Спаситель мира

ГЛАВА 5

Кровь устремилась в голову Ерша, словно пар в носик чайника. Его уводили во мрак. Хезер Ковингтон шла на несколько шагов впереди, осторожно двигаясь вдоль бетонной стены, и бормотала себе под нос что-то вкрадчивое. Туннель пожирал яркие огни станции, и Ёрш видел лишь ноги Хезер в целлофановых «гольфах», при каждом шаге шелестевших, точно она брела по опавшим листьям.

Туннель был прямым и широким, поэтому аргоновые лампы станции еще долго освещали им путь. Температура и влажность увеличивались с каждым ярдом, и вскоре стало трудно дышать. «Мир живет внутри меня, так же, как я внутри него», – сказал себе Ёрш. Он широко раскрыл рот, но движения воздуха не почувствовал. Хезер Ковингтон периодически оглядывалась, дергала его за рубашку и требовала прибавить шагу, только Ёрш торопиться не желал. Ему предстояло совершить нечто важное и значительное. Ёрш не сводил глаз с коротких волос на крепком, почти мужском затылке Хезер и вспоминал композиции Бикса Байдербека: во-первых, «Блюз бродяги» – Ричард частенько включал ее, а он, Ёрш, танцевал; во-вторых, «Проворные ножки», у Хезер Ковингтон были именно такие. Интересно, когда следующий поезд маршрута А?

Через каждые несколько шагов в стене возникало углубление, пещерка, в которой запросто поместился бы человек. Ёрш не раз замечал такие из окна поезда, а однажды разглядел «пещерного человека», перепуганную женщину в мятом оранжевом комбинезоне ремонтника, которая держала разводной ключ, словно солдат – ружье. Про «пещерных людей» придумал Ричард, мол, они рождаются в туннелях и света белого не видят. Ёрш в ту пору был слишком мал, а потому поверил деду. После памятной поездки он не мог заснуть и, дрожа от восхищения, представлял себе подземные пещеры, окаменевшие леса и дома у тускло блестящих озер. Ричард сидел у его кровати и с необычным для себя терпением гладил по голове.

По словам Ричарда, когда-то по Манхэттену текла река. Она делила город пополам в том месте, где сейчас Бродвей. «Уилл, ты не спишь?» – шепотом спросил дед. «Нет, не сплю», – ответил Ёрш. «Индейцы называли ее Мусаконтас, или Тихая река. От реки, Уилл, просто так не избавишься, поэтому ее закопали, но из-за этого пришлось закрыть сразу несколько станций. Вот почему под Второй авеню не прокладывают ветку: старушка Мусаконтас не дремлет».

С того вечера любой текущий между рельсами ручеек Ёрш считал притоком или рукавом Мусаконтас и представлял, как он выведет его к морю.

– Почти пришли! – объявила Хезер Ковингтон, сжав бескровную руку Ерша. По сравнению с ее ладонью ладонь Ерша казалась маленькой и белой, словно яйцо на деревянной ложке. Смущение и робость Хезер исчезли без следа. Теперь она двигалась быстро, уверенно, не глядя под ноги. Она больше не злилась, не боялась и не дрожала от отвращения. Судя по виду, ей было хорошо. «Это я исправил ее настроение, – внезапно подумал Ёрш. – Просто объяснил, чего хочу, и помог вспомнить нечто приятное».

Вскоре они добрались до места, куда свет не проникал вообще. Хезер жестом остановила Ерша и дальше пошла одна, не сказав ни слова, точно считала мрак несовместимым с разговорами. Где-то рядом из трубы или дренажного отверстия капала вода. Ёрш, как лунатик, вытянул руки перед собой, замер и прислушался к удаляющемуся шороху опавших листьев. Интересно, сколь далеко они забрались и сколь глубоко? Тепло, которое он чувствовал, источало расплавленное ядро планеты, конечно, разве есть другие варианты? Ёрш не закрывал глаза, ожидая, что чернота отступит, но она лишь глубже заползала в уши, нос и рот. Где-то рядом текла вода, а гул транспорта эхом отдавался в ногах. Как так получается? Неужели шум и вибрация города впитались в тело? «Это не Манхэттен, – подумал Ёрш. – Скорее, Нью-Дели, Перт или Пекин». Он напряг слух, пытаясь уловить шум ветра, гул поезда или хотя бы крысиный писк, но не услышал ничего.

«Для крыс здесь слишком темно, – решил Ёрш. – Да и для всего остального. Или, может, воздуха недостаточно».

В следующий миг квадратная ладонь Хезер Ковингтон залепила ему рот, потом спустилась на поясницу и подтолкнула вперед. «Как же я прослушал ее шаги? – удивился Ёрш. – Неужели заснул?»

Менее чем через минуту Хезер заставила его резко свернуть налево, и шум города тотчас усилился. Они попали в узкий коридор длиной метров пять, с низким потолком. В дальнем конце брезжил свет, туда и направила Ерша Хезер. Теперь она буквально дышала ему в затылок, дышала часто, словно ей не хватало воздуха. Ершу вспомнился анекдот о том, как затосковавшие дикари развлекаются с обезьянками. Сегодня роль дикаря исполняла Хезер, а он добровольно стал обезьянкой. Усилившийся свет резал глаза, Ёрш улыбнулся, закрыл лицо обеими руками и позволил отвести себя туда, где было не просто свежо, а – вот чудо! – холодно.

Ёрш убрал руки от лица. Перед ним была Г-образная комната с изъеденными ржавчиной стенами. В потолке выделялись четыре квадратных люка, в которые лился дневной свет. Хезер Ковингтон отпустила его и поспешно расчищала дорожку на заваленном хламом полу. В дальнем углу комнаты стояли туфли, рядом валялись мешки и грязное клетчатое одеяло. Раскрытый синий чемодан лежал у стены слева. То и дело вытирая слезящиеся глаза, Ёрш опасливо двинулся вперед по дорожке. Только бы не наступить ни на что и не упасть… А вот и одеяло! Подняв голову, Ёрш увидел четыре квадратные угольно-черные решетки, а за ними – город. Люди утками переваливались через решетки, двигались, как неумелые танцоры, над их головами пролетали голуби, еще выше – вертолеты. Не отрывая взгляда от люков, Ёрш по-турецки сел на одеяло. «Люди такие смешные, если смотреть на них снизу вверх! Особенно девушки!» – подумал он. Впечатлений было столько, что дух захватывало.

– Где мы?

– На пересечении Коламбас-авеню и Восемьдесят четвертой улицы, – ответила Хезер Ковингтон, присаживаясь рядом.

– Прохожие нас видят?

– Если посмотрят вниз, то увидят! – Хезер издала странный булькающий звук, который вполне мог быть смешком. – Только они почти не смотрят.

– Почему? – Ёрш в очередной раз вытер слезящиеся глаза.

– Ш-ш-ш! – зашипела Хезер Ковингтон и провела костяшками пальцев по затылку Ерша, заставив его обернуться. Левой рукой она нарочито медленно расстегнула рубашку. Руки Ерша висели безжизненными плетями, однако Хезер это не смутило. Никакой спешки: в ее лице читались покой и уверенность. Дыхание пахло маслом, гвоздичными сигаретами и пивом. Подавшись вперед, она шепнула Ершу на ухо два коротеньких слова, которые ему прежде не говорили. Потрескавшиеся губы Хезер царапали его кожу, солнечные блики игриво скользили по ее лицу, не давая понять, чего именно она хочет. Вот ладони Хезер накрыли пряжку его ремня. Пляшущие блики делали их огромными, как в черно-белых мультфильмах про Микки Мауса. «Меня насилует Минни Маус!» – подумал Ёрш.

– Щекотно? – осведомилась Хезер, ни на секунду не прекращая свои манипуляции.

– Нет, нисколько, – ответил Ёрш, поднимая глаза к люкам. – Хочу еще раз услышать те слова…

– Обязательно услышишь, – пообещала Хезер. – Посмотри на меня! – Не сказав обещанных слов, она взяла его руку и положила себе на грудь. Под распахнутой рубашкой обнаружились еще две или три, но Хезер подняла их все, прижала ладонь Ерша к ребрам и шумно выдохнула. «Здесь холодно, – подумал Ёрш, увидев, как вздымается ее грудная клетка. – Замерзнуть можно!» Но это была только мысль, а в такие моменты бесплотные мысли значения не имеют.

– Ну вот, пора проверить, как там наш мальчик! – пропела Хезер Ковингтон.

В качестве отвлекающего маневра Ёрш еще выше поднял ее многочисленные рубашки и сжал правый сосок.

– Ой! – негромко вскрикнула Хезер, но не остановилась. – Мальчик в полном порядке, – замурлыкала она, оглядывая Ерша с ног до головы. Ему только почудилась, что она впрямь стала выше? Может, она, как плющ, к солнцу тянется? – Мальчику хорошо, а сейчас сделаем еще лучше! – Хезер по-змеиному высунула кончик языка.

– Нет! – сипло проговорил Ёрш. – Ложись! – В комнате быстро холодало, и он понимал: времени терять нельзя. Ёрш придвинулся ближе, потом еще ближе, так что их лица почти соприкоснулись, а, главное, Хезер убрала руки с его промежности. – Ложись на одеяло! – Ёрш надеялся, что голос прозвучит грубо, но терпеливо, как у бывалого солдата, а получилось больше похоже на старую дверь. Вцепившись в плечи Хезер, он стал толкать ее на одеяло. Хотелось, чтобы неожиданная перемена настроения напугала или хотя бы удивила ее, но лицо женщины никакого удивления не выражало. Хезер медленно опустилась на одеяло. Взгляд темных глаз метался из стороны в сторону, только Ёрш, как ни старался, не видел в них ни опасения, ни тревоги. Руки Хезер все еще были на опасном расстоянии от его бедер, но теперь она расстегивала не его брюки, а свои. За спиной Ерша по-прежнему гудела улица, однако в тот момент ее заглушал отчаянный стук в груди. Хезер расстегнула джинсы и тремя рывками спустила с бедер.

– Помоги снять! – по-девичьи игриво попросила она, тыча грязным ногтем в бок Ерша.

Ёрш взял влажные, замасленные отвороты ее брюк и дернул на себя. Точно так же он помогал Ричарду, когда тот уставал от работы в саду. Сравнив тощие белые ноги деда с жирными ляжками Хезер Ковингтон, Ёрш едва не расхохотался. Опершись на локти, Хезер полулежала на грязном одеяле. Задранные до подбородка рубашки выставляли на обозрение грудь и внушительный живот. А ноги… Она широко развела толстенные ноги! Хезер не говорила ни слова, не вздыхала, не хлопала глазами. Неужели… да, лежа она казалась еще крупнее и внушительнее! Вельветовые брюки Ерша соскользнули на лодыжки, как штанишки малыша, которому пора сменить памперс. Ёрш осматривал свое застывшее в нерешительности тело. На пышном фоне Хезер оно выглядело, мягко говоря, бледновато.

– Сейчас? – шепнул Ёрш, опасливо склоняясь над Хезер. – Это случится сейчас?

Хезер закрыла глаза и еще шире развела ноги. Ёрш на секунду отвел взгляд, потом приблизился к ней настолько, что ощутил тепло ее кожи. Не вытерпев запаха, он поплотнее сжал губы и зажмурился. А вот его тело изнутри такое холодное и нечувствительное – не человек, а забытая в пустом доме кукла! Ёрш подумал о конце света, о переваливающихся через решетки людях, о туннеле и станции «Музей естественной истории»: о сверкающем кафеле, неумолимо-жестких скамьях, скелетах динозавров, могильниками стоящих у стены. Воображение легко нарисовало другие скелеты-могильники: собственный, Хезер Ковингтон, Виолет. Задачу Ёрш представлял четко, словно ее выжгли в душе или вытатуировали на сердце: следовало порвать оболочку, девственную плеву, капсулу, за которой он скрывается с рождения, и слиться с разлагающимся миром. Для этого требовалось слиться с другим телом. Требовалось стиснуть зубы и проникнуть в Хезер Ковингтон.

За решетками послышался негромкий смех.

– Не могу! – давясь воздухом, простонал Ёрш. – Смотрите, мисс Ковингтон, он уснул.

Хезер приподнялась на локтях. Ни злобы, ни удивления ее лицо не выражало.

– Слишком маленький, – убирая с лица волосы, объявила она. – Недоразвитый, как у ребенка!

– Это лекарства! – посетовал Ёрш. – Всю силу отнимают!

– Мою силу они не отняли! – возразила Хезер. – Скорее наоборот. – Она посмотрела на Ерша. – Ну, мини-босс, ты почти у цели. Хочешь помогу…

– Нет! – Ёрш в панике отодвинул ее руку. – Не прикасайтесь!

– Как хочешь! – пробормотала Хезер и сомкнула ноги. – Как хочешь! – Она мельком взглянула на себя. – Передай мне мою обмундировку!

– Что, простите?

– Обмундировку, малыш, одежду! – Не дождавшись помощи, Хезер подняла и быстро натянула джинсы. Ершу безумно хотелось увидеть выражение ее лица, но он не решался. Если их глаза встретятся, он – пш-ш-ш! – превратится в струйку желтого дыма. «Желтый – цвет трусости, – подумал Ёрш, изучая носки своих кроссовок. – Трусости и болезни».

– Чем тебя травили? – через некоторое время поинтересовалась Хезер Ковингтон.

Ёрш поднял плечи и тут же опустил – руки повисли безжизненными плетями.

– Зипрексой, вальпроевой кислотой…

– Мне зипрексу тоже давали. – Хезер поджала губы. – От нее у меня трясучка начиналась.

– С зипрексы такого не бывает, – чуть слышно возразил Ёрш. – Это нейролептик второго поколения, с них не колотит.

– Вы только послушайте! – Хезер прищурилась. – Да ты не мини-босс, а гребаный Рекс Морган, доктор медицинских наук[3]!

Ёрш промолчал.

– Мне еще фторфеназин давали, – добавила Хезер. – Может, трясучка с него была.

– Да, на фторфеназин похоже.

– А как насчет зипрексы? – пододвигаясь ближе, спросила Хезер. – Говоришь, она силу твою отняла? В смысле, мужскую силу?

– Не зипрекса, а вальпроевая кислота, – уточнил Ёрш, проводя рукой по одеялу. – Она убивает желание, поэтому я не смог… – Ёрш внутренне поморщился: боже, он рассуждает о лекарствах, словно умудренная годами медсестра! – Как все противоэпилептические средства, вальпроевая кислота имеет жировую основу, чтобы преодолеть гематоэнцефалический барьер, – откашлявшись, продолжал он. – Ведь гематоэнцефалический барьер, по сути, состоит из жира.

– Гематоэнцефалический барьер, – с благоговейным трепетом повторила Хезер. – Вот и славно!

– Мисс Ковингтон, ваш мозг погружен в желе, жирное желе. – Ёрш улыбнулся. – Наподобие французского паштета.

– Да, теперь понятно, – застегивая рубашку, кивнула Хезер.

– Другие органы вашего тела жир почти не усваивают, поэтому он сконцентрирован в крови…

– Мини-босс, где ты набрался этого дерьма? – Хезер подалась вперед и ткнула Ерша в ребра. – Небось мозгоебы нагрузили!

– Никто меня не грузил. – Ёрш провел рукой по лицу. – Я в библиотечной книге об этом прочитал.

Хезер присвистнула.

– Там, куда упекли меня, библиотек вообще не было!

Ёрш лег на одеяло. Свет стал мягче, бледнее – на такой можно долго смотреть не мигая.

– В двух кварталах от моего дома, на пересечении Седьмой авеню и Гринвич-стрит, есть библиотека, туда я отправился, когда мне поставили диагноз.

Хезер откашлялась и сплюнула на пол.

– Ты поверил им, да? Поверил мозгоебам?

Ёрш вгляделся в белеющие над люками облака, ожидая, что они хоть немного отплывут, но облака не шевелились.

– Я болен, мисс Ковингтон, и прекрасно это знаю.

– Сказать, что знаю я? – Хезер раздосадованно покачала головой. – Знаю, что живу здесь, а мозгоебы – нет. Знаю, что во мне нет лекарств, зато… – Она замялась. – Зато тараканов хоть отбавляй!

– У меня тоже есть тараканы! – вздохнул Ёрш. – Лучше бы не было…

– Моих тараканов у тебя нет, ты дебилоид сопливый! – Хезер свирепо уставилась на Ерша. Она медленно работала челюстями, словно зубы точила.

– Мне они не нужны! – заявил Ёрш и испугался, что Хезер его ударит, но она лишь выпрямила спину, горестно вздохнула, поправила пояс джинсов и застегнула молнию. Одевалась она быстро, бездумно, как автомат, как… Виолет. У него тут же появились вопросы.

– Мисс Ковингтон, у вас есть дети?

Миг, всего лишь миг, она смотрела на него, широко раскрыв глаза, судорожно втянула щеки, а потом резко выдохнула.

– Рекс Морган, если тебе так худо, чего ты ко мне прилип? Почему не бежишь домой менять памперсы?

– Я уже объяснил почему! – со вздохом произнес Ёрш. – Вокруг становится…

– Жарче… – апатично подсказала Хезер. – Я помню. – Она поднесла запястье к носу и сделала глубокий вдох, точно смакуя аромат новых духов. – Слушай, будь я из мозгоебов, сказала бы, что твои бредни о потеплении…

– Спасибо, мисс Ковингтон! – Ёрш вскочил. – Спасибо огромное, мне пора!

Хезер засмеялась и ловко поймала его за ремень.

– Куда ты, мини-босс? Не убегай, я буду паинькой!

Теперь солнечные лучи падали прямо на Ерша, он подслеповато щурился, а толстая рука Хезер казалась чуть ли не бесплотной. Парами, тройками, компаниями по решеткам шли люди, невинные и самоуверенные, как дети. Глядя на них, Ёрш почувствовал озноб.

– Может, заткнетесь, а? Закроете варежку? – переступая с ноги на ногу, попросил он. – Хотя бы за выражениями следите, а еще лучше не суйтесь в чужие дела!

Вместо ответа Хезер притянула его к себе. Ёрш покачал головой, но сопротивляться не стал: рядом с ней было потеплее. Их ноги грелись на солнце, тела не соприкасались. Ёрш взглянул на свои грязные кроссовки: на ярком солнце они казались огромными, грубыми, точно обувь космонавта-неудачника. Он сладко зевнул и опустил голову на одеяло.

– Хочу остаться здесь навсегда, – проговорил Ёрш. – Не желаю возвращаться в город!

– Все хотят остаться, – кивнула Хезер Ковингтон. – Все хотят быть, как Голландец.

– Как кто?

– Как Голландец, – вздохнула она. – Ну, из оперы – или это пьеса? – не важно! Голландец ездит на шестом маршруте уже семнадцать лет. В городе он с две тысячи второго не появлялся.

– Как же он живет в метро? – приподнявшись на локтях, спросил Ёрш. – Чем питается?

– Честно говоря, не знаю, Голландец всеядный, – равнодушно ответила Хезер и принялась рыться в чемодане. В его недрах звякнуло что-то тонкое и хрупкое, как мензурка из школьной лаборатории. – Может, крадет в киосках шоколадные батончики, может, цыплят на рельсах жарит, а может… – она подмигнула, – …заживо глотает сексуально озабоченных мальчиков.

Солнечный свет внезапно поблек. Что-то напевая, Ёрш откинулся на одеяло и стал ждать продолжения истории. Как же ему хотелось верить Хезер Ковингтон! Больше всего в истории о Голландце поражало то, что существовать он просто не мог. Ведь иначе существуют и Лохнесское чудовище, и Уроборос, и дьявол! От этой мысли зубы Ерша застучали, а волосы на затылке встали дыбом. Если Голландец существует, нельзя быть уверенным ни в чем! Тогда… придется переписать добрую половину книг, а люди на улицах начнут двигаться не лицом, а спиной вперед! Ёрш едва не расхохотался. Если Голландец существует, есть шанс, что и мир не погибнет!

Ёрш медленно раскачивался взад-вперед и наблюдал за манипуляциями Хезер Ковингтон. Склонившись над чемоданчиком, как над шкатулкой с драгоценностями, она бормотала себе под нос, что-то пересыпала и смешивала – похоже, забыла, что ее гость ждет ответа. Ёрш, продолжая мурлыкать свой мотивчик, теперь отбивал ритм на расчищенной дорожке бетонного пола. Образ Голландца становился все многограннее и наконец заискрился медным и зеленым. Вот-вот должно было случиться нечто важное. Нереальный мир притаился за левым плечом Ерша, готовый заключить его в объятия… Оставалось лишь обернуться…

– Сколько лет Голландцу? – дрожащим голосом спросил Ёрш. – Как он выглядит?

– Он белый, – ответила Хезер Ковингтон. – Странно пахнет и в вагоне всегда ездит один.

Судя по тону, Хезер не желала, чтобы ее донимали вопросами. Ёрш перевернулся на живот, уткнулся в одеяло и, вдыхая его затхлый запах, постарался справиться с волнением. «Голландец существует! – восторженно думал он. – Это реальный человек! Хезер с ним знакома, вероятно, даже в эту комнату его приводила!»

– Почему Голландец ездит только на шестерке? – спросил он. – Почему именно на этом маршруте?

– Ф-х-х! – прохрипела Хезер Ковингтон. Она держала во рту что-то тонкое и хрупкое. Ее левая рука дернулась, и Ёрш услышал свист, точно что-то засасывало в воронку. Сперва вокруг запахло бутаном, затем – жареным миндалем и потом.

– Мисс Ковингтон! – позвал Ёрш.

– Заткнись! – прошипела Хезер и наклонилась так низко, что голова исчезла из поля зрения Ерша. Без головы Хезер походила на монстра с древней карты мира. Вот она жадно втянула воздух и замерла, упершись левой рукой в пол. – Мой малыш! – пролепетала Хезер и закашлялась, не прикрывая рта. – Солнышко… Деточка…

Комнату заволокло дымом, запах змеей скользнул в горло Ерша. Сперва он зажал ладонью рот, потом глаза, потом все лицо, а когда убрал ладонь, Хезер Ковингтон лежала на спине, скрестив руки за головой. Ее дыхание напоминало мерный рокот, правый глаз оказался открыт, левый – закрыт, а в ложбинке на груди покоился стеклянный флакончик, точнее, не покоился, а при каждом вдохе покачивался, как буек. Дым белой лесенкой тянулся к люкам.

– Знаешь, я и не ждала, что у тебя получится, – заявила Хезер.

Закусив губу, Ёрш заставил себя на нее посмотреть.

– Почему?

– Я же уродина!

Не представляя, как реагировать, Ёрш уставился на флакончик, затем приподнялся на локтях и внимательно оглядел Хезер. Она не преувеличивала! Ее лицо было не просто грубым, а топорным, как у снежной бабы.

– Я ведь не всегда была такой! – кашлянув, проговорила Хезер. – Когда-то я была голубоглазой красоткой.

– Знаю, – кивнул Ёрш. – Я же смотрел ваш паспорт.

– Слышал о докторе З? – Вздохнув, Хезер засучила рукава. – Ну, Зизмор, Джонатан Зизмор, доктор медицинских наук? Еврей-дерматолог, принимает на Третьей авеню.

– А, рекламу видел, – ответил Ёрш и усмехнулся. – Особенно мне нравится последний вариант – «Прыщи? Пустулы? Пигментные пятна?» Написано крупными бордовыми буквами на белом фоне.

– Да-да, он, он самый! – Продемонстрировав Ершу сероватое предплечье, Хезер провела пальцами по коже, а затем, словно в отчаянии, поднесла обе руки к лицу. В ее глазах не осталось ни света, ни тепла – теперь они напоминали дыры, наспех проткнутые в листе бумаги. – Это сделал Джонатан Зизмор!

Шум послышался внезапно, словно гром среди ясного неба, и в подземной комнатке стало совсем темно. Мужчина в форме опустился на корточки возле люков и снял с ремня что-то тяжелое.

– Рафа, это ты? – позвал он, осветив задымленную комнатку фонариком. Его голос звучал на диво мягко и дружелюбно.

– Я Хезер Ковингтон, инспектор Мартинес. – Хезер мигом стряхнула с себя транс и вновь стала похожа на скалу. Правой рукой она надавила Ершу на шею и подалась вперед, скрывая его от Мартинеса. Полицейского Ёрш не видел, зато слышал, как тот опустился на колени возле решеток. Голова Хезер Ковингтон мелко тряслась, точно у старухи или у алкоголички, но в глазах полыхала ненависть. Ёрш прильнул к стене.

– По запаху чую, ты там развлекаешься, да, Рафа? – спросил Мартинес. – Похоже, ты снова готовкой занималась!

– Крэк покуриваю, инспектор Мартинес, – радостно сообщила Хезер Ковингтон. – Нужно же как-то расслабляться!

– Спасибо, Рафа! – вздохнул Мартинес. – Спасибо, что рассказываешь новости! – Когда он делал паузы, воцарялась мертвая тишина. – А чего ты в углу стоишь? Подойди ближе, побеседуй со старым знакомым!

Хезер Ковингтон зажмурилась и стиснула зубы.

– Не могу, – наконец проговорила она. – Не могу, инспектор. Я плохо выгляжу.

Пару секунд Мартинес не издавал ни звука, а когда заговорил снова, его голос звучал ровно и бесстрастно, как у хирурга, просящего зажимы и стерильную вату.

– Рафа, кто это с тобой?

Хезер не успела ответить, как Ёрш оттолкнулся от стены и змейкой скользнул между ее ног. Грохот транспорта сотряс комнату, как спичечный коробок. Мартинес прорезал дымный полумрак лучом фонарика, только Ёрш был уже в туннеле – чуть не вылетел прямо на рельсы, но спасло журчание воды. Он остановился у самого края бетонной дорожки, шатаясь, словно пьяный моряк в конце причала. Ёрш решил затаиться и ждать, сколько хватит терпения. Его никто не преследовал.

«Инспектор может арестовать Хезер, – размышлял Ёрш, – застрелить ее или курить с ней крэк». Он вытаращил глаза, зажмурился, затем снова открыл и зажмурился, стараясь прочувствовать разницу между темнотой внутри и снаружи. Где-то в глубине туннеля слышался шорох опавших листьев. Ёрш сосчитал до ста, сделал несколько глубоких вдохов и сосчитал от ста до одного. Покончив с обратным счетом, он двинулся к следующей станции.

В туннеле поднялся ветер, и Ёрш остановился.

– Поезд из центра, – вслух проговорил он, стараясь отвлечься от недавних приключений. – Наверняка экспресс! – добавил он и растопырил пальцы, чтобы почувствовать движение воздуха. – Да, прямой поезд до Бронкса, маршрут D.

Вдали раздался гул, и Ёрш прибавил шагу. Как хорошо наконец остаться наедине с собой, даже в мыслях порядок образовался! Как спокойно в темном душном чреве земли, как безопасно! Нарастающий вместе с ветром гул казался на удивление приятным, и Ершу в нем чудилось какое-то тайное послание. Он приник ухом к бетонной стене и прислушался.