Спаситель мира

ГЛАВА 8

Кабинет Улисса С. Копека застенчиво прятался во внутреннем дворе Фаэтона, этакого неоклассического монстра на Западной Семьдесят второй улице, рассекавшего квартал с бесцеремонностью авианосца. «Самый большой жилой дом на Манхэттене», – сказал доктор после первого визита Уилла, сказал скромно, излюбленным полуизвиняющимся тоном. Виолет тогда кивнула и с улыбкой проговорила: «Правда? Как интересно!» К тому времени ее типичное для всех отчаявшихся матерей желание довериться профессионалу – да кому угодно! – стало непреодолимым. Копек мог нести любую ахинею, а Виолет приняла бы ее за святую правду. Именно этим Копек и занимался.

Для Виолет вернуться в Фаэтон было все равно что ждать начала спектакля в опустевшем театре – противоестественно, даже кощунственно, – но в то же время она сгорала от нетерпения. Целых два года здание являлось для нее декорацией, фоном, на котором разыгрывалась величайшая трагедия ее жизни. Порой оно снилось ей в кошмарах. Но сегодня, когда фактически незнакомый мужчина распахнул высокую полированную дверь, Виолет вошла спокойно. Она вошла в фойе Фаэтона, точно ей назначили встречу, точно Фаэтон построили специально ради ее посещения.

Виолет взглянула на свое отражение в старомодных зеркалах фойе: уступчивая и покладистая, она ничем не отличалась от потенциальных пациентов доктора Копека. Латиф шел на полкорпуса впереди. Сухой, надменный, как и подобает чиновнику, явившемуся по конфиденциальному делу, он проигнорировал унылое, пропитанное подозрениями «Добрый день!» швейцара. Латиф держался не так уверенно, как в Управлении, и Виолет казалось, его что-то раздражает. Тем не менее профессионализм ему ни разу не изменил. Сегодня он был родителем, а Виолет – больным ребенком. Вспомнилось бледное перекошенное лицо Уилла перед первым приемом, его смятение, у конторки швейцара переросшее в панику. Тогда Виолет закрыла ему глаза ладонью, и, как слепого, провела мимо.

В Фаэтоне имелось четыре одинаковых фойе, каждое из которых украшали экспрессионистские постеры, копии известных абстракций из постоянной экспозиции «Метрополитена». В фойе Копека висела абстракция Марка Ротко, прекрасно выражавшая суть доктора: он был таким же мягким и непонятным, спокойным и ненавязчивым. Звонок в кабинет не работал ни три года назад, ни сейчас. Латиф нажал на кнопку, нетерпеливо переступил с ноги на ногу и позвонил снова. Прошла минута. «Господи, почему я не говорю, что звонок сломан?» – недоумевала Виолет. Хотелось ускорить поиски, хотелось побыстрее разобраться с Копеком, но сил хватало лишь на то, чтобы ждать.

Латиф взглянул на нее уже во второй раз, поджал губы и с непреклонной настойчивостью военного постучал. Когда дверь распахнулась, Виолет невольно вытянулась по стойке «смирно».

– Доктор Копек? – спросил Латиф.

– Да. – Голос Копека ничуть не изменился: в нем по-прежнему слышались какая-то застенчивость интеллектуала и наигранное спокойствие. – Детектив Латиф, верно? – Доктор наклонил по-младенчески лысую голову и взглянул на Виолет. – Здравствуйте, Ида!

– Здравствуйте, доктор! – Виолет машинально потупилась и, оценивая расстояние от двери кабинета до дверей фойе, представила, как сбегает от Копека, совсем как Уилл три года назад. Копек улыбнулся, точно вспомнив известную лишь им двоим шутку.

– Простите за неудобство! Звонок срабатывает лишь один раз из шестидесяти. Проходите, пожалуйста, проходите!

Латиф кивнул и отступил в сторону, пропуская Виолет. «Сам не хочет заходить», – догадалась она. Копек уже отвернулся и, шаркая, побрел мимо вытертых диванов и столиков, заваленных глянцевыми журналами, к старомодному столу. Виолет не сомневалась, что он бормочет себе под нос, изображая добродушного самодура-дядюшку. «Что бы ни стряслось, беспокоиться не стоит», – как и раньше, показывал доктор всем своим видом.

– Спасибо, что сразу согласились нас принять, – откашлявшись, поблагодарил Латиф. – Постараемся не отнимать у вас много времени.

– Никаких проблем, детектив. Честно говоря, я не ожидал увидеть вас живьем.

– В основном мы выезжаем по вызовам. Стараемся рационально использовать служебное время. Порой большего не получается.

– Да, да, конечно… – Копек прислонился к краешку стола. – Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я узнать ваше имя?

– Али, – тихо и явно смущаясь, ответил детектив.

– Рад встрече, Али. Пожалуйста, зовите меня Улиссом!

Латиф опустился в жесткое виниловое кресло, словно унесенное из старого аэропорта, внимательно посмотрел по сторонам, потом на Виолет, точно решая, кому из них лучше говорить. «В чужих кабинетах он тушуется», – отметила Виолет и с трудом удержалась, чтобы не потрепать Латифа по плечу.

– Доктор, как я объяснял по телефону, сын мисс Хеллер находится на территории метрополитена…

– Да, Али, вы изложили мне факты, и я все запомнил. Пожалуйста, зовите меня Улиссом.

– Конечно-конечно… – Латиф смутился еще сильнее. – Как я говорил по телефону, Улисс, в последний раз мальчика видели с сорокалетней бездомной по имени Рафа Рамирес. Миссис Рамирес уже допросили, но ничего существенного выяснить не удалось, за исключением того, что в настоящий момент мальчик к насилию не склонен. – Латиф откашлялся. – Скорее наоборот…

– Вы это точно установили? – Копек мигом перестал улыбаться. – Уверены, что он не склонен к насилию?

– Я этого не сказал, – тотчас оговорился Латиф. – Напротив, не удивлюсь, если…

– Так чем мне вам помочь, Али?

– Чем угодно, – пожал плечами Латиф. – Пригодится любая информация.

– Записку объяснить сумеете? – выпалила Виолет и тут же об этом пожалела. – У нас с собой ксерокопия. Я понимаю ее примерно до…

– Нет, Ида, – покачал головой Копек. – Я не лечил и даже не видел Уилла почти два года. – Он буравил Виолет грустными красноватыми глазками, пока не дождался ее кивка. – То, что я о нем знал, или думал, что знаю, может не соответствовать действительности… – Доктор снова сделал паузу. – Для сведения детектива Латифа подчеркну, что вы, Ида, не доверяли избранному мной курсу лечения, более того, именно вы его прервали… – Копек повернулся к Латифу. – Это случилось незадолго до ареста Уилла.

Виолет по-прежнему стояла неподалеку от двери и, затаив дыхание, ждала, что Копек скажет дальше. Она знала: «добрый» доктор обязательно выложит все до конца, и не решалась встретиться с ним взглядом. Хорошо хоть он ее не попросил звать его Улиссом! Тем не менее ей не терпелось услышать продолжение.

– Ладно, Али! – вздохнул Копек. – Желаете знать, станет ли мальчик буйствовать?

Виолет почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Дело совсем не в этом! Мы уверены, что буйствовать Уилл не станет, и просто хотели…

Копек не сводил глаз с Латифа.

– Прошу вас, Ида, позвольте Али ответить!

– Доктор Копек… Улисс… – Виолет перевела дух. – Пожалуйста, хотя бы взгляните на записку…

– Мисс Хеллер… – мягко проговорил Латиф, дождался, пока она присядет, и лишь потом обратился к доктору: – Прежде всего, Улисс, я должен уяснить, считать ли версию миссис Рамирес правдоподобной. По-вашему, она говорит правду?

– Я не могу об этом судить, потому что никогда не встречался с миссис Рамирес.

– Доктор, я же не аффидевит у вас принимаю, а прошу высказать свое мнение.

Копек скользнул взглядом по Виолет и пожал плечами.

– Шизофреники редко лгут, особенно в состоянии психоза, но это, естественно, не означает, что все их слова нужно принимать за чистую монету. Тем не менее конкретно в этом случае – если миссис Рамирес правильно поставили диагноз – я не вижу причин ей не верить. – Доктор повернулся к Латифу. – Надеюсь, вы понимаете, что я говорю неофициально, опираясь на немногочисленные факты, которые вы мне сообщили?

– Другими словами, мальчик действительно пытался заняться сексом с той женщиной?

– Али, шизофрения не мешает Уиллу быть шестнадцатилетним подростком!

– Но ради чего он…

– Разумеется, чтобы лишиться девственности. Этого хотят все подростки.

Латиф впился взглядом в Копека.

– А могло это быть обычным нападением, которое миссис Рамирес… – Детектив запнулся. – Которое миссис Рамирес неверно расценила как сексуальное?

– Отдельные поступки даже лица с психическими расстройствами неверно не расценят, – ответил доктор и резко помрачнел. – В общем, я склоняюсь к первоначальному выводу.

– То есть?

– Вы хотите выяснить, склонен ли Уилл к насилию и станет ли буйствовать.

На секунду воцарилась тишина. Латиф повернул голову в сторону Виолет, но не посмотрел на нее.

– Доктор, по долгу службы я обязан действовать, исходя из худшего: мальчик станет буйствовать.

– Весьма разумно. – Копек сложил ладони, как для молитвы. Два невинных слова, произнесенные абсолютно спокойным голосом, напугали даже Латифа.

– Доктор, что вы хотите сказать? Что мальчик…

– Хочу сказать, что Уилл никогда не отличался стрессоустойчивостью, а в данный момент он подвержен колоссальному стрессу. Более того, среда, в которую он попал, прежде являлась для него провоцирующим фактором. Если, как вы говорите, Уилл прекратил прием лекарственных препаратов, советую немедленно уведомить Управление городского транспорта, а желательно и всех дежурных по станциям. Им следует удвоить бдительность и действовать с максимальной осторожностью. Любой поезд для Уилла – настоящее искушение.

Такого Виолет вынести не смогла.

– Что за чушь вы несете?! – вскочив со стула, прошептала она. – Какое еще искушение? Неужели не понимаете, что этот человек…

– Ида, этот человек – полицейский. Его долг – обеспечивать общественный порядок. Порядок подразумевает безопасность, а раз общественный, значит, речь не только о вашем сыне, а обо всех гражданах. А теперь, пожалуйста, присядьте!

– Садитесь, мисс Хеллер! – бесцветным голосом проговорил Латиф.

Виолет молча взирала на обоих мужчин. Наихудшие опасения подтвердились, и она чувствовала себя почти ясновидящей. Как она и предполагала, Уилла теперь расценивают как угрозу для общества, значит… значит, относиться к нему будут соответственно. С благословения Копека начнется настоящая охота, травля… Мелко дрожа, Виолет опустилась на стул рядом с Латифом.

– Обыватели считают шизофреников буйными, но это, мягко говоря, ошибка, – продолжал Копек. – В целом, шизофреники склонны к насилию не больше остальных. – Доктор улыбнулся Латифу. – Полагаю, это вам и без меня известно.

– Честно говоря, нет, – покачал головой Латиф. – По службе я сталкиваюсь с буйными…

– Тем не менее Уилл всегда был не таким, как все… – Копек кивнул Виолет. – Рассмотрим наихудший из возможных вариантов.

– Уилл вам доверял, – процедила Виолет. – Считал вас другом… – Живот сводила судорога – так тяжело ей было говорить.

Копек подался вперед, огорченный, но как всегда благоразумный и спокойный.

– Ида, я не сомневаюсь, что Уилл считал меня другом. Как-никак, я пытался ему помочь. А вот вы меня никогда в таком качестве не рассматривали.

Латиф кашлянул в кулак.

– При всем уважении, доктор, боюсь, сейчас не время…

– Позвольте мне договорить. Вы, Ида, никогда не считали меня другом Уилла и не ошибались. Другом Уилла я не был, и именно благодаря этому мог ему помочь – мог задавать прямые, откровенные вопросы о его жизни. Уилл, в свою очередь, мог откровенно мне отвечать. Вероятно, поэтому вы сюда явились. – Копек сложил пальцы щепотью и потер друг о друга, словно испачкался чем-то жирным. – Вы явились, потому что Уилл обсуждал со мной темы, которые не осмелился бы поднять с другом и тем более с вами. Вы явились узнать, о чем он со мной секретничал.

Латиф уже собрался заговорить, но в итоге лишь кашлянул и откинулся на спинку кресла. Раздосадован он или доволен, Виолет определить не могла. Сама она не чувствовала ровным счетом ничего.

– Доктор, меня откровения мальчика не интересуют. Никто не заставляет вас нарушать врачебную тайну, – откашлявшись, заявил Латиф и провел рукой по щеке. – Однако нам нужно поскорее разыскать мальчика. Сами же говорите: время не терпит. Как бы вы ни относились к мисс Хеллер, надеюсь, понимаете, что сейчас ваша помощь нужна и мне, и мальчику. Я хочу уяснить, куда он, по-вашему, отправится.

– Детектив, вы когда-нибудь наблюдались у психиатра? – вполне дружелюбно поинтересовался Копек. – Мне почему-то кажется, что да.

– Куда, по-вашему, отправится мальчик? – повторил Латиф, только Копек его не слушал.

Виолет укусила ноготь большого пальца. Ее буквально колотило от страха и дурных предчувствий, однако она заставила себя говорить более или менее разборчиво.

– Отвечай на вопрос, лицемер! – заикаясь, потребовала Виолет. Во власти гнева и паники она всегда думала на родном языке, поэтому приходилось переводить мысли на английский и следить за акцентом. Сегодня ей это удавалось с колоссальным трудом. Решив не цепляться за жалкие остатки самообладания, Виолет уставилась на влажное невыразительное лицо Копека. Сейчас она ненавидела доктора сильнее, чем в тот день, когда впервые узнала о его предательстве, когда поняла, что он настраивает Уилла против нее. Она ненавидела Копека всей душой. – Отвечай на вопрос! – прошипела Виолет. – Отвечай на вопрос, ублюдок!

Прежде чем Копек успел сказать хоть слово, поднялся Латиф.

– Мисс Хеллер, прошу вас подождать в фойе! – хрипло проговорил он. Хрипел ли он от гнева или с трудом сдерживал смех, Виолет не волновало, хотя впоследствии она задавалась таким вопросом. Впоследствии она пыталась определить, на чьей стороне был детектив. Впоследствии, но не в тот момент. В тот момент она послушно встала и, не сказав ни слова, двинулась за Латифом. Копек издал напоминающий клохтанье звук, но ничего вразумительного не произнес. Виолет не сомневалась: мерзавец добился своего.

Буквально на миг Виолет обернулась и, совсем как три года назад, почувствовала надежду. Массивные кресла и тяжелые шторы негромко напевали что-то соблазнительное, словно чаровницы-сирены, словно кровать в конце тяжелого дня, а дипломы и сертификаты в рамках сверкали, как документальные подтверждения обещаний Копека. «Сколько надежд я возлагала на этот кабинет!» – с досадой подумала Виолет.

– Выходите! – приказал Латиф. Рука, сжавшая предплечье Виолет, олицетворяла абсолютную власть. «Натренированная хватка», – отметила она и безропотной заложницей переступила порог. Латиф держал ее крепко, будто демонстрируя, какую силу скрывает за внешней невозмутимостью. У входа в Фаэтон она была ребенком, а сейчас стала трудным ребенком. Едва дверь захлопнулась, Виолет начала биться, ругаться последними словами, но сдержанность и рациональность и тут не изменили Латифу. Швейцар высунулся из своего терракотового грота и на секунду исчез, а потом неожиданно появился перед Латифом и его спутницей. К вящему удивлению Виолет он назвал ее по имени.

– Миссис Хеллер, с вами все в порядке?

Почему-то его учтивость повергла Виолет в шок. Теперь она вспомнила этого швейцара: однажды он угостил Уилла ириской, которую мальчик тут же выплюнул на пол.

– Да, Ставрос, – кивнула она. – Со мной все в порядке, спасибо.

– Кто этот джентльмен?

– Из полиции, – коротко отрекомендовался Латиф. Виолет ждала, что он покажет жетон, но этого не случилось. «Не рискует отпустить меня ни на секунду», – подумала она.

– Все в порядке, Ставрос, – наконец проговорила Виолет. – Честное слово!

Только швейцар уже испарился.

– Наконец-то встретил человека, по-настоящему уважающего закон! – ухмыльнулся Латиф и выпустил руку женщины.

Виолет вдруг решила вести себя прилично.

– Видите же, что за фрукт Копек! – шепнула она. – Этот сукин сын…

– Мисс Хеллер, ничего подобного я не вижу. Я вижу доктора, который более года лечил вашего сына и, кажется, небезуспешно. Вижу человека, который в разгар рабочего дня согласился уделить нам время… – Детектив устало покачал головой. – Не знаю, что между вами произошло…

– Ничего не произошло! – пожаловалась Виолет. – Это я и пытаюсь объяснить. Копек обещал вылечить моего сына, но, увы, ничего не произошло.

– Вряд ли он так выразился. – Теперь Латиф стоял между Виолет и дверью в кабинет Копека, подняв обе руки, точно хотел помещать ей ворваться обратно. – Психотерапевты таких обещаний не дают.

– Они только этим и занимаются! – возразила Виолет и бессильно прижалась к стене. Вспышка гнева обернулась головной болью. – Они только этим и занимаются, а толка – чуть.

– Не понимаю, почему Копек так на вас злится, – задумчиво проговорил Латиф. – Мисс Хеллер, что вы ему сделали?

– Копек влюбился в Уилла, – неожиданно для себя ответила Виолет. Головокружение не проходило. – Как и все остальные… А я взяла и оборвала их интрижку.

– Вы говорите, как ревнивый муж!

– Идите в задницу, детектив!

Ни один мускул не дрогнул на лице Латифа. Он лишь покачал головой, точно не верил собственным ушам.

– Из всех потерпевших, когда-либо садившихся в мой «ниссан», у вас самый поганый язык! В Дании принято так разговаривать?

– Не в Дании, а в Австрии!

– Мисс Хеллер, настоятельно советую подчистить свою легенду!

Прежде чем Виолет нашлась с ответом, Латиф метнулся в кабинет, словно терьер в лисью нору, и, подмигнув, захлопнул за собой дверь. «Мотай на ус, Ида, – сказала себе она. – Ловко он тебя отшил!» Виолет беззвучно приблизилась к двери и прильнула к ней ухом. Недавней вспышки она ничуть не стыдилась, напротив, в тот конкретный момент ощущала лишь облегчение. Виолет легонько коснулась ручки, желая проверить, заперта ли дверь, но повернуть не попробовала. «Мне и здесь хорошо!» – пробормотала она и закивала, как кивают определенные категории людей: одинокие, престарелые и душевнобольные. Швейцар вновь занял свое рабочее место и, аккуратно расчесывая безупречно лежащие волосы, смотрел куда угодно, только не на Виолет. Ротко сочувственно мерцал в кривоватой плексигласовой раме. «Копек будет говорить, – безостановочно кивая, думала Виолет. – Будет говорить хотя бы для того, чтобы показать, как сильно я заблуждаюсь».

В тишине фойе мысли Виолет вернулись к Уиллу. Фаэтон не изменился: все вокруг казалось погруженным в себя, выжидающим, застывшим в желтоватом воздухе. Однако без Уилла он стал нелепым, пустым, как форма без содержания, как кинозал с включенными проекторами, но без зрителей. Чувство облечения стремительно таяло. Виолет попыталась направить мысли в другое русло, но они не слушались. На миг она взглянула на себя со стороны и ужаснулась, как уныло, блекло и безрадостно живет человек, зацикленный на чем-то одном. Тем не менее ощущение собственной никчемности скоро исчезло. «Теперь ты живешь не только для него, – подумала Виолет. – А уж он точно живет не только для тебя!»

Память неожиданно воскресила строчку из записки сына, и в тишине фойе Виолет послышался размеренный, неторопливый голос Уилла: «В любом другом деле ты могла бы помочь, а в таком – нет».

Внезапно она поняла, куда он поедет.

Виолет еще не оправилась от невероятного открытия, когда дверь в кабинет Копека распахнулась, точно уступив перед силой ее мысли, и в фойе вышел Латиф: очевидно, беседа закончилась.

– Уилл поедет к ней! – с места в карьер заявила Виолет. – К Эмили!

Латиф спокойно зашагал к дверям.

– Честно говоря, мисс Хеллер, я не хотел бы беспокоить девушку.

– Какого черта? Если Уилл собирается…

– Таковы правила! – объявил Латиф с ледяным самодовольством, которое тотчас отрезвило Виолет. – Без веских причин мы стараемся никого не тревожить.

– Детектив, пожалуйста, послушайте! – Виолет схватила его за рукав. – Я нисколько не сомневаюсь…

– Мы найдем девушку, мисс Хеллер, – с подчеркнутой невозмутимостью проговорил Латиф. – В ее отношении вы и ваш друг Улисс поразительно единодушны.

Они подошли к выходу, Латиф распахнул дверь и придержал, пропуская Виолет.

– Что еще рассказал вам Копек? – с показной небрежностью осведомилась она. – Уверена, вы узнали обо мне много интересного.

– Мисс Хеллер, о вас я доктора не расспрашивал. А следовало?

– Копек думает, что я плохо влияю на сына, что меня нужно от него изолировать.

Латиф пожал плечами, точно считал это само собой разумеющимся, но вслух ничего не сказал, а требовать подробностей у Виолет не хватило духа или, возможно, безрассудства.

– Что дальше? – спросила она исключительно ради того, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– В какой школе учится Эмили?

– В академии Кроули. – Виолет на секунду задумалась. – Только она уже в выпускном классе.

– В выпускном – не в выпускном, какая разница? Если ваш сын там появится…

– Детектив, разница есть. В выпускном классе разрешается обедать за пределами школы.

Он вышли из Фаэтона и, жадно вдыхая свежий воздух, брели по тротуару.

– Так вы со мной согласны? – поравнявшись с Латифом, спросила Виолет. – Понимаете, зачем Уилл отправится в Кроули?

– Ничего я не понимаю! – Латиф похлопал по карманам, разыскивая ключи. – Но раз Копек считает…

– Старина Копек! – воскликнула Виолет. Немного успокоенная своим открытием, она могла позволить себе великодушие. – Я не сомневалась, что вы развяжете ему язык!

– Развяжу язык? – изумленно вскинув брови, переспросил Латиф.

– Женская интуиция, детектив! А мужчины вполне предсказуемы.

– Садитесь в машину, мисс Хеллер!

В полной тишине они пересекли Четырнадцатую улицу и подъехали к академии Кроули. Далее события развивались очень быстро, но всю дорогу от Фаэтона Виолет сидела с опущенными плечами, прикрыв глаза, считала перекрестки и собиралась с духом перед встречей с Уиллом. Представить его посреди абстрактной улицы не получалось, а чем именно сейчас занят сын, Виолет не знала. «С ним же Эмили!» – напомнила себе Виолет, и представлять стало проще. Поразительно, но даже волнение улеглось. Эмили отличалась благоразумием и умела о себе позаботиться, а Уилл всегда ей подчинялся. Конечно, девушка недооценивала опасность его болезни, но происшествие в метро и суд наверняка ее отрезвили. Глупая романтика закончилась – теперь, если Уилл ее разыщет, Эмили вызовет полицию или как минимум сообщит администрации Кроули. Она все сделает хорошо, если не запаникует. Уилл не под действием лекарств, и это Эмили только на пользу: она ведь знает, как он себя ведет и на что способен. Почему они с Латифом сразу к ней не поехали? «Эмили не оставит Уилла, – твердила себе Виолет. – Она возьмет его за руку, выслушает, успокоит».

Время от времени Латиф бросал на Виолет свои непонятные взгляды, точно изучал ее, желая подтвердить имеющуюся теорию, только погруженная в собственные мысли Виолет внимания не обращала. Какая-то часть ее существа оставалась в темном застывшем фойе Фаэтона, другая – на улице с Уиллом. Здорово знать, что случится дальше, знать, что хаос не абсолютен, а ведь именно так кажется, когда в полых, изначально пустых объектах обнаруживается содержимое. Вера в порядок утешает и обнадеживает, особенно если отбросить разумные сомнения. Интересно, Уилл тоже черпает в ней утешение и надежду?

– Копек и впрямь о вас рассказывал, – нарушил молчание Латиф.

«Нашел, когда вспоминать Копека!» – с досадой подумала Виолет, но растянула губы в улыбке.

– Что же сообщил вам добрый доктор? Я ужасная собственница, а на эмоции скупа? Мои чувства к сыну чересчур противоречивы? Я не запрещала Уиллу мастурбировать?

– Ничего подобного.

Латиф, не отрываясь, смотрел на дорогу, и Виолет тотчас предположила наихудшее.

– Это правда, детектив, косячок-другой я себе позволяю, – бодро проговорила она. – Но когда была беременна Уиллом, ни к какой дряни на милю не приближалась!

Сдавленный смех Латифа насторожил ее еще сильнее.

– Мисс Хеллер, почему вы перестали водить сына к доктору Копеку? – Голос Латифа звучал удивительно спокойно, точно он и не смеялся.

– Уже объясняла. Он жирный, слащавый, высокомерный…

– Виолет!

Услышав это имя, она осеклась, но смутило и обескуражило даже не оно, а взгляд Латифа, в котором светилось едва ли не отцовское участие. Виолет не подозревала, что детектив способен на подобное.

– Я перестала водить Уилла на приемы, потому что улучшение не наступало. Копек сам это признал. – Виолет изучала свои свободные, мужского покроя джинсы, разглядывая каждый шов и каждую складку. – Разумеется, я и подумать не могла, что ему станет хуже.

– В каком смысле хуже?

– Что он начнет буйствовать, – ответила Виолет, но в тот момент мимо с ревом пронесся мотоцикл.

– Не понял…

– Что Уилл начнет буйствовать.

– Ах, вот как!

– До случая с Эмили Уилл ни на кого не нападал. Ни разу. Окружающий мир день ото дня пугал его все сильнее, но я и без психиатра способна понять, к чему это может привести. За четырнадцать лет Уилл не ввязался ни в одну драку. Он не выходил из себя, не ругался, не пинался, не царапался, даже когда… – Мимо пролетел второй мотоцикл, ревевший еще громче первого, и Виолет обрадовалась передышке.

– Простите, мисс Хеллер, но не могли бы вы повторить?

– Даже когда имел на это основание.

Два мотоцикла обогнали «ниссан» и поехали совсем рядом – байкеры привычным движением наклонились друг к другу. Далеко не сразу стало ясно: это не байкеры, а байкерши. Телами они напоминали мужчин среднего возраста: сутулые, с обвисшими животами – у байкеров такие, увы, не редкость. «Как перезрелые авокадо!» – решила Виолет. Когда Латиф задал следующий вопрос, она немного успокоилась.

– Что могло спровоцировать вашего сына?

«Если бы я только знала!» – с тоской подумала Виолет.

– Мисс Хеллер!

Виолет пожала плечами.

– Мисс Хеллер, посмотрите на меня!

Виолет заглянула ему в глаза – это оказалось довольно просто.

– Я спросил, что могло спровоцировать вашего сына.

– Лечение толка не приносило, и я перестала водить Уилла на прием. Никакой тайны здесь нет. Равно как и вины Копека, если быть до конца откровенной.

– Почему вы так считаете?

– Сын проводил с Копеком лишь по часу в день.

– А остальное время… – неуверенно начал Латиф.

– Большей частью со мной, иногда с Эмили. – Виолет прижала ладони к коленям. – Иногда сидел в подвале Ричарда.

Латиф сбавил скорость, и «ниссан» пополз вдоль ряда вплотную припаркованных автомобилей. За машинами прогуливались смеющиеся девчонки. Кто-то волочил школьный рюкзак по земле, кто-то водрузил его на голову, кто-то прижимал к груди, как младенца. В половине квартала на запад высились песчаниковые бастионы академии Кроули.

– Здесь я остановлюсь – мисс Хеллер, вы слушаете? – и хочу, чтобы вы отвлеклись от созерцания чертовой улицы и удостоили меня вниманием. Если в жизни вашего сына есть некий важный эпизод, о котором вы еще не рассказали, вам следует сделать это немедленно. Я не прошу, а приказываю, ясно?

– Вон он идет, – спокойно проговорила Виолет, глядя через плечо Латифа.

Когда Латиф повернулся, Уилл уже исчез за углом. Походка изменилась, светлые волосы отросли… Лица Виолет не увидела, но узнала бы сына и по беглому взгляду на затылок. Он был в темно-синих вельветовых брюках, которые она послала на Рождество, и рубашке, явно предназначавшейся десятилетке. «Где он откопал эту рубашку? – подумала Виолет, умирая от жалости и ревности: кто, кто выбирал вещи для ее мальчика? – Одет не по погоде, как в июле».

Не представляя, что делать дальше, Виолет оглянулась на Латифа: тот рылся в бардачке. «Он в полном замешательстве, – решила она. – Или не расслышал, что я сказала».

Разумеется, ничего похожего на замешательство Латиф не испытывал.

– Детектив, у Уилла нет пистолета, ваш тоже не понадобится!

– Мисс Хеллер, я достаю жетон, – вполне дружелюбно ответил Латиф. – Чтобы выглядеть официальнее. – Тут Виолет заметила, что пистолет уже лежит в кармане его пиджака.

Следующий вопрос Латиф задал, когда они бежали по улице, расталкивали детей, совсем как копы из боевиков, и старательно игнорировали их возмущенные вопли. События развивались точь-в-точь как представлялось Виолет: сидя рядом с неприветливым, ничего не подозревающим Латифом, она увидела Уилла из окна машины буквально в шаге от академии Кроули. Не окажись сына за углом, Виолет успокоилась бы, окончательно уверовав в безразличие окружающего мира. Увы… Всего лишь в квартале от нее Уилл держал за руку незнакомую девушку. Вот он запрокинул голову, чтобы взглянуть на небо.

– Это он? – Латиф сжал руку Виолет, решив ее остановить. – Это ваш сын?

«К чему эти вопросы? Почему он мешкает?» – недоумевала Виолет.

– Разумеется, это мой сын! Не думаете же вы, что я…

– С ним Эмили Уоллес?

– Да, наверняка. Но выглядит девушка иначе. Я не до конца уверена…

– Понятно. Мисс Хеллер… – Латиф еще сильнее сжал ее руку. – Вы останетесь здесь. Дальше я сам. Увидев вас, мальчик может пуститься бежать. Все ясно?

– Вы напрасно теряете время, – буркнула Виолет.

– Сядьте вон на то крыльцо и ждите меня, договорились?

– Детектив, идите же! – отстраняясь, шепнула Виолет. – Скорее!

Только Латиф не торопился отпускать ее запястье. Они смотрели друг на друга целую вечность, словно влюбленные на фотосъемке, а дети неспешно удалялись. «Что за ерунда? – недоумевала Виолет. – Он хочет меня наказать?»

Тут Уилл обернулся и увидел их.