешало божественное ля-до, на сей раз звучавшее громко, словно финальный аккорд.

– Мы едем в одно интересное место. Тебе там понравится! – пообещал Ёрш.

Девушка посмотрела на Ерша, но отвела взгляд прежде, чем проснулись его тревоги. Эмили наполняла сердце нежностью, и тревоги не укоренились в мыслях. Мысли Ерша были прохладными и гладкими, как фарфор.

– Не хочу, чтобы нас поймали, – объявила Эмили. – Хеллер, ты меня слышишь? Эй, Уилл!

До чего здорово слышать свое настоящее имя! Поезд снова бежал по рельсам, неуклюжий, всеми брошенный, обязанный своей сущностью им с Эмили. Без них это был бы не поезд! Ёрш представил, как среди ночи пустой, точно оболочка личинки, поезд мчится по маршруту за своим призраком. Мысли понеслись бешеным галопом, и Ёрш представил обугленную, хрупкую, как яичная скорлупа, планету, вращающуюся на орбите, словно поезд с автоматическим управлением. Никаких больше дуговых ламп, запасных путей и станций. Никаких больше пассажиров! Глаза перевернулись в глазницах, и, заглянув в себя, Ёрш увидел мертвый космос будущего. Сам он в нем тоже фигурировал, но в форме облака звездного газа. Вокруг ничего похожего на жизнь. Ни туннелей, ни спешки, ни зова, ни миссии, ни нужды чем-то жертвовать – лишь бесконечное пространство и бесконечное знание.

– Смотри, Хеллер! Ты только посмотри в окно!

Медленно и неохотно глаза Ерша сфокусировались на реальном мире. В темном окне слева ничего интересного не было, зато в окне справа виднелся озаренный потолочным светом могильник. Арки из красного, зеленого и оранжевого кафеля величественно изгибались над заброшенными лестницами. Вентиляционные трубы тянулись в никому не известный город. Яркие огни поезда тщетно пытались рассеять этот доисторический мираж. По стенам склепа, словно по днищу корабля, ползли крупные капли.

– Хеллер, что это?

– Старая станция Сити-холл, – услышал свой голос Ёрш. – Ее закрыли в 1945 году. Сюда я и хотел тебя отвести.

– Отведи меня туда, скорее! – хрипло попросила Эмили. Ее ладони оставляли на стекле влажные следы.

Чуть накренившись, поезд вошел в длинный вираж, а Ёрш поднялся и повел девушку из вагона в вагон. Эмили снова развеселилась и почти кокетничала с ним – первой подбегала к стальным дверям и каждый раз оборачивалась, якобы удивленная, что он за ней поспевает. «Она считает это подарком, – догадался Ёрш, – знаком любви и дружбы». Он вдруг понял, как много должен рассказать Эмили. В самом деле, она не знала практически ничего. Вспомнилась ее реакция, когда он вскользь упомянул зов и миссию, – нервный, грубоватый смешок. А какое лицо у нее было, когда он ее оборвал! Оно буквально дышало сомнением. Внезапно Ершу захотелось остаться одному.

Только он был не один – вагон наполняли свет, жара и шум. На фоне внешнего шума Ёрш слышал голоса.

Начались они с шороха, наползали из-под пола – из-под линолеума и волокон древесины, опасливо огибали двери и устройства громкой связи, приближались тихо, без предупреждения. Скоро едва уловимый шорох перерос в гомон разговора, точно доносящегося из соседней комнаты, а потом Ёрш четко различил три голоса. В них гудели турбины, шелестело его собственное дыхание, и стучал раскачивающийся на рельсах поезд. Каждый раз голоса звучали иначе, подобно радио, которое то включаешь, то выключаешь, и в них не было ни капли фамильярности, только печаль и какая-то настойчивость. Его имя не называлось, гибель мира не упоминалась, хотя ничто другое не обсуждали.

Значит, за дело. Как в джазовой композиции «Джелли Ролла» Мортона – «Скорее вставай, соблазнять начинай!» Ёрш распахнул дверь в конце вагона – по лицу хлестнул горячий вибрирующий воздух туннеля. «Еще чуть-чуть, – подумал Ёрш, и ему тотчас полегчало. – Ждать осталось совсем немного. Скорее вставай, соблазнять начинай!» Открыв следующую дверь, он увидел Эмили и машиниста.

– Вот ты где! – радостно воскликнула Эмили. – Похоже, нам не следует находиться на этом поезде!

– Похоже, ты права, – буркнул Ёрш.

Над правым глазом невысокого машиниста красовались две тонкие полоски пластыря. Кожа была нездоровая, землистая, а пластырь – точно такого же оттенка. «Как так получилось? – про себя удивился Ёрш. – Неужели ему пластырь по спецзаказу изготовили?»

Голоса не отреагировали.

– Что вы делаете на моем поезде? – осведомился машинист, глядя то на Ерша, то на Эмили.

Ёрш промурлыкал песенку из рекламного ролика о сосисках.

– Ты чего? – нахмурился машинист.

– Не знал, что это ваш поезд.

– Думал, он твой, да? – ухмыльнулся машинист.

Ёрш не ответил.

– Присядь на минутку, сынок. Вот сюда, рядом со своей подружкой. – Машинист похлопал по сиденью, совсем как сикх миллион лет назад. «Вроде бы не коп и не дежурный по станции, а форма красивая, цвета ночи, – отметил Ёрш. – И складки, и заломы, как на обычной ткани, только почему-то тени не отбрасывают».

Времени оставалось в обрез, но Ёрш кивнул. Машинист развалился на сиденье и едва не касался его локтями и коленями.

– Вам не следует находиться на этом поезде, – заявил он. – Но тебе это и так известно.

Ёрш нахмурился и втянул живот, превращаясь в щепку.

– Сити-холл – конечная станция, – продолжал машинист, часто дыша через полуоткрытый рот. Затем он прищурился и плотно сжал губы.

– Куда мы дальше поедем? – полюбопытствовала Эмили.

– Вы – никуда, – отрезал машинист.

– Я имела в виду, какая следующая станция?

– Сити-холл.

– Но вы же сказали, Сити-холл – конечная станция!

– Да, сказал, – парировал машинист. Теперь он смотрел только на Эмили.

– Кажется, мы действительно никуда не едем! – вздохнула девушка, откидываясь на спинку сиденья.

Ёрш засмеялся, а машинист с хриплым стоном схватил его за шкирку. Неизвестно почему, но Ершу вспомнилась песенка Бутси Уайта «Моркофельное пюре».

– Сейчас врежу! – закричал Ёрш. – Лицо в моркофельное пюре расквашу!

– Только попробуй, – спокойно отозвался машинист. Эмили перестала смеяться, с опаской посмотрела на обоих и засмеялась снова. Машинист отпустил Ерша, неторопливо вытер руки о форменную куртку цвета ночи и апатично уставился в пустоту. Поезд сильно качнулся влево, выровнялся и со звуком, напоминающим собачий зевок, подкатил к станции, той же самой, но с другой стороны.

– Как в зеркале! – шепнула Эмили, незаметно для машиниста подмигнув Ершу.

Машинист встал и вытянулся по стойке «смирно».

– Ну, детишки, вытряхивайтесь отсюда!

Двери распахнулись. Ёрш с Эмили тут же вскочили и безропотно сошли на платформу. Машинист застыл, прижав ко лбу кулак. Прозвучало ля-до, двери захлопнулись, а он даже не шевельнулся.

– По-моему, мы его обидели! – сказала Эмили.

– Он призрак, состоит из волоконной оптики, – шепнул Ёрш. – Я закрыл его рот на замок.

Эмили обняла Ерша за плечи и ловко развернула лицом к себе.

– Слушай, Хеллер, ты красавчик, ты прикольный, мне хочется пойти с тобой на ту старую станцию, но, пожалуйста, перестань пороть чушь. Ты до смерти меня пугаешь, а ведь ты вовсе не страшный! – Эмили буравила Ерша взглядом до тех пор, пока он не кивнул. – Вот, правильно! Ты лапочка, гений, а без одежды будешь чудо как хорош! – Девушка улыбнулась. – Я серьезно, Хеллер! Штаны на тебе явно лишние.

– В школе я иногда ходил без штанов, – отозвался Ёрш. – Меня наряжали в рубашку с длинными-длинными рукавами.

– В смирительную рубашку? Зачем?

– Тебе этого лучше не знать.

«Сейчас захохочет», – с опаской подумал Ёрш, но девушка промолчала.

– По-моему, тебе стоит со мной поделиться, – через какое-то время сказала она. – Не держи все в себе, разгрузи голову, ну хоть немного!

Ёрш в замешательстве коснулся своей макушки.

– Да, да, Хеллер, там у тебя свободного места не осталось.

– Откуда ты знаешь, как я выгляжу без одежды?

– Пошли, придурок! Пошли скорее! – Эмили сделала пять шагов и развернулась резко, как дуэлянт. – Сам же говорил: времени в обрез.

«Я такое не говорил, по крайней мере вслух», – про себя отметил Ёрш, но быстро нагнал девушку и двинулся за ней в конец платформы. Над переполненным мусорным контейнером висел монитор с пыльным исцарапанным экраном, на котором беззвучно двигались фигурки, напоминающие стало баранов. Эмили подняла голову и замахала руками.

– Что это за фигурки? – поинтересовался Ёрш.

– Люди. – Эмили снова замахала руками, но на экране ничего не изменилось. – Люди сзади нас.

Застыв у монитора, они стали ждать. Ершу показалось, что два «барана» приблизились.

– Ты прав! – вздохнула Эмили. – Они впрямь одинаковые.

– Кто одинаковый?

– Не кто, а что. Лица тех людей.

«Неужели я и это говорил?» – снова удивился Ёрш. Туннель и платформу разделяла невысокая, примерно до пояса, калитка – такие родители ставят на втором этаже, чтобы ребенок не упал с лестницы. Из туннеля пахнуло мочой. Ёрш кивнул Эмили и толкнул калитку. «Входящие, оставьте упованья»[4], – сказал он себе. Голоса согласились. Черные от смазки петли калитки даже не скрипнули.

Едва калитка осталась позади, голоса окрепли. Они по-прежнему звучали из соседней комнаты, но куда громче, да еще и бились о хрупкую, как стекло, перегородку. Когда Ёрш свистел или напевал песенку, голоса затихали, но, увы, ненадолго. Ёрш догадывался: куда эффективнее говорить вслух. Только о чем? Следовало немедленно подобрать тему. Эмили не шла, а медленно, с опаской кралась вперед, обеими руками хватаясь за стену туннеля, и безостановочно чертыхалась. Чего она так боится? На широкой и гладкой бетонной дорожке через каждые шесть-семь шагов попадались выступы. Невольно вспомнилась утренняя прогулка по туннелю. Хезер Ковингтон темнота ничуть не смущала – она двигалась легко и непринужденно, шуршала полиэтиленовыми гольфами, оборачивалась, помогала ему, называла малышом, солнышком, деточкой. Эмили замерла: к станции приближался очередной поезд шестого маршрута. Ёрш хотел ее обогнать, но девушка схватила его рукав.

– Мать твою, Хеллер, не торопи меня! Расскажи что-нибудь. Историю, анекдот – что угодно!

Ёрш посмотрел на подругу, коснулся ее щеки и на секунду задумался.

– Ладно, Эмили, – наконец проговорил он. – Вот тебе история…

Дальше они побрели рука об руку, но все равно шатались, как плохо скрепленные вагоны. Ёрш рассказывал о том, что случилось в школе. Он поверить не мог, что решился на откровение, и Эмили тоже. Даже голоса испуганно затихли и прислушались.